____
Во время обеда для Тодороки не оказывается места за столом, где сидит Изуку. Остальные их одноклассники уже нашли себе место, и Шото стоит чуть поодаль, держа в руках поднос с обедом и слабо прикусывает губу. У Мидории так много друзей. Но знает ли он их всех так же, как он знает Шото? Тодороки разворачивается, чтобы найти себе уединенное место, и думает, что то, о чем Мидория хотел поговорить, возможно, не особо важно, раз тот даже не стал его искать, но как раз в этот самый момент вздрагивает, слыша, как знакомый голос зовет его. Он оборачивается, видя, как Изуку встает со своего места за столом c подносом в руках, прощается со своими друзьями и направляется в сторону Шото. — Ты ведь собрался сесть один? — спрашивает Мидория, остановившись в шаге от него. Тодороки сильнее сжимает поднос, что держит в руках; в его груди тоже что-то сжимается, и под любопытным взглядом зеленых глаз Мидории он нервно сглатывает. — Да. — Почему? — Изуку наклоняет голову вбок, вследствие чего его кучерявые волосы также падают набок. Внезапно Шото чувствует, что у него пересохло в горле. — Стол был занят. — Оу,— Мидория вздыхает и мельком глядит на оставленный им стол.— Точно. Ну, я собираюсь сесть с тобой, ладно? Шото кивает, обозревая помещение в поисках свободного столика. Как только он находит таковой, то направляется прямиком к нему, а Мидория следует за ним. — К тому же, ты помнишь, я сказал, что хочу поговорить? Тодороки снова кивает, а затем садится за стол, поставив на него поднос. Изуку садится напротив, также ставя поднос, и начинает нервно постукивать пальцами по поверхности стола. Шото не может понять, почему его сердце начинает отбивать бешеный ритм в его груди. Он может только надеяться, что Мидория не услышит это, и не надо спрашивать почему. «Это все ты,— никогда не скажет он.— Из-за тебя я это чувствую, ты знаешь?» — Просто...— начинает Мидория, задумчиво почесывая веснушчатую щеку,— возможно, тебе это покажется глупым, но я слышал, как девочки говорили о ночевках, и, эм, я подумал что... ну, ты понял, ты, наверное, никогда не ходил ни к кому на ночевки и не устраивал их? П-прости за мою прямолинейность... — Ты прав,— обрывает Шото монолог Изуку.— Все нормально, и я никогда не был на ночевках. — А хотел бы? — осторожно интересуется Мидория, и снова сердце Тодороки начинает делать что-то странное в его груди. — Ты хочешь позвать меня на ночевку? — спрашивает Шото, пытаясь как-то развеять свое удивление поднятием руки для того, чтобы поправить челку, но ему не удается, ибо его голос выдает его с потрохами. — Я... Д-да. Если ты хочешь. Будет весело, я думаю,— Изуку избегает взгляда Тодороки, вместо этого ковыряя вилкой лапшу и смотря в свою тарелку. Шото смотрит, как спадает челка Мидории, скрывая его лицо. — Ага,— произносит он. — Правда? Ты хочешь? Тодороки забывает, как дышать, когда Изуку поднимает на него сияющий взгляд, и лишь кивает, не в состоянии сделать что-либо еще.____
Вернувшись в свою комнату в общежитии, Шото начинает размышлять, что представляет из себя ночевка у Мидории. Не то чтобы он вообще не имел понятия о том, что это такое, но он уверен, что есть некоторые нюансы, о которых он не догадывается. Да он мог бы просто не переживать об этом. Да ему стоит не переживать об этом. Друзья — и друзья. Ну тусят они вместе, и что с того? Но опять же, насколько знал Тодороки, обычно люди не чувствуют, как у них сперло дыхание, когда им улыбается их друг. Это определенно что-то другое. И это что-то началось еще тогда, когда Шото объявил войну Мидории, а губы того сжались в тонкую линию. Изуку продолжал себя калечить, лишь бы Тодороки понял, и он слушает его, заботится о нем и вообще делает все, на что отец Шото не позаботился потратить и минуты своего времени. До Мидории у Тодороки не было ни одного друга, но даже теперь, когда у него их целых несколько, он уверен: то, что есть между ним и Изуку, не совсем подходит под привычное определение дружбы. Но он молчит об этом. Молчит, потому что скажи он хоть единой душе — его отец обязательно узнает об этом. Старатель никогда не был «за» чувства. Но Шото моментально ставит это под сомнение: нет, ему просто было бы наплевать на какое-то странное, но приятное ощущение, успевающее появиться в груди Шото до того, как он успевает пресечь его на корню. «Это тебе мешает,— выплюнул бы Старатель со всей злостью, на которую способен.— Нам нужно избавиться от этого». От неприятной мысли внутри что-то сжимается. Тодороки отодвигает мысли о своем отце далеко-далеко на второй план: то, что он чувствует, касается только его, и не его отцу тут решать, что он должен делать с этим. И тянущее чувство в груди возвращается, стоит ему лишь припомнить улыбку Мидории.____
