***
Смириться с тем, что он в теле Гаары было не сложно, но проблема заключалась в том, что он в теле Кадзекаге. Серьезно, Какаши удачно сбежал со своего поста, переложив все обязанности на Наруто, и он никогда бы не подумал, что снова сядет за твердый стол в резиденции. <Даже если это не его стол. И не его резиденция. Да и вообще не его тело. Короче говоря, возвращаться к своей должности Каге он не хотел. Но ворвавшиеся в его — то есть, Гаары — спальню Канкуро, Темари, Баки, какие-то советники, ирьенины и караульные считали иначе. Точнее, изначально они считали, что с Кадзекаге что-то случилось, раз тот в все еще не показался, но убедившись, что с ним все в порядке, они неловко попереминались с ноги на ногу и покинули комнату. «Было семь утра», — печально вспомнил Какаши и, сложив пальцы замком, уткнулся о них лбом, прикрыв глаза. Спать в такой позе было удобно — люди обычно думали, что тебя посещают серьезные мысли и ты все слушаешь, но такого мнения не разделяли старейшины и еще несколько нерадивых старых приятелей. Спать в такой позе было удобно, но одолевающие его мысли не позволили ему этого сделать. Для начала ему нужно было понять, как он оказался в теле Гаары. Конечно, скорее всего, это чья-то техника, но вопрос в том, чья? Вражеская? А что, если и так? Но тогда с какой целью она была применена? Значит ли это, что кто-то пытается свергнуть Гаару и захватить власть? Или это чья-то шутка? Да и раз он в теле Гаары, то где сам Гаара (как бы это не звучало) и где теперь тело Какаши? Мужчина тяжело вздохнул и откинулся на кресло — он не помнил, что с ним было до того, как он проснулся Кадзекаге. — Да не переживай ты так, Гаара! — Воскликнул Канкуро, все это время читавший какой-то документ. И похоже, страдальческие вздохи Какаши он принял на свой счет. — Мы что-нибудь придумаем! — Обязательно, — слабо отозвался его собеседник. Какаши неопределенно махнул рукой, как вдруг!.. Комочек песка, образовавшийся буквально из воздуха, с бешеной скоростью полетел в сторону «брата». Тот пискнул и пригнулся, из-за чего песок, не найдя преграды, пронесся дальше. Послышался треск стекла, а после в помещение залетел слабый ветерок сквозь дырку в окне. «Вот черт!» — подумал Какаши. «Я в теле Гаары! Я со способностями Гаары!». Он застонал и снова откинулся назад. — Прости. — Ничего, — Канкуро слабо передернул плечами, мол, все в порядке. Но его лицо выглядело обиженным. — Мог бы просто сказать, чтобы я отменил все поставки клубники! — Клубники? — переспросил Какаши. Канкуро кивнул и отвернулся, начав поиск какой-то очередной бумажки. Появившаяся идея в голове Какаши не давала ему покоя. Безусловно, он не имел права принимать никаких решений, не являясь главой деревни или, хотя бы, ее шиноби. Он не имел права смотреть документы, смотреть списки шиноби, любые задания, которые получает Суна, не имел права использовать АНБУ, ну и пытаться узнать их личности. В этой деревне он был чужим, и Какаши это осознавал просто отлично, как и то, что любое его действие может повлечь собой кучу происшествий. Он никак не должен был выдать себя, иначе это могло привлечь ненужное внимание, поднялась бы паника, а Коноху могли бы обвинить в попытке переворота. Ему нельзя было находиться тут. Хотя бы потому, что он уважал Гаару. Хотя бы потому, что он уважал Деревню Песка… Ками! Хотя бы потому, что он не был подонком и понимал важность союзов и принятых решений, потому что, ничего не зная о деревне, он мог принять неверное решение и повлечь смерти, потому что, потому что, потому что! Было слишком много «потому что», чтобы он позволил себе прикинуться Гаарой. Тем — о ком он почти ничего не знает. Какаши вздохнул, провел ладонью по лицу и нахмурился. Конечно, это было не его тело и Гаара никогда не носил масок, что Какаши знал, но не нащупав на лице ткань, он невольно почувствовал себя уязвимым. «Надеюсь, мое тело не валяется где-нибудь… Надеюсь, во мне никто не проснется. Ну, а если и проснется, то