* * *
— Вот тут и зазимуем, — предвкушающе потирал ладони Роджер, рассматривая деревушку, раскинувшуюся на холме за высоким частоколом. Сервамп зазевался за его спиной, с внутренним удовлетворением предчувствуя скорый отдых. Услышавшие своего вожака люди воодушевлённо посмотрели на виднеющиеся за ограждением крыши домов, манящие теплом и кровом. Изнурительный бросок по осенней дороге вымотал всех без остатка. Вероятно, разбойный люд кинул бы вызов, устроил бунт против того, кто сорвал их с обжитого места — однако, демон, идущий за спиной главаря, отбивал всякое желание возмутиться. Сонный Эш видел, с каким разочарованием Трёхпалый рассматривал свою шайку. В груди сервамп тоскливо вздыхал, догадывался уже, что последует за этим, а ведь он так хотел спать... Его взгляд тоже обратился к людям, которые больше напоминали измотанных доходяг. Грязная вонючая одежда промокла насквозь. С исхудавших лиц с впавшими щеками смотрели голодные глаза: пайки пришлось урезать, хозяин плохо рассчитал время пути, не учёл осеннюю распутицу. Люди были измотаны. Но хуже всего — многие кашляли кровью. Четвёртая часть всей шайки и вовсе полегла от разных хворей во время дороги. Повезёт хозяину, если хотя бы одна треть останется в живых после такого выматывающего пути. Только они всё ещё стояли в лесу. Тепло и еду ещё надо было отбить. Но эту немощь в бой не кинешь — подохнут ещё на подходах. Это понимал сам сервамп, об этом же явно думал и его хозяин. — Слушай сюда, — ткнул в него пальцем ева. — Пойдёшь первым в деревню. Я хочу услышать крики жителей и мольбы о спасении. Трёхпалый безумно оскалился, демонстрируя редкие оставшиеся зубы, а Лень внутренне поморщился от зрелища и слов. — Мне лишние рты ни к чему. Так что, никого не оставляй в живых и гляди, чтобы деревню никто не покинул. Это так Колдун велел. У нас с ним договор. Да и дома не повреди, — сурово приказал он и оттянул ворот плаща и рубахи, оголяя шею. Задерживая дыхание, чтобы не травмировать свой чувствительный нос от дурного запаха грязного немытого тела, сервамп впился без всякой щепетильности и пиетета в шею хозяина и сделал несколько глотков питательной, но такой гнилой от грехов крови, наполнившей его тело силой. Лязгнули чёрные звенья натянувшейся цепи, пылающей багровым сиянием, которое только ближе к его ошейнику приобретало голубые отсветы. — Пошёл, — недовольно морщась, махнул ему рукой Роджер, растирая укус. — Чтобы когда мы подошли — в деревне не оставалось живых: ни женщин, ни стариков, ни детей! Лень мазнул по нему взглядом и вышел за пределы леса. Холодные капли, вызывая дрожь в теле, упали за шиворот плаща из-за откинутого цепью капюшона. Только Тьма ведала, как ему хотелось наплевать на приказ и попросту прилечь где-нибудь. Зазевавшись, сервамп посмотрел на грузные тучи над головой и тяжко вздохнул. Лоскуты тьмы дымом окружили его под трусливые вздохи и крики доходяг из некогда грозной шайки. Тени опали, и на плодородные поля, подготовленные к зиме, ступили лапы высокого и мощного зверя. По чёрной шкуре ползли голубые тигриные полосы. Намокшую львиную гриву трепал холодный ветер. Приходилось прижимать длинные узкие уши, чтобы дождь не попадал в них. От недовольства он дёрнул хвостом с пушистым кончиком на конце. — Дьявол! — вскрикнул один из людей хозяина и, поскальзываясь в грязи, бросился вглубь леса под гогот евы. Вздох опять рвался из глотки, но Лень вместо этого огласил рёвом округу. В ответ донеслись столь желаемые евой панические крики в деревне и бьющий колокол. Пользуясь тем, что прекратил идти дождь, словно природа пыталась подыграть защитникам, от деревни в воздух поднялись стрелы. Вот только они беспомощно отскочили от его шерсти. Новый залп уже с зажжёнными на них паклями, но тот же результат — стрелы падали на землю, а огонь гас в его тенях. Сервамп по-кошачьи фыркнул и метнулся к стенам. Тенью промчавшись вокруг частокола, он прикончил решивших спастись бегством. Нашёл дыры, через которые пытались сбежать люди, тут же их завалил и молнией вернулся ко запертым воротам. Град стрел не оставлял его ни на