Лазурная Красавица

«You and I were living like a Love Song». State of Shock «Best I Ever Had»

      Вечерело. Солнце ещё только начинало клониться к закату, но дневная жара уже начала спадать. На Мальдивах наступал час золотого света, когда можно было спокойно нежиться на пляже не боясь обгореть или получить солнечный удар.       Час, когда можно было развалиться в шезлонге и, потягивая пляжный коктейль с зонтиком, любоваться окружающей красотой. Бирюзовым океаном с кристально чистой, прозрачной водой, белоснежным песочком и множество маленьких зелёных островков, раскиданных посреди океана. Не зря же это место называли лучшим из всех курортов на планете Земля.       Или Земным Раем. Здесь стоило побывать хотя бы раз в жизни. Хотя бы для того, чтобы своими глазами увидеть то, что не встретишь больше нигде. Ни в других уголках Земли, ни даже на бескрайних просторах Космоса. Всё здесь казалось чудом. Цвет воды завораживал насыщенностью своих красок и плавностью переходов и перетеканий оттенков и полутонов.       От бирюзовых лагун до густо-синих глубин океана, необъятным простором которого можно восхищаться часами. Просто сидеть, устремив взгляд вдаль – к горизонту, где море, кажется, сливается с лазурным куполом чистого, безоблачного неба.       А если надоест то можно переключить внимание на один из островков, разделённых лазурью океана и белизной песчаных отмелей. Небольшие, но зеленеющие и живописные. Заросшие экзотическими цветами и высоченными пальмами, многие из которых склоняются над водой. Кишащие безобидной живностью – птицами, летучими мышами и, конечно же, крабами.       В преддверии вечера высыпавшие из отеля отдыхающие разбредались по острову. Часть из них направлялась на восточную часть с двумя бирюзовыми лагунами, глубина которых не превышала трёх футов, а другая часть – на западную. К «домашнему» рифу, возле которого можно было плавать, нырять и смотреть на ярких, всех цветов радуги, рыбок.       Впрочем, некоторые предпочитали купанию в тёплой, как парное молоко воде и отдыху на чистом белоснежном песке походы в местные бары и рестораны. В этой пёстрой, разношёрстной толпе никто не обращал внимания на необычную, для этих мест, парочку – лазурную красавицу азари, шествовавшую в сопровождении довольного молодого человека.       Который, кстати, был вполне зауряден и мало чем выделялся на фоне остальных туристов. Ну да, выше среднего роста, хотя и не дотягивающий до того уровня, чтобы называться по-настоящему высоким. Ну стройный, и, быть может, даже не лишённый привлекательности, хотя поход в спорт-зал и добавил бы ему притягательной брутальности.       А в целом – ничего особенного. Самый обычный молодой человек, приехавший на отдых по «горящей путёвке». Короткие, темновато-русые волосы и светло-серые глаза, в сочетании со светлыми брюками и рубашкой с коротким рукавом только усиливали это впечатление, создавая образ этакого приятного, но слишком мягкого молодого человека.       А вот на неё стоило посмотреть. Она была подобна всплеску голубых тонов на белом фоне и производила незабываемое впечатление. Вся гладкая, изящная, будто обтекаемая. Прекрасное порождение неведомых морских глубин, она смотрелась просто ослепительно в драпировках воздушной ткани, свободно развевавшейся вокруг гибкого и стройного тела.       Длинная, плавно стекавшая почти до самой земли юбка колыхалась подобно морским волнам. Там, где газовая ткань образовывала свободные складки, она была непроницаемо-белой. Но стоило ей плотнее обтянуть тело , как она становилась настолько прозрачной, что позволяя рассмотреть гладкую, переливчатую кожу, голубого цвета, покрытую причудливым узором, очень похожим на тот, что образуется на поверхности безводных соляных пустынь. Или на аккуратную чешую.       Стройная, до невозможности, талия была перехвачена узким пояском, составленным из золотых лент, плавно изогнутых на манер морских волн. На тонких запястьях блестела пара браслетов из этого благородного металла, на длинных изящных пальцах были кольца, мягкий и глубокий блеск которых подчеркивал красоту оправленных в них аквамаринов.       