Ириска

- Ну, как вчера все прошло? - Володька Зайцев рухнул на скамью, трясясь от нетерпения. - Ты о чем? - невозмутимо спросил Илья и продолжил выкладывать из сумки тетради и учебники. - О чем, о чем. С Галей Афанасьевой как у вас все прошло, а? - громко зашептал Володька. - Не ори на весь класс, дурачина, - ткнул его в бок Илья. Он видел, как в соседнем ряду несколько голов обернулись на их перешептывания. - Илюха, не томи, - настаивал Володька. - Я проводил ее до дома, - сказал Илья, подвесив последнее слово в воздухе. - А потом? Что потом? Целовались? - Ну…. Целовались. - Вот это да! - Володька аж всхлипнул от восхищения. На первой парте Боря Лившиц задвигал своими чуткими хрящеватыми ушами, впитывая каждый звук. Он обернулся на приятелей и укоризненно покачал головой. - Ты Борьке тоже рассказал? - Пришлось. Сам знаешь, он пока все не вытянет, не отстанет. Ты лучше скажи, ты ее за грудь трогал? Я когда с Веркой гулял, она мне давала... - Ой, да замолчи ты уже про свою Верку, - раздраженно оборвал его Илья, - Она тебя год как бортанула, а ты все вспоминаешь. - А ну, встать! - гаркнул из проема двери грубый командный голос, и вслед за этим широким солдатским шагом в класс вошла историчка, она же «истеричка», Октябрина Леонидовна, и стало не до разговоров. Два десятка стриженых полубоксом голов устремили оловянные глаза на групповой портрет вождей мирового пролетариата над доской. Илья в очередной раз поразился тому, как со временем убывала растительность на лице у вождей, так что весь портрет походил на рекламный плакат парикмахерской. Истеричный голос резал воздух, как пила: - Лившиц, убрал лишнее с парты! Федорчук, как галстук повязал?! Курякин, к доске! *** На большой перемене, после честно заработанного трояка по истории, Илья бросив друзей, побежал к женской школе в надежде встретить там ее. Он срезал путь, протиснувшись в узкий проход между сараями, пролетел по пустырю, где потревожил косматого цепного пса, прошмыгнул мимо полуразрушенных расселенных домов, где отиралась местная шпана, и вышел на улицу прямо к фасаду дома c массивной дверью и высокой лестницей, по которой мелкими стайками, как ласточки, слетали школьницы. Илья застыл перед лестницей с раскрытым ртом. Должно быть, у него был очень глупый вид, потому что девочки, при виде него замедляли шаг, начинали хихикать и шушукаться. Но ему было все равно. Где же она? Неужели она уже ушла? Он щурил глаза, вытягивал шею, и сердце тревожно замирало каждый раз, когда из-за тяжелой двери показывалась очередная девичья фигурка. - Привет, Илья, - услышал он рядом чей-то голос. Он не сразу понял, кто к нему обращается. Он повернул голову в сторону звука, но не увидел ничего, кроме какого-то размытого коричневого пятна, и тут же отвернулся обратно, потому что школьная дверь снова открылась и выпустила из своих недр стайку юрких школьниц. А вдруг сейчас? - Илья! - рука коснулась плеча. - А? - на этот раз он посмотрел внимательно, - Аленка? Привет. Как дела? - Спасибо, хорошо, - радостно заулыбалась Аленка. Между передними зубами сверкнула заметная щель, - А я вчера тебя видела на стадионе. Ты гол забил. - Что? Ах, да, забил, - рассеянно ответил Илья, не глядя на нее. - Ты пришел за карточками? - спросила она. - За какими карточками? - Как? Тебе никто не сказал? - Нет. Послушай, Алена, я тут одного человека жду, - начал терять терпение Илья. Только ее сейчас не хватало! - Ой, извини, я быстро. Моя мама хотела передать через тебя продуктовые карточки для твоей мамы. Понимаешь, наш магазин закрылся на ремонт, а карточки надо поскорее отоварить, а то со следующего месяца их отменят, и они сгорят. Тетя Наташа сказала, что у нее есть знакомые, которые смогут отоварить вне очереди, - защебетала Аленка. И