Дождливая ночь

Жутко сыро. Мадара промок насквозь, одежда и смольно-чёрные пряди волос неприятно липли к телу. Учиха прошёлся беглым взглядом по двери дома Сенджу. Он сам толком не понимал, что забыл здесь, у входа в особняк своего заклятого врага, лучшего друга и вечного соперника. Он мог не пойти, проигнорировать просьбу Шодай. Хотя, нет, Мадара признался себе достаточно давно, что любит Сенджу, он пришёл к нему, ему безумно хотелось увидеть этого мужчину, прикоснуться к нему, но этого тот бы не захотел, хоть и видел, всегда замечал, как смотрит Учиха на него, как ищет случайных встреч где бы то ни было, ему было бы не в убыток дать Мадаре хотя бы раз нежно провести пальцами по своей коже, поцеловать себя, сказать, в конце-концов, что любит — глупый Тобирама. Мадара густо покраснел, что было совершенно ему не свойственно, и постучался в дубовую дверь, она медленно открылась почти сразу после стука, словно Учиху ждали прямо под дверью. На пороге стоял Хаширама. Его обычно приглаженные и идеально причёсанные, волосы находились в непривычном творческом беспорядке, а голодный взгляд тёмных, как ночное небо во время лунного затмения, глаз детально изучал подтянутую фигуру мужчины. Мадара, заметив похабный интерес к себе, отвёл взгляд, переместив его в глубь коридора, намеренно избегая взгляда Сенджу. Хаширама, слегка довольный, но абсолютно не показывающий этого, произведенным эффектом, взял Учиху за руку и затолкал в дом. Мужчина непонимающе уставился на Шодай Хокаге. Из дверного проёма соседней комнаты выглянул Тобирама. — Что ты здесь забыл, Учиха? — спросил он вкрадчиво, чуть ли не шёпотом, раздражённо, но Мадаре казалось, в его слегка подрагивающим голосе он слышал беспокойство. Наступила гнетущая тишина. «Тихо. Слишком тихо…» — пронеслось в голове шиноби. Вдруг, где-то вдали от особняка раздался оглушительный треск; Только через несколько долгих секунд, показавшихся вечностью, Мадара понял, что это был раскат грома, предвещавший скорое начало грозы, перемешивающейся с уже минут тридцать, как начавшимся сильным ливнем, обещающим быть долгим и протяжным, поскольку усиливался он довольно быстро. Поэтому, собственно, Мадара и наведался в гости к братьям Сенджу. Хотя, вероятнее всего, Учиха только прикрывался этой довольно странной причиной этого визита, пытаясь, верно, доказать самому себе, что приходил вовсе не к Сенджу-младшему. Особенно Учиха не признавал мысли о том, что собирался сделать с Тобирамой, да и, к тому же, абсолютно не был уверен, что мужчине захочется всего, чего совершенно эгоистично предполагал Мадара. Тяжёлые капли уже начали барабанить по чистому стеклу. — Ну… Я… Хаширама бесцеремонно прервал Учиху — взял друга детства за подбородок и резким движением развернул Мадару к себе. — Что ты делаешь, Сенджу?! — подобное поведение Хаширамы стало слегка настораживать мужчину, да и обстановка в доме была довольно жуткой, что отнюдь не способствовало спокойствию Учихи. — Да, так, ничего, абсолютно ничего необычного, — серьёзно, но при этом слегка приподнимая уголок губ, ответил Шодай. Это выражение лица Мадара видел впервые, Учиха уже всем своим естеством чувствовал, что происходит что-то, что, скорее всего, могло совсем не понравиться последнему. Тобирама, всё это время стоявший без движения, с любопытством взирал на сложившуюся обстановку, атмосферу, в конце концов, происходящее весьма забавляло его: Учиха Мадара — обычно сильный и смелый воин сейчас впервые на его памяти, а знал его светловолосый достаточно давно и, соответственно, долго — почти с самого детства, вёл себя довольно странно, хоть Сенджу так и не понял: от смущения или же от ярости, пытался отвести взгляд от его брата, пристально изучающего контуры молодого тела, — это определённо казалось Тобираме забавным. Где-то уже совсем рядом вновь полыхнула молния, сопровождаемая