— Вильям! — Ласковый голос зовет меня. Я оборачиваюсь и тут же оказываюсь в твоих теплых объятьях.
— Привет, Льюис. — Говорю я, улыбаясь. Твои рыжие волосы как всегда пахнут медом. «И где ты взял такой шампунь?» — спросил я однажды, и этим вечером ты затащил меня в ванную и спросил, можно ли помыть мои волосы. Я смущенно рассмеялся и согласился, ведь твоим молящим глазам невозможно было сказать «нет».
— Можно просто «Лью», — шепчешь ты мне в ухо. Льюис Маршман, как всегда пользуешься тем, что выше меня на двадцать три сантиметра, да? Не смотря на то, что я всегда возмущаюсь когда ты зовешь меня «малыш», на самом деле мне это даже нравится.
— Ла-а-адно, — протяжно говорю я, — может уже отпустишь? — О нет. Пожалуйста не отпускай. Я опять делаю вид, что твои объятья мне неприятны. Но на самом деле в них так тепло и уютно. Хочется зарыться в твой красный свитер, чувствовать твои руки в моих волосах и на спине. Пожалуйста, не отпускай меня…
— Хорошо. — Ты отстраняешься, и я чувствую как по телу тут же проходит холод. Ноги начинают дрожать, но я это скрываю. Нам по двадцать три, а на тебе красный свитер с сердечком. Нам по двадцать три, и у нас есть парные кулоны. Нам по двадцать три, у нас есть одинаковые розовые трусы с жирафами. Нам по двадцать три, и возраст для нас ничего не значит.
Мы встретились еще в младшей школе. И, я никогда не жалел об этой встречи.
— Вильям, — из раздумий меня выводит твой голос. Я поднимаю голову, встречаясь с твоими ярко-зелеными глазами и робко спрашиваю «Да?». Ты улыбаешься во весь рот, так что на твоих щеках образуются ямочки. — Давай сходим в кафе тут не неподалеку?
Я соглашаюсь. Чтобы не потеряться в толпе, ты берешь меня за руку и я чувствую как как внутри меня расцветают цветы, по всему телу проходит приятное тепло и к щекам приливает кровь. Я смущенно улыбаюсь, чувствуя легкое головокружение. Твои руки теплые, мои же наоборот, холодные, как лед.
Ты часто брал мои руки в свои когда у меня все было плохо и говорил теплые слова, смотря в мои мокрые от слез глаза. Я помню все до словно. Будто это было вчера.
— Твои карие глаза, звонкий смех, бледная кожа… Это все очень красиво, Вильям, у тебя прекрасное тело, не смотря на худобу. Твои пушистые, блондинистые волосы,
твои холодные, худые руки и ноги… это прекрасно, Вильям. Как и ты сам. Целиком и полностью. Перестань слушать своего отца, что бьет тебя за твои слабости. Не слушай мать,
что пичкает тебя таблетками. Не обращай внимания на усмешки от старшего брата. Слушай и смотри только на меня, Вильям Оутис!
Лью… ты всегда был лучшим в спорте и музыке. Ты красиво играешь на скрипке, а твой голос… словно из сказки. Ты умеешь играть в баскетбол и волейбол. На тебя всегда обращают внимание. У тебя есть жена и свой бизнес. И ты все еще дружишь со мной. Худым кассиром из круглосуточного магазина, которого бросила собственная семья.
Зачем ты это делаешь? Делаешь для меня все. В то время как в замен, я могу лишь быть рядом. Ты помог мне с квартирой, устроил на работу, вытащил меня из дерьма, черт возьми! И мне стыдно. Я очень рад, что ты со мной. Но мне стыдно. Стыдно, что я ничего не могу сделать, пока вижу, как ты несчастлив со своей женой-истеричкой. Как ты держишься с ней, лишь из-за денег и бизнеса. А самое худшие, что у вас скоро будет ребенок. Его мне тоже очень жаль.
И не смотря на это ты все еще общаешься со мной.
Зажимаешь меня в крепких объятьях.
Целуешь в щеки, лоб и макушку.
Вводишь по кафе и магазинам.
Ты заполнил мой мир собой. Полностью до самых краев.
Ты заменяешься мне кислород. Нет, ты и есть мой кислород.
Кажется, мы тогда то ли были пьяны, то ли нет. Я уже не могу вспомнить, сколько выпил вина, а может и не пил вовсе. Может, я был пьян от тебя, твоих прикосновений, взглядов и голоса, что шептал мне на ухо:
— Расслабься, малыш~
Ты словно дьявол. И я подчинился тебе, твоим ласковым рукам и нежным глазам. Ты был со мной так нежен, что я просто стонал от одних прикосновений к своему обнаженному телу. Мы, кажется, забыли обо всем на свете. Твой взгляд прожигал меня изнутри, заставляя открыться полностью. Ты пьян, ты честен, ты нежен, ты этой ночью принадлежишь мне.
