Sonzaishinai mirai

      Шел 2021 год, звать меня по-прежнему Лухань и уже больше десяти лет я живу в чужой стране.       Сегодняшний день начался с того, что моя девушка за завтраком рассматривала какой-то свадебный журнал и то и дело тыкала мне в лицо страничками с фотографиями платьев, которые ей нравились. Самым мудрым решением мой мозг счел ретироваться из квартиры, ссылаясь на внеплановую планерку на работе. Врезал бы ему за такие решения, честное слово.        ИнХа младше меня больше чем на пять лет. Понять не могу, почему ей так не терпится? Да, мы неплохо вместе живём, не бедствуем, но вовсе не потому, что я хорошо зарабатываю. Это все заслуга моих родителей, которые, как бы я их не просил, не перестают высылать финансы. Они заверяют, что это не мне, а невестке. Собственно, на эти деньги ИнХа, в основном, и существует. И я ей об этом уже не раз говорил. Но как об стенку горохом. Она уже даже выбрала имена нашим детям. Уверена, что их будет трое: два мальчика и девочка. Неужели ей даже в голову не приходит, что она может найти кого-то получше меня?        Иногда, правда, смотря на то, как она залипает на этих своих танцующих мальчиков в телевизоре, у меня появляется надежда. Но тот факт, что мне уже четвертый месяц приходится всячески избегать прямых ответов на вопросы о свадьбе, все эти надежды рушит.        Неужели она малейшего шанса даже не оставляет хотя бы своей случайной встрече с кем-нибудь из этих exo-k, а в последствии, по канонам, любви до гроба? Все ведь фанаты об этом мечтают… Ну или о том, чтобы оппачки сделали каминг-аут. Но это детали.       Детали, которые я знаю именно благодаря преданному фанатскому сердечку Инни.       Да что уж там. Я многих из ее любимцев знаю по имени (да, да, даже не по псевдониму) и в лицо. Более того, разбираюсь в их дискографии и не раз бывал на концертах. Как человек, игравший когда-то в группе, должен отметить, что, как ни странно, петь они умеют. И неплохо. Даже Чондэ оценил. Ему почему-то очень нравится пение Бэкхёна. А по-моему, у Кёнсу душевнее выходит.       Но в любом случае, информация о них от этого полезнее не становится.       А Инни все равно в восторге.       И все равно хочет свадьбу. Со мной.       Уверен, что уже задрал моего дорогого Баоцзы своим нытьем по этому поводу. Но что я могу сделать, если меня никто, кроме него, даже слушать не хочет? Все-таки хорошо, когда у тебя есть такие друзья, как Мин. Хороший, понимающий, заботливый. Очень рад, что встретил этого человека. Единственное, что пьет он слишком часто. Но, по сути, познакомились мы именно потому, что он напился на предпоследнем концерте моей группы и, в связи с этим, стоя прямо перед сценой, уснул и свалился мне под ноги. Помню, как тогда еще на публику сморозил что-то вроде «А говорят, ангелы падают красиво». Но для ангела он все-таки слишком любит алкоголь. И видеоигры.       Денек на работе выдался халтурный, поэтому к семи, предварительно отзвонившись Инни, я уже сидел за барной стойкой рядом с Баоцзы.        Оснований для этого прозвища давно нет, но я все равно продолжаю его так называть. Во-первых, привычка, во-вторых, мне просто нравится. А еще Мин вроде и не против. По крайней мере, не возмущается. К тому же приятно каждый раз вспоминать его миленькие щечки. Это сейчас он выглядит сексуальнее большей части exo-k, а раньше — сплошная милота. Суман все-таки немного дурак, что так и не позволил Минсоку дебютировать. Зато нынче Баоцзы — доктор философии. Правда, он мне по пьяни как-то проболтался, что безумно скучает по тем годам, когда был трейни и целыми днями зависал в зале для практик.       Что ему сегодня буду рассказывать, я еще не решил (оба мы знали, что речь пойдет о финале холостяцкой жизни), поэтому без зазрения совести начал беседу о здешних стульях. Но быстро придя к выводу, что они тут самые обычные — барные (такие, что намертво прикручены к полу, но крутятся вокруг своей оси), и, не увидев заинтересованности со стороны Минсока, я замолчал. — Пойдешь завтра на презентацию новой VR приставки? — обожаю Баоцзы еще и за то, что он никогда не дает неловкой паузе между нами затянуться. — А где она будет? — В Каннаме где-то. Точно не помню. — Ну, если Инни отпустит, то я с тобой, естественно. — Ты разве не обещал ей поход в кино в честь вашей годовщины?        Я судорожно пытался вспомнить, когда такое было. Очень неправильно с моей стороны было забывать об обещаниях данных человеку, который видит меня своим будущим мужем. Но ничего не вспоминалось от слова «совсем».        Еще немного и я бы сломал себе мозг, но Мин внезапно рассмеялся. В недоумении посмотрел на него. — У вас ближайшая годовщина через полгода, а у exo-k завтра встреча с фанатами — Инхе не будет до тебя дела, друг мой, — любезно пояснил он, периодически срываясь на смех.        Вот не будь Мин таким красивым, расквасил бы ему нос за такие шуточки. Нет, сначала себе. Будущий муженек, блин, а когда годовщина не знаю.        Наконец успокоившись, он, извиняясь, повис у меня на шее и продолжил. — Так что, идем завтра? Или же ты все-таки решил посвятить время исполнению семейного долга? — Очень смешно. Если завтра встреча с фанатами, то я точно иду. — Отличненько, женушка отпустила муженька погулять! — вот нравится же Минсоку эту тему поднимать. Хотя он прекрасно знает ситуацию. — Вот ты шутишь, шутишь, а сам- то? В твоем возрасте уже и о семье задуматься неплохо было бы, Мин, а ты все на презентации приставок бегаешь, — пригрозил ему указательным пальцем. Я все еще не простил его до конца за прошлый подкол, а он снова. Должен же я ответить. — Чья бы корова мычала, — он отпустил мою шею и сел прямо. — Кто уже полгода не может сделать своей девушке предложение? ИнХа такими темпами сама тебе кольцо подарит.        По больному, мой дорогой, по больному. А главное — специально ведь. — Ты же знаешь, что дело не в том, что я не могу, — возмутился я скорее по привычке. — Это не так сложно. Но ведь это же потом на всю жизнь. Не то чтобы мне было страшно. Нет. Просто… Не знаю.        Я зарылся руками в волосы и склонился над столом. А ведь разговор так хорошо начинался. — Все равно вскоре ты сдашься, обзаведешься спиногрызами и потом, на пенсии, иногда будешь думать о том, что, возможно, прожил чужую жизнь. И все, — он с выражением вселенской скорби на лице прокрутился на стуле.        Даже после того, как он вернулся в исходное положение, я не нашелся, что ответить.       