***
Она обычная девушка с необычным восприятием. Все звали это болезнью, смотря на нее, как на прокаженную, а она думала, что это дар. Дина трогала звук, слышала картины, видела чувства, но никому не рассказывала о своей особенности. До тех пор, пока ее дар не обернулся против нее. Родители всерьез обеспокоились состоянием двадцатилетней девушки, убедив ее сходить к психологу, а после и к психиатру… но ничего не помогало. Кошмары становились реальнее, мысли объемнее, а эмоции тускнели, уступая место ненависти. Дина ненавидела и боялась себя, но в первую очередь — свой дар. Хотя, иногда в девушке просыпалась смелость и она начинала желать, чтобы вся тьма вышла из ее души, начав честное сражение в реальности. Порой ее пугало собственное желание, ведь какие только образы не рисовало ее сознание при упоминании слова «тьма». Дина могла сидеть, часами пялясь в пустой угол, думая о чем-то, что давало ей возможность отвлечься от того, что выходило из головы. Но стоило светлому блеску рассечь мягкую, нечеткую тень в углу, как все выходило из-под контроля и яркие глаза угрожающе блистали в тьме, заставляя с новыми стонами боли влезать под одеяло, слушая успокаивающее тиканье часов. Стоит ли говорить, насколько чутко спала девушка, если любой звук вызывал неприятный отклик в теле. Голова разрывалась от криков картин, тело зудело и саднило от ощущения жгучей боли… Стоит ли говорить, что каждая, даже детская картинка, даже абстрактная живопись звучала в ее голове громко и отчетливо, лучше, чем говорящие рядом люди. «А каких пор я стала звать эти Кошмары людьми?» Дина лежала в кровати. Так уж было положено — десять вечера означали время, когда пора было прилечь в кровать. А вставать девушке было нельзя, ведь любая тень преображалась, как слышался звук, что словно записанный кричал в голове. От звука сердце сжималось в тиски, так и брал ужас, так и брала боль, что ощущалась от душераздирающего крика. Оставалось лишь убеждать себя, что это лишь выдумка, но и слова ранили, заставляя воспоминания вновь крутиться в голове.***
Черная ненависть клубилась в душе, а ее причудливые завитки окружали пространство вокруг. Казалось, что горящие ярко-золотым глаза пронзают насквозь ту, кто выпустил ее в жизнь этого мира. Тьма сгущалась, формируя острые, угловатые формы, что изменялись на плавные, но от этого тень не стала более красивой. Бледная от ужаса девушка забилась в угол, держа на вытянутой руке нож, сжимая его со всей человеческой силой… Яркие, золотые глаза смотрели с расчетливостью и искрой зла, словно бы на нее, Дину, было запланировано нечто такое, чего ей и не снилось. — Не хочешь опустить оружие для переговора? — пусть взгляд полный голода и пробирал до костей, голос звучал мягко и приятно слуху. Но менее страшно не становилось. Клубы черно-серой, словно густой дым, ненависти формировали длинные, слегка волнистые волосы. Остро заточенный нож, некогда спрятанный под кроватью, медленно опускался. Худые костлявые пальцы сжимали пыльную рукоятку до побеления, а голубовато-серые глаза впились в тень. Лунный свет, проникающий в комнату, падал на лицо Дины, отчего ее глаза словно светились, а лопнувшие от недосыпа сосуды алыми нитками опутывали бельмо глаза. — Не хочешь ли ты получить силу, сравнимую с силой Бога? — тень продолжала говорить вкрадчиво, словно с бешеной собакой или непослушным ребенком. Дина, поборов животный ужас, выдавила хилое «да…». — Тогда давай заключим сделку. Я дам тебе эту силу, а ты мне куклу, идет? — спросила ненависть. Дина бегло огляделась. Ее мать, давшая ей эту комнату на время, была коллекционером кукол. Фарфоровые, аккуратные, все разные — белокурые, черновласые и рыжие, словно заводные солнечные зайчики. Мама точно не обрадуется тому, что одна ее кукла пропадет, но… это лучше, чем мучатся от кошмаров, да? -…хорошо. Я согласна, — ответила Дина. Зубы уже не стучали от внезапно нахлынувшего холода, да и не было так страшно. Скорее, радостно, что это скоро кончится. Показалось, что тень улыбнулась. Рука, темная, с четкими контурами, какие теперь имело все тело, напоминало стеклянную бутылку, в которой клубился дым. Девушка протянула дрожащую руку навстречу, отложив нож. Тень схватилась за бледную, костлявую, но желанную человеческую руку, как утопающий за соломинку. Тут же Дину словно выдернуло из собственного тела, все окрасилось в нежно-алые цвета, а свет луны сиял ярче солнца. Девушка моляще посмотрела на тень… нет, на себя. С яркими желтыми глазами. Со зверским оскалом.«Сделка удалась, милая…»
***