Во имя Пустоты

Изумрудный полог хорошо скрывал притаившегося ящера. Ярко-зеленая чешуя почти сливалась с сочной зеленью тропического дерева. Только когтистая лапа так и норовила соскользнуть со ствола, но молодой аргонианин подтянул ее поудобнее и продолжил слушать. Из небольшой речной деревушки на другом берегу реки доносились ритмичные удары барабанов. Но вслушивался ящер не в них, а в другой звук: нежный и манящий, извлекаемый из примитивной флейты. Аргониане в силу своих физических особенностей так играть не могут. Слишком изящно… Четвертый день он зачарованно внимал этим необыкновенным звукам, четвертый день медлил с выполнением задуманного. Солнце скрылось за стеной леса, мягкие тени начали окутывать местность. Раздался едва слышный звук небольшого колокола. Значит, пора. Ящер знал, что этот звук предшествует зажиганию факелов на пристани. Знал, что волшебная мелодия флейты стихнет, а человек — крепко сложенный редгард — выйдет из таверны и направится в свое жилище. За четыре дня аргонианин успел изучить его распорядок дня. Редгард не был каким-нибудь заезжим авантюристом, он жил в самой отдаленной хижине — грубо слепленной конструкции из глины. С самого раннего утра он о чем-то договаривался с рыбаками и охотниками, иногда что-то покупал, иногда продавал. Ближе к вечеру шел в единственную таверну, исполнял несколько мелодий, а после наступления сумерек возвращался в свое пристанище. Один. Листва едва заметно прошелестела, когда аргонианин спрыгнул с дерева. Чуть всколыхнулся папоротник, слегка дрогнул ярко-желтый цветок — ящера учили двигаться настолько тихо, насколько это вообще возможно в диком лесу. Когда он нырнул в реку, всплеск был едва различим среди естественных звуков джунглей. Сумерки быстро сгущались, но до другого берега было близко. Аргонианин плыл неспешно, позволяя темноте растворить яркие краски леса, превратить высокие изогнутые деревья в причудливые мрачные силуэты. Он вынырнул недалеко от пристани, чтобы никто его не заметил, скользнул в тень, пока лодочники зажигали огни. Это поселение не являлось полноценной деревней, скорее это был перевалочный пункт: вокруг небольшого речного порта расположились несколько десятков глиняных хижин, таверна и пара лавок. А еще большой склад. Торговцы, охотники и контрабандисты приплывали сюда ненадолго, закупали какие-то товары и уплывали восвояси. Каджиты, люди, аргониане — все смешалось в этом месте, ящер мог не опасаться, что кто-то признает в нем чужака, но рисковать не хотелось. Осторожно двигаясь в полумраке, он приближался к нужному дому. Он должен это сделать сегодня. Ведь уже через неделю ему — Визаре — исполнится пятнадцать, и его примут в семью. Но прежде необходимо доказать свое право на это — выполнить контракт. Убить редгарда. Почти возле хижины он остановился. Вокруг пел лес: стрекотом тысяч насекомых, уханьем недавно проснувшихся ночных птиц, шорохом растений. Рядом со входом чуть потрескивал единственный факел, воткнутый в землю. Ящер вздрогнул, когда естественные звуки перекрыл другой — пронзительный, чистый. Человек внутри хижины играл на флейте. Ящер заглянул в круглое отверстие, служившее боковым окном. Силуэт редгарда подрагивал в свете факела, размывался обступившей темнотой. Лица видно не было, зато были видны пальцы, нежно сжимавшие музыкальный инструмент. Визара обошел хижину с другой стороны, замер возле раскрытой двери. Рукоять кинжала обожгла холодом его ладонь. Нужно сделать всего несколько шагов, напасть внезапно, пока человек его не замечает, перерезать горло… Но отчего-то он медлил. Нет, это вовсе не было его первым убийством. Визара обрывал жизнь много раз, с самого раннего детства его натаскивали это делать. Сначала это были мелкие звери, потом побольше. К восьми годам Темных ящеров учили подкрадываться к крупным хищникам, пока те спят в своих норах. Учили нападать, когда жертва слаба, искать уязвимые места, пользоваться ситуацией. В одиннадцать он впервые убил себе подобного, разумное существо. Тот был прикован цепями и так же беззащитен, как спящий зверь. Визара никогда не медлил, не задумывался, не спрашивал ни о чем. Это был привычный для него мир. Но порой он замечал в себе странное чувство: ему было скучно убивать беззащитных. Куда интереснее