хотя Илья в эту минуту был вовсе не настроен на беседу о продуктовых карточках, он насторожился при упоминании матери. Какие еще мамины знакомые? А если у нее есть такие знакомые, то зачем он, Илья, почти каждый день выстаивает часовую очередь в булочную за кислым ноздреватым кирпичом? Но додумать он не успел. В этот момент массивная дверь открылась, и на лестницу вышла Галочка в компании подруги. Илья перестал чувствовать свои окоченевшие ладони, зато уши запылали, словно электрорефлекторы. Он сделал шаг ей навстречу, но Галочка, хохоча какой-то шутке подруги, и совсем не глядя на застывшего в ступоре Илью, прошла мимо. Аленка притихла и проследила за жадным взглядом Ильи. Веселая улыбка на ее лице погасла. Отойдя на несколько шагов, Галочка что-то шепнула на ухо своей спутнице. Та обернулась, окинула насмешливым взглядом высокого белобрысого парня и жмущуюся рядом невзрачную девочку, и, зажав рот, прыснула от смеха. Илья стоял, изо всех сил стараясь подавить настойчивую дрожь в пальцах. В груди его все клокотало от гнева и обиды. А тут еще эта Аленка привязалась в самый неподходящий момент. - Так ты передашь? - Что? - переспросил Илья, будто очнувшись. - Карточки. Передашь своей маме? - Ну, давай, - упавшим голосом сказал Илья. Аленка полезла в портфель и начала там рыться. Илья, еле сдерживая раздражение, смотрел на нее и ждал. Угловатая фигура, мышиного цвета волосы, обветренные губы, глаза… хотя нет, глаза у нее добрые. - Ну, чего ты там копаешься? Мне уже пора идти, - поторопил он ее. - Прости, мама так запрятала, чтобы никто не нашел. Она извлекла из недр портфеля несколько затерханных карточек и протянула их Илье. - Пожалуйста, передай тете Наташе, не забудь. Будет плохо, если они пропадут. - Ладно, ладно, передам. Ну, я пошел, - пробурчал Илья, пряча карточки в карман, и уже двинулся обратно, но Аленка снова окликнула его. - Илья, подожди. - Ну, что еще? Аленка нерешительно улыбнулась, вновь обнажив широко расставленные передние зубы. - Приходи к нам в гости. Вы как переехали, так мы с тех пор почти не видимся. Мама пирог испечет. - Приду как-нибудь, - кивнул Илья и даже смог улыбнуться в ответ, - Ну, ладно, бывай, Аленка. Тете Нине привет. Илья легонько хлопнул зарумянившуюся Аленку по плечу, повернулся и быстро пошел обратно. Через минуту он уже забыл о ней. В груди все еще болезненно саднило от холодного и равнодушного взгляда Галочки. Проходя мимо расселенных домов, он увидел в глубине пустого двора подозрительную компанию, из гущи которой на него недобро зыркнула крысиная морда Саньки Мыло. *** - Очень важно, молодые люди, выстроить стратегию игры. Великий шахматист Рауль Капабланка, с которым я познакомился на всемирном турнире в Берне, был отличным стратегом. Длинный борькин нос, нависший над доской, громко шмыгнул и взметнулся вверх. - Ты был знаком с Капабланкой? Дед, ты нас точно дуришь! - Боренька, как можно так разговаривать с дедушкой?! Угощайся, Илья. Илья принял очередную тарелку с угощением и чашку с каким-то душистым травяным чаем. - Спасибо, Софья Залмановна. Ваши блинчики самые вкусные на свете! - застенчиво поблагодарил он хозяйку. Ему было неловко. Он ел уже четвертый блинчик, а щедрая мама Бори Лившица все подкладывала и подливала, словно они сами, как и все остальные, не жили впроголодь. - Ой, да не правда! - кокетливо отмахнулась Софья Залмановна. - Правда, правда. Моя Сонечка готовит не хуже, чем в «Метрополе», а уж я знаю, что говорю, - сказал дед, откидываясь в кресле с тарелкой румяных блинчиков на молочной сыворотке, - Итак, Илья, твой ход. Предлагаю разыграть Испанскую партию, но дело, конечно, за тобой. - Дед, не помогай ему. Ты должен быть на моей стороне, - обиженно всплеснул руками Борька. Илья посмотрел на