Да, скорее всего, так и будет. Но ведь этого можно избежать… Просто не жениться. — Что со мной не так, Минсок? ИнХа отличная девушка. Родители только «за». Да и мне с ней комфортно. Почему я колеблюсь? — Да почем мне знать, Хань? Может, не можешь свою первую любовь забыть. Или, ну, допустим, заглядываешься на кассиршу из магазинчика у дома. Или ты вообще не по девочкам. Правда, скорее всего, ты банально трус. — Ну, будь я геем — я бы заметил, — угрюмо возразил, косясь на него нечитаемым взглядом. — Как знать, — Мин пожал плечами и обратил свой взор к сцене.        Пришла очередь выступления группы Чондэ. И только это моего дорогого друга и спасло. Так бы я ему доступно объяснил, что и как у меня с ориентацией, а потом бы еще и «труса» припомнил. Но время «Mirai»*, а значит, время забыть о своей половой принадлежности и прочей ерунде.        «Mirai» вообще классные ребята. Они сформировались незадолго до того, как моя группа решила разойтись, поэтому мне повезло какое-то время делить с ними сцену. Чондэ многому меня научил, хотя и был младше. Его голос — дар богов, но при этом он все равно продолжает упорно трудиться. Чондэ как-то рассказывал, почему не стал певцом, но я не помню.       В любом случае, команду он собрал отменную. Чего только стоит Дэвид. Мальчишка приехал из центральной Америки, языка почти не знает до сих пор, где и на что живет — непонятно, но ударник он прирожденный. Правда. Если я не ошибаюсь, он макне. Но это не точно.       На басу у них Минхун или как-то так. Все зовут его Гарри. С первого взгляда — миловидный старичок, но он старше Минсока всего на год. Просто седой и с лысиной. А еще замашки у него как у моего деда. Но человек приятный. Во времена дебюта «Mirai» писал им песни. А так — играет, как играет. Наш басист мне больше нравился.       Клавишник у них часто меняется. Но, в целом, чаще всего это наш бывший клавишник Чонхун (в «Mirai» он вроде бы Джеймс). Или Ребекка. Но о ней позже, ибо вскользь о ней нельзя. Чонхун закончил консерваторию и вообще работает в Новом Сеульском филармоническом оркестре. Как он везде успевает — загадка. Единственное, что знаю — он не женат. И хорошо ведь живет! Но не об этом. Не об этом.       Электрогитара и акустика это чаще всего Чарли. Никогда не слышал его настоящего имени. Если в двух словах — это скрытный под два метра ростом азиат, возможно японец. Всегда носит панамку или шапку ушанку и маску. Вот чисто всегда. Пришел в «Mirai» уже после того, как моя группа перестала выступать. Я плохо знаю Чарли, но музыка у него что надо. В каком бы жанре они не пробовали себя, он на высоте. И как исполнитель, и как композитор. Хотя ближе всего ему, конечно, рок, это заметно. Именно с приходом Чарли у группы Чондэ появилось название и песни на японском. Отсюда и предположения о национальности. Но ничего нельзя сказать наверняка. Единственное, что точно — человек Чарли занятой: не на каждом выступлении публика может насладиться его игрой по причине банального отсутствия сего персонажа.        А теперь вернусь к нашей очаровательной Ребекке. Единственная дама в коллективе. Поговаривают, ее привел Чарли, но Чондэ никогда не подтверждал и не опровергал этого. Она не только иногда играет на клавишных, но и поет в дуэте с Чондэ или даже, бывает, соло. И это просто великолепно. Она редко бывает тут, но когда все же приходит, устраивает шоу, от которого нельзя отрывать глаз. Мне иногда даже кажется, что она, в самом деле, профессиональный артист. Актриса мюзиклов, к примеру. Вот только мы вряд ли когда-нибудь это достоверно узнаем. Как ни крути Ребекка — не ее имя, а лицо ее — макияж за длинной челкой. Но все равно я считаю, что она одна из самых потрясающих людей на этой планете. Благо, Инни не понимает это превратно. Я скидывал как-то ей фото Ребекки. Следствием этого стала примерно такая переписка:       «Милая какая! Она так Тэхена мне напоминает! »       «Ты уже везде своих цветочных мальчиков видишь ㄱㄱㄱ»       Горстка смущенных смайликов, завершенная припадочно ржущим и «Да, ты прав»       Мне кажется, ее подкупило, что я распознал имя участника другой популярной группы: не только той, чьими плакатами у нас завешаны стены. Но в итоге, Инни ничуть не ревнует к Ребекке, даже просит иногда скидывать ее фоточки. Чондэ всегда ставит ее в пример своей Минри, но та упрямо повторяет, что у Инхи просто повода нет. А еще, Инни, насколько я мог понять из случайно увиденного мной отрывка переписки в их фанатском чате, начала даже шипперить Ребекку с кем-то из своих любимцев. Ну, на ее месте я бы тоже так, наверно, поступил.       Сегодня, кстати, оказывается, «Mirai» полным составом.       Мы с Мином подошли ближе к сцене, как всегда делали, когда выступала Ребекка.       Раньше Ребекка часто носила платья. Как у готических лолит. Для ее мальчишеской фигуры это, как по мне, был лучший вариант. Теперь — отдаёт предпочтение безразмерным курткам, под которыми фиг разглядишь ее плоскости. Почему она решила изменить свой стиль — загадка. Всем нравятся лолиты и девушки, которые не комплексуют по поводу своей фигуры. Но, все равно, наша Ребекка в любой одежде хороша. Неизменными до сих пор остаются только челка, закрывающая большую часть лица, и всех возможных видов перчатки.       Она первой поприветствовала немаленькую аудиторию. Затем очередь Чарли. Он отвесил шутовской поклон. Где-то я уже это видел… Затем Дэвид и Гарри помахали толпе. Последним здоровался Чондэ. Он, кстати, тоже придумывал себе какой-то английский псевдоним, но тот не прижился.       Когда приветствие закончилось, я оттащил своего Баоцзы на наше любимое место: с левого края сцены. Там никогда не бывало толкучки, ибо никто не хотел в темноте случайно свернуть себе шею на ступеньках. Зато нам оттуда было все великолепно видно и слышно. И Чондэ еще тогда, когда я сам тут выступал, говорил, что на этих ступеньках лучшее место, просто никто об этом не знает.       Я приобнял Минсока сзади и привычно положил ему голову на плечо. Он облокотился на меня. Наглец какой. Но, в любом случае, я не против. Так удобно, так спокойно. Стоял бы так вечность: используя своего лучшего друга как подставку и слушая низкий успокаивающий голос Ребекки и чуть более высокий пробирающий до костей — Чондэ. Все-таки гендерные стереотипы — это не про «Mirai».       Поскольку они сегодня полным составом, я предположил, что будут новые песни. И не прогадал.        Первая из новых — о том, что общество требует перемен, революции, борьбы, что оно устало жить в моральных и не очень помоях, и после всего — финальная строчка в исполнении Ребекки: «Господа революционеры, а не попробовать ли вам начать с себя?». Браво. Я даже отпустил ненадолго своего Баоцзы, чтобы поаплодировать. «Mirai» певцы той революции, что я приемлю. Чарли не подвел.        