***
Морщась от боли в плече, Ингвар окинул оценивающим взглядом противницу: хрупкая настолько, что казалась почти болезненной, облачённая лишь в длинную набедренную повязку из сухих листьев и шкуры оленя, маленькую грудь стягивали лоскуты грубо выделанной кожи. На шее висело ожерелье из волчьих зубов и сушеных ягод, покрытых смолой, а из стянутых в небрежный узел каштановых волос торчали тоненькие веточки какого-то деревца. Обычная юная, казалось бы, девушка, если бы не несколько страшноватых деталей: из её плеч прорезались самые настоящие темные вороньи перья, тоненькие, будто птичьи, пальцы рук оканчивались мощными когтями, а глаза лесной колдуньи светились голубовато-зелёными огоньками. Прав был его отец, бывший отважным хёвдином — Лесные Духи обманчиво красивы на вид, но по своей сути очень жуткие существа. От людей они всегда отличались звериными чертами — кто-то обладал мощными рогами и копытами вместо ног или же походил на волков, а кто-то больше напоминал птиц. Ингвар любил слушать истории о странных существах, любил охотиться на обычных зверей или помогать кузнецу ковать оружие. Но тягу к воинскому делу он не ощущал с самого детства, и потому, несмотря на показную браваду, ощущал себя не очень уверенно перед девицей-колдуньей. Как с ней сражаться? — Насмотрелся, человек? — Лесной Дух оскалилась, показав крепкие, по-звериному заострённые зубки. — Не стой истуканом. Выбор пал на меня и на тебя. — Я ожидал, что будет соперник погрознее, — весело хмыкнул Ингвар, перехватывая поудобнее копьё и отстёгивая от спины щит. Его порадовало то, что даже у лесных созданий есть понятие чести. Дух могла его подпалить, не дожидаясь, когда он будет готов. — Рога приколотил бы к своей двери. Что с тебя брать-то? — Попробуй одолей сначала, — буркнула девица-дух, вытаскивая откуда-то из-под набедренной повязки хищно блеснувший кинжал. — Самоуверенный человечишка. Это послужило началом их недолгого боя.***
Этот человек был хорош. По правде говоря, если бы Ирга не была Духом, то ей было бы несдобровать. Воин оказался на редкость быстрым и ловким, несмотря на свою внешнюю неповоротливость и тяжелые доспехи. Но люди раз за разом не могли понять одной простой вещи: листы металла могли защитить от других людей, но не от магии. Сначала Ирга удачно притворялась совсем слабой, только и способной разок поджарить зад коня, а потом лишь беспомощно отпрыгивать от копья из стороны в сторону да слегка царапать кинжалом. Это даже забавляло её — было похоже на дикие танцы, периодически устраиваемые её сородичами. Один раз человек всё же смог сбить её с ног, уронив в воду, но потом долго не мог понять, куда она могла деться, ведь глубина пруда была небольшая — всего-то чуть выше колен! А Ирга, вынырнув из-за его спины, с коротким смешком сдёрнула с его головы рогатый шлем и выкинула в сторону, и сама через мгновение отпрыгнула, уклоняясь от взмаха копья. — Вы считаете, что, делая рога, подобно нашим, выглядите страшнее? — оказавшись на безопасном расстоянии и воспользовавшись короткой передышкой, Ирга не выдержала и снова посмеялась. — Червяк, заползший в сброшенный волчий коготь, хищником не станет! Воин промолчал. Самое ужасное в Выборе было не то, что снова и снова встречались Дух и Человек, стараясь оспорить право владения Лесом. Сами бои зачастую выходили в весело-непринуждённой манере, ибо Духи весьма иронично относились к горделивым попыткам их одолеть. Нет. Самое скверное было то, что приходилось убивать. Потому что за любую грязь в душах надо было получать справедливую расплату. А гордость была самой частой болезнью людей, за которую они и расплачивались. И всё равно каждый год не оставляли попыток. Снова и снова приходили. Ирге не хотелось убивать, тем более что ей приглянулся этот самоуверенный человек. Для равного боя можно было бы не использовать магию, но тогда Духи погибали бы непозволительно часто, а ведь их и так очень мало осталось. Поэтому свои силы Ирга применила с некоторым сожалением, будто нанося удар по беспомощному ребёнку. Всего один взмах полуптичьей ладонью, и воин оказался в воде, плотно опутанный растениями и лишенный возможности пошевелиться. Всё, что он мог делать, это держать туловище приподнятым, чтобы не захлебнуться. Но при этом так же сдержанно молчал, хотя мог бы выругаться или начать просить пощады, как обычно это делают люди, оказавшись на волосок от гибели. Она могла бы его просто утопить, но почему-то медлила. Присев на песчаное дно пруда, Ирга коротко вздохнула. — Ты хоть скажи слово в последние мгновения, человек…***
