Сидит напротив
28 сентября 2017 г. в 20:27
Примечания:
Прекрасной и неповторимой fallenangel_97.
С прошедшим.
Сидит напротив и не поднимает глаз. Вчерашний мальчишка, ставший сегодня мужчиной. Косой тонкий шрам на левой брови.
Гарри допивает свою пинту Гиннеса и пространственно скользит пальцами по стеклянному ободку. В пальцах дрожь, а душу бередят картины из далекого – и не очень – прошлого. Двоится, мерещится, плывет кругами пестрыми в подсознании.
– Я скучал, – Эггзи произносит слова с трудом, явно через силу, потому что привязанность, как сказал Мерлин, лишнее дело.
Мерлин, который просто взял и пожертвовал собой ради них. Не спросившись.
Гарри кивает и трет переносицу. Очки – это, безусловно, удобно, – но к черной простой повязке больше лежит сердце. Сердце, что обливается кровью последние несколько дней безустанно и заходится в агонии.
– Тебя так не хватало, знаешь?.. Гарри, я… я чувствовал себя чертовой бабочкой с оборванными крыльями без тебя.
Гарри моргает, соглашаясь – и думает о том, что никогда не покажет Эггзи настоящие размеры своего одиночества. Никогда не скажет открыто, насколько сильно он тоже скучал.
Б е з у м н о.
– Слышишь, Гарри? – Эггзи сглатывает.
В его взгляде – усталость и мудрость, бесконечная обреченность вместе с решимостью. В его взгляде – бывший задира, прячущий опасные клыки за манерами и отглаженным костюмом. В его взгляде все то, о чем Гарри Харт когда-то мечтал и от чего отказался во имя службы.
Наверное, будь возможность повернуть время вспять, Гарри бы не совершил этой глупости снова.
– Не молчи.
Эггзи кричит – шепотом, сквозь плотно слепленные губы, отчаянно и потерянно. Эггзи кричит – ведь он не привык видеть Гарри, своего наставника Гарри, своего идеала Гарри пустым и чужим.
– Боже, прошу тебя, не молчи, Гарри! Ради всего святого, не после того, что случилось!
У него ходуном ходят плечи, и каждая мышца напряжена под расстегнутой курткой. Гарри хочет протянуть руку и коснуться – потрепать по плечу, пригладить растрепавшиеся волосы, поддержать, – но не может. Не может, потому что не знает, что сказать.
«Прости, Гэри, что заставил страдать»?
«Я и сам не думал, что выживу»?
«Крепись, мальчик, смерть – это нормально»?
Отвратительные, накрахмаленные, набитые чушью слова. Ими не передать всех чувств, что скопились под ребрами, ими не выстроить мост между давно потерявшимися душами.
Гарри скользит ладонью по столу и замирает. Он пьет секунды вместо пива, он вяжет узлами, цепью собственную душу. Вырывает с корнем осколки боли из нервов, из вен.
Молчит.
– Гарри? – Эггзи едва ли не плачет, ему горько, холодно, он снова брошен в этом мире на волю ветрам. – Гарри?!
Кладет руки на темное дерево, тыльной стороной вверх и едва ли держится. Оставленный, покалеченный, лишившийся враз того, чем жил несколько лет.
Гарри прекрасно его понимает.
Он вздыхает, стараясь выровнять пульс.
– Я… я не скажу тебе многого.
Эггзи тихо внимает его голосу, а у Гарри жжет внутри от его трогательного, беззащитного, доверчивого вида. Вида юнца, что только-только примерился к взрослому платью.
– Я … просто рядом. И теперь никуда не уйду.
«Не уйду» – как «не имею права». «Не уйду» – как «не оставлю». «Не уйду» – как «не бойся, я с тобой».
И мы одни против целого мира.