грохотом, придав мрачноватому помещению белёсый оттенок на долю секунды; Не столько от звука, пронзающего превосходный слух Учихи, сколько от неожиданности произошедшего явления, прервавшего разговор экс-лучших друзей, Мадара вздрогнул. Тобираме в голову закралась мысль, которую тот решил высказать, но после не слишком долгих размышлений, шиноби всё-таки решил промолчать, не озвучивать вслух: «Зря ты пришёл сюда именно сейчас, очень зря, Учиха». — Будь так добр, отпусти меня! — Мадара грубо вырвался из «плена» сильных рук Хаширамы. — Ты сегодня какой-то больно раздражительный… — ухмыльнулся Тобирама, всё это время не произносивший ни слова. — Так и есть, — задумчиво ответил Шодай вместо Мадары, что только подбросило дров в очаг раздражения главы клана Учиха. — А как по твоему, Сенджу, я должен реагировать на то, что ко мне столь нагло пристает мой заклятый враг?! Принимать, наслаждаться и получать удовольствие?.. Ты что, и вправду настолько идиот! — первым после краткой паузы, решился продолжить черноволосый шиноби, грубо оттолкнув Хашираму от себя, он нахмурил брови и поправил перчатку. — Хм… Ну, удовольствие ты получишь, как бы презрительно ты ко мне не относился. — приторным голосом произнёс Хаширама, слегка прикрывая глаза. Учиха с удивлением уставился на Хокаге: обычно спокойный и рассудительный, сейчас он вёл себя, как озабоченное животное, причин этому Мадара не знал, но, честно, хотелось бы получить какой-никакой, но всё-таки ответ. Да и до Мадары не особо доходило, с чего вдруг Хаширама стал рассматривать его, как объект для воплощения своих потаённых сексуальных желаний и фантазий, о которых Мадара не мог задумываться без видимого багрового румянца. Раньше он такого за Хаширамой не замечал, а, может, просто не хотел замечать. Хаширама абсолютно точно не считал себя тем человеком, кто сможет просто так трахнуть мужчину, особенно, если этим мужчиной был Учиха, при том, ладно бы — Учиха, Мадара Учиха — его друг. Почему-то ему внезапно расхотелось причинять ему боль, как физическую, так и моральную, что более вероятно в сложившейся ситуации. Хотя, эти мысли показались мужчине крайне неразумными, от чего сразу же забылись им же. Мужчина посмотрел на шиноби изумлённо, чуть прикрытыми глазами, нахмурившись. Мадара, слегка смягчившись, перекинул взгляд на Тобираму, ему почему-то показалось, что он тоже какой-то не такой, как всегда. У Учихи появилось вполне логичное объяснение: — Вы что… выпили? Сколько?.. — Вполне достаточно, чтобы безумно захотеть трахнуть тебя вдвоём, Учиха, — Ответ Сенджу-старшего насторожил Мадару — Хаширама выпивал, и не раз, выпивал достаточно, чтобы потерять способность к прямохождению, но подобное бывший друг не выкидывал ни разу. Хаширама взял черноволосого за подбородок и чуть наклонился так, что их губы почти соприкасались. Он тут же поцеловал сопротивляющегося Мадару: сначала нежно, осторожно, а по прошествию нескольких секунд, видимо, войдя во вкус, углубил поцелуй, делая прикосновения в разы горячее, желаннее, по крайней мере, для него. Мужчина ими будто подавлял всякое сопротивление со стороны Учиха, попытки вырваться. Руки Сенджу, поглаживая бледную спину Мадары, как назло, спрятанную под тканью кимоно, опускались всё ниже, шиноби стало немного страшно. Хашираме жутко хотелось чувствовать тепло тела Мадары, касаться так, чтобы он получал от этого неизвестное Мадаре раньше, удовольствие. Мадара рвано вздохнул, когда Тобирама прикусил кожу на его шее, а ладонь Сенджу легла на внутреннюю сторону бедра Учихи. Мадара прикрыл глаза, а по телу пробежала блаженная дрожь. — Так вот, чего ты хочешь, — Хаширама кинул одобрительный взгляд в сторону Тобирамы, — продолжай, брат. — Ладно, — светловолосый кивнул. — Эй-эй-эй! — Мадара снова безуспешно попытался вырваться, но крепкие руки Хаширамы только больнее сжали его плечи, от чего Учиха