шахматную доску и задумался. Что бы там ни говорил Залман Осипович, Испанская партия здесь не подходит. Его смущал борькин слон на b5. Нет, это было бы слишком просто. Старая, заезженная «Испанка». Хитрюга Борька уже просчитал все на десять шагов вперед. А мы его обманем. Илья потянулся к пешке. Как он и предполагал, Борька перешел в наступление в полном соответствии с классической схемой. Илья покуда продолжал гнуть испанскую линию. Распаляясь от азарта, Борька начал нервно хватать себя за большие хрящеватые уши и возбужденно сопеть. И тогда Илья поставил коня на c6, съел угрожавшего ему слона, открывая себе тем самым прямой путь к его королю через пробитую «форточку». Борька перестал сопеть. В наступившей тишине было слышно, как за стеной у соседей голосит радиоприемник. - Постой, это не Испанская партия! - запротестовал Борька. Залман Осипович издал булькающий звук, закинул голову назад и сипло засмеялся. - Дед! Но раскаты хохота только усилились. Залман Осипович смеялся так заразительно, что скоро и Софья Залмановна, и Илья, и сам Борька смеялись, потому что все вышло так забавно и неожиданно, и просто потому, что им было хорошо и радостно вместе. - Ай да Испанская партия! - просипел дед, вытирая выступившие слезы, - Что, Борис, обманул он тебя? - Ничего, мы еще посмотрим, кто кого, - беззлобно сказал Борька и подмигнул Илье. Илья выиграл эту партию, следующую проиграл, после чего их с Борькой счет стал 189:195 в пользу последнего. Потом Залман Осипович показал им новый прием и объяснил на историческом и личном опыте, в каких случаях он применяется. Рассказал, как еще в Первую Мировую попал в плен к немцам, и спасло его только то, что их командир был страстным шахматистом, а дед, тогда еще молодой и наглый, не будь дураком, сумел расположить его к себе и в результате выиграл у него свое освобождение. Софья Залмановна при свете торшера штопала носки и то и дело охала и всплескивала руками, точь-в-точь, как Борька, от этих ярких авантюрных рассказов отца, хотя наверняка слышала их не в первый раз. Илья с тоской посмотрел на часы. Шел восьмой час, давно пора было идти домой. И хотя ему ужасно не хотелось покидать этот гостеприимный дом, где горел оранжевый торшер и пахло блинчиками, он стал прощаться. Вся семья Гоман-Лившиц в полном составе вышла провожать его в прихожую. - Приходи в понедельник. Сыграем партию Эйве-Алехина. Тебе понравится, - сказал Залман Осипович и протянул Илье свою шершавую теплую руку. Когда Илья вышел на улицу, уже стемнело. Идти от Борькиного дома на Новорогожской было недалеко, но путь домой пролегал через опасный квартал с развалюхами, на которые в Войну упала бомба, после чего было решено их не восстанавливать, а расселить жильцов и построить на этом месте новые дома. Процесс затягивался, а пустые бараки тем временем стали пристанищем для местных шаек. Да что там говорить, после Войны пол-Москвы было покрыто такими мертвыми проплешинами. Илья нащупал в кармане кастет, поправил на плече сумку и продолжил уверенно шагать вдоль темной улицы. Он прокручивал в голове проигранную партию и пытался вспомнить тот ошибочный ход, после которого Борька перехватил у него инициативу и уверенно вывел к победе белых. А если бы он тогда пошел по-другому? Илья глядел себе под ноги и шепотом проговаривал ходы. Он уже понял, где допустил ошибку. Ну конечно же! Он весь затрясся от возбуждения в предвкушении того, как придет домой и отыграет партию заново, но уже в свою пользу. Вдруг чья-то тень мелькнула справа от него и скрылась за углом дома. Илья обернулся, но никого не увидел. Не отдавая себе отчет, он ускорил шаг и вскоре снова заметил тень, крадущуюся за ним вдоль пустых домов. Кто это: хулиган или просто прохожий? Илья продел пальцы в кастет. Ему