Home

      Ты хочешь домой. Ты не помнишь уже, когда последний раз чувствовала подобное. Потерянность, будто ничего вокруг не принадлежит тебе и нигде для тебя нет места. Может быть, в последний раз такое было в тюрьме, но там у тебя была своя камера, жесткая кровать и расщелина в стене с решеткой, которая должна называться окном. Даже там было это мнимое «твое». А здесь — огромный, свободный мир с возможностью идти куда и когда захочешь; без решеток, надзирателей и холодных бетонных стен. Даже инспектор по УДО больше не потревожит. Вот она — свобода. А идти некуда, даже свой собственный дом не кажется родным, пока там тебя никто не ждет.       И сколько отвратительных мыслей заполняют твою голову только от того, что в свой единственный дом ты не можешь вернуться. Дом, где тебя всегда ждала она.       Казалось бы, мелкая ссора, а сколько эмоций ты не смогла сдержать, сколько говна на нее вылила, что теперь не можешь даже вернуться и посмотреть ей в глаза. Время промотали назад, и ты снова та тронутая звезда теле-шоу, которая не может себя контролировать. Пустая трата времени.       Телефон остался там, а ты знаешь, что она переживает. Бриджет всегда переживает за тебя больше, чем ты сама. И от этого только больно и стыдно. Развернулась и ушла — сделала хуже. А если и осталась бы — страшно представить.       Теперь остается сидеть в машине у стен Вентворта и думать, где сейчас тебя ищут.       На улице стемнело, и только свет желтых фонарей в исправительной колонии освещают округу. Быть ближе к месту, которое какое-то время было «твоим», чтобы почувствовать хоть какую-то уверенность, честное слово, хреновая идея. Тебе это не помогало раньше и едва ли помогло бы сейчас.       Гул двигателя паркующейся рядом машины заставили тебя вздрогнуть от неожиданности. Она нашла тебя. Слишком быстро, как находила и всегда. Звук ее каблуков отдается эхом в голове. Ты смотришь прямо на железные прутья ограждения. И не можешь заставить себя посмотреть на женщину, которая стоит у пассажирской стороны машины. Ты лишь открываешь дверь.       Она садится и тоже не смотрит на тебя. Боковым зрением ты замечаешь ее растрепанные светлые волосы и помятую рубашку. — Поехали домой.       Её голос охрип и вовсе не кажется хоть немного мягким. Она не приехала сюда мириться или говорить еще хоть что-то. Она искала тебя, потому что переживает. Знает, что все что угодно может прийти тебе в голову. Она искала тебя, чтобы забрать домой. Это называют любовью?       Ты заводишь машину и выезжаешь. Она молчит, потому что злится на тебя, а ты — потому что тебе стыдно произнести хоть что-то.       Она открывает дверь, вы заходите внутрь. Ты чувствуешь, как страх сдавливает тебя изнутри. Бриджет скидывает свои туфли и идет на кухню налить вина, о чем говорит уже открытая бутылка на столе. А ты ни разу еще не посмотрела на нее.       Она наливает два бокала и облокачивается на стол. И все еще не смотрит на тебя. Ты подходишь медленно, будто с опаской, и так же аккуратно поднимаешь на нее взгляд.       Ее глаза красные, и ты уже ненавидишь себя за это. В ее руках стакан с красной жидкостью кажется самой, черт возьми, превосходной вещью. И ты думаешь, что если ты и хороший человек, то только благодаря ей.       Ты стоишь рядом и ждешь, когда она тоже посмотрит на тебя, и она делает это.       Ты знаешь, что она злится, но в ее влажных глазах ты не можешь найти этому подтверждение. Только так ты понимаешь, что причинила боль самому важному человеку в твоей жизни. Именно она подарила тебе эту жизнь, помогая обрести свободу. Никто не верил в тебя прежде, не смотрел на тебя и не целовал так, как она. Бриджет избавила тебя от призраков прошлого, из-за которых ты вечно чувствовала себя ненужной напуганной девочкой. И ничего нахрен не имеет смысла, если ты можешь себе это позволить. Ничего тебе не принадлежит, и ты сама ничего не стоишь.       Ты делаешь глубокий вздох, шаг — и через секунду ты чувствуешь её мокрые щеки своими. Ты чуть ли не ощущаешь, как ее сердце сделало кувырок в этот момент, а может, это было твое. Она не двигается, только пальцы с силой сжимают столешницу, а твои руки перемещаются на ее талию. Ты покрываешь легкими поцелуями ее щеки, утыкаешься носом в волосы и, о боже, только сейчас замечаешь, что плачешь. Слезы градом льются по щекам, но горячие руки преграждают им путь, беря в ладони твое лицо. Тебя легко отстраняют, а ты не можешь разжать пальцы, которые стискивают белую рубашку, будто это последний твой шанс.       Ее губы поджаты, и ты точно знаешь, что так она пытается не заплакать как маленькая девочка. Как ты. Она смотрит на тебя, а ты хотела сказать хотя бы «прости», но знаешь, что этого недостаточно. Ты смотришь ей в глаза в надежде, что она видит это. — Я знаю.       Ты не уверена, что даже слышишь ее.       Конечно, она знает. Да эта женщина знает тебя лучше, чем ты сама. Для нее не нужны лишние слова.       Твои влажные губы накрывают ее. Ты делаешь это настолько нежно, насколько вообще способна. Это единственный способ выразить то, что не можешь сказать.       Она отвечает тебе, зарываясь пальцами в твои волосы, а ты перемещаешь руки на ее спину, прижимая к себе крепче. Только так ты чувствуешь, что живешь. Когда она близко, когда ее много, когда она занимает каждую частичку тебя. И кажется, даже раствориться в друг друге недостаточно. Это называют счастьем?       На секунду ты отрываешься, все еще держа ее в объятиях, не отрывая своего лба от ее лица, и смотришь на нее. И не можешь представить, как ты способна причинить ей боль. — Я не заслуживаю...       Ты начинаешь почти шепотом, но теплая ладонь тебя прерывает, закрывая рот. Даже сейчас она просчитывает все наперед. — Нет. Заслуживаешь.       И ее губы уже настойчивее встречаются с твоими, а ты больше не смеешь ни о чем думать, кроме них. Она прощает тебя без слов. А ты и не хочешь больше говорить.