Второй новой песней была баладка, в целом, о любви. Ну, такие песни тоже должны быть. Дуэтом она прекрасна, но, по тексту, можно исполнять и соло. Надо будет попросить у Чондэ слова. Вспомню хоть, как на гитаре играть. Главное, не забыть забрать ее у Мина.       Третья и последняя из свеженького была на японском. Ни слова не понял, но звучит хорошо. Судя по реакции просвещённой части аудитории, и текст хорош. В финале толпа орала. Но, думаю, это скорее из-за того, что Ребекка поцеловала Чондэ. Она иногда могла такое учудить. Собственно, это именно те поводы для ревности, которых нет у Инни. Чондэ после такого всегда публично извиняется перед своей девушкой.       Сегодня даже вытащил ее на сцену. Становясь рядом с Чондэ, Минри смерила Ребекку презрительным взглядом и горделиво вздернула подбородок, та в ответ картинно пожала плечами и отступила от них на шаг, поднимая руки в примирительном жесте, мол «не претендую», чем вызвала взрыв хохота в зале. Минри вообще хороший человек, ко всем добра, заботлива, просто ангелочек. Но это только до тех пор, пока никто не посягнул на святое — ее драгоценного Чондэ. Они вообще два сапога пара. Собственники. — Представляю всем, кто ее еще не знает, Минри — надеюсь, мою будущую жену.        Щеки девушки тут же залились румянцем, а брови в неверии приподнялись. Она развернулась к Чондэ, который нервно лазил по своим карманам. Ребекка на публику закатила глаза и пулей удалилась за кулисы. Через несколько секунд она вернулась с маленьким коробком, содержимое которого уже не оставляло сомнений. Вместо того, что бы спокойно сунуть его Чондэ, она, словно оруженосец или, не знаю, ассистент шамана, упав в середине сцены на одно колено, со всем пафосом этой вселенной преподнесла его горе-жениху на вытянутых руках и склонив голову. Тот, стыдливо улыбаясь, взял коробок. Ребекка с чувством выполненного долга удалилась в свой угол сцены. Нет, я просто уверен, что ее профессия связана с выступлениями! — Ты ведь выйдешь за меня, Минри? — теперь на одном колене стоял уже тот, кому это делать сейчас полагалось.        Публика была в восторге. Еще бы. Не каждый день люди такую муть мутят. Чондэ, конечно, мужик. Перед столькими людьми. Не колеблясь ни на секунду. Даже после того, как его поцеловала сама Ребекка. Мужик. Горжусь.        Мин у меня в руках зашевелился. Я поймал его взгляд через плечо. — Просто молчи, пожалуйста, — обреченно прошептал я.        Баоцзы послушно промолчал. Он развернулся ко мне лицом и утешительно похлопал по плечу. Мои руки бессильно болтались вдоль тела.        Ну вот зачем ты меня жалеешь? Я же бесхребетная тряпка, трус. Почему ты смотришь на меня так, будто бы все в порядке? И почему я так хочу видеть в твоих глазах одобрение, а, Баоцзы?       Как же я от всего этого устал. — Хей, Мин, можно я сегодня у тебя останусь? — спрашиваю, зная, что мне не откажут. — Что-то ты зачастил. Инха так сильно со свадьбой напрягает? — рассмеялся Минсок. Все-таки ляпнул что-то про женитьбу. Но я не смог не улыбнуться, глядя на него. Как хорошо, когда есть понимающие друзья. Пусть и стебут они от души. Так, наверно, проще быть искренним. — Нужно будет только ей позвонить, а то волноваться будет, — чуть не забыл. — Она в любом случае знает, где тебя искать.       Что ответила Минри, я не слышал. Судя по всему, ей не дали ответить. Точнее, как я понял, Ребекка прогнала голубков за кулисы выяснять отношения. Раздосадованный гул толпы ничем не помог. Ребекка была непреклонна. Полностью поддерживаю ее поступок. У Минри должен быть шанс дать, в случае чего, отрицательный ответ. Пусть даже вероятность этого меньше процента. — Леди и джентльмены, это их личная жизнь, нам и так дали увидеть больше, чем следовало. И никаких возражений, — она пригрозила аудитории пальцем в белой хлопковой перчатке, как у официанта. Перчатки смотрелись немного странно под безразмерную толстовку, но это Ребекка. Ей можно. — Чтобы вы сильно не расстраивались, — продолжала эта несравненная девушка, — хочу объявить, что до конца концерта — мое время! Внимайте мне! Слушайте меня!       Неловко мявшиеся до этого музыканты, оживились. Чарли сыграл первые аккорды предстоящей композиции, ребята подхватили. — Да начнется битва! — заорала Ребекка.       Я определенно ее фанат. Большинство собравшихся здесь со мной солидарны.       Концерт продолжался сегодня не очень долго. Все-таки в рамках «Mirai» у Ребекки не такой большой репертуар. Зато этот десяток песен стоит большего, нежели подавляющая часть эстрадного творчества. Да простит меня фанатская душонка Инни, которая готова чуть ли не каждую песню из альбома на повторе слушать.       Когда Мин успел наклюкаться, я не уловил. Вроде отходил от него я всего несколько раз и то ненадолго: по зову нужды и взять у Чондэ ноты. Но с Баоцзы это привычное дело. Но это не страшно. Я люблю, когда он еще не в стельку, но уже веселенький. Тем более он не буйный.       Он даже почти самостоятельно дошел до дома. Дошел бы и самостоятельно, но на пешеходных переходах я его на всякий случай придерживал.       Выудив из кармана его джинсов ключи от квартиры, я открыл дверь. С той периодичностью, с которой я тут бываю, мне бы впору уже и свои ключи завести. Но это было бы странно, что-то мне подсказывает.       В квартире как всегда наблюдалось странное положение вещей. Все, что принадлежало Баоцзы — аккуратно сложено, мои же вещи — ровно там, где я их бросил. Мин их принципиально не трогает. Переступает, бесится, но не трогает. Мог бы хотя бы спихнуть в один угол что ли. Вроде мне должно быть стыдно, но, честно говоря, уже давно нет. Единственное, что до сих пор интересно, как мой дорогой друг поступает с этим хламником, когда девушек к себе приглашает. Фоткает, убирает на время пребывания дамы, а потом четко по фотографиям воссоздает? Или это он к ним ходит? Или же скрывает от меня часть своего заработка и водит их по отелям? Слишком много вопросов и Минсок, который всегда по-разному отшучивается.       Пока Мин разогревал нам еду, я вальяжно развалился на диване, просматривая ноты, которые мне дал Чондэ. Вроде не сложно. На днях выучу, порадую Минсока и Инху. Они любят, когда я играю. А я люблю, когда они об этом говорят.       Из омута самолюбования меня вырвал писк микроволновки и последовавший за ним зов Баоцзы.       Не скажу, что ужин меня впечатлил, но было достаточно вкусно, чтобы питаться чем-то похожим всю оставшуюся жизнь. Минсок больше ковырялся в тарелке, чем ел. Он постоянно косился на меня. На мои руки. Глаза. Губы. Особенно часто на губы. Мне стало немного неудобно. Будто бы я его сейчас объедаю, а он осуждает этими взглядами. Да я половину продуктов, из которых он это готовил, сам купил и принес сюда! Не смотри так, Баоцзы, пожалуйста.       