Непознанный мир (цикл повестей)

      Когда Мастер вернулся назад, держа в руках охапку толстых сухих веток для костра, он увидел, что Уоллфрид мирно спит возле дремлющего Смерка, укутанный в тёплое шерстяное одеяло, а с другой стороны, свернувшись калачиком, примостился Квин. Он не спал.       - Я сделал всё, как ты просил, - увидев Мастера, сонно отозвался офицер, кивнув через плечо на Уоллфрида. – Он спит.       - Я разведу огонь, - сказал Мастер, складывая ветки под вертелами, - и дожарю мясо. Будешь?       Квин медленно перевернулся на спину.       - Нет, спасибо, Мастер, что-то мне не хочется.       - Я посижу здесь половину ночи, - сказал Мастер. – На всякий случай. А потом поменяемся, идёт?       - Ладно, - зевнул Квин. – Тогда спокойной ночи.       Мастер удивлённо поглядел на то, как Квин перевернулся на левый бок и обнял сзади Уоллфрида, сцепив руки ему на груди и тесно прижавшись к его спине.       Не желая беспокоить спящих, Мастер не стал просить Смерка пустить пламя на ветки. Вместо этого он добыл огонь трением и стал покручивать отсыревшие куски кабаньего мяса на вертеле.       Поужинав, он закопал оставшееся мясо в землю неподалёку и взял своё старое шерстяное одеяло, которым укрывался ещё в детстве, подложив тюфяк и надеясь согреться. И не смыкая глаз смотрел на языки пламени, иногда тревожно озираясь по сторонам.       Изношенное до дыр одеяло не давало тепла, и Мастер принялся ходить вокруг костра, окончательно прогнав сморившую было его дрёму.       Когда, казалось, уже должно было светать, Мастер взглянул на луну и определил, что прошло ещё только два часа. Он неслышно подошёл к спящим. Смерк при его приближении проснулся, лениво приоткрыв один глаз. Увидев Мастера, он зевнул и тут же заснул снова. Квин лежал теперь рядом с Уоллфридом на спине, положив руки себе на грудь. Уоллфрид лежал на левом боку, поджав под себя ноги.       Мастер наклонился, поплотнее укутав его, и мельком глянул на Квина. Он не хотел будить офицера для смены, решив продежурить до самого утра, пусть даже Квин и защитил его сегодня от страшного взгляда Фреммора. Эти двое устали сегодня не меньше, чем он сам.       Отойдя к костру, Мастер подкинул в него несколько веток и, вздохнув, присел на тюфяк. Кажется, дремота вновь брала над ним верх, и он с усилием открыл глаза, чтобы не заснуть.       Но тут, когда он уже проигрывал в этой борьбе и начинал клевать носом, его внутренний голос пробудился и закричал. Закричал так громко и страшно, что Мастер в мгновение ока очнулся и, открыв глаза, попытался осознать, во сне это произошло с ним, или же наяву.       Страшный крик повторился, только теперь в нём было больше жалобных ноток, чем удушающего ужаса. И Мастер понял, что кричит вовсе не он, и не что-то у него внутри.       Он вскочил и обернулся назад, пытаясь отыскать источник крика. И от увиденного едва не потерял сознание.       Уоллфрид Бергмор метался по своему тюфяку, схватившись за грудь, и жалобно стонал. Скинув с себя одеяла, которыми его укутал Квин, он в беспамятстве дёргал ногами и свободной левой рукой, а глаза его, полные ужаса и отчаяния, были расширены так, словно он увидел вдруг что-то очень страшное. Квин пытался его удерживать, но собственная паника мешала ему сконцентрироваться. А Смерк, подняв голову, тревожно ревел, беспомощно переступая полусогнутыми передними лапами.       Мастер рванулся к ним и, оттеснив Квина, принялся расстёгивать ворот одежды Уоллфрида. Квин, удерживая трепыхавшегося дворецкого за руки, в панике вопил:       - Мастер, что с ним? Он умирает, да? Это приступ, да?       