Ровное, гладкое и симметричное лицо девушки было красивым и притягивало взгляд. Большие глаза глубокого, прозрачно-голубого оттенка, тонкий изящно вылепленный носик, полные, синеватые губы. Роль волос на голове играли гребенчатые выросты, начинавшиеся по периметру лица и сходившиеся сзади в «пучок», создававший иллюзию причёски.       Эта иллюзия выглядела ещё достовернее от того, что их поверхность был выкрашена золотой краской. Этакая азари-«блондинка», уникальная в своём роде. Последним штрихом в её внешности была роскошная, полупрозрачная накидка, обёрнутая вокруг покатых плеч, и окутывающая стройное тело переливающейся волной всех оттенков золотого и жёлтого.       Неторопливо шествуя в сторону ближайшего ресторана они, время от времени всё же обращали на себя внимание случайных прохожих – слишком уж необычно смотрелись даже на фоне местного колорита – но сами, при этом, не замечали никого. Всё их внимание было поглощено друг другом. Точнее это парень смотрел на девушку, а в то время, как сама она любовалась океаном, к кромке которого начинало приближаться одевшееся золотом солнце.       Что же, его можно было понять. Получив деликатное ранение во время атаки гетов на Цитадель Трэвис Дейн и не надеялся найти девушку. Да и откуда бы ей было взяться у парня, которому причиндалы оторвало осколком взорвавшейся арматуры? Однако же ему повезло встретить любовь всей своей жизни в лице предприимчивой красавицы-азари, так неожиданно появившейся в его жизни и так основательно перевернувшей её вверх дном.       Азари была совсем не похожа на земных девушек, с которыми он раньше встречался. Стройная, гибкая, рельефная и... шустрая как, со временем полюбил говорить Трэвис, хотя прозвище и казалось Виале сомнительным. А вообще, будучи писателем по натуре, человек наградил свою подругу множеством эпитетов различной художественной ценности.       Он звал свою азари скуластой, бедрастой, глазастой и даже носастой (подразумевая хорошее обоняние) что не очень-то ей нравилось, хотя и создавало в отношениях разность потенциалов, способную породить искру страсти.       А отношения эти, надо сказать, развивались продолжительное время. Особенно это было заметно на фоне «скоростных» романов других азари, так и норовивших затащить в койку кого-нибудь посимпатичнее. Любовниками они, по понятной причине, стали не сразу. А лишь через год осторожных попыток сблизиться, переживаний и страхов.       При чём с обеих сторон. Виала прежде никогда не имела отношений с человеческими мужчинами, а потому сомневалась чуть ли не в каждом своём шаге. Он же сомневался в том, что сможет сделать её счастливой со своим-то, мягко говоря, деликатным ранением. Пару раз случались моменты, когда человек и азари готовы были бросить всё и больше не видеться.       Но каждый раз всё, каким-то странным образом обходилось и, в конечном итоге, завершилось очень даже хорошо. Для них обоих. Виала справилась со своими страхами, а Трэвис обнаружил, что Объятья Вечности, сливающие нервные системы партнёров в акте физической, духовной и эмоциональной близости, превосходят то, что он не мог ей дать.       Однако, при всех её достоинства, нельзя было сказать, что Виала приняла его сразу и со всеми недостатками. Как раз наоборот – представительница расы, высоко превозносящей личностное развитие и самосовершенствование – она всячески побуждала его работать над собой. И даже заставила, да именно заставила, отказаться от кое-каких вредных привычек.       Например, он перестал прикладываться к бутылке, за что был безмерно благодарен любимой. Частое общение с «зелёным змием» ещё никого не доводила до бобра. Но в то же время ей не удалось отучить его курить. Скорее наоборот – он начал постепенно склонять её к этой не особенно полезной привычке. И порой, на исходе утомительного дня, азари и сама не отказывалась сделать пару затяжек – исключительно ради успокоения расшатанных нервов, конечно.       