Видимо заметив мой обеспокоенный взгляд, Мин опускает глаза в свою тарелку. Она почти полная. — Хочешь? — спрашивает он, немного придвигая тарелку ко мне. — Нет, в меня уже не влезет. Оставь на утро.        Минсок послушно кивает и, накрыв почти не тронутую порцию моей пустой тарелкой, ставит все обратно в холодильник. Уже закрывая дверцу, он случайно опрокидывает стоявшую на столе миску с фруктами. Благо в двадцать первом веке живем, и она была пластиковой, иначе бы точно разбилась. Но все яблоки, что там были, теперь в разных частях кухни. Я подрываюсь, чтобы помочь. — Да сиди, — бросает Мин, жестом показывая, что сам разберется.        У меня нет причин ему не верить. Возвращаюсь на место. И все равно не могу удержаться и, когда Баоцзы собирает фрукты под столом, заглядываю туда с намерением предложить помощь. Встречаюсь с ним взглядом. Неожиданно как-то. Он вроде на полу должен был яблоки искать. Пока я туплю, он находит цель у меня под стулом. Аккуратно приподымая мою ногу за пятку, ибо мешает, он тянется к яблоку, или груше, мне не видно. У Баоцзы всегда такие мягкие руки. И чаще они холодные. Мин вылазит из-под стула и протягивает мне добычу. Послушно принимаю и кладу на стол. Минсок все еще сидит на полу и не очень трезво смотрит на меня с уровня моих коленей. — Что, старче, голова закружилась? — шучу. — Не смешно. Ты младше меня на несколько месяцев, не забывай, — он утыкается лбом в мое колено.        Я вздрагиваю от неожиданности. Но стараюсь не шевелиться. Нельзя забывать, что Минсок немного пьяненький. Но от его теплого дыхания в любом случае мурашки по спине. У меня всегда были чувствительные колени. — Укусить тебя? — интересуется Баоцзы, устраивая подбородок на моей ноге. Он вглядывается мне в глаза снизу вверх. — Что?! — вскрикиваю. — Нет!       Хотя вопрос был определенно только формальностью и Минсок уже все для себя решил. Он приоткрыл рот, дабы исполнить задуманное, а я зажмурился. Но вместо того, чтобы больно укусить, Мин нежно прижался губами к моей коленке. Будто бы. Целуя? Господи, лучше бы укусил. Табуны мурашек не просто прошлись по моей коже, они объединились в полчища и развязали друг с другом войну. И, вдобавок, от такого, к щекам прилила кровь. И кажется, к ушам тоже. Даже Инни так не позволяла себе издеваться надо мной. Чего только не учудишь по пьяни, да, Баоцзы?       Минсок уже принял вертикальное положение и теперь смотрел на меня сверху. Он улыбался. Сначала насмешливо, потом тепло, а потом почему-то печально. От его выражения лица что-то кольнуло в груди.       Я хотел было попросить его объяснить свой поступок, но не успел. — В VR будешь играть? — спросил Мин, направившись в зал. — Буду. — На желание или на раздевание? — А на интерес? — жалобно спрашиваю. — Нет. На интерес ты играть сегодня не будешь, — отрезал Мин. — Тогда на… — я задумался. Учитывая настроение Баоцзы, более предсказуема игра на раздевание, а значит и безопаснее для меня. — Раздевание. Как обычно до белья.        Минсок, что-то прикидывая, поднял взор к потолку. — Все равно скучно, — подвел итог.        Все-таки Мин слишком азартный человек. Но я не готов жертвовать своими труселями. — Может тогда победитель будет сам стягивать шмот с проигравшего? — предлагаю.        Он на секунду задумался. — Нет, наоборот, — выдает Мин. — Что? Почему? — Будешь возникать — вообще играть не дам, — сегодня он крайне категоричен.        Я покорно смирился с нелогичностью его выбора, признавая, что чего-то не понимаю в мотивации.        Первый раунд, что удивительно, за мной. Но как-то не чувствуется победы. А Мин не слишком огорчен проигрышем. Стаскивает с меня левый носок.        Моя очередь. Выхожу в центр ковра и надеваю VR очки. Стремновато, когда игра еще не подгрузилась, и ты стоишь в полной темноте и тишине. Кажется, что ощущаешь то самое ничто, о котором писали некоторые философы. Надо будет спросить у Баоцзы какие.        Отвлекаясь от познания бездны, понимаю, что забыл взять контролеры. Но не успеваю толком поднять руку, чтобы снять очки, как холодные пальцы заботливо вкладывают их в мои руки. А вокруг по-прежнему ничего. Только руки Минсока. И контролеры. Одновременно жутко и странно спокойно. Наконец игра загрузилась.       Уверен, что в этот раз проиграю. Не самый оптимальный настрой был.       Но может у меня есть шанс еще.       Очередь Минсока. Выходя на ковер, он стаскивает носки. Какого черта?! Это было два раунда!       Шанса у меня не оказалось. Естественно проиграл. Ищу глазами, что бы можно было стащить с Мина для начала без угрозы для своей психики. Предельно ясно теперь осознаю, почему он изменил условия. И на зло всей вселенной обнаруживаю напульсник. Продается в магазине одежды — значит одежда. Минсок фыркает на мой выбор и не объясняется.       Новый раунд. Я отыгрался. Но энтузиазма явно больше у Баоцзы. Он без предупреждения стягивает с меня футболку. Господи, кто бы кого ни раздевал, это идиотская затея!       Не имея ни малейшего желания расставаться с шортами, в следующем раунде поддаюсь. Скрипя сердцем, выбираю между спортивными штанами и майкой Минсока. Дабы не быть обвиненным в плагиате, останавливаюсь на штанах, благодаря всех, кого мог вспомнить, что майка у Мина чуть ли не до середины бедра. Не придется в следующей игре все время отвлекаться на его пятую точку.       Тяну за завязочки. Черт бы тебя побрал, Баоцзы. Нормальные люди на бантик завязывают — не на два узла. Под злорадное хихиканье Минсока становлюсь перед ним на колени. Вскоре, благодаря моим титаническим усилиям, завязочки поддаются. А дальше штаны сами падают с худенького Мина. Он без чувства всякого стыда переступает их, поднимает и складывает на край ковра. Всеми силами пытаюсь не глазеть на его бедра. Сколько раз уже видел, а все равно залипаю. Таким любая девушка позавидует. — Мин, давай ничья и уже спать ляжем? — скрываю отчаяние в голосе. — Ладно, — слишком просто соглашается он и выключает приставку. — Ты либо сам себе диван раскладываешь, либо со мной спишь. Я слишком устал, чтобы что-то делать. — Ты просто малость пьяненький, — дразню, следуя за ним в спальню, по дороге натягивая носок и футболку. — Да я трезв как лось, — заявляет Баоцзы, падает лицом в подушку и тут же засыпает.        Ложусь рядом. Вовремя вспоминаю, что нужно поставить будильник. На телефоне пропущенный от Инни. Перезваниваю. Прошу прощения, что не отвечал. «Опять с Минсоком-оппой в приставку играл?» — Да. «На желание?» — с предвкушением хихикает. Она любит слушать, как мы с Баоцзы время проводим. — Нет. Сегодня на раздевание, — благо могу многим с ней поделиться. «Что-то новое в правилах было?» — Проигравший стягивает что-то с победителя. «Ничья?» — Угадала.        Она звонко смеется. «Передавай Минсоку-оппе привет» — Он уже спит. «Тогда погладь его по голове» — просит.        Ерошу и так не очень аккуратную сейчас прическу Мина. Он ворчит и хватает меня за руку, но ущипнуть или укусить не успевает — снова засыпает, так и не вернув мне руку. — Сделано. «Снова вместе спите, — чувствую, как она улыбается. — Мне иногда кажется, что в итоге ты на Минсоке-оппе женишься, а не на мне» — Не мели чепухи, — хмыкаю. — Да и по закону в этой стране не выйдет. «Все проблемы решаемы, Хань, — снова смеется. — Спокойной ночи»        Судя по ее приподнятому настроению, у exo-k произошло что-то хорошее. Может даже у Чанбэков новый момент какой-то всплыл. От их взаимодействий все по каким-то причинам в восторге. — Спокойной ночи, Инни, люблю тебя, — говорю я и кладу трубку.        Баоцзы отворачивается на другой бок и до самого утра больше ко мне не прикасается.