Ингвар усмехнулся на этот раз по-настоящему, но отнюдь не весело. Своему поражению он не удивился. Он просто попал в длинный список закономерных смертей. Жаль, нынешний конунг был на редкость упрямым, не принимал очевидную силу Духов, продолжая раз за разом посылать воинов, выбранных жребием на "славный поединок", в котором они обязаны были одолеть лесных тварей. Ведь при победе можно будет забрать Лес, согласно условиям Уговора, а Духи просто уйдут. Прошло уже два поколения, а бессмысленные сражения продолжаются каждый год. — В чём толк проигравшему разглагольствовать? — Вы все будете проигрывать, — нравоучительным тоном заметила девица-дух. — Смешно пытаться нас одолеть в нашем же Лесу. — Нет чести в том, чтобы просить у соперника такого послабления. Выбор всегда обходил стороной самых умелых воинов людей. Те, кто удостаивался чести увидеть поединок и остаться в живых, поговаривали, что Выбор не забирал и самых сильных Духов. "Старшие" никогда ещё не выходили на противостояния. Всегда шли "младшие", словно этим людям давался шанс. Предыдущий конунг пытался обойти Уговор вместе с Выбором и хотел направить войска, но в тот год разразилась страшная чума. Мудрейшие сразу сказали: расплата за помыслы об обмане. — А зачем нам вообще быть соперниками? Глупый вы народ… — пробормотала Дух. Ингвар был с ней согласен. Про него часто говорили, что он слишком много размышляет, а не делает, в отличие от его отца-хёвдина. Слишком мечтателен. Сейчас, сидя в неприятно холодной воде и в цепкой хватке растений, он отстранено подумал, что, возможно, не случайно Выбор сталкивал не самых сильных людей и Духов. Высшие силы явно хотели что-то этим донести, но заметить это, видимо, никто не желал. — Нам нужен лес. — Ингвар выплюнул попавшую в рот вместе с водой водоросль. — Чтобы вырубить! — Деревья нужны нам для стен и кораблей… — вздохнул Ингвар и попытался кое-как размяться. Проклятые растения сдавили тело так, что он еле дышал. А руки и ноги вовсе начинали неметь. — Зачем вам это? — Чтобы защититься от врагов, разве не ясно? — А зачем набирать врагов? — девица непонимающе посмотрела на него, прищурив ярко горящие глаза и поджав алые губы, которые Ингвар счел бы даже пленительно прекрасными, если бы не его нынешнее положение. Удивительно простые, практически наивно-детские вопросы, но сейчас на них толком не находилось вразумительного ответа. А может, ему просто было настолько паршиво от этого дрянного колдовства и омерзительных растений, сдавивших его холодными путами, подобно змеям. — Потому что иначе никак… Боремся за лучшие земли, металлы, дерево. Мы зарабатываем всё своими руками, а у вас всё есть. Только взмахнёте руками — и всё у ваших ног! — последние слова Ингвар процедил с особой злостью. — Мир огромен. — Дух неопределённо взмахнула руками. — Всем ведь хватит его земель. Идите в другое место, где никого нет. Это ведь просто. Всё же людям и лесным созданиям не понять друг друга. Ингвар устало закрыл глаза. — Лучше убей… На некоторое время воцарилась тишина, в которой слышались только плеск воды, шелест листьев да шум ветра между деревьев. Потом до Ингвара донёсся тихий голос Духа: — А если я не захочу? Что тогда?.. Ингвар открыл глаза и взглянул на девицу, задумчиво водившую хищными птичьими когтями по воде. — Вы всегда убивали. Так, кажется, у вас заведено. Да и мне, потерпевшему поражение, нет смысла возвращаться. Лучше так — умереть здесь. Кем он вернётся? Живым позором, которому из жалости оставили жизнь, а лгать, глядя в глаза, о том, что Духи якобы не вышли на поединок за свой дом, не хотелось. И тому, что одолел одного из них, тоже не поверят — нужно было принести доказательство. Девица вновь разозлилась. — Вы все такие глупые? Я предлагаю