— Прости за все э... то,— Изуку неуверенно чешет затылок и слегка краснеет, обводя другой рукой комнату, что больше похожа на храм почитания Всемогущего.— Я собирался спросить: может лучше устроить ночевку у тебя, но не хотел навязываться... — Меня все устраивает,— отвечает Шото. Он уже видел комнату Изуку раньше, поэтому ее декор не был для него сюрпризом. Мидория чувствует, как груз спадает с его плеч. — О, хорошо. Тогда...— он падает спиной на кровать, расставляя руки.— Чем бы ты хотел заняться? — Мне кажется, тебе виднее,— отвечает Тодороки, скромно присаживаясь на край кровати рядом с Изуку.— Я же до этого никогда не был на ночевках. Мидория поднимает на него взгляд. — Ну, я тоже,— выдает он. Шото резко поворачивает голову и удивленно смотрит на него. — Серьезно? — Ну, в смысле, разве что в раннем детстве, или когда мы с классом куда-то ездили... но ты там тоже был,— Мидория сцепляет руки в замок на животе.— Но на н-настоящей я никогда не был. — Эм...— произносит Тодороки,— значит, никто из нас... Изуку выдает смешок и садится на кровати. — Может, нам стоит кого-то спросить? — Если хочешь. Ну, я слышал, люди обычно... смотрят фильмы,— Шото почесал щеку. — Хмм,— задумчиво произносит Мидория.— Я напишу Урараке. Если предложения насчет фильма? Шото мотает головой. Спустя некоторое время Изуку получает ответ от Урараки и тут же начинает его цитировать. — Она говорит, что обычно смотрит фильмы с людьми — как ты и говорил,— и... они играют в игры... настольные игры? А в конце обычно... ой. Заинтересованно, Тодороки смотрит на Изуку и вопросительно наклоняет голову. Тот кидает быстрый взгляд на него, а затем отводит его и произносит: — Она говорит, что они обычно говорят о крашах и всяком таком. Но нам необязательно это делать... я думаю. Шото решает ничего не отвечать и просто смотрит на руки, сложенные на коленях. — Сначала фильм! — внезапно восклицает Мидория, оставляя свой телефон и направляясь за ноутбуком к тумбочке с другой стороны его кровати. Тодороки наблюдает, как он открывает ноутбук, включает его и садится на кровать, отодвигаясь к стене до тех пор, пока не упирается спиной в подушки. Он выжидающе смотрит на Шото поверх экрана ноутбука и хлопает по месту рядом с собой. — Иди сюда. Ты точно не знаешь, что хотел бы посмотреть? Тодороки колеблется несколько секунд, а затем кивает и перелезает через ноги Изуку, устраиваясь между ним и стеной. Кровать Мидории не особо большая, из-за чего их руки находятся слишком близко друг к другу. Но Шото старается не думать об этом. Изуку долго не может решить, какой именно фильм включить; он бубнит себе под нос описания каждого, а Тодороки терпеливо ждет. Ему было бы достаточно лишь слышать тихий голос Изуку, бормочущего себе под нос. Наконец, он останавливается на каком-то фильме, о котором Тодороки никогда не слышал, но ему кажется, что описание звучит заманчиво. — Я не смотрел его ни разу,— произносит Мидория, смотря на кольцо загрузки на черном экране.— Так что не злись, если он окажется неинтересным. Мне его посоветовал Киришима, и...— он внезапно переходит на другую тему.— Если вдруг тебе не понравится, скажи: включим что-нибудь другое, ладно? Шото прикусывает щеку, стараясь побороть желание улыбнуться заботливости Изуку. «Он такой милый». — Хорошо,—отвечает он.— Уверен, он будет интересным. Мидория собирается что-то ответить, но на этот раз его обрывает загрузившийся фильм, и он обращает внимание к нему. Он поворачивает ноутбук так, чтобы Тодороки тоже был виден экран, и складывает руки на груди. Шото усаживается удобнее и случайно задевает плечо Мидории своим. Быстро пробормотав извинение, он видит, что Изуку не заметил или просто не отреагировал, обратив свое внимание к заставке фильма. Нервно сглотнув, Тодороки медленно откидывается назад, пока их плечи не касаются друг друга, а затем следует примеру Мидории, фокусируясь на фильме.____