сразиться с сильным, войти в раж, победить в итоге. А в простом убийстве нет никакой победы. Даже когда они в прошлом году зачищали лагерь каких-то чужаков, где ящер умертвил четверых. Как всегда напали ночью, многие не успели поднять оружие. Не победа… Что значит победа, какая она на вкус? Визара хотел бы почувствовать. Сейчас он мог судить об этом лишь по обрывочным впечатлениям: когда в учебных поединках он отбрасывал своих братьев и сестер. Но каково это пролить кровь равного по силе? Охватит ли его сладостная истома, когда клинок сразит противника? Человек продолжал играть, а Визара все неистовее сжимал кинжал, не в силах отвлечься от навязчивых мыслей, сделать шаг, нанести простой и быстрый удар. Наконец он понял, что мешало ему. Мелодия. Тонкие звуки словно нити резали его привычную реальность. Реальность, полную чужой крови и убийств под пологом тьмы. Именно звуки заставляли думать о том, что сокрыто глубоко внутри. О желании схватки, о танце двух равных противников, о возможной победе… Еще раз Визара все обдумал. Жилище редгарда достаточно далеко, даже если его крик о помощи услышат, то добежать не успеют. Из оружия у человека только скимитар, у Визары — грубый изогнутый меч с широким лезвием и кинжал, но им он пользоваться не хотел. Ящер снял пальцы с рукоятки кинжала и, слегка тряхнув головой, словно отгоняя остатки сомнений, сделал шаг вперед. Жертва умрет, как и положено по контракту. Но Визара сделает это не из тени, не со спины. В этот раз он получит то, что так страстно желает. Победу. Ящер сделал несколько шагов внутрь хижины, чтобы человек увидел его. Тот не позвал на помощь, не дернулся в страхе, лишь обнажились зубы в улыбке. — А я все гадал, когда же кто-то из вас придет по мою душу, — прохрипел он с ухмылкой. Темного ящера такая прозорливость не удивила. Вероятно, для редгарда подобные нападения были обыденностью. Ответная реакция не заставила себя долго ждать: человек резко прыгнул вперед. На ходу вынул скимитар, целясь располосовать грудь врага. Но Визара успел отскочить, избежать ледяного касания металла. Ящер вывернулся и от второго удара, диагонального, встретил блоком новый выпад. Отбросив противника весом, отскочил снова, но вбок, надеясь, что тот не сразу сориентируется и потеряет равновесие, чтобы нанести удар. Но этого не случилось. Редгард кошачьим шагом стал обходить его с другой стороны, пытаясь прижать к стене. Он провел серию быстрых ударов, заставляя ящера яростно защищаться, при этом оттесняя его к выходу: пространство хижины было слишком тесным для маневров и слишком темным — весь свет попадал сюда извне, от единственного факела снаружи. Визара не возражал, его и самого сковывали глиняные округлые стены. К тому же, он уже успел проанализировать технику боя противника. Редгард вкладывал в удары куда больше силы, чем нужно, часто бил наотмашь, использовал отвлекающие финты. Однажды аргонианину доводилось видеть что-то похожее. В порту Архона. Скорее всего, человек был когда-то моряком. Схватка закипела с новой силой, когда они оказались вне хижины. Заскрежетало оружие, зачавкала глина под ногами, на смуглой коже и зеленой чешуе затрепетал отраженный огонь. Визара намеренно выматывал противника, провоцировал на силовые атаки. Его преимущество заключалось только в технике, физически редгард был куда сильнее молодого ящера. Однако человеку быстро надоела такая игра. Поняв, что враг просто растрачивает его энергию, редгард решил и сам пойти на хитрость. Отойдя подальше от врага и подобравшись поближе к источнику света, он пнул его основание. Воткнутый в землю факел упал, погорел еще несколько мгновений, но быстро потух на влажной земле. Воцарилась темнота. Единственным бликом осталась река, отражающая свет еще не совсем потемневшего неба. Дальше все случилось слишком быстро. Редгард кинулся на аргонианина, пока еще мог определить его местоположение. Он рассчитывал только на неожиданность. Полный мрак существенно понижал его шансы: Темные ящеры не зря носили свое имя. Рожденные под знаком Тени, они легко могли затеряться в темноте, чтобы потом напасть. Но, как и люди, в темноте видеть они не могли. Визара инстинктивно успел выставить блок перед грудью, но тут же получил удар ногой по колену, лишившей его