жизнь! Да и… Лес наверняка устал от вашей крови. — Не можешь убить, так и скажи, лесная ведьма. — Ингвар зло оскалился. — Я не ведьма. Ведьмы — они совсем другие, не похожи на нас. И у меня есть имя... — Дух замялась. — У меня тоже. И мне тоже неприятно, что меня называют «глупым человеком». Соперница раздраженно фыркнула. — Будто ты таким не являешься… На лес плавно спускались сумерки, а между деревьев прорезались золотисто-красноватые лучи заходящего солнца, согревая напоследок всё живое. Лес, казалось, вздохнул с облегчением, что его воздух не пропитался криками боли и хрипом умиравших. Хоть на этот раз. — Если не собираешься меня убивать, то ослабь немного свою хватку… Тихий девичий смешок. — Великий воин просит о послаблении? — Я таковым себя не считал. Простая охота мне была куда милее. Так убьёшь или отпустишь немного?***
Ирга с любопытством следила за тем, как порядком продрогший после долгого сидения в воде человек с удовольствием грелся у разведённого костра. Ради такого даже не жалко было чутка магии, чтобы запустить искру в сложенную кучку хвороста. — Зовут-то тебя как? — наконец дала волю интересу Ирга, попутно оглядывая рослого человека, расстелившего меховой плащ сушиться перед костром. — Ингвар, — обронил воин, хмурясь. — Почти созвучно с моим именем. Я Ирга. Ингвар тихо посмеялся. — Что? — Дух недоуменно приподняла брови. — Меня одолело хлипкое деревце. Ирга обиженно цокнула языком. — Ну я же молчу, что обладатель столь грозного имени проиграл мне, «хлипкому деревцу»? — Вот и я о том же! — Ингвар не выдержал и залился откровенным смехом, и Ирга невольно начала ему вторить, хихикая. Отсмеявшись, они наконец оба замолкли, углубившись в свои мысли. Некоторое время Ирга, слегка улыбаясь, слушала пение множества сверчков, тут и там сидевших вокруг. И ещё она невольно любовалась отражениями костра на водах затихшего пруда — сейчас он казался ровным, почти овальным зеркалом, подобно тому, что однажды попалось ей в руки. С серебряным зеркальцем Ирга тогда с удовольствием играла, но потом забросила где-то в глубине Леса, так как эта безделушка вскоре надоела. — Беда у нас с тобой, Ирга. — Ингвар наконец прервал молчание и вздохнул. Дух удивлённо посмотрела на него. — Почему? — Обратно я вернуться не могу, а если и вернусь, то жить мне в позоре. И терпение у конунга на исходе, так что он может послать войска, чтобы силой забрать лес. А там либо кара от высших сил будет вновь, либо кровавая резня. — А Выбор? А Уговор, что за победителем в бою остаётся лес? — Мы жутко упорные и настойчивые «глупые человеки». — Ингвар мрачно усмехнулся. — Самоубийцы вы. Разве забыли силу Старших Духов? Их гневать не стоит. — Ирга горестно качнула головой. — Дуб, Ольха, Ель, Кипарис… Они пощады никому не дадут. Их танцы страшны. Даже я их боюсь. Если они впадут в дикую ярость, то могут посеять смерть от края до края этих земель, прежде чем, обессилев, уснут надолго. Лес так просто не прощает посягательств на кровь его детей. — Я это уже понял… — Ингвар смущённо кашлянул, видимо, припомнив подробности их недавней схватки. — Надеюсь, конунг всё же прислушается к мудрейшим, иначе быть беде. Ирга в задумчивости легла на землю, устремив взор на озорно подмигивавшие звезды. — Любите вы учиться на ошибках… Нет бы доходить до всего своим умом. Ложись рядом, человек Ингвар, и поспи. Завтра мы подумаем над иным исходом Выбора… Может статься, на нас не просто так пали наши жребии? — Может быть… — согласился Ингвар, с некоторой опаской, но всё же расположившийся рядом с Иргой. Немного помедлив, он добавил с лёгкой толикой веселья: — Надеюсь, рассказы о том, что вы любите есть человечину при полной луне — это страшные сказки? А то я уже вижу, как луна встает… Ирга звонко рассмеялась. — Вы всё-таки забавны! Смотри на луну, человек Ингвар… Она просто наблюдает за нами. И ни капельки не хочет крови. Луна действительно просто наблюдала. Даже почудилось, что на огромном бледно-золотистом диске вырисовалось лицо, с лёгкой улыбкой наблюдающее, как впервые за долгое время рядом лежат Человек и Дух, не делая попыток убить друг друга, вместо этого просто глядя на ночное небо.