Фильм оказался на удивление захватывающим. Сам Шото выбрал бы что-то менее динамичное, и тогда могло бы быть скучно, но фильм, что они смотрят сейчас, похоже, понравился Мидории, и вряд ли можно было ожидать от рекомендации Киришимы чего-то меньшего. Пока фильм шел, солнце за окном уже село, и его свет, скользящий по стенам комнаты Изуку сквозь неплотно задвинутые шторы, также исчез; теперь единственным источником света в комнате был экран ноутбука. От него лицо Мидории казалось бледнее обычного, а его веснушки — более выделяющимися. Внезапно Изуку убирает ноутбук с колен и спускает ноги с кровати, вставая и направляясь к своему столу, где стоит настольная лампа. — Теперь лучше,— он включает ее и плюхается на стул. Шото вылезает из подушек, в которые вжался, смотря фильм, и пытается не обращать внимания на то, что под его правым боком больше нет Мидории и тепла, которое тот излучал. — Что теперь хочешь поделать? — спрашивает он, садясь по-турецки на кровати Мидории. Тот задумчиво крутится на стуле, постукивая пальцами по поверхности стола. — Я не уверен...— начинает Изуку, но его прерывает стук в дверь. Он в удивлении поворачивает голову в сторону источника звука, прежде чем встать со стула и, пересекая комнату, открыть дверь. Шото садится на кровати так, чтобы было видно, кто пришел. Это оказывается Урарака, и Мидория застывает на месте. — У-урарака! — вскрикивает он, убирая руки за спину.— Ч-что... п-почему ты здесь? Н-не то чтобы мы не хотели... Очако улыбается своей обычно сияющей улыбкой и говорит: — Ребята, я принесла вам посылку! Она заглядывает в комнату в поисках Шото и, заметив того сидящим на кровати Мидории, произносит: — Привет, Тодороки! В ответ он машет ей рукой; она протягивает Изуку пакет, и тот хмурится. — Посылка? — Да! — она хлопает в ладони.— Здесь есть все, что вам нужно для ночевки. Я потратила на это некоторое время, но Цую помогла мне, и... надеюсь, вам все пригодится! Держа пакет в одной руке, другой Мидория роется в нем. — Здесь есть немного еды, колода карт, маски для лица... эм, возможно, это немного перебор, но это весело,— поясняет Урарака, указывая на каждую вещь.— Еще я сделала что-то вроде карт для «Правды или действия», если вдруг вас станет скучно. Вообще, это стандартный пакет вещей для ночевок!.. — А... спасибо, Урарака! Я... мы очень ценим это! — Мидория копирует ее лучезарную улыбку, и Шото приходиться отвести взгляд, чтобы не ослепнуть при виде двух сияющих улыбок одновременно. — Тогда оставляю вас, парни... Надеюсь, вы повеселитесь! Я рада, что вы двое решили устроить ночевку. Возможно, Тодороки почудилось, но после фразы, сказанной Ураракой, кончики ушей Изуку покраснели, но ему точно не почудилось, как жар подступает к его лицу, когда Мидория говорит: — Я тоже рад. Помахав на прощание, Очако уходит, и Мидория кладет пакет на стол. — Это так мило с ее стороны,— произносит Шото, наблюдая, как Изуку достает содержимое из пакета и раскладывает его на столе. Как Урарака и обещала, здесь три коробки леденцов, пакет попкорна для микроволновки, колода карт, две маски для лица и какие-то кусочки картона, по форме похожие на карточки и связанные резинкой. Мидория снимает резинку и читает, что написано на верхней карточке: по-видимому, ему просто интересно, что именно подготовила им Урарака. Он не говорит Шото, что там написано, а запихивает пачку обратно в пакет, словно он об нее обжегся. Тодороки приподнимает бровь в удивлении, но Изуку стоит к нему спиной, и он не может ничего прочитать, хотя догадывается, что примерно там написано. — Не хочешь сыграть в карты? — спрашивает Мидория, беря в руки колоду. Шото облизывает пересохшие губы. — Если честно,— он останавливается, смотря на сложенные в замок руки на его коленях, затем продолжает: — Я никогда не играл в карты. На секунду на лице Изуку отражается удивление, а затем он улыбается. — Ничего страшного! — восклицает он, садясь на пол и хлопая по месту напротив, призывая Шото сесть туда.