вздрогнул, спиной вжавшись в грудь мужчины, стоявшего сзади и теперь обеими руками приобнимающего Учиху за талию, вновь переходя к бёдрам, — Вы что, охренели?! Да что вы делаете, прекратите немед… Мужчину прервал грубый, необычно требовательный, жаждущий поцелуй младшего Сенджу. Мадара медленно привыкал к ощущениям от его прикосновений и теперь уже самостоятельно стал противостоять тому, чтобы Тобирама отстранился от него. Это ему всё же сделать пришлось, он пожертвовал несколько долгих секунд страстного поцелуя с возлюбленным мужчиной для получения кое-чего более приятного на взгляд Учихи, то есть — прикосновений безответно любимого человека к своему обнажённому телу. Тобирама неспеша тонкими длинными пальцами подцепил край тёмно-синего кимоно и стянул его с Мадары. — Мадара… — начал Хаширама, глядя на красивый рельеф мышц, — да ты нечто! Сенджу старший пододвинулся к мужчине так, что его правая нога оказалась между его коленей, а руки ухватили за бёдра. Тобирама сжимал соски Мадары так, что он чуть ли не стонал от боли, пронзающей почти всё тело. Учиха стиснул зубы, через несколько мгновений прикосновения светловолосого шиноби были ему уже необходимы, перестали быть до ужаса неприятными: теперь Учиха желал того, что бы Тобирама трогал его, целовал, проводил своими тонкими ледяными пальцами по его коже, исследуя каждый сантиметр тела мужчины. Мадара мог с уверенностью сказать, что этого он хотел уже довольно давно, но тогда, когда Тобирама прикоснулся к нему, Учиха усомнился в своих принятых решениях на счёт улучшения отношений с младшим Сенджу. Учиха даже думал оттолкнуть мужчину — непонимание, незнание и неопытность в подобной сфере делали его несколько беспомощным. Мадаре казалось, что молодой шиноби оказывает на Учиха не только физическое, но и моральное давление. Но после, он просто стал получать наслаждение, так как осознал, что вывертеться из крепких и сильных рук братьев Сенджу всё равно не получится, да и, по-правде сказать, Учиха не был уж сильно против всего этого… Однако кое-что его всё-таки не устраивало. Присутствие Хаширамы. Но Мадару тот факт, что он -один из сильнейших шиноби вот так просто сдался пугал и слегка угнетал: не уж то он будет сладко стонать, желая большего, от прикосновений его брата так же?.. Да ни в жизнь! Учиха понял для себя весьма странную вещь: именно сейчас, когда Хаширама жадно целовал его, то облизывая, то закусывая покрасневшие от грубых поцелуев губы, он почувствовал… страх?.. Но мужчина сам даже и не понял, чего именно боится. — Эй, Учиха, ты, что, девственник, ведёшь себя, как невинная девчонка, — поинтересовался Хаширама, шумно горячо выдыхая, опаляя дыханием шею возбуждённого прикосновениями Тобирамы Мадары. Учиха ответил язвительным шипением, бросил яростный, но слегка затуманенный взгляд на Хашираму. Мужчина лишь улыбнулся. Тобирама и его брат начали постепенно раздеваться, вид Учихи Мадары без одежды не хило возбуждал. Хокаге поймал губы Мадары своими, вовлекая Учиху в нежный поцелуй, в это время Тобирама судорожно обдумывал, что бы им использовать вместо смазки, но, по прошествии нескольких секунд, шиноби решил, что лучше слюны они сейчас всё равно ничего не придумают, поэтому, после того, как Хаширама отлип таки от Мадары, мужчина нежно провёл пальцами около губ шиноби, а после засунул два пальца в рот Мадаре. Тот, поняв, что от него требуется, начал неуверенно ласкать пальцы языком. Хаширама, наблюдавший за крайне смущенным Мадарой и не менее довольным Тобирамой с лукавой ухмылкой, внезапно опустился перед Мадарой на колени и с некоторым неудовольствием взглянул на довольно вялый член Учихи. Сенджу тоже не имел опыта с мужчинами, но доставить удовольствие другу детства очень уж хотелось, поэтому мужчина провёл языком вдоль основания члена, запоздало, но тем не менее, не без гордости, отмечая, что его