Видимо, влияние, которое они оказывали друг на друга, было обоюдным. И крепло оно день ото дня.       Порой то, с чем Виала пыталась бороться и что искореняла в его поведении, ставило Трэвиса в тупик. В частности, её нетерпимость к чиханию. После препаратов, которыми накачали его в госпитале, у землянина развилась хроническая аллергия, с которой не могли справиться даже самые современные и разрекламированные антигистаминные препараты.       Он давно махнул на это рукой, приучившись таскать с собой пачку носовых платков, но Виала не собиралась сдаваться так просто. Отличавшаяся почти идеальным здоровьем, она утверждала, что парень, «чихающий как полудохлая псина» это не круто, и всячески пыталась бороться с этим, подсовывая ему всё новые и новые лекарственные средства.       Некоторые из них были экспериментальными и… явно были добыты ею с нарушением некоторых законов об обращении лекарственных средств. Откуда Виала брала их? Дейн понятия не имел. Азари не слишком распространялась о своём тёмном прошлом, упомянув, лишь, что некоторые из её былых друзей и любовников имели связи на чёрном рынке.       Трэвиса беспокоило это, но не слишком. В конце концов многие очень азари в юности пускались во все тяжкие.       И на их фоне Виала выглядела довольно... невинной. Она очень сильно отличалась от среднестатистических представительниц своего вида. Например, никогда не зарабатывала телом. Не крутила задницей в стриптиз-барах, не извивалась в обнажённом виде у шеста и даже не пробовала себя в роли официантки. Более того, к тем девушкам, которые поступали так, она относилась почти с презрением, считая, что они позорят всю расу, создавая азари имидж доступных шлюх.       Что очень её бесило. Да уж, Виала была не типичной азари. Они даже познакомились не на дискотеке и не в ночном клубе, а на выставке картин, посвящённой искусству земных пейзажистов. Надо сказать, что сам Трэвис пришёл туда без особого желания, да и то только потому, что его пригласил один из приятелей, отказать которому просто он не мог.       И вот скучая и прохаживаясь по ярко освещённым коридорам картинной галереи, где под защитой гудящих силовых полей были выставлены лучшие (по мнению организаторов мероприятия) полотна, воспевающие красоту его родной планеты, он случайно столкнулся с азари, застывшей возле картины, принадлежавшей кисти малоизвестного художника.       Она восхищалась морским закатом, который столь искусно запечатлел автор, что не заметила приближения задумавшегося Трэвиса. В результате они предсказуемо врезались друг в друга. В результате сумочка девушки раскрылась, выскользнув из рук девушки, а её содержимое раскатилось по полу. Не самое лучше начало, но Дейн быстро исправил ситуацию.       Рассыпаясь в извинениях он принялся помогать азари. Это были минута восторга, со смущением пополам, когда они, сидя на корточках, соприкасались головами и коленками и собирая высыпавшуюся мелочь. А когда девушка, рассеяно поблагодарив его за помощь, вернулась к созерцанию картины, Трэвис, почему-то вдруг, решил заговорить с ней.       Он спросил её, что она думает об этом полотне и она, с удовольствием, ответила ему. Завязавшийся разговор плавно перетёк в оживлённую беседу, которая продолжилась даже после закрытия выставки. Двое настолько понравились друг другу, что решили прогуляться, а по пути, случайно зашли в кафе, где провели ещё несколько часов болтая обо всём.       Трэвис был совершенно очарован своей спутницей, её лёгкими манерами, умением вести беседу и способностью видеть красоту. Не только в искусстве, этим славились почти все азари, но и в тех вещах, которые большинство людей даже не замечают. А ещё ей, как и ему, было присуще имени различать оттенки цветов, работать с ними и компоновать.       