— Хочешь, научу? Слезая с кровати и садясь напротив Мидории на пол, Тодороки смотрит на него и кивает. Мидория одаряет его сияющей улыбкой и приступает к перемешиванию карт, и Шото замечает, что уголки его губ тоже немного приподнялись. Позже оказывается, что Тодороки быстро учится. Ему нравится слушать объяснения правил игры Мидорией, нравится смотреть, как тот кладет карты перед ним и притворяется, что не злится, когда Тодороки побеждает его в игре, играть в которую едва научился. Но к тому моменту, когда Шото научился нескольким разным играм, Изуку предлагает переодеться в пижамы и попробовать что-то еще из «посылки» Урараки. Они стоят перед столом Мидории, выбирая, что взять на этот раз, и Шото не может оторвать взгляда от масок для лица. Если Урарака положила их туда, значит, было бы грубо не попробовать их? Он замечает, что одна из них с экстрактом меда, и протягивает руку, легонько постукивая указательным пальцем по упаковке. — Медовая,— говорит он.— Ты ведь хочешь взять ее, да? Смотря на руку Тодороки, указывающую на упаковку с маской, Мидория моргает. — С чего ты взял? Шото бледнеет. — Неважно,— выдавливает он, а затем откашливается.— Просто... твоя гигиеническая помада. На секунду кажется, что Изуку не понимает, о чем речь, но затем до него доходит, и он забирает упаковку с медовой маской из под руки Тодороки. — Ты заметил,— с легкой улыбкой говорит Мидория. Шото снова почувствовал, что у него в горле пересохло. А Урарака, случаем, не положила им воду в пакет? Пока Тодороки стоит в исступлении, Изуку берет другую маску, с экстрактом зеленого чая, и вкладывает ее в его ладонь. Шото бубнит тихое: «Спасибо» — и смотрит сначала на упаковку в его руке, а затем на дверь ванной. Мидория замечает его взгляд и закусывает губу, прежде чем сказать: — Ванная слишком тесная, чтобы мы могли находиться там вдвоем одновременно. Мы могли бы... э, намазать их на лица друг друга? — О,— выдыхает Тодороки,— конечно. Вскоре они снова сидят на кровати Мидории, но на этот раз уже друг напротив друга, касаясь коленями. Изуку вытягивает руку и, раскрывая ладонь, показывает заколки-крабики. — Они нужны мне, чтобы закалывать мешающие пряди, когда я за учебой. Мне дала их Ашидо. Я думаю, мы могли бы... было бы проще так убрать волосы с лица,— поясняет Мидория, встряхивая рукой, чтобы Тодороки взял одну заколку. Без каких-либо слов он забирает крабик из ладони Изуку и старается, чтобы его рука не дрогнула. Последний наблюдает, как Шото собирает мешающиеся волосы и закалывает их на макушке, но тут же отводит взгляд, стоит Тодороки взглянуть на него. Не то чтобы Мидория никогда полностью не видел шрама Тодороки, но все равно тот чувствует себя донельзя уязвимым. Он уверен, что на это не очень приятно смотреть. Изуку поступает как Шото и также закалывает челку, робко улыбаясь, сделав это. С открытым лбом он почему-то выглядит младше; переводя взгляд с Мидории на упаковку маски с зеленым чаем, Тодороки облизывает пересохшие губы. — Кто первый? — спрашивает он, теребя край пакетика. — Я мог бы... намазать тебя первым? — предлагает Мидория, протягивая руку, чтобы забрать у Шото его пакетик с маской. Тот отдает его, чувствуя ком в горле. Будет ли ему противен его шрам? Оттолкнет ли его красный, бесповоротно поврежденный участок кожи? Может, Тодороки стоит сказать Изуку не обращать внимания на шрам и не наносить маску на него..? Но внезапно Мидория поднимает теплый взгляд на него и говорит что-то вроде: «Будет немного холодно, Тодороки», и Шото не может сказать ничего в ответ, лишь смотрит, как Изуку протягивает руку к левой стороне его лица. — Ты не против..? — рука Мидории зависает над самым шрамом; Шото откашливается. — Да, ты... можешь, эм... продолжать. Кожа под пальцами Изуку давно лишилась своих нервных окончаний и даже не собиралась их восстанавливать. Его касания осторожны, когда он начинает наносить маску на лоб Тодороки, а затем переходит к вискам и щекам. И маска приятно пахнет зеленым чаем, хотя запах немного слишком насыщенный. Шото наблюдает за лицом Мидории, когда он сфокусирован на нанесении прохладного крема на оставшиеся участки лица Тодороки, стараясь не пачкать брови и избегать области вокруг глаз. Он наносит маску на подбородок, а затем и переносицу Шото, и размазывает ее оттуда до областей между бровей и над верхней губой. «Это очень интимный момент»,— думает Тодороки и мысленно бьет себя по лицу, пытаясь не думать, касался бы Изуку его так же осторожно при немного других обстоятельствах. — И...