пусть не трогает маску». Какаши потер глаза и встал из-за стола, обойдя его. Для начала, следуя первой идее, ему следовало бы найти себе работу, которая не была бы связана с работой в резиденции и принятием важных решений. Поэтому проверить завезенный товар с деревню, о поставке которой целый час распинался Канкуро, было очень кстати. Для второго действия ему нужно было убедиться, охотятся на него, или нет. Если нет — то нападения можно и не ожидать, как и неудачных столкновений с людьми, которые могли бы предъявить ему, мол, он не Кадзекаге. Что, впрочем, было правдой, но эта прогулка могла решить многое. Во-первых, если нападение все же будет — значит, Гаару хотят убрать. А во-вторых, если кто-то попытается ему что-то предъявить, тогда, скорее всего, именно этот человек и наложил на него какую-то технику, чтобы стравить деревни. Все было очень сложно, но в то же время очень легко. Гениально — в стиле Хатаке Какаши. Главное молчать и не отпускать ни в какую сторону шуточки, а еще не сбегать и не сильно размахивать руками, а то не все же такие ловкие, как его «брат». — Я хочу проверить поставки, — спустя какое-то время молчания заговорил Какаши. — Но!.. — Никаких «но». — Отрезал Какаши и первым покинул кабинет — находиться в нем казалось невозможным. Канкуро засеменил следом.***
На улице было так жарко, слово его засунули в духовку и забыли там, сделав огонек на полную мощность. Солнце припорошило песок, тот горел, сверкая золотом под гибкими лучами, и даже сквозь ботинки Какаши ощущал весь жар. Но, похоже, жителей Песка зной не волновал. Улицы жили, дети играли, бегая то сюда, то туда, и Какаши, поглядывая на расслабленного Канкуро, давил в себе острое желание спросить, мол, а у этих деток не будет никакого солнечного удара? Но он молчал, сохраняя свою конспирацию. Они прошли по улицам к ущелью, которое было единственным входом в деревню, перездоровались со всеми, с кем только можно было, и только оказавшись в длинных широких коридорах в скале, Какаши смог успокоиться. — Ты сегодня какой-то странный, — заметил Канкуро нахмуренно. Какаши пожал плечами и прошел дальше, оставляя «брата» позади. Еще бы! Он же даже не знает, как себя нужно вести, так что это было ожидаемо — что «брат» заметит изменения. — Кадзекаге-сама. К Какаши навстречу вышел шиноби и, поклонившись, передал стопку бумаг. Тот замялся, будучи неуверенным в том, стоит ли ему это делать, поэтому всунуть все эти бумаги в руки Канкуро оказалось самым правильным решением. Пока кукольник был занят, Какаши приблизился к большим ящикам, бегло оглядел тяжело дышащих животных и снова вернул свое внимание ящикам. Хотя они и были закрыты, а нюх Гаары был послабее его, Какаши мог чувствовать сладкий запах ягод. «Интересно, — вдруг подумал он, — а Шукаку чувствует подмену?». Но убедиться в своих мыслях и встретиться с грозным биджу Какаши на самом деле не очень хотелось. Из-за его спины показался шиноби с какой-то длинной палкой, и когда уже Какаши подумал, что это враг, тот парень обогнул его, приблизился к ящику и, поддев деревянную крышку, снял ее. За его действиями Какаши наблюдал, как зачарованный: за всю прогулку ни одного происшествия, намека на нападение, намека на недоброжелательность. И даже сейчас. Все было тихо и мирно, но должна же быть причина, по которой он оказался в теле Гаары! Какаши снова тяжело вздохнул. — Может, попробуете? — спросил шиноби, который открыл ящик. Он отложил крышку в сторону, припал к ягодам и с детской радостью вдыхал запах клубники. «Прямо как Наруто». — А она не отравлена? — Какаши перевел взгляд на шиноби. Но тот лишь засмеялся. — Конечно, нет! Я могу снять пробу! Хмыкнув, понимая, что он просто хочет попробовать диковинные ягоды для Суны, Какаши махнул, наперед зная, что ягоды не отравлены. Чувство уверенности пришло внезапно, но Какаши полностью доверял своему чутью. Шиноби съел ягоду и расплылся в улыбке, и только после этого, будто бы избавившись от оцепенения, Какаши