достоинство было длиннее и толще учиховского. На действия Хаширамы Мадара слегка простонал, выпустив пальцы Тобирамы из рта. Хаширама, довольный произведённым эффектом, уже смелее взял в рот член Учихи и начал медленно выводить языком странные узоры на основании, облизывая головку, изредка поглаживая бёдра Учихи. Мадара раньше никогда не испытывал ничего подобного, так как это был его первый сексуальный опыт вообще, хотелось стонать от дикого, необузданного удовольствия, но мужчина — а если быть точнее, его гордость — не давал себе сделать этого. А вот недовольно шикнуть, когда чей-то наглый палец надавил на колечко сфинктера гордость Мадаре не помешала. Нет, было не больно, но палец Сенджу проходил с трудом, причиняя дискомфорт, тем самым отравляя приятные ощущения от действий Хаширамы. Последний же, поняв, что хочет Тобирама, начал быстрее двигать головой, чтобы отвлечь Мадару от неприятных мыслей и ощущений. Через неопределённое время к первому пальцу присоединился и второй, принося уже не только дискомфорт, но и боль, Мадара хотел дёрнуться — соскользнуть с пальцев — да вот только его крепко держали. Хаширама прекратил своё занятие и улыбнулся, услышав разочарованный выдох сверху, Сенджу-старший ласково улыбнулся Мадаре, а после Тобирама просунул третий палец. Вот сейчас Учиха натурально взвыл — он уже успел пять раз обругать самого себя, что пришёл сюда, раз девять обматерить весь клан Сенджу, а уж сколько беззвучного мата посыпалось на пальцы, и сосчитать не получится. Flashback С какого-то момента Хаширама стал замечать, что Тобирама смотрит на Мадару давно уже не как на врага. Исходя из подобных предположений, Сенджу решил весьма странным способом заставить Мадару относиться к Тобираме так же. Хаширама подметил, что никогда ещё не видел пьяного Тобираму, так что, совместив приятное с полезным, вид бухого брата и тихие, мирные отношения двух дорогих ему людей, повёл младшего в бар и перед этим назначил встречу Мадаре в доме Сенджу. Но Тобирама старательно отпирался, Хашираме даже подумалось, что мужчина не умеет пить, видимо, это семейное. Но обстановка действительно располагала к распитию спиртных напитков, так что у младшего Сенджу выбора и не оставалось. — Эй, брат, давай подберём тебе женщину. — Зачем мне женщина?! — Может, тогда мужчину?.. — Нии-сан, ты головой ударился? Хаширама улыбнулся и подлил Тобираме саке, но пиала снова слишком быстро опустела. — Ты ведь хочешь провести этот вечер вовсе не со мной? — С чего ты взял, брат? Ты сегодня какой-то ненормальный, не пойму, откуда такой нездоровый интерес к моей личной жизни… — Я же просто о тебе забочусь, не нужно скрывать от меня что-то. Тобирама кинул на Шодай непонимающий взгляд, а после, задумался, действительно ли в его личной жизни всё настолько плохо, что стоит себя жалеть и принимать советы от человека, какое-то время влюблённого в друга детства — мужчину. Альбинос пришёл к выводу, что долгое время воздержания сыграло не последнюю роль в нынешних его желаниях. После предложенного Хаширамой приятного вечера в чей-нибудь компании, Тобираме, почему-то, в голову, кроме лохматого длинноволосого Учихи, никто не приходил, это действительно удручало младшего Сенджу. А когда на пороге дома появился Мадара, сердце Тобирамы моментально грохнулось в пятки. Ему, наверное, по пьяни, показалось, что Шодай читает мысли брата и секс с Мадарой — точно не самое приличное и адекватное, о чём будущий Нидаймё когда-либо думал. End Flashback Хаширама видел в глазах брата похоть, возбуждение, отражение тех чувств, которые сам испытывал. Сенджу внезапно захотелось доставить брату удовольствие, увидеть Тобираму, кончающего на раскрасневшееся лицо Учихи. Его затянутый пеленой желания разум и бурное воображение подкидывали Сенджу весьма возбуждающие образы развратного Учихи. Хаширама облизнулся и развернул Мадару