— вытягивает Мидория, напоследок еще раз размазывая маску по подбородку Шото.— Готово! Он выдыхает; вес маски чувствует на лице, хоть она и кажется чуть легче, чем пальцы Мидории несколько секунд назад. Тодороки уверен, что выглядит смешно, но почему-то его это не особо волнует. А теперь... Изуку протягивает ему упаковку со своей маской, и он отрывает ее по линии перфорации. Содержимым упаковки оказывается рыжеватый крем, пахнущий медом, и он погружает в него палец, поднося его затем к лицу Мидории. Пару секунд Тодороки мешкается, а затем начинает намазывать маску на щеку Изуку. Тот шумно втягивает воздух через рот, и Шото вопрошающе смотрит на него. — Холодно,— поясняет Мидория смущенно. Тодороки понимающе хмыкает в ответ, но так тихо и низко, что он даже не уверен, услышал ли его парень перед ним. Некоторое время спустя Изуку закрывает глаза, и Тодороки концентрируется еще сильнее, стараясь не задеть маской его ресницы. С рыжеватым кремом веснушек Мидории теперь не видно. Намазывая крем вокруг рта Изуку, Шото не может избавиться от мысли о том, что случилось бы, если бы он его поцеловал. Намазывая маски на лица друг друга, они так тщательно избегали рта, но пальцы, щеки, носы... Люди ведь добавляют мед в зеленый чай, неправда ли? Тодороки откашливается, и Мидория открывает глаза. Они смотрят друг на друга, и первый опять ощущает это тянущее чувство в груди. Его рука застывает на месте недалеко от уголка рта Изуку. «Нет»,— решает Тодороки. Он возвращается обратно к работе, и Мидория наблюдает за ним, совершенно не понимая его ступор несколько секунд назад. А сам Шото решает, что об этом лучше забыть. — Что ж...— произносит он,— все готово. Затем Мидория берет одну из упаковок и читает, что маску нужно держать пятнадцать минут. Пятнадцать минут проходят в спокойствии, и оба парня сидят в телефонах, прежде чем Изуку предлагает сделать селфи и отправить Урараке. Тодороки соглашается, но нехотя, и вскоре они отправляют ей фотографию с мыслью о том, что ее телефон может счесть ее спамом. Но тогда перед ними встает проблема: как смывать маску? Как говорилось ранее, ванная слишком мала для двоих людей, и единственное и, как оказалось, очевидное решение этой проблемы — идти туда по очереди. Но Мидория оказался на шаг впереди. — Ну, раз уж Урарака положила нам попкорн для микроволновки, то нам все равно придется спускаться в общую кухню, чтобы его приготовить? Так что, пока он будет готовиться, мы отмоем лица. Что думаешь? — Надеюсь, нас никогда не увидит в таком виде,— отвечает Шото, борясь с желанием почесать внезапно зачесавшуюся щеку. — Уже поздно,— говорит Изуку, хватая пакетик попкорна со стола.— Я уверен, там никого. И Тодороки словит его на слове, а затем они направляются по коридору к лифту. Поездка на нем не занимает более полуминуты, так как им нужно спуститься лишь на один этаж ниже. Двери лифта открываются, предоставляя вид на общую гостиную. Свет приглушен, телевизор работает на низкой громкости, и в комнате никого нет, поэтому Тодороки кажется, что кто-то просто забыл выключить телевизор, уходя из комнаты. Он и Изуку прокрадываются к двери в мужской туалет, когда открывается дверь женского. Из туалетной комнаты выходит Джиро с растрепанными волосами и полуприкрытыми веками. Она зевает и, почесав шею, открывает глаза, видя перед собой двух парней. — О,— произносит она, потирая один глаз тыльной стороной ладони.