секунду, но, видя всю их бесполезность, от защитников разливался смрад страха и обречённости. Ворота остановить его не могли. Он их просто смёл. За ними на маленькой площадке его встретило несколько мужиков с мечами, но ещё больше с вилами, топорами и прочими хозяйственными орудиями. Выглядели все они храбрецами… Если бы только Лень в каждом из них не чуял подспудный страх, портящий воздух. Всё же, немного подумав, Сонный Эш решил вернуться к человеческому воплощению. Высокий зверь опал тенями, и перед перепуганными жителями остался стоять молодой мужчина в чёрном плаще. Его звериный взгляд алых глаз скучающе рассматривал окруживших его людей. От покрытой ожогами шеи, на которой был надет стальной ошейник, за пределы деревни тянулась черно-алая цепь. Забавно, но огромный зверь пугал людей меньше, чем его болезненное лицо. Вампир почувствовал скуку, и, зевая, прикрыл глаза. Слишком всё просто. Как оказалось, здесь не было даже мага. А нет, что-то интересное есть. Чуя изменения в воздухе, он посмотрел в сторону центральной дороги и разглядел за спинами стоявшего на коленях старика в чёрном. Вокруг него начинал дрожать светом воздух. А молитва зазвучала эхом окрест. Следуя его примеру, на колени упали и многие другие жители. Свет, подпитываемый верой смертных, стал отчётливее. Решив, что творимое стариком его напугало, раз уж он замер, все, кто был с оружием, встали стеной перед священником. Было интересно глянуть, что сможет ему противопоставить кучка трясущихся людей, потому сервамп ждал. Хоть какое-то разнообразие. Людям понадобилось семь минут, за которые Сонный Эш откровенно начал скучать и, не стесняясь, зевал в ожидании. Но в небо, наконец, стал подниматься шар света размером с небольшой котелок. Это были знакомые чары Светлого ордена, потому Лень прикрыл глаза ладонью. С мысленным отсчётом он ждал, когда сработает светило. На счёт пять мир озарило вспышкой света, изгоняющей тьму. В воздух вознеслись ликующие крики и благодарности Всевышнему. Окутало радостью и надеждой, истинной верой. Ослепляющий свет стал опадать, а вместе с ним разлилась могильная тишина, пронизанная смрадом ещё большего ужаса. Глаза с оторванной головы старого священника смотрели на него с детской обидой и непониманием. Лень тоже чувствовал досаду, он рассчитывал, что ему здесь противопоставят что-нибудь посерьёзнее. Такие чары Светлого ордена были эффективны против нечисти и тёмных духов. Но сам Сонный Эш был вампиром и гораздо более тёмным и опасным существом. Его лишь немного укололо от волны света. Будь вложенная сила побольше, тогда ещё может быть… Опять зевнув, вампир отбросил голову старика. Один мужик с криком швырнул вилы и рванул от него, будто от дьявола. Это стало сигналом: одни побросали оружие и побежали, взяв за пример первого; вторые упали на колени в грязь, моля его о сохранении жизни, или взывали к Богу; третьи замерли от ужаса, и были даже те, кто поседел прямо на глазах. — Раздражает, — недовольно бросил вампир, чувствуя столь ненавидимые им тошнотворные волны ужаса и обречённости, расползающиеся по деревне. Сонный Эш зазвенел растянувшейся цепью, тени послушные его воле заскользили по рукам, пальцы на которых стали похожи на огромные чёрные когти… По земле разрослась тень вампира. Всего мгновение, а из тьмы взвились огромные шипы, собравшие кровавую жатву. Лень, сорвавшись чёрным равнодушным росчерком, пронёсся по улицам, оставляя за собой лишь сломанные тела людей и кровь. Тени ныряли в дома и несли смерть тем, кто прятался за стенами, не щадя никого: ни младенцев в люльках, ни их матерей, ни беспомощных стариков — таков приказ. Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы зачистить деревню от живых. Старый священник творил свои чары даже дольше. Глубокий вдох, чтобы втянуть в себя запахи смерти. Так лучше. Не было более мерзкого зловония страха. Хотя… Чуткий слух сервампа уловил тихие всхлипы на соседней улице. Кроме них, больше живых он не ощущал. Подойдя к одному из домов, сервамп уныло рассматривал ящики и бочки у его стены: было довольно-таки странно, что его тени пропустили троих, спрятавшихся за таким сомнительным укрытием. А ведь замерли, даже пытались приглушить дыхание. Но как отчаянно стучали сердца. Плащ, сотканный из его силы, удлинил полы и отбросил бочки в стороны. «Нет смрада страха», – в голове неожиданно вспыхнула мысль. Вампир и вьющиеся вокруг него тени замерли. Сонный Эш столкнулся взглядом с серыми глазами одетой в какое-то рваньё девочки, закрывающей собой столь же скудно одетых, вероятно, младших братьев. Руки её дрожали, но крепко сжимали нож, ходящий от этого из стороны в сторону. Тело было напряжено, как тетива лука. Но глаза… Ни капли страха, сплошь упрямая решимость и желание любой ценой защитить детей за спиной. Не боится его? Как необычно. Даже вонючим ужасом не несло от неё. Дети за её спиной тоже не боялись, верили в свою сестру. Действительно необычно. — Монстр, — прошептала она и сжала губы. Сервамп задумчиво погрузился в мысли. Его не покидало ощущение, что он уже видел такие же светло-серые глаза, как и взгляд. Это было так пронзительно знакомо. Внутри зудело и давило нечто позабытое. Что-то важное и вырванное некогда из груди, дабы не мешало ему. И эта странная тяжесть на месте, где должно было быть сердце у людей... — Бегите! — крикнула девчонка братьям и, сжав в руках нож, бросилась на него. Разум, занятый обдумыванием странных ощущений, инстинктивно среагировал на угрозу, и кинувшееся к нему хрупкое маленькое тело напоролось на чёрные удлинённые когти. Но вместо привычного ужаса, он ощутил от умирающей девчонки удовлетворение и спокойствие. Ошеломлённый вампир проследил взглядом за тонкой рукой, продолжающей мёртвой хваткой держать рукоять ножа, и запоздало заметил пробивший его теневой плащ и вошедший в тело клинок. Пробила покров... Силу сервампа, которую не каждый освящённый церковью меч мог разрубить. Вот только рану он не ощущал, потому что её перебивала боль от крови ребёнка, струящаяся по его руке. Она обжигала кожу кислотой, которая была сильнее составов, смешанных и испытанных на нём Колдуном, его создателем. Тело ребёнка упало мешком на землю, а Сонный Эш удивлённо рассматривал перепачканную кровью руку. А ведь кожу всё ещё жгло. Хотелось и понять, что же не так с этой кровью. Испытывая смятение, вампир слизнул её с пальцев, в нарушение всех законов, установленных его творцом: ведь он мог пить кровь лишь евы. Наказание не замедлило покарать. Разряды молний прошили тело. Вот только Лень был заворожён вкусом решимости, убитой им девочки. Кровь была пронизана посмертным желанием «остановить монстра». Его обжигающая суть ощущалась на руке, проникала в него через кожу и слизанную кровь. И сила этого яркого желания была столь знакомой... Всё это выворачивало душу, возрождало в нём нечто умершее давным-давно и приносило боль гораздо большую, чем за нарушение запретов. — Сестрёнка! Энн! — захныкал один из светловолосых, как и их сестра, мальчишек и упал на колени, протягивая дрожащие руки к мёртвой девчонке. Потерявшийся в своих ощущениях сервамп поднял глаза полные смятения на детей. Они всхлипывали и, стоя на коленях возле сестры, побелевшими пальцами держались друг за друга. Серые глаза… Не такие. Темнее. В них страх. Тени потянулись к детям, чтобы закончить выполнение приказа. Ошейник обжёг кожу, напоминая, что он слуга евы и пора завершить работу. Тем более хозяин, судя по ощущениям, уже вошёл в деревню и через пару мгновений будет здесь. Сонный Эш закрыл глаза, отгоняя боль, и отпустил тень, поглотившую собой детей.* * *