***

       Будильник разбудил меня на самом интересном моменте сна. А что там было — не вспомню.        Минсок уже проснулся и яростно гремел чайником на кухне.        Я сладко потянулся и направился в ванную приводить себя в порядок. Интересно, как Мин объясняет вторую зубную щетку в его стаканчике своим ночным спутникам? Или он о ней забывает и потом удивляется, почему у него не бывает ничего, кроме коротких интрижек? У него хоть интрижки-то бывают? Баоцзы никогда не рассказывает мне подробности своей личной жизни. Надо будет с ним поговорить.        Но у меня вылетает из головы все, о чем я хотел спросить, стоит мне зайти на кухню. На столе уже разогретый завтрак и свежий чай, а Мин в том же виде, что ложился. То есть в одной майке. Нет, я, конечно, понимаю, мы с ним не первый год знакомы, но Инни, к примеру, в труселях передо мной расхаживать себе не позволяет. И, надо отметить, так жить проще. Для психики спокойнее. — Ты бы хоть шорты надел, друг мой, — говорю, садясь за стол. — А ты бы хоть за завтрак спасибо сказал, — парирует Минсок. — И чем тебе не нравятся мои труселя? — он приподымает майку, так чтобы мне было лучше видно. — Подумаешь, принт странный, издалека круто смотрится же.        О да, Баоцзы, принт с оленями это чуток странно для тридцатилетнего мужика. — Прекрати бельем передо мной козырять. Я себя от этого чувствую героем гейского лакорна. — Ты себя так чувствуешь потому что слишком много их с Инхой пересмотрел, — невозмутимо отвечает он и, сделав изящный полукруг задницей, наконец избавляет меня от этой пытки. — Кстати, о гейских лакорнах, включи телевизор, там сейчас повтор вчерашней серии. — Ты шутишь? — недоверчиво приподымаю бровь. — Должен же я хоть примерно представлять, на что ты мне жалуешься, — Мин пожимает плечами.        Мне, безусловно, приятно, что он так обеспокоен моими проблемами, но вот сейчас мне стало откровенно жаль своего преданного Баоцзы. — Смотри, как бы мне не пришлось тебя в скором времени обнимать тебя со спины, пока ты моешь посуду, и томно дышать в ушко. — А может я этого и добиваюсь.        Я поперхнулся чаем, а Минсок тем временем забрал кусочек мяса из моей тарелки. — Никогда не смогу привыкнуть к этим твоим шуточкам, — говорю, вытирая чай со стола. — А я не шучу, — шлепаю его по руке, чтобы положил на место второй кусочек. — Не смешно.        Минсок запрокидывает голову назад и вздыхает, глядя в потолок. — Если так хотел взять, мог бы просто попросить, — чувствую вину за этот вздох и сам кладу в его тарелку тот кусочек, что только что отвоевал. — Спасибо, — говорит Мин, замечая мой жест. — Включи телевизор.        В новостях ничего интересного. Повтор уже закончился. Оставляю музыкальное шоу. Как раз знакомые лица. Какая-то новая песня у них что ли? Бэкхён сегодня непростительно хорош. — Они не собираются продлять контракты. — Что? — У них это последний год, говорю, — Минсок убирает со стола наши тарелки. — Только Инхе не рассказывай, она расстроится. — Это тебе Кёнсу сказал?        Все время забываю, что они знакомы со времен, когда были трейни, и до сих пор общаются. И хорошо, что забываю, а то что мне делать, спались я случайно перед Инни? — Да. Кто же еще? Он, кстати, обещал зайти на днях к нам в бар. Познакомлю вас наконец.        И Баоцзы не соврал. После презентации приставки мы направились на выступление «Mirai» и встретили там Кёнсу. Точнее, не то чтобы встретили, он просто пришел и сел за столик напротив нас с Минсоком. — До Кёнсу, — представился он, пожимая мне руку. — Знаю. Я ЛуХань. — Знаю, — а вот это меня удивило. — Ты немного не такой, каким я себе представлял по рассказам хёна. — Теперь вы знакомы лично, поздравляю. Я за пивом, — Баоцзы скрылся в толпе («Mirai» как ни как выступают, сегодня аншлаг).        Я смотрел на Кёнсу. Весь в черном. На голове капюшон. А кожа не такая идеальная, как на экране. Да и круги под глазами выдающиеся. Совсем не такой, как на плакатах у нас с Инни на стенах. — Моя девушка твоя большая фанатка, — не знал, что еще сказать. — Сочувствую, — он сложил пальцы в замок перед собой. — Да не зачем. Она вполне счастлива. Думаю, ты виделся с ней сегодня на фанмите. Хотя там сотни фанаток были, конечно… — Я тебе сочувствовал, — перебил меня он. — Мне? А мне-то что? Пока она на всяких мероприятиях зависает, я с Мином время провожу. По-моему отличные отношения. — То есть, хён тебе просто замена девушки? — удивленно и немного обеспокоенно интересуется Кёнсу. — Нет, что ты! Баоцзы мне очень-очень дорог! — получилось немного громче, чем хотелось. — Он не замена. Он мой лучший друг. — И все? — странный какой-то вопрос… — Ну, самый лучший друг… — Все, как хён и говорил, — вздыхает.        Что Минсок говорил про меня Кёнсу, я спросить не успел, потому что Мин вернулся. Он поставил кружки на стол и откинулся, вместо спинки нашего диванчика, на меня. Чем малость придавил мне руку. Пришлось попросить его привстать, чтобы я мог сесть без ущерба для конечностей — положив руку на его плечо. В итоге, все остались вполне довольны. Кёнсу с Мином обменялись взглядами, значение которых осталось для меня загадкой. — О, наконец я вас нашел! — прогремело за спиной.        Это Чондэ. Он примостил свой тощий зад рядом с Кёнсу. Говорил что-то о фестивале. Первом настолько крупном международном рок-фестивале у нас в стране, вроде бы. Слишком быстро информация поступает. Я отвык от такого. Но, как я понял «Mirai» участвуют и это будет фурор. — Прошу меня простить, — вдруг прервался он. — Сцена не ждет.        Уже отбежав на приличное расстояние, он резко остановился и метнулся обратно к нашему столику. — Сегодня Ребекка поет под акустику. Чарли играет.        