равновесия. Редгард бросился на него с новой силой, заваливая на землю, прижимая собственной массой, пытаясь достать клинком до шеи. Левой рукой Визаре все же удалось дотянуться до кинжала на поясе: бой стал принимать слишком опасные обороты. Последовал короткий удар в ногу противника. Редгард взвыл, ослабил хватку. Второй удар кинжалом заставил его скорчиться от боли. Наконец ящеру удалось отбросить от себя противника. Он откатился, собирая на себя комья глины, встал, нависая над редгардом. Пусть он и не мог видеть в темноте как днем, но его глаза куда быстрее к ней привыкали. Он уже мог различить темный комок, который был его врагом. Тот пытался встать, судя по звукам. Довольно! Визара уже и так получил почти все, чего желал. Осталось последнее. Клинок медленно вошел в тело человека. *** Был первый день сезона дождей, и он полностью оправдывал свое название. Крупные капли падали с неба, шорохом терялись в листве деревьев, струйками стекали с ярко-зеленой чешуи. Внутри Визары все ликовало. Он победил! Он познал это чувство! А еще выполнил контракт. И оттого ящер не сразу заметил, что глава ордена, Тал-Раш, уже довольно долго не говорит ни слова вернувшемуся с задания ученику. Он сидел спиной. Казалось, что он просто наслаждается дождем и не видит никого вокруг. — Контракт исполнен, — решил заявить о своем присутствии Визара. — Я победил. Глава ордена медленно повернул к нему голову. Ухмыльнулся, прищурился. — Победил… — растянул он, впиваясь немигающим взглядом, заставляющим сжаться изнутри. — Не перерезал горло, не отравил… Победил… — глава замолчал на секунду, а затем внезапно задал вопрос: — С-с-кажи, во имя чего Темное Братство убивает? — Во имя Ситис-с-а, — ответ не нуждался в долгих раздумьях. Его знали даже самые юные ученики. — Верно. Ты — клинок Ситиса, а разве клинок убивает ради с-своего удовольс-с-твия? Ради победы? — в голосе слышались недовольство и горечь. «Он знает», — промелькнуло в голове Визары. « За мной наверняка наблюдали во время исполнения контракта». Только осознание этого факта не прибавило понимания. Он не раз видел, как другие его братья и сестры убивают. Многие из них наслаждались процессом, и это не считалось чем-то неправильным. Так почему именно он навлек на себя гнев? — Клинок Ситис-са не воин на турнире, — продолжал Тал-Раш, — не мальчишка, впервые вышедший на бой, а грозное оружие, принос-сящее жертву Пустоте. Но ты пока не понимаеш-шь этого. Конечно Визара не понимал. Как не понимали и многие, кто с ним учился. Ситис — первозданная Пустота, Хаос — не существо, но понятие. Слишком обширное для средних умов, слишком размытое даже для будущих Темных Братьев. — В мире нет мес-с-та всему. Что-то должно умирать навсегда. Это дань Пустоте. Но ты ошибешьс-ся, если решишь, что мы принос-сим в дань только чужие жизни. Ситис-су нужно нечто большее. — Если не жизни, то что? — У всего в этом мире есть каркас, ос-снова. Столбы, на которых с-стоит нечто, казалось бы, очень прочное. Вон как тот дом, — когтистая лапа указала в сторону традиционной деревянной хижины на сваях. — Но попробуй подрубить бревна в его ос-с-новании… Династии, армии, гильдии — все с-стоит на столбах. Тал-Раш шумно выдохнул, снова помолчал. — Каждый контракт — это несущий столб. И он должен быть уничтожен. Вс-с-егда. Безоговорочно и максимально эффективно. Иначе нечто большее не рухнет, и Пустота не получит желаемого. И одно дело, если в с-силу обстоятельств это невозможно с-сделать, но совсем другое, когда ты с-сам создаешь эти обстоятельства. Медленно. Смысл доходил слишком медленно. Только теперь Визара понял, чем рисковал. Он мог умереть, но хуже — он мог подвести Братство. Он думал только о себе, но Тал-Раш прав: ассасины — лишь оружие в руках Пустоты. — Я не повторю с-своей ошибки, — шепот Визары был едва слышен. — Не с-с-сомневаюсь, — прошелестел глава ордена. — Но ты еще не готов с-стать одним из нас, и в назидание другим не будеш-шь принят в с-семью в этом году. Мы вырастили хорошего бойца, и через год ты сможешь пос-ступить на службу к королю Аргонии. Или же у тебя будет еще один шанс, — он отвернулся. — Реши с-сам, кем ты хочешь стать. Дождь превратился в ливень, потоками воды омывая ярко-зеленую чешую и окончательно растворяя вкус первой победы.