Говорящее имя

Когсворт всегда знал, что этот улыбчивый франт ни на что не годится. Нужно было позволить ему стать бесформенной кучкой воска под чужим сапогом — вот подходящая судьба для того, кто столько раз успел разбить ему сердце. Когсворт сам удивляется собственной жестокости — он ведь никогда не желал Люмьеру ничего плохого, по крайней мере, не всерьёз. Капля горячего парафина стекает по щеке Люмьера — по тому, что осталось от его настоящей, живой, тёплой щеки; эта капля просто растаяла от жара, но она слишком похожа на слезу, и Когсворт прыгает на обидчика в двадцать раз больше него самого. — Ах, спасибо, мон шер. — Быстро оправившись, Люмьер целует Когворта в обе щеки. В щеки, не настоящие, не живые, не тёплые, но всё равно ощущающие прикосновения. — Я готов вернуть долг, проси о любом одолжении, — галантно продолжает Люмьер. Разве он может предложить что-то стоящее? Когсворт хотел бы, чтобы Люмьер в знак признательности перестал изображать похитителя девичьих сердец — хотя бы на его глазах. Но, кажется, он просит слишком много. Что ещё может дать ему этот бесполезный болтун? — Просто свети, чёрт бы тебя побрал. По вечерам в замке темно, нашей новой гостье едва видно собственную тарелку в обеденном зале. Больше от тебя никому ничего не нужно.

***

— Кажется, я снова у тебя в долгу. — Люмьер широко улыбается, совсем не так, как улыбаются должники. — Как мне тебе отплатить? Поцелуй, конечно же прилагается, и Когсворту кажется, что и этого вполне достаточно. Ведь в самом деле — не просить же этого дамского угодника наконец угомониться? Он не мог остановиться и раньше, когда был заколдован, а уж теперь, вернув себе человеческое обличье… Люмьер слишком очарователен, чтобы стать занудой, таким, как Когсворт, и его имя… слишком говорящее, и может быть… он будет целовать Когсворта каждый раз, когда тот будет спасать ему жизнь?.. Когсворт раздражённо хмурится, и это притворство удаётся ему лучше любого другого. Просто свети, чёрт бы тебя побрал.