As Strong as Death

      Эрик был так сосредоточен на размещении металла в прототипах Стражей, что поначалу не заметил чужого присутствия у себя в голове. Когда он, наконец, обратил на него внимание, мысли перенеслись непосредственно к Чарльзу. Кто бы еще захотел связаться с ним, в конце-то концов?       «Что бы это ни было, Чарльз, я не хочу говорить. Ты предельно ясно выразился. Если ты не против, я здесь немного занят — пытаюсь обеспечить наше будущее», — подумал очень выразительно, вплетая очередной металлический прут между пучков полимера.       «Что же, еще недавно меня называли не Чарльзом, но это честь быть принятым за него».       Эрик мгновенно застыл, услышав незнакомый голос у себя в голове. Он не узнал его... но в то же время, голос казался хорошо знакомым.       — Кто ты? — поинтересовался Эрик, пока мир вокруг него исчезал.       — Я — это ты, Эрик. Мы одно целое, — ответил голос, становясь сильнее и настойчивее, притягивая его сквозь темноту. Понемногу, из теней начали формироваться нечеткие образы, словно на смазанном фото. Там были люди, которых он не узнавал... и тот, кто мог оказаться посланником из будущего… Логан.       Чарльза Эрик узнал сразу, не смотря на изменения, которые произошли с ним за многие годы. Он мог бы узнать друга где угодно и когда угодно, особенно эти глаза... глаза, в которых он утонул десять лет назад... в которые влюбился. Нет. Не важно, сколько лет и миль будет их разделять, он никогда не сможет не узнать Чарльза Ксавье.       Человек, стоящий возле телепата, был для него большей загадкой. В какой-то степени Эрик понимал, что смотрит на старшую версию себя, но этот старик был переполнен болью и отчаянием, которых он не мог понять. Он казался почти беспомощным... а Леншерр поклялся, что не позволит себе снова быть таким. Что заставило этого человека пасть так низко?       Но он заметил не только это. То, чего он не мог понять — это близость между Чарльзом и человеком, которым он станет. Конечно, Эрик понимал, что всегда будет любить Чарльза... любить любым... но Ксавье дал ему ясно понять, что эта любовь никогда больше не будет взаимной. Насколько Эрик знал Чарльза, телепат никогда не поймет всего, что он сделал... для него.       Но этот Чарльз... казался умиротворенным от присутствия Эрика рядом. Рука Магнето разместилась на плече телепата и — хотя он не был уверен, не принимает ли он желаемое за действительное — двух мутантов словно тянуло друг к другу.       — Это не твое воображение, — успокоил старший, когда их глаза встретились. — Уверяю тебя, мы вместе, — сказал он с веселыми искорками в глазах.       «Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой — мне».       В голове молодого Магнето бушевали сотни вопросов, но он смог задать лишь один единственный:       — Что это? Что происходит?       — Мы связанны, Эрик.       — Но как? Я не понимаю.       — Сейчас Чарльз разговаривает со своим младшим Я... твоим Чарльзом... мы с ним разделяем ментальную связь. Если один из нас что-то испытывает, то и другой тоже. Похоже, что их контакт каким-то образом позволил мне связаться с тобой. Поверь мне, молодой человек, я так же удивлен, как и ты, — объяснил старший Эрик, все еще с тенью веселья в голосе.       — Как это произошло?       — Что же... думаю, большую часть истории Логан вам рассказал.       — Я не об этом. Я не спрашиваю, что случилось с этим миром. Я имею ввиду... как ты и он... Чарльз и я... как мы оказались вместе? Он бы никогда не простил мне того, что произошло.       — Что же, Смерть может интересным образом изменить наши точки зрения.       — Смерть? О чем ты говоришь?       Эрик почувствовал боль, поглощающую душу старшего мутанта и его собственную душу практически сразу сжала рука парализующего страха... в фрагментарных воспоминаниях он ощутил смерть единственного человека, которого любил... свое собственное падение... чудо возвращения. Мужчина никогда до конца не понимал, как Чарльзу удалось спастись, но это не имело значения. Важно было лишь то, что он вернулся к нему... в то время, как мир вокруг погружался в хаос. Когда молодой Магнето снова смог контролировать свое сознание, он почувствовал на щеках слезы, а его сердце разрывалось, как и сердце старшего.       — Все было напрасно... все, что я пытался для него сделать. В конечном итоге... я его потеряю.       — Нет, если мы сделаем то, что собирались.       — Но мы проиграли. Они уже заполучили кровь Рейвен, — возразил Эрик, чувствуя во рту горечь от осознания того, что ему предстоит сделать. Рейвен была хорошей девушкой, но она не была Чарльзом. Кажется, ему всю жизнь придется выбирать меньшее из зол.       — Нет, ты не проиграл. Ты сделал то, что посчитал правильным. Ты всего лишь глупый мальчишка, не умеющий предвидеть.       — Послушай, старик...       — Это правда и ты это знаешь. Ты не думаешь наперед и не осознаешь последствий своих действий. Поверь мне, Эрик, я знаю, зачем ты делаешь то, что делаешь. Кому, как не мне это известно? Я понимаю, ты совершаешь все это ради него, даже если он не может этого принять... Но что хорошего принесли твои действия? Ты пытался защитить Чарльза десять лет назад. Каким был результат?       — Я ему навредил, — ответил Эрик и содрогнулся, вспомнив страдание в прекрасных кристально-голубых глазах. — Потерял его.       — Именно. Все эти бессмысленные убийства что-либо сделали лучше? Я часто думаю, что самой худшей победой Шоу было то... что я стал таким, как он.       — Это не правда! — Отчаянно настаивал молодой Магнето.       — Разве? Скольких матерей ты убил? Отцов, братьев, сестер, детей: скольких, Эрик Леншерр?       — Человеческие существа, — фыркнул Эрик.       — Люди. Мама тоже была человеком. Или ненависть тебя настолько заслепила, что ты не понимаешь?       — А ты стал таким мягкотелым в своем темном маленьком мире, что больше не хочешь отомстить тем, кто за это в ответе?       — Знаешь, эти слова способны были разозлить меня много лет назад, — веселье исходило от старшего Магнето. — Но не сейчас. Многим пришлось умереть. А теперь умрет Чарльз, если мы не сможем изменить этот ужасный мир к лучшему. Даже если тебе на все плевать, разве ты не попробуешь поменять ход истории ради спасения Чарльза Ксавье?       Эрик понял, что это просьба. Старик умолял его. Магнето никогда бы не опустился до такого. За исключением одного, единственного, что имело значение. Чарльза Ксавье. Леншерр утверждал, что борется за интересы мутантов, но на самом деле был лишь один человек, за которого он сражался... единственный, кого он пытался защитить... тот, кого он хотел отгородить от ужасов, через которые ему самому пришлось пройти. Но даже это ему не удалось, как и все остальное. Конечно, Чарльз снова мог ходить, но Эрику хватило один раз, впервые за десять лет, взглянуть ему в глаза, чтобы даже без телепатических способностей понять, как много его друг страдал. Несмотря на свои наилучшие намерения, казалось, все, на что он способен, это причинять Чарльзу боль.       — Слишком поздно, — тихо сказал он, взглянув в сторону друга... которого до сих пор так сильно любил, не смотря на беды и на все, что сделал. — Это уже происходит. И на этот раз, если программа начнется так рано, будет еще хуже.       — Глупости, мой мальчик. Я сказал Логану, что ты можешь помочь, и ты все еще можешь. Возможно, теперь тебе стоит опробовать идею Чарльза.       — О чем ты?       — Он сказал это много лет назад: стать лучше.       — И как мне это сделать? Слишком поздно отступать. Если я позволю всему идти своим чередом, многие мутанты умрут, — заметил Эрик, все еще слабо ощущая в руках металлические прутья из своей реальности.       — Правда. Слишком поздно тебе становиться лучше. Но ты можешь дать эту возможность кому-то другому, — предложил старший Магнето. План начинал складываться воедино у него в голове.       — Что это должно значить? — Спросил Эрик, улавливая лишь фрагменты того, о чем думал его собеседник.       — Конечно же, ты ожидаешь, что они попытаются тебя остановить. Думаю, ты должен позволить им. Покажи миру мутанта, который представляет угрозу — себя.       Молодой человек ответил горьким смехом.       — Десять лет назад Чарльз думал, что это поможет. Не получилось. Люди обернулись против нас. Ты действительно забыл об этом?       — Я помню. Помню, что у меня был шанс отступить. Но я этого не сделал. Ты даже не представляешь, как сильно будешь сожалеть, если продолжишь следовать выбранному курсу.       — Я ни о чем не сожалею. Ты уверен, что ты — это я? — Спросил он, хотя и знал, что его слова — ложь... Старший мужчина сразу указал ему на это.       — Врешь сам себе, Леншерр? Сколько раз ты делал это после того, как бросил его раненным на песке... убеждал себя, что он тебе не нужен... что вам обоим будет лучше идти разными дорогами? Прекрати врать себе. Он нужен тебе. Он нужен тебе больше жизни, и ты ему не меньше. Я не позволю тебе снова сделать ту же ошибку, Эрик.       — Не позволишь мне? Что именно ты можешь сделать?       — Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой — мне.       Старший мутант повторил свои слова и послал младшей версии себя воспоминание: первый раз, когда он прижался губами к губам Чарльза... их сладкий вкус...       — Прекрати! — Прорычал Эрик, со стыдом отворачиваясь от воспоминания. — Я, должно быть, действительно постарел, если начинаю цитировать Священное Писание.       — Не Священное Писание. Только одну песнь: Песнь песней Соломона. Нашел того, которого любит душа моя, ухватился за него, и не отпустил его, — эти слова сопровождались воспоминанием о двух обнимающихся стариках, нежно прижимающихся друг к другу.       — Нет! Прекрати! Оставь меня! — Крикнул Эрик, пытаясь избавиться от чувства радости, оставленного в его сердце старшим Магнето. — Не показывай мне того, что никогда не будет моим.       — Он прекрасен, — нещадно продолжал старик. Воспоминания о Чарльзе мелькали в голове Эрика, проносясь сквозь года, аж до того дня, когда он впервые встретил Ксавье, впервые в него влюбился.       — Это мой возлюбленный, это мой друг, — невольно прошептал он. Боль разрасталась в душе, как паутина тонких трещин на стекле, которое в любой момент может разлететься на миллион осколков. — Пожалуйста... не делай этого.       Очередное воспоминание: смерть Чарльза; чувство горя и вины; желание собственной смерти. Он действительно убил бы себя, если бы телепат не смог с ним связаться. Так же, как раньше, Чарльз нашел способ спасти его.       — Положи меня, как печать, на сердце твое, ибо крепка, как смерть, любовь, — продекламировал Магнето, позволяя любви, что была в нем, перейти к своему младшему Я. Даже в самые темные времена то, что его характеризировало больше всего, была любовь к Чарльзу. Если это не сможет убедить Эрика, тогда ничто не сможет.       Молодой мутант чувствовал, как эмоции накрывают его, словно приливная волна, идеально резонируя с его сердцем. Все воспоминания сводились к одному важному моменту: Чарльз спасает его от утопления, вытягивает из бездны, говорит ему, что он не одинок.       — Стрелы ее — стрелы огненные; она пламень весьма сильный, — прошептал Эрик, позволяя эмоциям, которых никогда раньше не испытывал с такой силой, накрыть его, и больше всего на свете желая еще раз обнять телепата... извиниться перед ним.       — Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее, — закончил старик, наконец-то освобождая Эрика от бремени своих чувств.       — Ибо крепка, как смерть, любовь, — слабо повторил Леншерр. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?       — Просто будь собой. Тем, кем должен быть для них, даже если они об этом не догадываются. Остальное придет само.       — Ну ладно, старик. Лучше тебе быть правым насчет этого, — буркнул Эрик, пытаясь снова взять над собой контроль. Что еще он мог сделать? Он Магнето, в конце-то концов.       — Ох, мой мальчик, я прав. Ты не пожалеешь. Вот увидишь.       После этих слов Эрик освободился от чужого сознания и вернулся к тому, с чего все началось: вплетение металла в полимер.       Значит, нельзя терять ни минуты.       Он не совсем понимал, зачем пошел забрать свой шлем. В этой ситуации он предпочел бы, чтобы Чарльз имел возможность его остановить. Хотя, возможно, он не хотел знать, о чем его единственный друг будет думать в тот момент. Эрик своими глазами видел их совместное будущее, но на самом деле не верил, что он и Чарльз когда-нибудь могут стать теми людьми... двумя преданными и любящими мужчинами... за пределами мира, который пытался их уничтожить.       Не до конца осознавая, что делает, Эрик искал подходящий момент, чтобы позволить случиться тому, что должно было случиться. Этот момент настал, когда он узнал Рейвен под прикрытием ее мутации. У нее хорошо получалось перевоплощаться, но она не идеально имитировала поведение. Он где угодно узнал бы ее характерную походку. Как и планировал старший Магнето, он позволил этому произойти. Позволил ей подстрелить себя... и благодаря ему мутант стал героем.       Часть его хотела, чтобы Рейвен его убила. Он не заслужил лучшей участи, особенно, когда Чарльз неожиданно появился у него в голове, впервые за долгое время, и он увидел, что почти произошло с его другом... что он сделал.       «Снова... снова... снова моя вина!»       «Убей меня, — попросил Эрик прежде, чем Чарльз успел покинуть его разум. — Пожалуйста, убей меня за то, что я сделал с тобой».       Ему не нужно было видеть выражение лица Чарльза. Он чувствовал боль и шок, прокатившиеся через его собственное сознание. Еще был гнев. Конечно, был. И, если это не было игрой его воображения и безумным желанием, была любовь.       «Положи меня, как печать, на сердце твое, ибо крепка, как смерть, любовь», — голос Чарльза действовал на него успокаивающе. Образы их совместного будущего протекали между их сердцами, и в эти несколько недолгих моментов, они оба ощутили привкус любви, которая будет их соединять в далеком будущем.       «Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее, — ответил Эрик, чувствуя былую робкую нежность у себя в сознании. — Я люблю тебя. Всегда буду любить».       — Иди, — прошептал Чарльз. Он не был готов простить Эрика, но так же не мог позволить ему умереть.        И уходя, словно беглец, Магнето почувствовал что-то новое. Возможно, это была надежда. Впервые за много, много лет.       «Может, ты все-таки был прав, старик».