И снова направился за кулисы. — Что за шумное недоразумение? Это тот самый Чондэ? — немного ошалевше спросил Кёнсу. — Именно. Он разве не похож по темпераменту на вашего Чанёля? — спрашиваю. — Похож. Но Чанёль хуже. Он знает мое имя.        Я помимо воли рассмеялся. Не все фандомные шутеечки, оказывается, надуманы фанатами.        Какое-то время Мин рассказывал Кёнсу о презентации, на которой мы были пару часов назад. Тот слушал, даже к месту задавал уточняющие вопросы, но я видел, что ему откровенно не интересно. Он смотрел на сцену, где ребята под руководством ни то Чондэ, ни то Чарли настаивали аппаратуру. Немного понаблюдав за ними, я пришел к выводу, что они вдвоем в равной степени руководили процессом. Собственно, как и группой, да простит меня авторитет Чондэ как лидера. Чарли хоть и скрытный до усрачки и разговаривает только с теми, кто в группе или же каким-то образом отвечает за организацию, но, определенно, всегда в курсе всего и все контролирует в какой-то степени. И, как бы это не было странно для того, у кого и глаз толком не видно на сцене, среди фанатов он очень популярен. Сразу после Ребекки. А уважаемому лидеру Чондэ остается третья строчка в этом бессмысленном рейтинге.        Я, кстати, с подачи Инни, даже парочку фанфиков по «Mirai» читал. Что меня поразило, так это то, что главной парочкой большинства из них являются именно Чарли и Ребекка, а не Ребекка и Чондэ, как я предполагал. И черт бы знал почему. Может, конечно, из-за Минри, но когда кого-то из тех, кто пишет фанфики, смущало наличие девушки в реальности у одного из персонажей? Да никогда. Их-то и ориентация мало смущает, если на то пошло. Пути фанатской логики неисповедимы, и поэтому, вместо парочки, которая у них на глазах не раз целовалась, не считая еще вагон и маленькую тележку мелочей, которые вытворяла с Чондэ Ребекка, они предпочитают ту, где люди толком не контактируют. Ну, разве что, Чарли пару раз подвозил нашу несравненную даму после концерта. И пару раз они вместе приезжали. Пару раз помогали друг другу не убиться среди хлама на сцене. И пару раз по-дружески заботливо прикасались друг к другу. Но, повторюсь, пути фанатской логики неисповедимы.        Пока я углублялся в размышления о причинах столь странных явлений, Кёнсу куда-то ушел. И я совершенно этого не заметил. — Покурить вышел, — пояснил Минсок, распознав мое замешательство. — Кёнсу курит?! — моему удивлению не было предела. — Да, а еще пью и давно не девственник, — ответил он, снова садясь напротив.        Мы выждали драматическую паузу, глядя друг другу в глаза. — Я вообще-то о том, что ты певец. Это же вредно для голоса. И репутации. — Мне пачки иногда больше, чем на месяц хватает, да и не на каждый голос влияет курение. А еще я мастер конспирации, как ты мог заметить, — невозмутимо возражает Кёнсу.        Он снова смотрит в сторону сцены. На мгновение мне показалось, что он кому-то кивнул, но потом понимаю, что просто показалось. Кёнсу ничуть не изменился в лице и смотрел все в ту же точку. На сцене, кстати, уже крутилась Ребекка. Ее волосы красивыми прядками ложились на плечи, когда она наклоняла голову, разговаривая с кем-то. Кажется, раньше они были длиннее. Сегодня на ней узкие светлые джинсы и огромная черная толстовка, явно с чужого плеча. Такая даже на гиганте Чарли висеть будет. Обуви мне не видно, но это явно кроссовки. Даже когда Ребекка носила платья, она никогда не надевала туфли на высоком каблуке, да и вообще предпочитала ботинки на шнуровке, что уже о сегодняшнем дне говорить. Скорее всего, из-за того, что Чондэ мелкий (на самом деле метр семьдесят с чем-то). Он и так чуть ниже нашей несравненной дамы.        Ребекка как раз наклонилась, чтобы поправить Дэвиду волосы своими тонкими пальцами в белых перчатках, задерживая руку на его щеке, а позже и на подбородке, когда мои глаза накрыла холодная рука. Скорее всего, Ребекка просто хотела проверить, как паренек сделал себе сценический мэйк, или же как у нее это сделать получилось, что более вероятно. Но этого я уже не видел. — Хватит на нее пялиться, Хань! — Минсок развернул обеими руками мое лицо к себе. — Так вон Кёнсу тоже пялится! — оправдываюсь, глядя в его обиженные глаза. — У Кёнсу нет невесты. — Так я же без умысла, просто наблюдал! И я, вообще-то, еще не делал Инхе предложение. Хочешь, я на тебя буду весь вечер смотреть, а, Мин? — Хочу. Но сегодня Чондэ обещал крутое выступление, у меня нет желания его пересказывать. Поэтому не хочу.        Не успел я ничего на это заявление ответить, когда Кёнсу рассмеялся. Хотя это скорее можно было назвать сдержанным смешком. — Что? — спрашиваю.        Он мотает головой. Чондэ объявляет начало через пятнадцать минут. Зал одобряюще гудит. — Идем свои места забьем, — Минсок вытягивает меня за руку из-за стола. — А то сегодня слишком уж много людей.        Кёнсу хозяйственно забирает наши кружки и следует за мной.        Мы усаживаемся на ступеньки. Отсюда интересно наблюдать за передвижениями в зале. Ощущения, будто бы все это происходит за стеклом. — Хэй, Кёнсу, — делаю попытку нарушить молчание. — Чего тебе? — А вот каково это мужику в тридцать лет кривляться и плясать на сцене? — давно хотел спросить. -Как-то не солидно же. Ты с виду не похож на человека, которому это нравится.        Кёнсу пожимает плечами. — Пусть лучше так, чем ходить как зомби каждый день в офис. И мне это, действительно, скорее нравится, чем нет. Чувствую себя живым. Да и тешит самолюбие, в каком-то смысле, — он делает глоток пива и языком убирает пену с верхней губы. И это выглядит красиво, а не как у детсадовца. Профессиональное, наверное. — Только шоубиз — грязное место, не стоит забывать. Это на первый взгляд все мило и по-доброму, как на детском утреннике. Так и должно казаться.        Он мне почему-то напомнил секретного агента из старых фильмов, который сейчас расскажет какую-то страшную тайну. Только вот я и от Мина много знаю. Но пусть говорит, хочу его послушать. — А на самом деле? — А на самом деле в годы дебюта даже пукнуть без разрешения нельзя. А дальше хоть и можно, но очень осторожно, — не ожидал я от Кёнсу таких метафор. — В то же время приходится постоянно куда-то лезть и с кем-то знакомиться, обязательно говорить правильные вещи. Со временем осознаешь, что ценят твой талант только до тех пор, пока он приносит прибыль. И в конце концов, ты либо продолжаешь пахать на них, новый контракт, я имею ввиду, либо они тебя уничтожат. — Репутацию подпортят? — Кому как. Кому, да, репутацию, кому просто палки в колёса ставить будут. И никогда не угадаешь, что ожидает именно тебя. Но, зная доверие наших фанатов, скорее всего, для меня они выберут последнее. А вот Бэкхёну и Сехуну имидж испортить — раз плюнуть. Да и Каю тоже. Нарекут их бабниками, а то и пустят слушок, что кого-то изнасиловали или домогались. Сехуну могут наркоту приплести. Единственное, что они вряд ли затронут — ориентацию. — А у вас с этим в группе проблемы что ли? — не удержался я.       