Твои губы слишком сладкие, твои поцелуи отдают привкусом вина, ты целуешь мои сухие губы, буквально трахая мой рот своим языком. И мне, черт возьми, это нравится, продолжай.
А думать о последствиях, мы будем лишь утром.
Твой растерянный взгляд, и мой, смотрящий в пол. Сидим полностью голые на кровати, рядом валяются использованный тюбик смазки и презервативы. На моей шее засосы и куча укусов по телу, я же своими ногтями поцарапал тебе всю спину… Боже, что подумает твоя жена?!
Мы договариваемся забыть про это, и ты уходишь, отказавшись от завтрака в моей компании. Чувствую себя настолько хреново, что вскрыться хочется. Что ты делаешь со мной, дьявол Льюис…
***
Ровно два года мы не общались. А может и три, я не знаю. Чувствую почему-то легкое облегчение и угнетающие одиночество. У меня правда, нет больше смысла жить. Ах, хотя может, выход нового сезона моего любимого сериала — единственное, что я жду от будущего. И мне просто смешно до боли, от того как противно от самого себя. Я питаюсь раз в два дня, и то какой-нибудь быстро заваренной едой. Я, кажется, в самом низу, где только может оказаться человека. Вчера видел рекламу твоей компании в газете, что нашел у себя под дверью, и тут же порвал её. Может, если бы ты не появлялся в моей жизни с самого начала, то все закончилось еще там, в средней школе, когда я чуть не повесился на собственных проблемах и, Господи, если бы ты не вошел так вовремя я бы уже как сто лет лежал в могиле! Но не смотря на все это, придурок, я просто не могу тебя ненавидеть…
Не могу, потому что по уши влюбился в тебя, кусок дерьма. Вижу во снах твою широкую улыбку, ямочки на щеках и такие добрые глаза. Но это кажется уже такой ложью! Неужели все это время ты прятал все свое говно внутри себя? Я разочаровался в тебе, Маршман. Настолько, что в горле встает ком, стоит упоминать твое имя. Мне противно от себя, потому что сердце все еще трепещет от воспоминаний о тебе. Противно, потому что хочется снова почувствовать это тепло по всему телу, пускай оно и лживое…противно, потому что хочется снова почувствовать как ты заполняешь меня внутри, во всех, мать его, смыслах.
Проклятье! Ты для меня как проклятье. Поднялся из ада, ко мне чтобы поставить меня на колени, влюбить в себя, поиграть да бросить. Спасти и до вести до нервного смысла. Вытащить из ада, чтобы снова туда загнать. Порвать мои нервы по сантиметрам, медленно обвить мою шею веревкой, что так сладко пахла ложью, и я даже не замечал, что причиной проблем являешься именно ты, что заполнял все мои мысли, и до сих пор их заполняешь.
Кажется, был холодный понедельник, когда ко мне постучали.
— Лью? — Я удивлен, смотрю на тебя, пустым взглядом. — Чего тебе? — Хочется прижаться, обнять, упасть и разрыдаться. Но нельзя. Я не тряпка, и смог жить без тебя и буду жить
— Я развелся. — Все что говоришь ты. Одежда на тебе порвана, а выглядишь ты так, будто не ел дня три или вообще год.
— И? — Я вопросительно поднимаю бровь. Почему-то становится трудно дышать. Ты просишься пожить у меня и… ты выглядишь таким жалким, что я снова впускаю тебя в мою жизнь.
Этим же вечером мы снова напились до безобразия, пока галдели о проблемах. И пьяный я разрыдался у тебя на груди. Я ревел словно пятилетний ребенок, переходил на крик, обзывал тебя мудаком и барабанил по твоей груди кулаками. Я хилый, по этому тебе даже больно не было. А жаль.
Атмосфера на кухне стала жарче, когда ты повалил меня на стол. Мои глаза заплаканные, но я не сопротивляюсь и отдаюсь в твои лапы, словно делаю само пожертвование, отдаваясь в руки дьявола.
— Вильям. — Шепчешь ты мне в ухо горячим дыханием, я как снег весной таю в твоих руках.
— Да? — Пьяно икая, протягиваю. Одежда уже скрылась где-то под столом и твои крепкие руки блуждают по моему телу.
— Можно? — Ты намекаешь на секс, а я соглашаюсь с легкостью.
Я стонал хриплым голосом, твои ловкие руки и умелый язык легко заставляли меня прогибаться под тобой. И черт, я только и делал, что подавался тебе.
***
Ты разорвал меня в клочья, снова играешь с моими чувствами, но мне уже становится так плевать. Я отдаюсь тебе целиком и полностью, закрываю глаза на боль. А ты берешь от меня все, что я только в силах тебе дать. Ты снова смеешься, я тону в тебе и боли, теряю себя в твои теплых руках. Я, кажется, стал мазохистом, раз позволяю тебе это делать со мной. Я улыбаюсь, пока внутри меня веет холод и единственное, что я испытываю — это боль и подчинение тебе, человеку, который играет с чувствами словно дьявол.
И я прекрасно понимаю,
Это не закончиться никогда.
