Yes, Eggsy

Эггси было наплевать. На препирания, на просьбы прекратить, на отрицательное покачивание головы со стороны Харта, на его бесконечно сводящее с ума "Нет, Эггси", ради которого парень мог бы — желал — совершить любой абсурд. Он перечёркивал это всё одним "Да, Гарри." Поэтому вскоре посуда катится со стола керамическим водопадом, разбивается белоснежными брызгами о каменный пол. Анвин тянет на себя скатерть, и оставшаяся целая посуда уезжает по направлению к нему, ужин ускользает у Гарри из-под вилки и ножа, и он поднимает на парня грозный взгляд. Он, правда, хочет запустить этот нож ему прямо в шею, обагряя всё белое, словно кровь матери Белоснежки, капающая на снег. Эггси уверен, что Харт этого никогда не сделает, и абсолютно прав. Мужчина лишь прикрывает веки на пару секунд, чтобы потом вновь одарить Анвина убийственным взглядом, и он видит в его карих глазах собственную маленькую смерть. Но не боится, не отступает, только кидает скатерть, вслед за которой летит и посуда, — Гарри успевает схватить почти полный бокал вина, — и она падает снежным покрывалом на острые осколки. — Ты лишил меня ужина, — начинает Харт, поднося бокал ко рту, — и как собираешься загладить вину? — Всё предельно просто, — Эггси забирается на стол полностью, и мужчина пожирает взглядом его длинные ноги, сильные бёдра. — Я стану твоим ужином. Гарри вскидывает бровь не то, чтобы вопросительно — приглашающе, с интересом, требовательно побуждает к действиям. Ждёт. Эггси растягивает губы в полуухмылке, сверкает зелёно-голубыми глазами, делая медленные шаги на четвереньках, — Харт чувствует себя жертвой, скоро растерзанной скалящейся пантерой. Он хочет быть растерзанным. Разорванным этими клыками, когтями, этой убийственно завораживающей красотой. Анвин всё приближается, и вот Гарри уже ощущает его горячее дыхание на своём лице. Парень кладёт на чужие плечи ладони, мягко сжимает, опираясь на них, и садится на чуть разведённые колени, свешивая ноги вниз, почти касаясь голыми носками холодного пола. Он сразу снимает футболку, и она летит туда же, куда и скатерть, вырывает из цепких пальцев бокал и выливает содержимое на соединение плеча и шеи. — Что ты вообще делаешь? Сначала посуда, теперь вино, — Харт безотрывно наблюдает за красноватыми каплями, стекающими по шее, острой ключице и дальше по груди и животу. — Так ты хочешь своё вино или нет? — поднимает бровь Эггси, придвигаясь ближе, выгибая спину. Гарри молча опускает ладони на упругие бёдра, впиваясь пальцами в ткань, и припадает губами к шее, чуть сладко-горькой, скользит по плечу, собирая остатки багровых капель, ныряет языком во впадину ключицы и вылизывает вино дочиста. Ладони на плечах сжимаются крепче, а пальцы на бёдрах хрустят, начинают медленно поглаживать от самых колен почти до ширинки джинс. Губы спускаются к груди, и Анвин чуть откидывается назад, и язык очерчивает ореол, а потом накрывает затвердевший сосок, лижет и перекидывает его во рту. Парень почти задыхается, постанывая, и, рефлекторно ослабляя пальцы, роняет бокал. В этот же момент Харт прикусывает нежную плоть, Эггси громко стонет, и этот стон сливается со звуком разбивающегося стекла, — сплетение этих частот превращается в особую мелодию, музыку, что может слышать и любить только Гарри Харт. Мужчина поднимает глаза, продолжая вести языком по груди, и перед тем, как Анвин закатывает глаза, он встречает его помутневший взгляд, словно запотевшее стекло, на котором бледно-голубой акварелью было выжжено одно сплошное желание и ГарриГарриГарри. Пламенные губы скользят вверх, останавливаются между ключиц, чтобы чмокнуть яремную впадину, а потом вновь захватывают в свой жаркий плен шею. Харт добирается пальцами до чужого паха и гладит твердеющий член через грубую джинсу. Эггси обнимает его за шею и наклоняется к скуле, целует её сухими губами, скользит к подбородку, пока чужие ладони вновь ведут по бёдрам, а потом сжимают ягодицы, и парень выгибается сильнее, горячо стонет мужчине на ухо, сильнее сдвигая бёдра вокруг его талии. Анвин судорожно дышит, опаляя его щеку, а потом наконец смыкает свои губы на его, целует глубоко и влажно, сразу сплетая языки, оглаживая далёкое нёбо. Пальцы уже ныряют сзади под джинсы, гладят нежную кожу, и Эггси резко толкается бедрами то вперёд, то назад, елозит на чужом, уже твёрдом члене, выдыхая прямо в горячий рот, а следом вновь целует. Одна рука продолжает массировать между ягодицами, а другая перемещается обратно и, расстегивая молнию и ныряя под боксеры, начинает водить по члену, размазывая смазку и оглаживая большим пальцем головку, слегка нажимая. И парень уже в открытую громко стонет в чужие губы, рычит почти яростно, резко и хаотично подаваясь бёдрами. И после таких пронзительных стонов, жаркого дыхания на ухо и влажных пламенных губ Гарри забывает и про разбитую посуду, и про уже непригодный ужин, и про разлитое на бледную кожу вино. Всё это не важно, когда Анвин целует Харта, а тот шепчет ему: "Да, Эггси."