Кёнсу снова сделал глоток пива и с загадочной улыбкой уставился вдаль. — Как знать, — после долгой паузы, в итоге, выдал он. — Неужели кто-то всё-таки…? — я обернулся к Мину и шепотом спросил. — Мне почем знать, Хань? — ответил он и разлегся на моих коленях. Еще и свернулся калачиком.        Начался концерт. Традиционные пара песен, треп, по сути, ни о чем, но безумно завораживающий, от Ребекки, и важная информация о том, что «Mirai» наконец накопили денег на свой первый клип. Надеюсь, в нем будет место готической лолите. Потом еще пара песен, которые, похоже, пришлись по душе Кёнсу, и специальные экспериментальные выступления. Сначала соло Дэвида. Мальчишка справился на ура. Потом что-то пытался мутить Гарри. Чондэ пел под запись симфонического оркестра. Офигенно пел, надо сказать. И в заключение этих экспериментов, наконец, было обещанное выступление Чарли и Ребекки. Этот дуэт сотворили на небесах, определенно. Акустическая гитара и проникновенный голос. Она пела еще ниже, чем обычно. Я бы мог даже, пожалуй, подумать, что поет мужчина, если бы не видел ее. А он играл еще душевнее. Я терялся в словах песни. Слишком увлекся исполнением. Только сейчас я осознал, насколько хочу студийный альбом «Mirai».        Под приятную мелодию Минсока разморило, и он начал посапывать. Возможно, ему было холодно, поэтому он жался ко мне. Как маленький котенок. Я не удержался и погладил его по голове, зарываясь пальцами в темные волосы. Его плечо соскользнуло с моих коленей и он начал сползать. Я тут же схватил Баоцзы за руку, чтобы не дать сползти окончательно. Такая холодная. Почему у него всегда такие холодные руки?        Осознал, что прижимаю пальцы Минсока к своим губам, только когда наткнулся на взгляд Кёнсу. Он приподнял бровь. Я замешкался. — Оставь свои гомофобные мыслишки при себе.        Он ничего не ответил, но смерил меня таким взглядом, будто бы Кайсу из риал. Мне наверно стоило сказать «гейские», но почему-то этого я не сделал. Побоялся обидеть Кёнсу, наверное. А теперь он надумает себе ни весть что…       Концерт закончился, я принялся будить Минсока, думал, Кёнсу мне поможет, но не тут-то было. Он сказал, что приятно было пообщаться, заставил пообещать, что я перестану мучить хёна, и попрощался. Главное, что направился он не в сторону выхода, а в сторону сцены. Может, мне все-таки не показалось, что он с кем-то поздоровался? Ибо последнее, что я видел, это как Ребекка радостно спрыгнула со сцены и бросилась в объятья айдола. После толпа скрыла их от моего взора.       Может, даже самые смелые фанатские фантазии имеют под собой некоторые основания? Надо будет уточнить у Инни, с кем там из своих опп они Ребекку сводили.       После этого Кёнсу еще несколько раз приходил на концерты «Mirai». Наверно, ему понравилось. Однажды даже с ним пришел Сехун, но в тот раз Инни болела, и я остался с ней дома. С Кёнсу было интересно беседовать. И потому, что он знал много разной интересной дичи, и потому, что умел слушать так, что создавалось впечатление его заинтересованности. В частности, он часто рассказывал о театре и теории драмы, если это так называется. И особенно часто, почему-то, он говорил о том, что ему было бы сложно сыграть женскую роль. И почему только это его так парит? Артисты — люди не от мира сего, и простолюдину, вроде меня, не понять их мыслей и настроений.        А потом у exo-k закончились контракты и Кёнсу, в связи с переговорами с агентством, был занят и не появлялся.        «Mirai» залили в сеть клип.       И, о да, Ребекка в платье! Даже в двух разных. И она даже сняла перчатку с правой руки! Продемонстрировала тонкие белые пальчики с аккуратными ногтями, выкрашенными в черный. Не пойму, зачем она вообще носит перчатки. Хотя ей виднее. Может у нее на второй руке шрам или ожег, который она предпочитает скрывать. Кто там знает?        А вот Чарли предпочел остаться в своем обычном обличии. Даже панамку не снял. Зато выступил в роли продюсера. Подозреваю, и главного спонсора.        И, оказывается, у Чондэ очень длинные ресницы.        Дэвид явно не страдает боязнью камеры и знает, как показать себя с лучшей стороны. А еще он для клипа покрасил волосы в рыжеватый.        С Гарри совершенно иная ситуация. Он даже лицо свое толком не показал. Видимо, очень стесняется и зажат.        Чонхун вообще не участвовал. Сказал, что у него и так хорошая работа, и не зачем ему тратить свое время на «слишком старую для большой сцены» группу.        В целом, клип получился отменный. Контрастный, но одновременно гармоничный, я бы сказал. Профессиональный. Где, интересно, они нашли людей, которые снимали? Не сами же. Они б такое сами не сделали. Я предполагаю, что у Дэвида кто-то из друзей в киношном институте учится или учился. Хотя это могли быть и друзья кого угодно из них.        Говоря о том, понравился ли клип аудитории, достаточно упомянуть, что миллион просмотров он собрал примерно за десять дней. И «Mirai» ни разу не были на ТВ.        И как раз когда мы праздновали это достижение с Чондэ, его невестой, Мином у нас с Инхой на квартире, вышли новости о том, что exo-k отказались продлевать контракты. И совершенно случайно в момент, когда об этом объявляли по новостям, был включен телевизор. Инха ничего не сказала. Просто развернулась и ушла в спальню. Когда я спросил, как она, Инни попросила ее не трогать. Только Минри позволила зайти в комнату и себя утешить.        Мы втроем с Мином и Чондэ остались сидеть на кухне. — Как думаете, с ней все будет нормально? — обеспокоенно спрашиваю я.        Минсок кладет свою руку на мое плечо. — Возможно, через пару дней ей станет немного легче, — неуверенно протянул Чондэ, крутя в руке бокал вина. — А может и наоборот. Это зависит от того, что она любила в этой группе. Каждого отдельного участника и его талант и амбиции или же их взаимодействие… — Не думаю, что Инха сама сможет ответить на этот вопрос, — озвучил мои мысли Минсок. — Это вообще нормально, что кто-то настолько живет жизнью чужих людей? — спрашиваю. — Это двадцать первый век, надо признать, что это нормально. — Вопрос в том, насколько это правильно уже не стоит. Намного больше людей, чем кажется, находят утешение и счастье в подобном. Технологии вытесняют богов, человечеству нужны новые идолы. С каждым годом мы становимся все большими индивидуалистами, чтобы делить свою жизнь с кем-то. Но потребность любить никуда не исчезает. А тех людей, что видишь на экранах, можно любить без обязательств. Ближний же требует чего-то от тебя. — Говоришь, как настоящий философ, Баоцзы, — улыбаюсь и вздыхаю. Очень переживаю за Инни. — Надо же оправдывать свое образование, — пожимает плечами. — Это будет темой моей совместной научной работы с Юнсобом с кафедры психологии и Чанмином с кафедры социологии, если помнишь их. И, если ты не против, я бы хотел взять Инху как пример. Как только ее немного отпустит.        