оставалось пройти совсем немного до освещенного перекрестка, после которого начинались родные места, где его знает каждая собака, и он уже успокоился и подумал, что тот тип отстал, как вдруг несколько темных фигур вышли из мрака арки и заступили ему дорогу. Илья от неожиданности вздрогнул и попятился, но тут же услышал сзади чужие шаги. Его окружили. - Что, Курякин, думал тебе это с рук сойдет? - послышался резкий насмешливый голос. Илья тут же узнал в нем Саньку Мыло, - Значит, с бабой моей гулял вчера? А ты разрешения спросил? - Не твое дело, - процедил Илья сквозь зубы и, видя, что отступать некуда, приготовился дать отпор. - Ах, не мое? Лягуха, Шматко, - скамандовал Мыло. Илья услышал за спиной утробное сопение. Бугай уже схватил его за плечо, но тут Илья резко развернулся и засветил ему кастетом в лоб. Кастет скользнул по покатому неандертальскому лбу, оставив на нем глубокую царапину. Шматко закрыл лицо руками и заорал благим матом. Илья отскочил и снова замахнулся кастетом, чтобы огреть наступающего на него с другой стороны Лягуху. Тот явно не ожидал такого активного сопротивления и наверняка, как и Шматко, не избежал бы встречи с кастетом, но тут кто-то третий подставил Илье подножку, и тот упал лицом вниз. Кастет со звоном отскочил в сторону. - Твою мать, он меня ранил! - продолжал орать Шматко, зажимая разбитую бровь. Даже в темноте было видно, как кровь сочилась сквозь пальцы. - Да заткнись ты, - равнодушно приказал Мыло. Илья попытался подняться, превозмогая боль в ушибленном колене, но не успел он опомниться, как чей-то пудовый ботинок угодил ему прямо в солнечное сплетение. Он снова упал. Он задохнулся от боли и закусил язык, чтобы подавить крик. - Обыщите, вдруг что интересное найдется, - сказал хозяин пудовых ботинок. Несколько пар рук подняли Илью с земли и начали споро обшаривать карманы. Сумка ушла в пространство, и Илья ее больше не видел. Вряд ли они найдут у него что-то ценное, но кто бы знал, что именно они посчитают ценным. - Ничего, - отрапортовал один из хулиганов и отбросил в сторону выпотрошенную сумку. - Есть! - сказал тот, что рылся в карманах, и передал в руки главарю какие-то потрепанные листки. Карточки! Илья совсем забыл о них. Он понял, что не может их отдать, ведь это даже не его карточки! Ведь если они их заберут… Илья, как безумный, метнулся вперед и попытался вырвать чужое добро из рук негодяя. Но один из хулиганов успел схватить его за запястье, и заодно двинул кулаком в ребро. Илья вновь согнулся пополам. Мыло засмеялся при виде его беспомощности. В раззявленном рту сверкнула золотая фикса. - Тихо, тихо. Маманя за хлебушком послала? - глумился Мыло, листая карточки, - Кислый, где твой фонарик? Ого! Да тут еще и на сахар, и на масло! А еще говорят, что жрать нечего. Спасибо, это нам пригодится, - загоготал он и помахал карточками у Ильи перед носом. - Сволочь! Паскуда! Отдай, крыса! - хрипел Илья, сплевывая вязкую мокроту. - Что? Как ты меня назвал? - неожиданно завелся равнодушный до этого Мыло. Видимо, беспомощная ярость противника придала ему сил. Он засучил рукава и сделал шаг вперед. Но тут в проеме арки гулко зазвенели чьи-то каблуки, и из темноты навстречу шайке хулиганов выскочила запыхавшаяся девушка. - Саня, что ты делаешь? - крикнула она, увидев открывшуюся ей картину. Илья вздрогнул и поднял глаза. Глаза не обманули. - Да вот, твоего нового хахаля собираюсь разукрасить. Борзый щегол оказался. - Прекрати, не надо, - страстно зашептала Галочка, метнув на Илью испуганный взгляд, - Я только что с Рабочей. Сюда патруль идет. - Патруль? - недоверчиво покосился на нее Мыло, - И все? Ты за этим сюда бежала? - Да, за этим. Отпусти его и пойдем отсюда, - взмолилась Галочка и подхватила своего кавалера под