позволил взять себе в руки ягоду покрупнее и почувствовал… какое-то отторжение. Внезапное осознание того, что у Гаары, скорее всего, аллергия или что-то вроде этого, было очень кстати. Наверное, тот переел сладкой ягоды, когда был на задании в другой стране или еще чего. Главное то, что организм, даже несмотря на то, что в теле Гаары был другой человек, все помнил. Какаши почувствовал, как желудок стянулся в тугой узел, а его самого начало тошнить. Это было… очень кстати? «Прости, Гаара, — уныло подумал Какаши. — Это все ради Суны и моей непричастности в управлении деревни». — И откусил кусочек ягоды.***
Какаши даже представить не мог, что может быть настолько отвратительно. У него болел живот, его штормило, тошнило; все органы стянулись в тугой узел, переплелись в единый шар, утыкаясь ему куда-то в позвоночник. Его рвало уже четвертый час, хотя сама клубника вышла в первые десять минут. И Какаши отчаянно понимал, что это — только начало и что его дерьмовое состояние пройдет не скоро. Впрочем, понималось это плохо — сил даже на простое размышление не было и о том, что ему не нужно в резиденцию и что вообще у него больничный, он понял только на следующий день. В его комнату никто не ворвался — только зашел доктор с «братом», тихо прикрывая за собой дверь. Осмотр прошел… странно. Тело не слушалось, все болело, его снова начало тошнить, едва он сел в постели, а живот скрутился в очередном приступе. И только после ухода доктора и Канкуро он смог хоть немного расслабиться. Какаши снова завалился на кровать, кутаясь в покрывало, вдруг показавшееся ему холодным. Он попытался подумать о том, что теперь делать — от работы он отстранен, и хотя шиноби отчасти и сожалел об этом, испытывая такое невероятно отвратительное чувство, он не мог отрицать, что это главное. Теперь нужно было подумать о том, как вернуться в свое тело… ну и как вернуть Гаару в тело Гаары. Короче говоря, нужно было было думать, как все вернуться на место. Но… у него ничего не получилось. Полностью разбитый, униженный происходящим, довольный удачливым исполнением той тупой идеи и разозленный своей недееспособностью, Какаши еле-еле успел добежать до двери в своей — Гаары — комнате, ведущей в ванну. Вторая ночь прошла так же, как и первая — в небольшом санузле, с передвижениями от унитаза к раковине и обратно. Желудок ныл, боясь выйти при следующем приступе, и Какаши, укрываясь прихваченным из комнаты одеялом, опечаленно подумал о том, что быть Гаарой — не очень круто. Он почти задохнулся в рвотном приступе с выходящей наружу желчью, когда его сознание помутилось и он, ослабленный и усталый, чуть не упал в обморок. Утро третьего дня началось для Какаши странно. Мужчина открыл глаза, смотря в потолок комнаты Гаары. Но стоило ему моргнуть (или он снова провалился в дрему?), как Какаши обнаружил себя в идеально стерильной палате госпиталя Конохи. Пахло лекарствами, спиртом. Стерильность. Какаши нахмурился в непонимании, его рука дернулась и приблизилась к лицу. Он потрогал свой лоб, нос, щеки — маска была на месте, зарылся пальцами в волосы, так и не понимая: что ЭТО было? Просто сон? Или и впрямь чья-то техника? А может, его просто сильно приложили головой и вот, он бредит? Какаши не знал. Мысли запутались, и когда он постарался себя вразумить и уверовать, что все в порядке — его острый нюх уловил странный, сладковатый запах. Он дернулся на кровати, мотнув головой в сторону, и пораженно уставился на небольшую корзинку с красными большими ягодами клубники. Желудок внутри сделал двойное сальто назад, больно впечатываясь в позвоночник и вышибая воздух из легких. Он задохнулся в сладостном запахе и нахлынувшем головокружении, тошноте и буйной, неумолимой неизвестности. У Какаши никогда не было никакого отвращения к клубнике. Никакой аллергии или отторжения. Значит… он и впрямь был в теле Гаары и все это не было ни сном, ни плодом его воображения и не помутнением рассудка? Тогда что за черт? Что это было?