Страстная ненависть

Над ночным Тель-Авивом ярко зажигаются звёзды. Они таки были бы ещё прекраснее в небе над Иерусалимом, но, ой-вей, мне туда нельзя. Мигая красной лампочкой, пролетел самолёт. Однако, я всегда знал, что очень романтичен! Не зря же самые знаменитые бродвейские мюзиклы были написаны моими соотечественниками, а песни какие! Вспомнить хотя бы "bei mir bist du shein"! Некоторые наивно полагают, что она на немецком, но нет, мои дорогие, это идиш — один из трёх мои языков. Сейчас я на нём, конечно, уже не разговариваю — в моей, да, в моей стране я говорю только на своём языке, иврите. Ладино я забыл ещё пару веков назад, когда спешно покидал Испанию — ой-вей, он таки жуткий, когда его накрывает! А идиш... Я не хочу, чтоб меня связывало с мерзким альбиносом хоть что-то. Зажигая менору, я не могу удержаться от улыбки — такой же подсвечник, только во много раз больше, стоит на площади Берлина, напротив Бранденбургских ворот. Что, Гилберт, не сберёг ты своего драгоценного сынка от меня, хе-хе. Его драгоценный сын рыдал вместе со мной когда я хоронил куски мыла, то есть, ой вей, я хотел сказать невинно убиенных моих людей и мыла сделанного из их жира. Красноглазый упырь, помнится, тогда закатил таки свои мерзкие глаза, и попросил увести его обратно в тюрьму подальше от всего этого бреда. Мразь. Тупой альбинос. Мне кажется, он понятия не имеет о том, что для достижения успеха наши личные чувства... Эмоции никак не должны мешать делать деньги. "Ничего личного — только бизнес", как правильно сформулировал Альфред. Мои дорогие, мне так смешно наблюдать, как эта антисемитская мразь до сих пор унижается перед моим другом Феличиано! И как Феличиано, мастерски освоив технику хуцпы, бросает альбиноса в самый критический момент, а потом, давя на прусскую сентиментальность, извиняется. Я хорошо знаю этого итальянца, и понимаю, что пруссак просто не может отказать, глядя в эти честные янтарные глаза. Даже тогда, когда последствия были роковыми - Гилберт проиграл войну. Я прикрыл Италий, отмазал Испанию, но пруссака раздавил, как одноимённого таракана, ха-ха-ха! Ведь он меня так ненавидит! О-ой! Люди, ну как же страстно он меня ненавидит! Так же искренне и так же ни за что, как любит моего милого Италию... Ну, это взаимно. В конце концов, если бы я чувствовал к нему что-то большее, чем расчетливое желание принести в ритуальную жертву, наверное, я бы это и не сделал, ведь так? Наверное, пруссак, в милом розовом передничке, готовил бы мне мацу, а потом подставлял бы мне свой крепкий зад, как подставляет Италии... Ха-ха-ха! Или я подставлял бы ему зад и мне это даже нравилось! Вы таки можете это себе представить?! Ой-вей, что-то я увлёкся! Светильник горит, самолёт улетел... Азохенвей. Надо поскорее кошечку покормить! Эстер, красавица моя, таки куда ты спряталась?