лицом к Тобираме, после чего вынул палец из горячего, жаждущего ласки тела, Тобирама последовал примеру брата, не до конца понимая его намерения. Правда, когда Шодай поставил демона Учиха на колени перед братом, положив ладонь на голову Мадары, чуть надавливая и толкая Учиха в сторону налитого кровью члена брата, всё стало понятно. Мадара, поняв намёк, аккуратно коснулся горячим языком члена Сенджу-младшего. Учиха ещё не полностью смирился с сложившейся ситуацией, но поняв, что продолжения интимной близости не избежать, решился на подобного рода унижения. Тобирама, тихо простонав, тоже положил руки на голову мужчины, начиная задавать ритм, Учиха никогда не делал ничего подобного, и, отчасти, ему было противно, но, вспомнив, как хорошо было ему самому от действий Хаширамы, Мадара принялся активно работать ртом, водя языком вдоль ствола, пошло причмокивая, затем мужчина вобрал весь член Тобирамы в рот. В этот момент Хаширама, поняв, что брат скоро кончит, дернул Мадару за волосы, заставляя того выпустить член изо рта, а Тобирама, смотря в лицо Учихи, принялся ласкать себя. Лицо Мадары не выражало ничего, кроме возбуждения, покрасневшие скулы и тяжёлое дыхание украшали непобедимого демона. С протяжным стоном Тобирама кончил на лицо Учиха. Вязкая сперма медленно стекала с губ и подбородка на шею, очерчивая незамысловатый рельеф мышц и, наконец, исчезая в промежности Мадары. Учиха, видя глаза любимого Сенджу, наполненные страстью и наслаждением, желая ещё больше возбудить Тобираму, медленно провёл пальцами по груди и животу, собирая белые капли, а затем облизнул пальцы. Сенджу-младший развернул и опрокинул Мадару на пол, но последний встал на четвереньки и поднял свой взгляд на Хашираму. Тот, неспеша дрочил, так как терпеть тянущую боль от стояка сил уже не было. Впрочем, Учиха отвлёкся от созерцания бывшего друга сразу, как только он почувствовал прикосновения чего-то немаленького к своему проходу. Тобирама резко вошёл в Мадару. А вот сейчас глава клана Учиха матерился уже не мысленно, хотя, тот не особо осознавал, что именно говорил, настолько сильной была боль. Кажется, Хаширама тоже что-то говорил, попутно целуя лицо Учиха, но тот его не слышал. Мир померк, начал растворяться, осталась только боль. Смутно осознавая себя, Мадара начал ощущать медленное движение плоти в нём. Жопа болела невообразимо, однако Учиха начал привыкать к ощущениям. Хаширама маячил совсем рядом, и Мадара слепо протянулся за поцелуем. Хаширама не смог бы отказать, да и не хотел, нужно было успокоить Мадару. Тобирама двигался медленно, горячие стенки приятно сдавливали его плоть, но Сенджу не хотел один получать удовольствие, он хотел увидеть извивающегося Учиха под ним, слышать его стоны, а не крики боли. Тобирама попробовал изменить угол проникновения, но найти заветную точку, о которой он столько слышал, у него не получалось, тогда мужчина решил сменить позу, а именно — лёг на пол и положил обмякшего Мадару на себя. Хаширама решил помочь брату и аккуратно вставил его член в Учиха. Тобирама толкнулся, тут Мадара вскинул голову и, открыв рот, издал стон, наполненный желанием, похотью, и, самое главное, — наслаждением. После того, как младший Сенджу пару раз двинулся, он резко остановился, заставляя Мадару поморщиться и хмыкнуть, явно выражая своё недовольство, Учиха немного поёрзал, но его действия не приносили столь же приятные ощущения, что и движения Тобирамы. Демон клана Учиха внезапно ощутил на своих плечах чужие руки. До него самого теперь дошло, что эти два ублюдка подразумевали под «трахнуть вдвоём». Мадара с опаской кинул неодобрительный взгляд на Сенджу. — Не, не войдёт… Хаширама усмехнулся. — Не беспокойся, войдёт, должен… Неуверенность глупого Хокаге бесила, будто бы Учиха действительно поверит, что в нём могут поместиться два члена, тем более, лёжа на груди младшего Сенджу