— Классно выглядите, парни. В честь чего это? Тодороки уверен, что Мидория краснеет несмотря на то, что его лицо покрыто слоем маски, потому как кончики его ушей тоже горят. — Наша первая ночевка,— непринужденно отвечает Шото, прежде чем Изуку начинает издавать нечленораздельные звуки в попытке нормально ответить. По тому, как выглядит и говорит Джиро, видно, что она полусонная: ее плечи расслаблены, она растягивает гласные в словах и медленно реагирует. И, словно доказывая правоту Тодороки, она снова зевает. — Интересненько,— произносит она.— А вы это купили...— она смотрит с Мидории на Тодороки и обратно,— ...специально, или..? — Нам Урарака их дала,— отвечает Изуку, встряхивая пакет с попкорном.— И это тоже. Джиро моргает, смотря на пакетик с попкорном для микроволновки. — Класс,— наконец отвечает она и поднимает руку в некоем подобии прощания.— Ну, спокойной ночи, ребята. Веселой ночевки. Поиграйте в видеоигры или поговорите о крашах... что хотите, короче. — Спокойной ночи,— в ответ желает Шото. — Спасибо! — все еще несколько смущенно говорит Мидория. Оказавшись в мужском туалете, он облегченно вздыхает. — А ведь могло бы быть и хуже,— произносит Тодороки.— Если бы это был Бакуго. — Не говори так,— отвечает Изуку, схватившись за сердце. Тодороки усмехается и, взяв чистое полотенце, направляется к раковине.____
Смывать маску с лица оказывается настоящим испытанием, и Шото убедится не забыть сказать об этом Урараке в понедельник. По-видимому, Мидории это удается намного хуже, что можно заметить по рыжеватым пятнам на его висках, на подбородке и возле ушей. Тодороки решает взять на себя стирание маски оттуда, и, когда они становятся напротив зеркала вдвоем, Изуку поворачивает голову, чтобы другому было удобнее. Тодороки чувствует, насколько нежная кожа у Мидории, когда аккуратно берет того за подбородок и другой рукой использует полотенце, чтобы стереть остатки маски с его лица. Изуку следит за действиями Шото через зеркало, наблюдая в основном за его руками на своем лице. Тишину в ванной не нарушает ничего, кроме крана, капающего раз в три удара сердца Шото. — Тодороки? — внезапно зовет его Изуку, когда тот вытирает излишки маски с его висков. — Мм? Тодороки видит, как дергается кадык Мидории, когда тот сглатывает, прежде чем продолжить. — Тебе... нравится это делать? Шото замирает, переставая вытирать лицо Изуку. — Что? — спрашивает он вместо ответа. «А что, это странно? — хочется спросить.— Ты хочешь, чтобы я остановился?» — Прости,— Мидория поджимает губы.— Странный вопрос. — Да нет,— отрицает Тодороки, возвращаясь в реальность и продолжая стирать маску с лица другого.— Все нормально. Нравится ли мне делать что? Изуку отпускает губы, и они чпокают. — Вытирать мое лицо. Тодороки нервно сглатывает. — Наверное,— отвечает он после долгой паузы, а затем продолжает: — А что? — Просто приятно,— бормочет Мидория, словно он не уверен, произнести ли это вслух. — Оу,— выдает Шото. — Если тебе кажется, что это стра... — Нет,— перебивает он.— Все нормально. Изуку хмыкает в ответ и закрывает глаза, а Тодороки продолжает стирать остатки маски теперь уже с его лба. И в голову закрадывается сомнение насчет того, действительно ли Мидория просто не заметил эти участки, а не оставил маску там специально? Если бы только Шото мог читать мысли.____
Когда Тодороки и Мидория выходят из ванной, Джиро лежит на диване в гостиной. Телевизор все еще работает на низкой громкости. Они проходят мимо, и Джиро машет им, а те молча машут в ответ. На секунду Шото думает, что стоит написать Яойорозу, чтобы та спустилась и отвела Джиро обратно в ее комнату, прежде чем та уснет на диване и проснется с затекшей шеей, но потом понимает, что уже поздно, и Момо наверняка спит, так что Джиро придется самой позаботиться о себе. Поэтому Тодороки лишь продолжает идти за Изуку на кухню и наблюдает, как тот открывает микроволновку и кладет в нее упаковку с попкорном, а затем нажимает на несколько кнопок, устанавливая время. Полторы минуты Мидория раскачивается на месте, стоя напротив микроволновки, а Тодороки стоит, опираясь о шкафчик, наблюдая за ним. За секунду до окончания времени Мидория открывает дверцу микроволновки, чтобы та не запищала,— и Тодороки уверен, что это для того, чтобы не беспокоить Джиро,— а затем достает пакет с уже готовым попкорном и встряхивает его, держа на безопасном от лица расстоянии, чтобы избежать горячего пара. — Нам нужно что-либо еще? — спрашивает Шото, легонько отбивая пальцами ритм о столешнице за ним, а затем отходит.