И это казалось особенно удивительным. Никогда ещё он не встречал девушку, которая придавала бы столько значения цветам и их сочетаниям. Столько же, сколько и он и даже больше. Виала тщательно продумывала цветовую палитру не только в одежде и аксессуарах к ней, но и в тех вещах, которые просто носила с собой в сумочке.       Он заметил это ещё во время первой встречи, когда помогал ей собирать их. Будь то косметические принадлежности или наборы красок – всё всегда было тщательно подобрано, и сочеталось между собой, перекликаясь с её образом. Её фаворитами всегда были голубой и розовый, хотя она с удовольствием использовала белый, салатный и лиловый оттенки.       Красиво и, может быть немного странно на взгляд окружающих, но Дейну этот перфекционизм подруги в отношении цветов нравился. Даже в те моменты, когда она находила изъяны в его собственном образе, который он считал безупречным. Поначалу это могло быть неприятно, но со временем стало ещё поводом для самосовершенствования.       Ещё одним в числе многих. Ведь Виале удалось расширить его восприятие красоты не только в плане бесконечного многообразия оттенков, но и в плане природы. Азари не могла перестать любоваться красотами его родной планеты. Её интересовали даже те ландшафты, которыми сам Трэвис находил привычным и обыденным. Однако, послушав тем, как она восхищается ими, по-другому, более внимательно, взглянул на то, что его окружало.       Хотя тут дело было скорее в различии их точек зрения. Для азари, Земля точно так же была «другой планетой», как для него Тессия, её родной мир. А люди, соответственно, – инопланетянами. Что, впрочем, только усиливало радость совместных открытий. Именно совместных, потому что рядом с Виалой Трэвес заново переоткрывал для себя Землю.       Каждый рассвет, который им довелось увидеть, был для неё не просто рассветом, но рождением нового дня. Временем надежды и новых чаяний. Ну и поводом составить список дел. Каждый закат рядом с ней из превращался в праздник цвета, во время которого Виала неизменно вытаскивала его на улицу чтобы полюбоваться игрой красок на холсте небес.       И слушая, с каким восторгом азари описывает каждый из них, Трэвис поражался её красноречию. Как писатель он умел ценить красоту и изящество слога, которые его подруга демонстрировала с завидной регулярностью. При этом описывая, казалось бы, одно и то же природное явление, она никогда не повторялась, выдавая высокохудожественные описания.       Проведя с ней несколько дней он почувствовал себя так, словно с его глаз сорвали… нет не пелену, ведь он, будучи человеком творческим, и раньше был открыт красоте миров, но стянули тонкую вуаль. Восприятие Дейна стало резче и острее.       Когда представилась возможность, он предложил ей поехать на Мальдивы. Как и все азари она любила воду. Родной стихией Виалы, без преувеличения, были моря, океаны, бескрайний простор и безбрежная необъятность которых сравнима лишь с Вечностью, которую он ощущал в её объятьях. Привести её на Мальдивы было хорошей идеей.       Ещё и потому, что его спутнице, помимо нежного песка и лазурной воды нравилась человеческая пляжная культура. Ощущение свободы и раскованности, царящее на курорте, купальная мода, пляжные развлечения и, конечно же, возможности прийти вечером в бар или ресторан шлёпанцах или даже босиком, завёрнутой в тончайшее парео.       Даже идею выкрасить гребни в золотой цвет она почерпнула именно у человеческих модниц. После проделанной процедуры Виала призналась , что ей всегда нравились волосы – причуда человеческой анатомии. Она даже красит гребни в золотой цвет чтобы походить на известных и успешных блондинок которых считает примером для подражания.       Изменчивая и непредсказуемая словно море, азари продолжает удивлять человека. Ему остаётся лишь гадать – что она ещё придумает и какой сюрприз преподнесёт ему в следующий раз. А впрочем это не важно.       Ведь его Виала – самое прекрасное создание в Галактике и он сделает всё для того, чтобы она была счастлива.       Желая подтвердить это он склоняется и оставляет нежный поцелуй на щеке лазурной красавицы.