Мастеру некогда было отвечать на его многочисленные вопросы, да он и не нашёл бы на них ответа. Он мог лишь умолять небеса о том, чтобы ответы на них оказались отрицательными. Но его охватила не меньшая паника, и он всё никак не мог справиться со сложной системой застёжек и украшений, перевитых с ними, на воротнике Уоллфрида.       Старый слуга вроде бы немного утих, но продолжал дрожать и мотать головою, а пальцы его правой руки судорожно сжимали сердце.       - Боже, Мастер! – в панике орал Квин за его спиной. – Он умирает! Помоги же ему, помоги!       Не обращая никакого внимания на его выкрики, Мастер, которому прибавило силы то, что Уоллфрид теперь уже не так сильно дёргался, что могло означать завершение «приступа», наконец расстегнул воротник и застёжки на его шее и груди. Одним рывком сняв одежду до пояса и обнажив грудь и плечи, Мастер вдруг вскрикнул и, быстро встав на ноги, отскочил назад.       - Что с тобой, Мастер? – с тревогой заглянул ему за плечо Квин.       Уоллфрид теперь лежал тихо, тяжело дыша и вороша пальцами по тюфяку. Глаза его были полузакрыты и глядели в никуда. Он так и не очнулся.       Квин наклонился над стариком, и тут же потрясённо воскликнул.       На груди Уоллфрида, там, где находилось сердце, был изображён странный рисунок: чёрный вислоухий пёс, склонившийся перед сидящим золотым львом. Впившись взглядом в изображение, Квин краем глаза заметил ещё один рисунок, который темнел на левом плече Уоллфрида. Там была изображена оскаленная морда всё того же вислоухого пса.       - Что… что это такое? – дрожащим голосом произнёс Квин, обернувшись к Мастеру.       Мастер опустился рядом с ним на корточки, не удостоив офицера даже взглядом. Вместо этого он протянул руку к тяжело вздымающейся груди Уоллфрида, дотронувшись до изображения льва и собаки, и тут же отдёрнул руку.       - Он горячий, - пробормотал Мастер, потерев обожжённые пальцы друг о друга. – Горячий, как раскалённое железо.       - На левом плече ещё один, - указал Квин на руку Уоллфрида.       Мастер глянул вбок, но присматриваться к изображению не стал. Вместо этого он стал хлопать Уоллфрида по щекам, пытаясь заставить его очнуться.       - Быстро, Квин, - сказал он. – Принеси все одеяла. Перенесём его поближе к костру.       - Может быть, не стоит его трогать сейчас? – осторожно спросил Квин. – Лучше пусть Смерк его согревает… и охраняет.       - О чём это ты? – удивился Мастер.       Квин вытаращился на него страшными глазами.       - А вдруг это не дворецкий, а злой колдун? И он всё это время притворялся дворецким, чтобы нас убить, а мы его раскрыли! И теперь нам надо…       - Не говори глупостей, Квин, - строго сказал Мастер. – Лучше помоги мне переложить его на одеяло.       Квин вздохнул и взял Уоллфрида за ноги, а Мастер поднял его за плечи. Перетащив старика к костру, они освободили его от его парадной формы и укутали всеми одеялами, какие у них были. Смерк глядел на их действия очень внимательно.       - Когда он очнётся, сделаем вид, что ничего не знаем, - сказал Мастеру Квин, косясь на дворецкого. – Иначе он нас сразу испепелит.       - Хватит сказок, Квин! – зашипел на него рассерженный Мастер. – С Уоллфридом произошло что-то очень серьёзное, а ты… Может, он вообще не проснётся…       - Ладно, - ответил Квин, садясь рядом с Мастером на свой тюфяк. – Я с самого начала знал, что сегодня мы не заснём. Сначала Фреммор, затем – этот «приступ» у Уоллфрида… Знаешь, Мастер, мне теперь кажется, что с его появлением нам стало всё время не везти.       - Что за глупости, Квин, ты постыдился бы! – ответил Мастер, одарив офицера недовольным взглядом. – Он спас нам жизни, перехитрив лорда Лайтенвуда и его механическую армию. И, быть может, ещё не раз это сделает. – Тут Мастер придирчиво оглядел офицера. – Вы, итальянцы, такие неблагодарные, - отметил он со вздохом.       - Прости, Мастер, - виновато отозвался Квин. – Просто я никогда не думал, что кто-то будет спасать мою жизнь, ведь спасение жизни – удел военных. А к тому, что теперь всё наоборот, я, как военный, пока, видимо, не успел привыкнуть.       - Ничего, Квин, - хлопнул его по плечу Мастер. – Я вовсе на тебя не сержусь. И утром мы обязательно узнаем про эти… татуировки у Уоллфрида, если он пожелает рассказать нам о них. До утра не так уж много времени.       На этот раз дремота и сон обходили всех троих стороной до самого рассвета. Лишь Уоллфрид, погружённый в глубокий сон, ни о чём не тревожился и ни разу больше не двинулся, лёжа на боку спиной к костру, словно с ним ничего и не случилось этой ночью.       Но вот забрезжил рассвет, и Мастер, потушив костёр, выкопал из земли куски припасённого зажаренного кабаньего мяса, отдав один из кусков Квину, а другой отложив для Уоллфрида.       Смерк ушёл на охоту.       Мастер не решался разбудить Уоллфрида, и не только из-за боязни обнаружить застывший труп. Но тут, как всегда, вмешался Квин, поглядев на спящего и заявив, что тот не дышит. Под толстым слоем одеял, которыми был укутан Уоллфрид, действительно сложно было заметить дыхательные движения, тем более что Квин находился относительно далеко от Уоллфрида, но Мастер, которому в эту ночь пришлось изрядно износить свои нервы, поверив Квину, метнулся к дворецкому.       Перевернув старика на спину, он начал спешно разматывать одеяла. И в тот момент, когда Мастер окончил это дело и увидел знакомый уже рисунок на его груди, Уоллфрид проснулся.       В первые мгновенья он приветливо глядел на испуганное лицо Мастера, не осознавая, что тот с тревогой глядит на его грудь, а не ему в глаза, и то, что он, Уоллфрид, почти голый. Но как только его мозг пробудился ото сна целиком, дворецкий понял, что происходит. Подняв на локте правую руку, он прислонил её к своему сердцу, закрыв рисунок, и горько улыбнулся Мастеру.       - Ты хочешь знать, что это такое? – угадал старик его мысли.       Мастер взглянул на него, приходя в себя после созерцания необычного изображения, которое теперь, к счастью, было закрыто рукою дворецкого.       - Уоллфрид, - с дрожью в голосе начал он, - сегодня ночью с тобой… с тобой случился какой-то приступ… и мы подумали, что это…       - Сердце? – поднял брови Уоллфрид. – Но если бы это было так, я бы не проспал такое событие. – Тут он невесело рассмеялся. – И, разумеется, помнил бы это. Но я ничего не помню и во сне ничего не почувствовал. Я проспал как убитый всю ночь, горюя о том, что нам удалось пережить этой ночью. Если только мне приснился один кошмар, но он не мог вызвать у меня никакого приступа, тем более что со мной во сне ничего необычного никогда не происходило – ни физически, ни психически. А что, - с тревогой взглянул он на Мастера. – Я кричал? Или это было лишь в моём сне?       - Да ты нас чуть с ума не свёл своим криком! – вскричал за спиною Мастера несдержанный Квин. – И эти твои татуировки, они же…       - Помолчи, пожалуйста, Квин, - разгневанно повернулся к нему Мастер, но голос его был спокоен. – Имей жалость, и вообще… - Тут он замолчал, подбирая нужные слова. – Не сори своими мыслями, держи их при себе. Сейчас не до этого…       - «Татуировки»? - переспросил Уоллфрид и, привстав, с улыбкой отнял руку от сердца. – Это не татуировки, друзья мои. Хотя одна из них, - он выставил вперёд левое плечо, на котором Мастер и Квин снова узрели оскаленную морду чёрного вислоухого пса, - вполне может так называться. Но у нас, англичан, она зовётся меткой. Меткой Верности. А это, - старик похлопал пальцами по изображению на груди, - Клеймо Верности. И только я и мне подобные могут знать, для чего они предназначены. Но о смысле их, я думаю, вы и без меня догадаетесь.       - Послушай, Уоллфрид, - начал Мастер. – А для чего тебе этот пережиток древности? Неужели в Англии до сих пор выжигают эти позорные знаки отличия людям, словно рабам?       - Нет-нет, что вы, это вовсе не знаки отличия, - улыбнулся Уоллфрид и встал. – Клеймо и метка – это символы, которые носят все без исключения слуги, начиная с Великого Фреммора. А то, что изображено на них, надеюсь, вам теперь понятно: лев – это лорд Лайтенвуд, а пёс – это я.       Мастер ответил:       - Уоллфрид, когда у тебя сегодня ночью случилось ЭТО, твоё клеймо… оно горело огнём, и мы с Квином были растеряны и напуганы этим. Почему оно горело?       - Горело? – переспросил Уоллфрид. – Странно… Прежде со мной такого не случалось… - Он помолчал. – Возможно, это предупреждение от Великого Фреммора или что-нибудь иное, ведь он мне снился сегодня.       - Снился?! – воскликнул Квин.       - Да, - ответил Уоллфрид. – И хотя этот сон был кошмарным, мне почему-то сейчас стало намного легче на душе, и я даже теперь не боюсь встретиться с ним ещё раз.       - Расскажи-ка нам его, Уоллфрид, - попросил старика Мастер, усаживаясь рядом с ним вместе с Квином. – Возможно, в твоём сне мы найдём разгадку к тайне твоего «приступа».       - Хорошо, - согласился Уоллфрид. – Вчера ночью я заснул быстро, но заснул с очень тяжёлым и тревожным чувством, будто меня вывернули наизнанку, обнажив все недостатки. Так вот, это моё чувство вылилось в сон. Во сне я стоял посреди пустоши с мёртвыми деревьями, и вдруг на меня сверху обрушился Великий Фреммор на своём единороге. Его глаза горели, а над головой в правой руке сиял раскалённый добела меч, на самом кончике которого сверкала алая кровь, и я понял, что это кровь Рэни. Великий Фреммор взмахнул мечом над моей головой и, вскричав громовым голосом: «Я - ТВОЯ КАРА!!!», вонзил меч в мою грудь. Я почувствовал, как раскалённый металл разрывает моё сердце, уничтожая клеймо Верности, и как кровь Рэни сливается с моей кровью. Я кричу и падаю, а Великий Фреммор кричит мне ещё громче: «УБИЙЦА!!!» А потом всё исчезает, и наступает темнота, из которой я, выходит, выбрался только теперь.       Уоллфрид умолк. Все были потрясены его рассказом и какое-то время сидели не шелохнувшись и не говоря ни слова. Наконец Мастер первым прервал молчание.       - Уоллфрид, а во сколько лет тебе выжгли это клеймо?       - В шестнадцать, - ответил тот. – А… почему ты спрашиваешь?       - А не столько же лет было Рэни, когда он отравил лорда Вейсголлвилда? – спросил Мастер.       - Ну да, - ответил Уоллфрид удивлённо. – В шестнадцать лет я начал служить, а Рэни… Стоп! Мастер, ты что же, предполагаешь, что я потомок Рэни и должен убить того, кому я служу, то есть… моего милорда?.. О нет, - простонал он, вскочив. – Нет! Как же я не догадался?! Слишком много совпадений… Так вот почему Великий Фреммор преследовал меня… И я совсем не знаю своих предков дальше деда… Мастер! – метнулся у нему старик. – Что же мне делать?       - Тише, Уоллфрид, успокойся, – попросил Мастер. – Я вовсе не думаю, что ты потомок Рэни. Я просто высказал предположение, опираясь на детали твоего кошмарного сна, от которого у тебя, видимо, и случился припадок этой ночью, только и всего.       Уоллфрид тяжело вздохнул и поднялся. С тревогой поглядев на Мастера, он взволнованно произнёс:       - Как же мне понимать теперь этот сон? Я в смятении, Мастер. Великий Фреммор хотел что-то передать мне, какое-то предостережение, что ли. И теперь это не даст мне покоя. Здесь он действительно хотел что-то мне сказать и связался с моим сознанием так же, как я недавно связывался с ним. Но я просто не могу понять смысла сказанного им, если то, что ты предположил, Мастер, неправда. Что же он тогда хотел мне сказать?       Мастер опустил голову и глубоко задумался.       - Есть только один способ узнать об этом, - сказал он позже. – Мы должны найти его и последовать за ним.       Уоллфрид ужаснулся. Он снова вскочил, глядя страшными глазами на Мастера. Руки его задрожали.       - Да как тебе это могло прийти в голову?! – резко спросил он. – Тем более после того, как он нас всех чуть не убил?! Нам ни в коем случае нельзя к нему приближаться и даже думать о нём! Теперь я понял, Мастер, отчего моё клеймо раскалилось! После ночной встречи с ним наша связь усилилась. Усилилась в результате сближения, из-за чего Великий Фреммор получил лёгкий доступ к моему сознанию и проник в мой спящий мозг через метку, послав видение с собственным образом в нём. Это был не просто мысленный контакт, это было вторжение. Настоящее вторжение, Мастер. Визуальное вторжение! И это меня очень пугает. Вы и не подозреваете, насколько серьёзная опасность повисла над нами всеми. И хоть я не могу вам ответить на главный вопрос – почему Великий Фреммор так заинтересован нами, - но я твёрдо уверен в одном: всё это не к добру, поверьте мне!       - Тогда что же ты предлагаешь, Уоллфрид? – спросил Мастер. – Ведь ты же хочешь понять своего бога, ведь так? Значит, нам важно это узнать, Уоллфрид, раз ты теперь наш друг. Поэтому все проблемы нам нужно решать сообща, вместе. Разве не так? Мы не можем оставить тебя наедине с твоей бедой, Уоллфрид, ведь теперь мы связаны одной общей судьбою. Так что ради тебя я и Квин готовы даже повременить с нашей главной целью – поиском Склона Мира, - и разгадать твою тайну и тайну Фреммора. И первым делом мы должны проследить его путь.       - «Проследить»! – неожиданно прервал его смехом Квин. – Как же можно проследить за призраком? Да скорее всего он будет за нами следить, зорко и незаметно для нас, и даже читать наши мысли! А мы его даже не увидим. Лично я целиком и полностью согласен с Уоллфридом в том, что не стоит дразнить тигра. Мы и так от него пострадали, и неизвестно ещё, что он с нами сделает, если мы ещё и следить за ним будем.       Мастер сокрушённо глянул вдаль. Он боролся сам с собой. Он так хотел помочь Уоллфриду, но оказалось, что тот трепещет перед призраком и боится ступить на его тропу. Что ж, в этом есть своя доля здравого смысла. Но, с другой стороны, и Квин тоже согласен с дворецким. А уж ему-то перед чем трепетать? На фоне всего этого Мастер почувствовал себя дураком, который перестал разбираться в сути вещей. Но, на его счастье, ситуацию неожиданно разрешил Смерк, который галопом примчался к ним из зарослей. Он возбуждённо взревел и стал шумно фыркать, мотая длинной шеей вверх-вниз.       - Что с тобой, Смерк? – подскочил к нему Квин, взяв за поводья, болтавшиеся под шеей.       Смерк закусил уздечку, успокоившись, едва Квин подошёл к нему, но всё ещё с тревогой поглядывал поверх деревьев.       Мастер подошёл к дракону и, спешно оглядев его, произнёс:       - Внешне он невредим. Что же его так напугало? Не понимаю, - развёл он руками.       - Может, Фреммор? – шутливо произнёс Квин.       Мастер неожиданно встрепенулся.       - Скорее в седло! – скомандовал он. – Собирайте постели!       Товарищи бросились исполнять его приказание, не задумываясь, впрочем, отчего такая спешка. И минуту спустя все трое уже сидели на спине дракона.       Мастер поднял Смерка над лесом и попробовал направить его по очереди в каждую из сторон света.       Оказалось, что дракон ни в какую не хочет лететь на восток. Именно с этой стороны он и прибежал сегодня к ним. Мастер развернул Смерка на юго-восток, максимально снизившись над лесом. Наклонившись корпусом вниз, он внимательно осматривал проносящиеся мимо макушки деревьев.       