Флакончик с осенью

      На улице пахнет прекратившимся дождём, краской, свежими булочками и осенью. Волшебной осенью. Тонкие пальчики кленового дерева оголяются, создавая под подошвой новых башмачков зыбкое, неустойчивое полотно контрастов. Будь у меня с собой маленький стеклянный флакончик, я бы зачерпнула сегодняшний аромат с непривычно-раскрывающимся букетом. Я бы открывала колпачок из коры пробкового дуба в весенние или летние жаркие дни, надеясь уловить частичку минувшей поры; нащупать затаившиеся в глубине души безмятежные воспоминания о времени безрассудства. Наивности. И жизни.       Мысли спутываются, а глаза блуждают по озябшим веточкам опадающей акации. Её лимонные лепестки приземляются на клумбу раскрасневшихся кустов. А прояснившиеся кристально-голубые небеса обволакивают спокойным светом каменные фризы пятиэтажных домов. Воздух прохладный и свежий. Молочно-кофейного плетёного свитера теперь недостаточно, чтобы согреть. Холод начинает колоть озябшие участки кожи, куда волокна ткани уже не достают.       Дорога на перекрёстке ещё влажная. Огни светофоров, машин и магазинов отражаются в её асфальтном зеркале. Переливаются и радостно расплываются, как только кто-нибудь потревожит их быстрыми шагами или колёсами. Мне нравится наблюдать за скользящими мимо фигурами.       Наступает и моё время нарушить спокойствие мерцающих дождевых бассейнов. Но удивительно. Хлюпающие лужицы сегодня благосклонны и не пытаются оставить свои следы на коричневых туфельках, карамельных носочках и оборке оливковой юбки.       До конца пешеходной разметки осталось несколько метров. А обоняния неожиданно настигает цветочный запах сладкого мёда, переплетающего ванильные ноты бусин шелковицы с нежной скрипкой приторного орехового шоколада. Даже ступив на тротуар, тягучий, осязаемый кончиками пальцев аромат нектара преследует меня.       Кто-то еле слышно идёт по той же тропинке. Едва ли кошки ходят тише. Если бы не листва, трескающаяся под ногами, человека выдавал бы только его пленительный шлейф.       Шаги, по-кошачьи ступающего сзади, ускорились и, выровнявшись со мной, продолжили соблюдать прежний темп.       — «Весенний день», — бархатный голос, словно шёлковая простынь на белоснежной кровати из подснежников, усыпанная лепестками вишнёвого дерева, обратился ко мне.       — Простите?       Со мной заговорил молодой человек в серебряном пальто и с персиковым длинным шарфом, обвязанным вокруг шеи несколько раз. От него исходил тот самый аромат, в плену которого я находилась уже несколько минут. Теперь, помимо мёда и орехов, воздух пленили иголочки хвои.       — «Весенний день», — повторил он, — булочная, в которой вы так и не купили кокосовое пирожное.       Его рука протянула маленький крафтовый пакетик с рисунком слоника. Я вспомнила, что пару минут назад так и не решилась купить понравившееся пирожное в милой кондитерской на углу и вышла.       — Не бойтесь, — незнакомец, должно быть, обратил внимание на то, что я не спешу брать угощение, — я подрабатываю на кухне и заметил, что вы уже собирались купить его, но смутились и вышли.       Юноша почти в плотную приблизил пакет к моим рукам, коснувшись шерстяной верёвочкой кончиков пальцев.       — Спасибо, но я не могу его принять, — вежливый отказ и благодарный взгляд не утешили, а, против воли, расстроили его. Ониксовые золотисто-карие зрачки стали метаться из стороны в сторону, задыхаясь охватывая пожелтевше-красные деревья. В них переливались прозрачные блики, смешиваясь с отражением цветной дорожки, по которой мы продолжали идти.       Я сдалась. Не могу выносить, когда лучшие побуждения и внимание человека остаются не замеченными или, хуже того, — проигнорированными. Сейчас его хотелось защитить. Укрыть снежным покрывалом искренней заботы, окутать в восемь цветных тряпочек, как годовалого младенца, и осыпать ликующими улыбками благодарности, не требующих взамен ничего больше.       — Давайте сюда.       Два неловко произнесённых слова, искренний смех в радужках глаз и протянутая в ответ рука, сотворили на лице незнакомца счастливое выражение с улыбающимися глазами формы месяца. В их бликах теперь отражались и мои. Будто я была его мамой, для которой он сохранил и принёс самую вкусную шоколадную конфету в яркой обёртке, какой его угостили в детском саду.       — Они мои любимые.       Я промолчала, а он не спешил оставлять меня одну. Этого уже и не хотелось. Мы двигались в одном направлении и наравне друг с другом. Я почувствовала, как на щеку и ресницы упали две холодные капли. Создавалась иллюзия дождя. Однако небо по-прежнему выглядело ясным и безоблачным.       — У меня есть зонт, возьмите, — раскрытая над моей головой прозрачная полусфера стала защищать от невидимых, растаявших льдинок.       — Я не отказываюсь, однако дождя не будет.       — На вас разве не падали капельки воды?.. Задели только меня? — он недоумевая дотронулся до века, по всей вероятности, туда приземлились его капельки, и, с не меняющимся выражением лица, посмотрел в небо. — И правда. Больше не летят. Как вы угадали?       — На небе ни облачка. Вряд ли сегодня снова начнётся дождь. Разве что, к вечеру поднимется сильный ветер, который принесёт за собой кучевые дождевые облака и грозу.       Какой он милый, когда зарывается в широкий шарф. Ему наверняка в нём уютно не меньше, чем если бы сотни облакоподобных овечек собрались на норвежских зелёных холмах и позволили лечь среди них.       Спутник слушает меня внимательно. С интересом. Внемлет каждому произнесённому и ещё не сорвавшемуся с губ слову. Его руки теперь сложены в карманах. Зонтик, покачивающимися движениями, воспроизводит эффект маятника. А кофейная голова не меняет своего положения, застынув в полуобороте в мою сторону.       С клёна падает и достигает поверхности гладких волос, наверняка пушистых как перинный пух или шерсть персидского кота, оранжевый листочек с прожилками красного цвета. Уголки розовых влажных губ смущённо приподнимаются, а пальчики тянутся к листу, имевшему смелость опуститься на него. Теперь он улыбается, глядя на меня. Солнце золотит его волосы и радужным лучом слепит мои глаза. Он тоже щурится.       — Я хочу знать ваше имя.       Мыслей настигает внезапное осознание того, что всё случившееся за последние мгновения, происходило. И этот грациозно-извивающийся в воздухе, перенасыщенный апельсином, кленовый лист, его бархатные глаза, слепнувшие от солнца и улыбки. Эту извивающуюся тропинку. Я находилась здесь. Видела и ощущала то же, что и сейчас. И даже вопрос, заданный колыбельным голосом одуванчика, не казался услышанным впервые.       — А я хочу знать ваше.