Слабость

      Герой не имеет права на слабости - это то, что ему вбивали в голову каждый день на протяжении всех трёх лет в Академии Юэй. Киришима хорошо усвоил это правило, но он всё равно имел неосторожность обрести эту слабость. Хотя, Кацуки слабым не назовёшь, под каким углом не смотри, но именно он стал тем, кем Алый Бунтарь не сможет пожертвовать никогда. Даже ради спасения всего мира.       Кацуки всегда уделял немало внимания Киришиме, отдавая часть своего свободного времени этому шумному скоплению позитива, но, как оказалось, самому Эйджиро этого было ничтожно мало. Казалось, что будь Бакуго около аловолосого каждую секунду все двадцать четыре часа в сутки, ему бы и этого не хватило… Самого блондина это скорее утомляло. Кацуки нравилось быть с другом, но ещё больше ему нравилось проводить время в тишине за продумыванием сюжета очередной истории, при написании которых он раскрывался с новой стороны и ловил волну какого-то неземного умиротворения – отдых и тишина, как оказалось, нужны даже такой взрывной натуре, как Бакуго. Однако рядом с Киришимой не только не тихо, но и даже близко не расслабишься, ибо это голодное до тактильного контакта чудовище постоянно липнет, тискает и домогается Бакуго, даже если только что между ними была интимная близость. Но Кацуки бы не был самим собой, если бы так легко давался в руки…       Покупать новую мебель в дом каждую неделю уже стало традицией, один мебельный даже сделал им щедрую скидку как постоянным клиентам.       Уютная квартира на окраине Токио встретила Кацуки невиданной ранее для этого места тишиной, что оглушающей стеной встала перед парнем, затягивая в свои бескрайние дебри. Двигаясь как-то даже слишком бесшумно, блондин закрыл дверь и направился вглубь квартиры, по пути снимая с себя обувь, затем и неприятно липнущую к телу, после целого дня под палящим солнцем, одежду. Да, Эйджиро ещё не было, и, судя по тому, что он сегодня в патруле, то появиться должен ещё не скоро. Или не сегодня…       В любом случае, на часах уже было двадцать две минуты одиннадцатого, а от этого шумного охламона даже смс-ки нет, хотя обычно, если он задерживается, то звонит или пишет, даже несмотря на завсегдатый сухой ответ «мне всё равно». Конечно, Бакуго не было наплевать, тем более с их то жизнью, но ответить иначе было бы признаком некой слабости, которую совсем не хотелось демонстрировать - этот туповолосый и так знает слишком много. Недовольно хмыкнув, блондин выдернул с полки с бельём большое махровое полотенце и, взяв с собой зарядившийся за день планшет, при этом подключив к сети уже почти сдохший смартфон, пошлёпал босыми ногами по холодному полу в ванную. Хотелось освежиться, расслабиться, да и в голове уже вертелся очередной сюжет для истории – это должно было помочь сбросить напряжение.       Горячая вода приятно расслабляла уставшее тело, смывая с кожи скопившуюся соль, тихие всплески волнующейся водной глади лишь добавляли умиротворения, открывая новые пути для вдохновения. Буква за буквой, слова вплетались в предложения, которые, в свою очередь складывались в текст новой истории, в которой, словно звенья в цепи, каждый персонаж со своей неповторимой жизнью находил своё место в этом вымышленном мире, неся свою судьбу и желания… всё так было похоже на них самих.       Погрузившись в проработку каждой детали всё новых описаний, Бакуго даже не сразу заметил на своих плечах такие знакомые, но непривычно ледяные руки.       — Вау, очень здорово получается! — Поняв, что его заметили, Киришима всё же решился подать голос. Правда, он вряд ли ожидал, что Кацуки отреагирует не как обычно, отпустив пару колких комментариев, а от неожиданности разожмёт пальцы и несчастный планшет стремительно полетит в воду. — Фух, успел.       — Когда ты пришёл? — не поворачиваясь к аловолосому, Бакуго выхватил планшет из рук Эйджиро, которые, к счастью, успели его поймать, тем самым спася плод двухчасового полёта вдохновения (часики в углу рабочего окна уже показывали половину первого, да и вода заметно остыла), собираясь дописать ещё несколько предложений, перед тем как всё сохранить и продолжить работу уже в комнате.       — Только что… эй, как жестоко! Я ещё не договорил… — недовольно фырча на Кацуки, который предпочёл ему этот чёртов планшет, Киришима решил не сдаваться и сразу перейти к контрнаступлению.       Расстегнув манжеты и закатав рукава до самых локтей, аловолосый склонился над парнем, прижимаясь торсом к его плечу, левой рукой скользнув под воду к его члену, обхватывая тот ладонью. Равномерные движения от мошонки к головке по всё крепчающему стволу, и вскоре до ушей Красного Бунтаря доносится судорожный выдох, но планшет всё ещё в руках Кацуки и он вполне способен продолжать писать. Непорядок.       По ванной комнате эхом прошёлся щелчок массивной пряжки, а после и стук её же о кафельный пол. Член под ладонью Киришимы уже совсем затвердел и окреп, в отличие от своего хозяина, отвечая на прикосновения аловолосого, подрагивая и всё покладистее ложась в его руку. На пол шурхнула одежда, а после от кафельных стен отразился оглушающий всплеск воды:       — Что ты д… нгх… — хриплый несдержанный стон и испепеляющий взгляд алых рубинов.       — Ты не отвлекайся, у тебя там вроде интереснее. Не буду мешать, — прикрыв глаза и похабно ухмыляясь, аловолосый опустился на член Бакуго, выгибаясь дугой в пояснице, — всё же хорошо, что у нас большая ванна.       Не давая себе времени привыкнуть и не обращая внимания на тянущую боль где-то в области поясницы, парень продолжил двигать бёдрами, то поднимаясь на свои колени, то садясь на бёдра возлюбленного, который, похоже, сейчас разрывался между: «дать продолжить» и «скинуть к чертям и подорвать эту наглую рожу».       Искусственный дневной свет струился по влажному от воды загорелому телу, что изгибалось в красивую дугу, ведомое нервными импульсами, что несли по всему телу ни с чем несравнимое удовольствие. Парень хрипло стонал, двигаясь всё резче и извиваясь словно змей, скользя ладонями по собственному телу, то вычерчивая перекатывающиеся под кожей мышцы, то водя по собственному члену. В какой-то момент шею обожгло горячим дыханием, после чего в кожу впились острые зубы, сжимая её, казалось, желая вырвать кусок. Довольно хмыкнув, Киришима подался вперёд, обнимая любовника за плечи и прижимаясь к нему, позволяя оставлять на своём теле всё больше укусов, сам срываясь уже на откровенные стоны от невозможной яркости ощущений.       Бакуго же, всё-таки выбрав первый вариант и поддавшись этому искусителю, сжал ладонями его ягодицы, чуть раздвигая их и входя теперь уже сам, более неистово, как нравилось ему самому. На языке уже отчётливо ощущался кисловато-солоноватый привкус крови Эйджиро, потому, разжав челюсти, блондин отстранился, опьянено смотря на льнувшего к нему всем телом парня. Подняв одной рукой лицо аловолосого, Бакуго прижался к его губам, скользнув языком между ними, тут же углубляя, Киришима в свою очередь сразу же ответил, ластясь к блондину…       — Мне казалось, ты занят… — хитро улыбаясь, Эйджиро отстранился от чужих губ, смотря в его глаза.       — С тобой много не напишешь, слишком шумный, — укусив любовника за губу, блондин резко вошёл на всю длину, заставляя его вскрикнуть и резко ссутулиться, вздрагивая, — то-то же.       Ещё несколько раз толкнувшись в тело любовника, Кацуки, наконец, и сам кончил, судорожно подрагивая, после вновь сгребая свой шумный комок позитива в объятия, прижимаясь к его лбу своим и приводя дыхание в норму.       — А история всё же классная... Дашь почитать?       — Заткнись! — Влепив аловолосому подзатыльник, Бакуго устало прикрыл глаза. — Завтра.       — … — Киришима как-то слишком покладисто замолчал и навалился на любовника всем корпусом, словно растеряв все силы. Неожиданно горячее до этого тело покрылось холодной испариной, а уже остывшая вода приобрела розоватый оттенок. Бакуго недоверчиво посмотрел на притихшего любовника и, подняв руки с его ягодиц на поясницу, понял, что мокрая она отнюдь не от воды:       — Эй, ты куда вляпался? — Рывком стащив с парня рубашку, он смог рассмотреть масштабы бедствия - некогда белая ткань вся пропиталась кровью. — Эй!