с полностью заполненной, саднящей от шлепков чужих бёдер об его ягодицы, задницей, Мадара, не задумываясь, честно и откровенно признался себе, что растягивать уже не настолько узкое отверстие, вообще-то, больше некуда, так что мужчина не терял надежды, что Хаширама не настолько безбашенный, чтобы не осознавать весьма прискорбно малые возможности мужского зада, но что-то подсказывало Мадаре, что его прихотей никто учитывать не собирается, оставалось лишь смириться, ведь вырваться и дать по морде, вконец обнаглевшим, обоим братьям Сенджу у него самого не было абсолютно никакого желания. То, что произошло после, не было предсказуемо даже для Мадары, с его-то интуицией. Холодная рука, плавно спустившаяся с его плеча, накрыла член Учиха, он, вздрогнув, слегка прогнулся в спине, касаясь затылком плеча Хаширамы. — Эй ты, сенджовский выродок, двигайся ты уже! — Мадара готов был кончить в любой момент, но ему чего-то не хватало. Нет, он всё ещё был против того, чтобы находиться в подобной развратной позе, да ещё и с двумя членами, продолжающими нещадно растягивать то, что для такого не предназначено, но раз Тобирама таки нашёл эту многострадальную точку невообразимого экстаза, стоило бы, всё же, продолжить давить именно на неё, а не размусоливать, уже порядком надоевшие, прелюдии, хоть они иногда, ну, чаще всего, мужчине были весьма приятны. Хаширама же даже и не знал, как бы подступиться к заднице Мадары, всё выходило как-то странно — то ему всё казалось, что всё же, нет, не войдёт, то было слишком неудобно, то он слишком сильно давил на Учиха локтем, коленкой, бёдрами, наваливался всем весом. Хашираму действительно поражало с одной стороны и удручало с другой, что у его брата, который, по идее, должен быть менее опытен в подобных делах, так как, Тобирама, всё же, младше, да и серьёзнее — может, виду не подаёт, что давно уже не девственник, хотя в подобном Шодай крайне сомневался, всё как-то сразу получилось, да и Сенджу-старший находил это весьма странным. Хаширама, всё же, собравшись с духом, сначала ввёл палец, а после, уже внутри, слегка отодвинул его от члена брата, пытаясь так слегка подготовить Мадару. Когда Учиха перестал недовольно шипеть и что-то невнятно бормотать на ухо Тобираме, что даже последний разобрать не мог, да и не пытался, Сенджу, вынув палец, достаточно резко и неожиданно заменил его своим членом. Тобирама закусил губу, откинув голову назад, а Мадара рычал, натурально рычал, ругался, пытался двинуться так, чтобы вылезти из-под Хаширамы и вырваться из цепкой хватки младшего из них. Учиха, конечно, шиноби весьма сильный и трюкам всяким наученный, но к такому его как-то осмотрительно не подготовили, так что привыкнуть было как-то трудновато, да и сил, чтобы пнуть грёбанных Сенджу, у мужчины бы не хватило — эта странная ситуация моментально отнимала все силы, дыхалку, Мадара банально не мог дышать нормально, получалось как-то необычно пошло, развратно — тяжёлые вздохи через слегка приоткрытый рот, от чего всё тело слегка вздымалось, а потом медленно опускалось, поэтому ему и дышать-то было неприятно, тупая, тянущая боль отдавалась в нижней части тела, ведь так Мадара невольно чуть ли не соскальзывал, а потом и обратно насаживался на два немаленьких члена. Хаширама, поняв, что Учиха уже более менее податлив и расслаблен, первым задал темп, грубо, резко и быстро толкнувшись в разгорячённую плоть. Мадара взвыл, шёпотом проклиная размеры долбанных достоинств клана Сенджу, после чего и Тобирама присоединился к брату, чуть ли не одновременно всадив почти до конца. Вполне ожидаемый толчок младшего Сенджу дал Мадаре то, чего ему и не хватало, только теперь эта тянущая боль… Она действительно мешала мужчине в полной мере насладиться интимной близостью. Однако, неожиданно для самого себя, Мадара про неприятные ощущения забыл уже к четвёртому совместному