— Ты действительно монстр, — довольно захохотал рядом Трёхпалый. — Колдун не обманул! С тобой я смогу стать правителем этих земель! Сонный Эш бросил на него быстрый взгляд. На лице Роджера пылала алчность и жажда власти. А ведь до падения евы — до смерти — остались считаные шаги. Глупец, решивший довериться Колдуну. Ничтожная марионетка в руках тёмного мага. О нём сервамп сожалеть точно не станет. — Дьявол, — донёсся до него испуганный шёпот средь людей Трёхпалого. Их взгляды, отражающие неприкрытый ужас, были обращены на него, вампира, окутанного дымкой глубоких теней, с запачканным кровью лицом. — Дьявол, — содрогаясь, подхватили и остальные. Сервамп прекрасно видел, как, тайком крестясь, матёрые грешники в надежде на защиту Всевышнего читали молитвы. Испуганные глаза смотрели на сломанные и разорванные тела убитых им жителей деревни. Трёхпалый Роджер, продолжая хохотать, хлопнул его по плечу. — О да, — зло усмехался он. — Ты не Сонный Эш, ты — Сонный дьявол! — Сонный дьявол! — люди подхватили это прозвище, с суеверным трепетом всматриваясь в лицо вампира. Снова вокруг смрад страха. Как же это раздражало. — Чего встали, бесполезные шавки? — громко окликнул своих людей Роджер. — За деревней есть ров — тащите все тела туда. Устроим жертвенный костёр в честь Колдуна. — Дык, дождь же вновь пошёл, Трёхпалый, — неуверенно заявил ему один из мужиков. — Колдун дал специальный огонь, — главарь усмехнулся, махнув рукой в сторону бочек на телегах. — Он в дождь горит. Давайте поживее! И чтобы ни одно тело не упустили! Колдун тут всех посчитал. Иначе отправитесь на ужин Сонному дьяволу! Последняя угроза произвела самое большое впечатление, и люди спешно разбежались по деревушке. — Можешь быть свободен, — Роджер благосклонно хлопнул по плечу сервампа. — Хорошая работа. Отдыхай.* * *
Под холмом, на котором раскинулось поселение, пробегала извилистая полноводная река. На её берегу росла склонившись к водам старая ива, цепко удерживающая свои потемневшие осенние листья. Тени, кружащие маревом вокруг сервампа, опали и выплюнули на землю двоих детей. Мальчишки мигом вскочили на ноги и схватились друг за друга. Настороженные глаза впились в него. Но сервамп на них не обращал внимания, на его руках лежало тело их сестры с печатью умиротворения на лице. «Колдун перебьётся», — мысленно проворчал он. Сервамп впервые шёл вразрез с планами создателя и чувствовал от этого необъяснимое облегчение: как если бы он сидел ранее в тёмном каменном мешке, а сейчас вдохнул чистого воздуха на свободе. Сонный Эш опустился на колено, укладывая девочку на землю, и вытащил всё ещё торчащий в его теле нож. Минутное колебание от вида своей крови на ноже и он, устало закрыв глаза, отказался от идеи обрести подчинённую. Вряд ли столь решительная девочка согласилась бы служить монстру. И уж тем более не захотела бы сама стать такой же. Полы плаща удлинились и, вонзившись во влажную землю, выкопали глубокую могилу у корней ивы. — Ты победила, — шепнул он и, поддавшись порыву, провёл ладонью по светлым волосам. Если бы он только был смертным, то невероятно сильный удар для ребёнка, пробивший его печень, стоил бы ему жизни... Но, к сожалению, он вампир. И всё же она действительно победила. Нанесла столь неожиданный и глубокий удар, что вампир не был уверен, сможет ли зарасти эта разбудившая чувства рана не на теле, а в душе, и хотел ли он этого. Потому ни мгновения не сомневаясь, сервамп положил испачканный в его крови нож ей на грудь, а поверх рукояти опустил её худые ладони, как принято хоронить павших воинов в этих землях. — Энн, да? Я запомню. Под тихие всхлипывания детей тени осторожно окутали собой мёртвое тело и опустили его в вырытую могилу. Земля, подхваченная силой сервампа, легла сверху, и только небольшой холмик у корней старой ивы и терзающая боль в груди напоминала Сонному Эшу о силе человеческого желания, оплаченного жизнью. Желания спасти братьев и остановить монстра. — Чтобы духу вашего не было в этой деревне, — бросил мальчишкам Лень и направился к воротам поселения. Только не успел он сделать и пару шагов, как промозглый ветер бросил в его лицо холодные капли дождя, и его пробрал озноб. Сонный Эш остановился. В груди зародилась тяжесть, а в голове нарастала головная боль. Вздохнув, он обречённо обернулся к дрожащим детям, жавшимся друг к другу. Уже замерзли, да и лёгкие одежды промокли. Поздняя осень. Впереди зима. Да и память услужливо подбросила, что до ближайшего поселения две недели пути. — Какая же это головная боль, — устало выдохнул сервамп, массируя обожжённую ошейником шею, вздувшуюся волдырями. А за его спиной, на другой стороне от деревни, взвилось ввысь зелёное колдовское пламя…