Письма, присыпанные пеплом

      Голоса звенят в голове тысячей и больше стальных клинков. Голоса шепчут — скользящей чешуёй чёрной змеи, свивающей кольца. Голоса смеются: громогласно — эхом в горах; шипяще-тихо — сухим хрустом легко ломающихся костей. Голоса двоятся, троятся, затихают и снова набирают силу, сливаясь в единый шум, в стук крови в висках, в шелест страниц памяти давно ушедшего прошлого.       Голоса говорят с тобой, Фелерил Дарен, — слышишь?       — Бесполезный! — сквозь зубы цедит мать.       Вспомни же, Фелерил. Вспомни, что говорили тебе все они — каждое слово вспомни, каждую гневно-презрительную нотку.       — Жалкий неумеха, — в сердцах восклицает наставник, награждая тебя скорее обидным, чем болезненным тычком в рёбра рукоятью меча. — Даже клешни грязекраба способны держать клинок лучше, чем твои кривые пальцы!       Я вижу в твоих глазах разгорающийся костёр ярости, Фелерил. Отдайся пламени, что наполняет сердце решимостью, и вставай.       — Тебе никогда не одержать победу, — шепчет голос — двулико-насмешливый, не мужской и не женский — струящимся бархатом, шипением ядовитых змей.       Ты хватаешься отчаянно-крепко за рукоять меча — того самого, что и держать-то толком не умел до того самого момента, когда пришлось спасать собственную жизнь. Ты везуч, Фелерил Дарен, — ведь всё ещё жив — и столь же презренен.       — Ты ничтожен.       Идёшь сквозь мрак, ступая тихо по влажно хлюпающей земле, и чувствуешь, будто бы сотни мокриц перебирают по спине крошечными отвратительными лапками. Тебе страшно, Фелерил, я вижу — так страшно, что хочется здесь, в шаге от цели, повернуть назад, отказавшись от всего, что уже было сделано.       «Я не ничтожен».       Тогда бейся, данмер. В жилах твоих — огненная кровь Красной Горы. В глазах твоих — яростные пепельные бури. Соперник твой — таков же, и лишь бой покажет, кто из вас сильнее. И пусть на нём — броня из металла обсидианово-чёрного, словно ночи осенью, однако на твоей стороне — милость Госпожи Интриг.       Не веришь? И правильно. Один только бой решит, кто из вас достоин, ибо Королева Теней не знает милосердия.       Вижу: не от тяжести меча дрожат твои руки, но от поглощающего душу липкого ужаса; ужаса от своих деяний — и того, что только предстоит совершить. Не бойся, Фелерил: страх лишь отдалит тебя от победы; ныне же она — на расстоянии вытянутого клинка. Сражайся, пролей кровь — докажи, что голоса из глубин твоей памяти ошибаются.       Ибо ты жив, пока другой мёртв.       Меч вспарывает чужое горло, раскрывая на пепельной коже багровый цветок раны, — и это легко. Тело противника, изломанное агонией, корчится в грязи у тебя под ногами — и в этом какая-то своя жуткая красота, понятная не всем. Ныне ты из тех, кто видит в этом своё предназначение, Фелерил. Ибо это — начало твоего триумфа, твоя маленькая первая — и не последняя — победа.       «Я существую, потому что имею к тому волю».       И ты останешься, пока остаются следы твоих деяний — словно кровь, капающая с этого клинка.