руку. - Слышь, Галка, а ты чего за него заступаешься, а? Любишь его что ли? Ты смотри мне! - вспылил Мыло и злобно ощерился на подругу. - Дурак! Да не нужен он мне. Поиграла и все. Тебя я люблю, тебя! - истерично выкрикнула Галочка. Мыло был явно польщен. Он посмотрел на Илью и криво усмехнулся. - Слыхал? А ты и уши развесил, - глумливо сказал он, и тут же обратился к подруге, - Чем докажешь? И тогда Галочка, не глядя ни на кого, и не сомневаясь ни секунды, наклонилась к крысиной морде Саньки и, - нет, этого не может быть, - поцеловала его в губы. Своими нежными губками поцеловала эту мерзкую рожу. Без страха, без отвращения, как делала, видимо, много раз. Илья скрипнул зубами и отвернулся. Шматко, все это время топтавшийся сзади, сладострастно закряхтел. - Ладно, отпустите. Пусть идет к мамане штаны сушить, - смягчился Мыло. Он властно обхватил Аллочку за талию, а другой рукой провел по ее груди - моя девка. Руки резко разжались. Илья был свободен, но он продолжил стоять, как истукан. Галочка испуганно взглянула на него и обернулась на черный проем арки. Замешательство Ильи не осталось незамеченным и остальными. - Ты чего, Курякин? Тебе мало было? - удивился Мыло. - Отдай карточки. - Чего? - Отдай карточки. Это не твои. - Стали мои. - Отдай, сука! - Опять нарываешься? И они бы точно сцепились, если бы Шматко не схватил уже занесенную для удара руку Ильи, а Галя не удержала рвущегося в бой Саньку за локоть. Она дернула его к себе и властно проговорила у него над ухом: - Саня, верни ему карточки или что ты там у него взял. - Запомин, Галя, я никому не возвращаю того, что взял, - упрямо прорычал тот и злобно зыркнул на Илью. - Зачем тебе эти несчастные карточки? Ты что, голодный? Ему они нужнее. Глянь на него, какой он тощий, смотреть не на что! - продолжала увещевать Галочка. - Возвращать не стану, - продолжал упираться Мыло. Но было видно, что он что-то обдумывает. Наконец, хищно сверкнув фиксой, он выпалил: - Меняю! Эй, ты, будешь меняться? Вопрос, понятно, был риторический. Мыло придирчиво осмотрел Илью с головы до ног. Куртка? Сумка? Ботинки? Он остановил свой взгляд на его запястье, которое все еще крепко сжимал Шматко. - Ого! Какие часики! - Нет! - только и успел вскрикнуть Илья, но было уже поздно. Шматко заломил ему руку за спину и быстро сорвал кожаный ремешок с руки. Часы перекочевали в руки главаря. Он придирчиво осмотрел трофей. - Блядь, сука, Мыло, убью! - бесновался Илья в жарких объятиях бугая, которому явно требовалось подкрепление. - Заткни его. Илья перестал чувствовать свое тело. На него навалились трое или четверо, но и вчетвером они едва могли сдержать сгусток разбушевавшихся мышц и нервов, в который превратился Илья. Он кричал. Сначала сыпал угрозами и бранными словами, потом и их позабыл, остался только крик боли, унижения и отчаяния. Часы! Папа! Отдайте! - Эй, Кислый, посвети, - спокойно сказал Мыло, игнорируя крики. Он понял, что нашел что-то очень ценное, - «Победа»? Ни хрена себе! Папашины, небось? Да, за такие часы мне на Вшивом рынке сотен пять дадут, а то и больше. Довольный Мыло достал ненужные продуктовые карточки и брезгливо бросил их на тротуар, где, позабыв себя, бился в истерике Илья, придавленный к земле выбившимися из сил хулиганами. Галочка все это время стояла у Саньки за спиной. Лицо ее было неподвижно, но нижняя губка чуть заметно подрагивала. И в тот момент, когда карточки упали на грязный тротуар, она бросила на погубленную жертву полный горечи взгляд, развернулась и стремительно зашагала в темную арку, гулко стуча каблучками. И в следующую секунду с другой стороны улицы послышался свист, а вслед за ним сигнальный крик стремщика: - Атас! Хулиганы, разом бросились врассыпную, оставив Илью одного на пустом тротуаре.