Рахат-лукум

— А к чаю я купил рахат-лукум, — сказал Жан. Армин нахмурился. — Я не люблю рахат-лукум. Он слишком сладкий. Жан мрачно посмотрел на Арлерта. — Ты сам говорил, что хочешь сладостей. Что именно я понял не так? — Шоколадку бы какую-то купил, — Армин заглянул в пакет и достал упаковку рахат-лукума, на всякий случай проверяя его срок годности. Жан заметил это и закатил глаза. — Арлерт, я не пытаюсь тебя отравить. — Скажи это моему гастриту после твоей кабачковой икры, — буркнул Армин, придирчиво осматривая упаковку восточных сластей. Жан фыркнул. — Кто ж знал, что ты всю кастрюлю сожрёшь, — обиженно буркнул он. Армин, чувствуя, что перегибает палку, подошёл к Кирштайну и виновато потёрся носом о его подбородок. — Ладно, прости. Твоя икра действительно была вкусной. И рахат-лукум свежий. Сейчас чай заварю. Жан поцеловал Армина в нос и отправился курить.

***

Тёмную кухню освещала только лампочка в плафоне посреди потолка. Вокруг оной вилось множество ночных мотыльков. Жан смотрел на то, как Армин пьёт чай, отмечая, как губы юноши обхватывают краешек чашки, как он дует на горячий напиток, и Кирштайну в голову пришла шальная мысль. Он взял кусочек рахат-лукума и положил себе на язык, придержав губами. Потянулся через стол к Армину — и Армин принял его игру, своими губами забирая сладкий квадратик. Жан поманил Армина пальцем, и вскоре юноша сидел у него на коленях, посасывая рахат-лукум и блаженно улыбаясь. Жан крепко прижал к себе Армина и достал ещё один кусочек, сначала отправляя его себе в рот, а потом наклоняясь к Арлерту и целуя его, сплетаясь языками и передавая сладость из своих губ в рот Армина. Армин чувствовал бедром возбуждение Жана, и заодно — своё собственное. Он глухо застонал, беря ладонь Кирштайна и прижимая к своему паху; Жан воспринял это, как приглашение, и, проглотив рахат-лукум, прижался губами к тонкой шее юноши, оставляя на бледной коже засос. Армин снова застонал; Жан запустил руку под его штаны и нижнее бельё, лаская и гладя член. — Чай остынет… — вяло прошептал Арлерт. — Плевать я хотел на чай, — возразил Жан, подхватывая Армина под мышки и усаживая на стол. Старый стол печально скрипнул. Армин хотел объяснить Кирштайну, что не хочет на кухне, что они могут сломать стол, разлить чай, разбить чашки… но Жан стащил с него футболку и прикусил за правый сосок, и всё это полетело к чертям. Армин застонал снова, длинно, протяжно, стянул с Жана штаны и раздвинул ноги — хотя Кирштайн уже и сам успел оказаться между его бёдрами, осыпая поцелуями ключицы юноши и пальцами оглаживая его соски. Они всё-таки сломали стол — ножки подкосились, но Жан вовремя подхватил Армина и не дал ему упасть вместе со столом. — Да ну тебя к чёрту с твоим рахат-лукумом! — злился Арлерт, надевая трусы; секс был безнадёжно испорчен, — хозяйка квартиры нас убьёт! Жан на всякий случай спрятался в туалете.