Всё это время Квин и Уоллфрид молча сидели в седле. Уоллфрид замер от страха, уже догадавшись, что делает Мастер, а Квин недоумённо следил за действиями Мастера и постоянно спрашивал, что тот делает и куда собирается лететь. Мастер не удостаивал его ответом, пока не кончил смотреть и, выпрямившись, направил Смерка на север.       - Я видел его, - безо всяких объяснений и предисловий заявил он своим спутникам. – По крайней мере, что-то похожее: большое скопление тумана на северо-востоке, - как раз там, где бродил утром Смерк. По-видимому, он и спугнул нашего дракона, хотя этой ночью Смерк не боялся его.       - Кого? – спросил Квин, недоумевая. – Кого ты видел?       - Фреммора, - после недолгой паузы ответил Мастер. – И теперь, если не мы будем его преследовать, значит, он будет преследовать нас.       - О нет, - вырвалось у Уоллфрида.       - Мастер, зачем ты… - начал было Квин, но, подняв взгляд кверху, подавился невысказанными словами. Уоллфрид тоже глянул вверх, но лишь на краткое мгновенье, после которого тут же прижался всем телом к спине Квина и крепко зажмурил глаза.       Над ними летел всадник, сотканный из клочьев призрачного тумана. Огромный снежно-белый единорог, а на нём – старик в белоснежном платье дворецкого с обнажённым мечом в правой руке. Грива и хвост единорога и длинные волосы старика развевались на сильном ветру подобно морским волнам.       Они были почти непрозрачны – настолько плотным был туман – и не проявляли пока ни малейших признаков агрессии. Мастер глянул вверх и крикнул:       - Эй, Фреммор, поделись с нами своей печалью! Открой нам свои секреты! Куда ты спешишь? Мы – за тобой!       Услышав слова Мастера, Уоллфрид ещё сильнее вжался в спину Квина, обхватив его руками, и шептал: «Пожалуйста, не надо, пожалуйста, не надо…», а Квин был почти в панике. И обоим хотелось если не провалиться сквозь землю, то хотя бы оказаться подальше отсюда, у себя дома или в каком-нибудь другом месте, но не здесь и сейчас; и не слышать, как Мастер, нисколько не боясь, дразнит призрака-мстителя и не ведает страха перед ним. Но из седла летящего дракона путь лишь один – вниз с огромной высоты навстречу своей смерти. И поэтому им оставалось только с трепетом думать о самом страшном: что вот сейчас призрак Первого слуги обрушится на них с небес точно так же, как во сне он обрушился на Уоллфрида, и одним ударом Королевского меча отнимет у них жизни, и на этом всё и закончится…       Но Фреммор никак не реагировал на клич Мастера, - а может, просто не слышал. Более того, - он ни разу не взглянул на своих «преследователей». Он свободно летел, рассекая упругий воздух, и словно преследовал собственную невидимую цель.       - Он не тронет нас, - с полной уверенностью в голосе заявил Мастер, обернувшись к испуганным товарищам. – А мы последуем за ним и тем самым сможем узнать его тайны, узнать, почему он нами заинтересовался и зачем явился во сне Уоллфриду. Так что можете быть спокойны – теперь он почти что наш союзник.       Квин и Уоллфрид не поверили убеждениям Мастера, но иного выбора у них не было. И им оставалось только лишь покориться своей молчаливой судьбе.       Но они и представить себе не могли, куда приведёт их Фреммор, и насколько правильным было решение Мастера пойти по следам великого призрака.       Лорда Лайтенвуда разбудил голос старшего камердинера Джозефа, который принёс ему кофе в постель и завтрак:       - Просыпайтесь, милорд. Уже утро.       Спросонья лорд, привыкший к тому, что каждое утро его будит Уоллфрид, сонно потянулся в своей роскошной постели и умиротворённо протянул, не открывая глаз:       - Спасибо, Уоллфрид. Ступай.       Джозеф отреагировал на это глубоким вздохом сожаления, заставив Лайтенвуда очнуться и привстать с перин.       