Безразличие тоже должно быть взаимным

Джагхеду вправду очень хочется, чтобы она была одной из тех типичных девчонок, которые рассказывают о сказочном викенде в столице Америки (имея ввиду Нью Йорк, понятное дело) и не могут запомнить даже номер собственной (папиной) кредитки. Вот только Вероника продолжает язвительно цитировать его любимые литературные произведения, при этом накручивая идеальную прядь волос на палец и смотрит ему в глаза больше шести секунду (это, между прочим, является грубым нарушением его личного пространства, что волнует Веронику чуть меньше, чем невыполненный проект по социологии на завтра). Вчера в столовой она мельком увидела его за дальнем столиком с книгой Маркеса и огромным стаканом кофе в руках. Как и всегда, впрочем. А сегодня на её шее уже виднеется цепочка с золотой рыбкой. Джагхед почти невольно задерживает взгляд на её глубоком декольте (Вероника улыбается). - Думаю, я не прогадала с твоим любимым персонажем. В вашей семье имена выбирают по тому же принципу? Он, на самом деле, мог бы сейчас сказать что-нибудь колкое, обидное, а может даже правдивое, глядя прямо в её самодовольное лицо, но зачем-то выдерживает паузу в одно мгновенье, и вот уже подходит Арчи, хлопает его по плечу, смеётся и говорит что-то вроде ''как же хорошо, что мы все друзья''. Джагхед понимает, что его тошнит от растворимого кофе из автомата, каждодневного лицемерия и сахарной улыбки Вероники. - Ты слишком симпатичный для роли задрота в смешной шапке. Вероника всё так же блестит своими глазами, которые кажутся почти черными при тусклом освещении Pop's, наклоняется вперёд и забирает вишенку с его молочного коктейля. Джагхед уверен, что у раздражения есть свой запах. Запах сладко-горьких духов Вероники Лодж, которые моментально переполняют каждый миллиметр воздуха своей тяжестью, стоит ей только появиться где-нибудь рядом (и которые стоят наверняка больше, чем весь трейлер его отца). Ей бы в её обтягивающем шёлковом платье нюхать кокаин с экрана последней модели айфона и разбивать затем родительские машины, а не играть в добрую фею-крёстную для Бетти Куппер (такие девочки ведь созданы для того, чтобы трахать парней лучших подруг, а не заниматься благотворительностью). У него в голове столько слов, которые он хочет каждый раз орать, о том, как его бесит её пухлые губы, вечно кривящиеся в высокомерной ухмылке, бесит её ебаная привычка всегда лезть не в своё дело, бесит то, что Вероника Лодж одним своим присутствием выбивает его из привычного равновесия (быть спокойным рядом с ней он просто никогда не сможет). Джагхед готов почти убить себя за то, что стоит сейчас под входом в этот чертов клуб, потому что Вероника позвонила и абсолютно пьяным голосом попросила забрать её (какого чёрта его, а не Арчи и даже не Бетти?). Она еле-еле держится на ногах (как вообще возможно передвигаться на таких каблуках?), цепляется за рукав его джинсовки, пытаясь хоть как-то удержать равновесие, говорит что-то невнятное о том, что её достало враньё матери и что нужно вызвать такси (Господи, Лодж, да этот городок можно запросто обойти пешком). У неё потерянный вид, порванные колготки и какой-то совершенно потухший взгляд (сломанная кукла, не иначе), а у него в голове не осталось ничего резкого и обидно, всего того, что обычно так хотелось ей сказать. Джагхед не имеет гребаного понятия, когда заметил в её глазах что-то помимо вечных насмешек, а её улыбка перестала казаться чем-то приторно-ядовитым. Тут подходит другое слово - настоящая (он, конечно, никогда не скажет этого вслух). Возможно, когда её голова опустилась ему на плече, а он почему-то позволил. Это всё ничего, правда. Просто сегодня так нужно. Утром они вернутся стабильному набору сарказма, колющих шуточек и никогда больше не будут разговаривать о сегодняшней ночи. Это всё будет. Завтра. А пока Джагхед сжимает в своей руке холодные пальцы Вероники.