— Вода. Думаю, нам нужна вода. Мидория кивает, и Тодороки берет им по бутылке воды из холодильника. Он держит обе бутылки правой рукой, чтобы не дать им нагреться, пока они будут возвращаться в комнату Изуку. По дороге Мидория открывает пакет с попкорном и протягивает его Тодороки. Тот хватает небольшую горсть свободной рукой; попкорн соленый и еще горячий. И потом он снова думает о том, чтобы поцеловать Изуку. Наверное, он был бы на вкус соленый от попкорна и все еще пах медом. Звук, оповещающий о том, что лифт прибыл на этаж, отвлекает Тодороки от этих мыслей, и он проглатывает разжеванный попкорн. Мидория стоит перед ним и делает шаг вперед, когда двери лифта открываются, и Шото следует за ним. — Эй, Тодороки,— произносит Мидория, заходя в свою комнату, и Тодороки все еще идет за ним; позади них закрывается дверь. Шото ожидающе смотрит на Изуку, но тот, вместо того, чтобы что-то сказать, кидает в его лицо кусок попкорна. Он отскакивает от его щеки и падает на пол, и Шото следит за ним взглядом. Когда он поднимает взгляд обратно на Мидорию с непониманием на лице, тот смеется и чешет затылок. — Ты должен был поймать его ртом,— поясняет он и достает еще одно раскрытое зернышко из пакета, держа его между большим и указательным пальцами.— Хочешь попробовать еще раз? Тодороки щелкает языком, но отвечает: — Конечно. Следующий кусок отскакивает от его носа, и Мидория снова смеется, а у Тодороки снова появляется то тянущее чувство в груди, но он слегка улыбается. — Еще? — спрашивает Изуку, садясь на пол. Тодороки повторяет за ним, опираясь на руки, поставленные для равновесия за своей спиной, а затем кивает, и Мидория кидает еще один кусочек попкорна в его сторону. Он подается вперед, чтобы поймать его, но попкорн ударяется о его подбородок. — Я в этом полный неудачник,— выдает он, поднимая попкорн с пола и кидая его в урну в противоположном конце комнаты Мидории. И не промахивается. Изуку загорается идеей. — Может,— произносит он, протягивая Шото пакет с попкорном,— лучше ты попробуешь? И Тодороки совсем не удивлен, что Мидория ловит почти каждую попкорнину, что он ему кидает, и каждый раз, когда ему это удается, он светится так, словно только что выиграл миллион в лотерее. Но и тому, что каждый раз, когда Изуку улыбается, к его лицу приливает жар, Тодороки тоже не особо удивлен. Он начинает привыкать.____
В час ночи Шото и Изуку стоят на балконе последнего, опираясь о поручень и периодически болтая руками в воздухе. Ночь свежа; по чистому небу лишь иногда проплывают облачка. Мидория держит в руках карточки от Урараки, задумчиво теребя уголки. «Наверное, пытается набраться смелости, чтобы прочитать первую»,— думает Шото. Мидория так и не дал ему взглянуть ни на одну из них, даже когда он предложил ему начать первым. Изуку начинает их перемешивать, и Тодороки замечает мурашки, бегущие по рукам первого. — Ты замерз? — спрашивает он тихо, стараясь не нарушить всей этой ночной тишины. Застигнутый врасплох, Мидория поднимает взгляд на Тодороки. — Н-нет... все в порядке. — Уверен? Иди сюда,— Шото делает шаг в сторону, чтобы сократить то расстояние, что было между ними, и кладет левую руку на плечо Мидории, прижимая его к себе. Изуку чувствует исходящее от него тепло, когда они стоят, прижавшись друг к другу плечом к плечу, и вздыхает. — Так лучше? Он лишь кивает, роняя голову на плечо Тодороки. Мидория все еще держит стопку карточек в своей левой руке и смотрит на верхнюю. — Ладно,— он выдыхает.— Ты уверен, что хочешь попробовать? — Ну а почему бы и нет? Изуку начинает заикаться. — Ну, просто... они... Шото опускает взгляд на верхнюю карточку в руке Мидории и читает надпись с нее вслух: — «Влюблен ли ты в кого-то?» Оу. — Ага,— выдает Мидория.