толчку братьев… Или к пятому, может, даже к третьему, никто не считал. Так что, решив не сдерживаться, Учиха тогда же и простонал куда-то в плечо Тобирамы. В голове мужчины крутились только две мысли, не отшедшие на задний план вместе с остальными — «возбуждение» и «наслаждение». Вообще-то, подобный расклад в планы Мадары явно не входил, он вообще думал, что будет сверху, а о другой роли речи и быть не могло, так что мужчина до сих пор понять действительно не мог: как это — да чтобы Учиха, да чтобы снизу — страх и ужас какой-то. Поразительно для него самого, что, видимо, и так, и так, вроде, хорошо, судя по сладко саднящей коже в районе задницы и развратно ноющему члену, всё так же находившемуся в мозолистой руке Хокаге. После первого учиховского стона братья как-то осмелели — то совсем выходили, от чего Мадара недовольно фыркал, кидая злобный взгляд на Сенджу, то неприятно сжимали соски, то вообще целовали, лезли языком в рот, а иногда, так вообще, кусали, как вампиры или, скорее, как собаки. Но до Мадары не доходило, почему, когда они просто трахали его, Учиха становилось как-то скучно. — Эй, вы, не смейте кончать в меня, я понятно выражаюсь?! — Мадара поднял голову, отрываясь от ключицы Тобирамы. Тут же, когда младший Сенджу, слишком резко и сильно надавил на чёртову простату, Учиха кончил, сжимаясь всем телом. Хаширама не мог не заметить такого значимого изменения, так что из узкого зад Мадары мгновенно стал слишком узким, чего Шодай не выдержал первым. Дальше Мадара почему-то ничего не помнил, кроме дикого ощущения пустоты там, где долю секунды назад его наполняло то, о чём Учиха в здравом уме бы и не заикнулся, но рассудок, видимо, глава клана растерял ещё по пути в этот дом, и сладкого поцелуя, сопровождаемого слишком знакомым томным шёпотом бывшего светловолосого врага, которого судьба иронично превратила из недруга в любовника. Проснулся Мадара в крепких объятьях, к тому же, абсолютно голым. Первые несколько минут мужчина даже не хотел до конца открывать глаза, чтобы не видеть тех, кто нагло вторгается в личное пространство Главы клана, Учиха даже думал перестать доверять своим же ощущениям, так как проснуться в объятьях двух мужчин, которые так же, почему-то, не одеты, было для Мадары, как минимум, шоком. Вспомнить происходившее прошлой ночью удалось только после неудавшегося манёвра с переменой положения сна, так как глаза пришлось всё же открыть, чтобы случайно не ударить рядом спящих локтём в лицо, да и задница неожиданно сильно саднила, а все внутренности снизу будто сжали. Те, кто оказался рядом тоже не в последнюю очередь поспособствовали возвращению памяти Учиха. Все новопреобретённые знания и то, что удалось-таки откопать в памяти сложилось в одну картинку; Понятно. Его трахали Сенджу. Вдвоём. Мадара был откровенно шокирован — как так, он же собирался изнасиловать младшего Сенджу, но, кажись, не вышло, сам Тобирама, по крайней мере, нагло заявил, после того, конечно, как Глава клана бешеных шаринганов пнул его ногой в живот, от чего, естественно, альбинос не мог не проснуться, что, мол, да ты сам пришёл, сам подставился, сам соблазнил, сам и виноват, жопу мы твою лечить не будем, так что вали отсюда или тебе дверь показать. Мадара запротестовал, так как такого жалкого унижения за собой Учиха не припоминал, а если бы и было такое, мужчина бы точно забыть такого не смог, да и сделать подобное — маловероятно. Ну, а Хаширама… Хаширама решил тактично промолчать, улыбнувшись лишь, когда спор дошёл до слов Тобирамы: –… Тебе хоть понравилось, учиховская ты дырка в презервативе?! — Естественно, Сенджу, ублюдок ты этакий, мать твою! — Пф, обращайся, развратная ты шлюха! — Подумаю над твоим предложением, насильник малолетний!.. Хаширама откровенно заржал, а после предложил как-нибудь повторить, за что получил и катоном, и суйтоном одновременно.