Лорд уставился на камердинера как на чудовище, но секунду спустя сокрушённо выдохнул и медленно провёл рукою по лицу, словно желая снять с себя пелену обмана, и вместо Джозефа увидеть Уоллфрида. Но этот жест был всего лишь попыткой отрезвить сознание, а не способом изменить действительность. И поэтому лорд, оглядев с ног до головы вечно хмурого Джозефа, вздохнул и пробормотал:       - А, это ты, Джозеф. Извини меня, никак не могу привыкнуть к тому, что ты теперь вместо Уоллфрида приносишь мне завтрак… Джозеф! – вдруг встрепенулся он, сев на кровати. – Войско уже готово?       Джозеф, высокий темноволосый мужчина средних лет, ставя на небольшой столик подле постели лорда поднос с завтраком и утренним кофе, громко отчеканил, выпрямившись:       - Да, милорд, воздушные силы полностью готовы к отправке. Прикажете доложить о готовности?       - Конечно, Джозеф, - бодро ответил Лайтенвуд. – Нам нужно разыскать Уоллфрида, а если… - тут он умолк, будто подавился словами, но почти тут же продолжил: - Если его уже нет в живых, я немедля разыщу эту летающую тварь и разорву её на кусочки, а затем… затем напишу к королю Англии прошение ужесточить мораторий и создать воздушную границу с отчуждённой зоной. Это потребует от страны немалых затрат, но я добьюсь своего! Король не может не прислушиваться к своим наместникам.       - Да, милорд, - поклонился Джозеф и вышел, по дороге переваривая в памяти услышанное.       - Глупый мрачный Джозеф не заменит мне моего Уоллфрида, - хмуро бормотал Лайтенвуд, отхлёбывая кофе. – Ни Форстер, ни Чарльз, ни Олдмэн, никто! Ни один из них не достоин этого, разве что только Уинстон… Но он повёл себя как последний кретин! Как будто под старость у него ссохлись мозги. Это же просто немыслимо, как он со мной поступил, старый…       Рассуждения лорда прервал ворвавшийся со всех ног в его покои Джозеф. Споткнувшись на пороге, он едва удержал равновесие, схватившись за дверь, и с ходу выпалил:       - Милорд, Уинстон и Джеймс…       - Что «Уинстон и Джеймс»? – недовольно бросил лорд. – Джозеф, ты прервал ход моих мыслей, болван деревянный! Что на этот раз? Этого старого дурака опять лягнула лошадь? И Джеймс, конечно же, не заметил его присутствия в конюшне, так?       - Нет, милорд… - заикающимся голосом промямлил Джозеф. – Они… Их нет в замке…       - ЧТО-О?! – вскочил лорд, да так резко, что задел ногой столик, и недопитый кофе расплескался по его поверхности. – ГДЕ ОНИ?!       Джозеф испуганно попятился, опасаясь тяжёлой руки хозяина.       - Н-не… не знаю… - очень тихо пробормотал он. – Привратник сказал, что никто не выходил ночью за ворота.       - Идиот! – зарычал лорд. – Как бы они прошли через главные ворота?! – Он подскочил на месте, заставив испуганного Джозефа отступить за порог. – Они могли уйти через конюшню! Там под полом есть старый подземный ход, ведущий к замку и крепостной стене. Через него они и могли сбежать!       - Но пропали два ваших лучших скакуна, милорд, - нашёл смелость открыть рот Джозеф. – По подземному ходу невозможно пройти с лошадьми, там слишком узко.       - Мне плевать, как они прошли! – рассвирепел лорд, беря свою трость, отчего Джозеф попятился и в страхе прижался к закрытой двери, незаметно от Лайтенвуда пытаясь её открыть. – Ещё двое моих привилегированных слуг сбежали, прихватив с собой двух моих лучших лошадей, а ты имеешь смелость так бесстыдно заявлять мне об этом?! С глаз долой, и поднимай войско! Летим сейчас же!!!       В завершении тирады лорда мимо Джозефа пролетела тяжёлая трость из чёрного дерева и, вылетев в открытую дверь, гулко ударилась о стену коридора. И Джозеф, которому не надо было повторять дважды, со всех ног кинулся прочь, чтобы больше не видеть рассерженный взгляд и не слышать грубых слов своего господина, которые тот ещё очень долго посылал ему вслед.