— В смысле, «ага, они все такого рода», а не «ага, я влюблен». Ну... не то чтобы... блин, лучше мне перестать говорить. Тодороки издает смешок, когда Изуку прячет свое красное лицо, утыкаясь им в его плечо. И, не думая, Шото говорит: — Я влюблен. С минуту они оба молчат, и Шото хочется провалиться под землю. — Правда? — осторожно интересуется Мидория. Тодороки концентрируется на том, как прижимается к нему Изуку, получая тепло от его причуды. Концентрируется на том, как волосы Мидории щекочут его подбородок. На том, что он здесь, рядом с ним, и это так приятно. — Ага,— наконец произносит он; Мидория поднимает голову. — Скажешь мне, кто это? Шото задумчиво мычит. — А если и скажу? — Я могила,— Изуку поднимает руку с вытянутым мизинцем.— Обещаю. Тодороки смотрит на протянутую руку и ощущает, словно он в младшей школе. — Но сначала,— говорит он,— а ты? — Влюблен ли я в кого-то? — уточняет Мидория, и Шото кивает. Изуку опирается спиной о перила, так и не дождавшись ответного обещания. — Ну... да. — Тебе кажется, что это слишком по-детски? — спрашивает Шото.— Этот диалог, я имею в виду. Изуку пожимает плечами, и одно из них задевает руку Тодороки. — Возможно. Но... разве не в этом вся особенность... ночевки? — Да? — Ну, мне кажется. — Оу,— Тодороки барабанит пальцами по поручню.— В таком случае... скажи, кто тебе нравится? Мидория удивленно моргает. — Эй, не переводи стрелки, я первый спросил! Шото смеется и в шутку произносит: — Ну блин. — Ну... ладно. Я скажу, если скажешь ты,— он делает паузу.— Только по-честному. — По-честному,— повторяет Тодороки. Он переводит взгляд на усыпанное звездами ночное небо и, спустя несколько секунд тишины, произносит: — Это ты. Изуку поднимает голову с его плеча и смотрит на него, а затем поднимает руку, которой держался за перила, и тыкает себя в грудь. — Я? — с удивлением спрашивает он; Шото кивает, и он снова спрашивает: — Это... я? — Это ты,— повторяет Тодороки и откашливается.— Теперь твоя очередь,— говорит он, переводя взгляд на деревья, чьи макушки находятся на почти таком же уровне, что и балкон, где они стоят. — То... Тодороки, я...— заикается Мидория, а затем делает глубокий вдох. Он привстает на носочки и, кладя ладонь на щеку Шото, поворачивает голову, чтобы прижаться своими губами к его. Поцелуй выходит совершенно невинным: Тодороки чувствует медовые губы Изуку на своих одну, две секунды — и затем второй отстраняется. Звук разорванного поцелуя тонет в ночной тишине. Тодороки моргает и крепче сжимает перила перед собой. Он чувствует жар по всему телу и уверен, что он красный, как помидор, с головы до ног. Мозг отказывается работать, и... теперь Шото уже не уверен, что нужно делать. Ему хочется снова прижать к себе Изуку, снова поцеловать его, но тот начинает распыляться в извинениях и переживать, что он слишком рано так далеко зашел. — Ух-ты,— выдыхает Тодороки, не зная, что еще сказать. Мидория резко перестает говорить. Взгляд Тодороки прикован к нему: на его щеках красуется румянец, и он нервно теребит пальцы. — Ты точно уверен, что это нормально? — спрашивает Мидория, покусывая нижнюю губу в ожидании ответа. И это нормально. Все нормально. Настолько нормально, что это самое «нормально» заполняет все его нутро, течет по венам и мелькает перед глазами. Настолько нормально, что от этого «нормально» он готов взорваться. — Да,— отвечает Шото.— Да, более чем. Он хочет снова поцеловать его и целовать до тех пор, пока не сможет дышать, не сможет чувствовать, не сможет знать ничего вокруг, кроме Изуку, его губ, сладких от медового бальзама для губ и соленых от попкорна, и того, как они подаются навстречу его собственным. И Шото снова прижимает Мидорию к себе. Его руки не могут найти себе места, когда Тодороки целует его снова и снова: они то в его волосах, то на его плечах, а затем на его боках, сжимая в кулаках тонкую ткань его футболки. Тодороки отдает все свои чувства Мидории: вкус его губ, ощущение пальцев в своих волосах — и забирает столько же, сколько может. Когда они отстраняются друг от друга, прерывисто дыша, с сияющими взглядами, Изуку глубоко вздыхает. — Я очень счастлив,— произносит он, утыкаясь лицом в грудь Тодороки. — Я тоже,— Шото закрывает глаза, кладя подбородок на макушку Мидории. — Но нам нужно и поспать тоже, верно? — Мгм. И никто из них не хочет спать поодиночке, поэтому они спят вместе.