Молчание - золото

– Слышащий… – А потом он говорит… – Слышащий. – «Это же не хоркер, это моя жена!» – Слышащий! Захлопнув коробочку со странным розовым камнем, Сехт-Вейл повернулся к Люсьену. Полупрозрачный ассасин смотрел на него хмуро, скрестив руки на груди. – В чем дело? – спокойно осведомился он, убирая шкатулку одну из сумок, прикрепленных к седлу Тенегрива. – Мне нужно поговорить с тобой, Слышащий. – Я тебя слушаю, говори. Только быстрее. У нас еще много дел. – Я хотел поговорить… – В безумии счастье, и Шут веселится… – … вот об этом – Что именно тебя беспокоит? – Сехт заглянул за плечо Лашанса. Цицерон вроде бы вел себя как обычно. Он уже покончил со стишками и переключился на другое занятие – принялся нещадно обрывать ближайший кустик чертополоха, что-то бормоча про цветочки для Матери. – Я знаю, Слышащий, что в свое время сам указал тебе на то, как важен Хранитель для Темного Братства, но этот… эта… крайне неординарная личность начинает действовать мне на нервы. – У тебя давно нет нервов, Люсьен, на что ему действовать? – О, этот человек способен доконать даже мертвого в его могиле! – в бессильной ярости почивший ассасин воздел руки к небесам. – Он целый день бормочет себе что-то под нос! Он пустился в пляс, когда над Морфалом пролетал дракон! Он ржет без повода, даже сидя в засаде, так что всякий глухой бандит слышит его! Он рассказывает мне одни и те же анекдоты! Он поет свои песенки про котят и птичек прямо мне в ухо! Мое уважение к тебе, Слышащий, безгранично, как и моя преданность, но ты недостаточно милосерден, чтобы позволить мне хотя бы отдохнуть в Пустоте от его воплей, немедленно призываешь меня обратно, едва я отправляюсь к Ситису! Так сделай с ним что-нибудь, пока я не отправил его туда вместо себя! – Получается, если обобщить, тебя не устраивает чрезмерная крикливость и болтливость Цицерона? – уточнил Сехт, подперев кулаком чешуйчатую голову. – Да, и я прошу тебя что-то сделать с этим, если это в твоих силах, Слышащий. – Ты не находишь, что это несколько лицемерно с твоей стороны? – Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Слышащий, - Люсьен воззрился на него с удивлением. - А то как же, - Сехт недовольно скривился. – Небось, забыл уже, какие штуки откалывал на моей свадьбе….

***

– Как же я люблю Рифтен. Я был здесь в молодости… – Люсьен. – … один воришка украл у меня кошелек… – Люсьен, мне очень интересно, правда… – … а я выколол ему глаза. – … но, может быть, ты воздержишься от своих баек хотя бы на моей свадьбе?! Умолкнув, ассасин обвел взглядом храм Мары. Жрец у алтаря смотрел на него, недовольно скрестив руки. Невеста Слышащего, верная своему оптимизму, смотрела на спутников жениха с осторожным вежливым любопытством. Гости поглядывали на призрака с испугом и недоверием, пляшущий рядом шут ситуацию не спасал. – Может вам, ребята, стоит пока присесть на скамью? – прошипел Сехт через уголок рта. – На вас весь храм пялится, а я здесь жениться пытаюсь… – Нет! Цицерон не будет сидеть на свадьбе! – возразил шут. – Цицерон будет плясать до упаду, развлекая гостей, развлекая Слышащего! – Хорошо-хорошо, только умоляю, отойди уже от алтаря, ты зашибешь жреца… простите, он всегда такой… да, ему очень весело, он счастлив, что его друг решил пожениться, он просто очень эмоциональный… – подключив Люсьена, аргонианину удалось отодвинуть Цицерона немного в сторону. Самого ассасина он усадил-таки на скамью и, полный гордости за свершенные подвиги, вернулся к своему месту возле невесты. – Прости, Шави, я обещаю, они будут тише, – виновато сказал он, беря за руку свою избранницу. – Ничего страшного, милый, – отвечала она, как обычно, улыбаясь. – У тебя очень интересные друзья…

***

– Я не понимал, в чем смысл этой церемонии, Слышащий. Создание семьи не входит в твои обязанности. – Астрид ты тоже читал нравоучения? Тогда я не удивлен, что она спихнула тебя мне, - Слышащий коротко вздохнул. – В любом случае, вы с Цицероном друг друга стоите. Особенно когда начинаете балаболить оба. Так что пусть он поет тебе в уши, пока я не решу, что свершилась моя тебе месть, – ухмыльнувшись, аргонианин вскочил в седло. – О, Тенегрив, быстрая лошадка, несущая Слышащего! – шут уже был тут как тут. По-видимому, чертополох не был сочтен за достойное подношение для Матери, и теперь изрядный пук травы предназначался в качестве подношения копытному Брату. Конь недовольно фыркнул на протянутые руки, вынуждая Цицерона испуганно отпрянуть. Поразмыслив, Тенегрив все-таки явил ему свою милость, взяв несколько цветочков с верхушки подношения, чем вызвал у безумца бурный восторг. – Вот он, мой самый лучший товарищ, – Сехт дольно похлопал коня по черной шее. – По крайне мере, когда надо, он молчит.