Он убирает свою руку с моего плеча и начинает убирать со стола. — Я-то не против… Она-то сама захочет? — Если ей нужно будет рассказывать об exo-k, то захочет.        Разговор прерывает вошедшая в комнату Минри. — Как она? — тут же спрашиваю. — Сейчас сидит и агрессивно строчит комментарии. Говорит, что SM — придурки. А мальчиков собирается защищать до последнего. Надеется, что Кёнсу будет ей гордиться. — Уже лучше, — подытоживает Чондэ и одним глотком опустошает свой бокал. — А теперь мы, пожалуй, вас покинем. Через четыре дня фестиваль как ни как. Там и увидимся.        За день до фестиваля я случайно столкнулся с Кёнсу по дороге с работы домой. Он сидел на лавочке в сквере и курил. Не изменяя своим традициям, весь в черном, но без капюшона или кепки. — Кёнсу? — осторожно позвал я.       Он, вздрогнув, обернулся, а потом, узнав меня, похлопал по скамейке рядом с собой, приглашая присесть. Я облегченно вздохнул. — С каких пор ты куришь у всех на виду? — вопрос, что пришел мне в голову, как только я увидел его. — С тех пор, как отказался преодолевать контракт, — спокойно ответил он, пустив облачко дыма в холодный воздух парка. — И куда ты дальше? — А черт его знает. Наверно, в Around Us Entertainment. Там всех хоть на что-то способных принимают. Я бы хотел побыть в агентстве, которое еще ищет искусства, — он снова затянулся. — А вообще, без скандала из SM до 37 уйти сложно. Тем более нам. — И зачем вы тогда все? — неуверенно спросил я. Не хотелось лишний раз его злить. — У каждого были свои причины, — к моему огромнейшему удивлению, ни один мускул на его лице не дрогнул.       Впрочем, как всегда с ним. — Сигаретку не хочешь? — вроде простое проявление вежливости, но мне стало очевидно, что тему развивать он не намерен. — Нет, спасибо, я не курю. — Похвально, — кивнул он и раскурил новую.        Я смотрел на его спокойный профиль, в этот момент казалось, будто бы нас с ним ничего не отличает. Просто два почти незнакомых человека, каждый со своими проблемами, встретились случайно на улице. И кто бы мог подумать, что Кёнсу — всемирно известный певец, а я — обычный бухгалтер. Сейчас мы были на равных. — И что со скандалами делать будете? — А что мы можем с ними сделать? Разве что устроить какую-то шумиху самим, да такую, чтоб SM было не выгодно ее перекрывать. — Есть идеи? — У меня — нет.       Из-за деревьев послышались звуки какой-то знакомой песни. Иногда заглушаемые бездарным девчачьим подпеванием, они приближались. Пока я пытался осознать, откуда знаю этот мотив, Кёнсу затушил сигарету и накинул на голову капюшон. После неистового вопля «Ви гоинг кокобоп!», до меня дошло, что это за песня, а Кёнсу медленно, но уверенно поднялся со скамейки. — Прошу меня простить, — бросил он и удалился.        Через пару минут я пожалел, что не сделал того же. — Посмотрите, какой красавчик, — привлекла внимание своих подруг одна из старшеклассниц, тыкая в меня пальцем. — Может быть, он участник какой-то малоизвестной группы? — подключились остальные. — Да ему бы с такой внешностью в SM надо. — А представьте, он был бы в exo-k? — ляпнула девочка в очках, чем вызвала бурную реакцию подруг. Распад вновь разжег их, exo-k в смысле, и без того не маленькую популярность. — А давайте сфоткаемся с ним? — предложила та, которая первая меня заметила.        Не успел я встать на ноги, как меня окружила стайка старшеклассниц, наперебой тыкая в лицо телефонами и прося сделать с ними фото. Я усиленно делал вид, что не знаю корейского, и бубнел для правдоподобности какую-то дичь на китайском, о том, что я забыл купить вчера лапшу и вообще очень сильно спешу. Судя по всему, никто из них не был силен в языках, потому что вскоре на меня забили, и я смог, наконец, продолжить свой изначальный маршрут.        Интересно, хотела бы Инни видеть вот такого Кёнсу? Такого, с каким я только что говорил. Курящего. Не знающего, что делать дальше. Почему-то я уверен, что хотела бы.        На фестиваль Инни с нами не пошла. Сказала, что не в лучшей форме сейчас. Еще бы. Прореветь четыре дня к ряду и быть как огурчик — это явно не ее сверхспособность. К тому же, что-то мне подсказывает, что она еще и простудилась, сидя на подоконнике и грустно глядя в окно. Но она обещала смотреть прямую трансляцию. Причем обещала не мне, а Минри. Это значит, что действительно будет смотреть.        Людей пришло много. Очень много, я бы сказал. В такой толпе и раствориться можно случайно. Совсем. Но у нас с Мином vip-места. С них отлично видно один из экранов и звук особо не искажается. Минри вообще за кулисами тусить будет. Классно знать кого-то из выступающих.        «Mirai» выступают одними из последних. Изначально должны были в середине, но фурор, который произвел их первый клип, сделал свое дело. До них в программе было всего пару знакомых имен и, пожалуй, никого, кто заслуживал бы внимания. Поэтому мы с Баоцзы маялись ерундой. Сначала он просто комментировал все, что на мне было надето. С разных точек зрения. Начиная от степени актуальности на сегодняшний день и заканчивая степенью пригодности при внезапном зомби-апокалипсисе. Когда он дошел до моих ушей, то вдруг замолчал и в радостном удивлении приподнял брови. Я вначале не понял такой реакции, но потом Баоцзы указал пальцем на свою серьгу в ухе. Такая же, как сейчас у меня. Помнится, он подарил мне ее со словами, что ему все равно не нужно две, а по одной таких не продавали. Это самые первые серьги, которые мы поделили под таким предлогом. После были еще десятки. Но именно эти — первые. Невероятно, что мы сегодня оба их надели.        Серьги были последним из того, что было на мне, поэтому потом пришлось искать новый способ себя развлечь. Собственно, в поисках мы и провели все оставшееся до выступления наших ребят время.        Но вот, наконец, и они.        Так удивительно видеть их на большой сцене…        А они даже не особо наряжались.       Чарли вообще не напрягался, это точно. Единственное, что сегодня на его кофте достаточно заметный принт.       А Ребекка в черном. Брюки, свободная рубашка, кожаные перчатки и армейские ботинки. Единственное украшение — чокер. А я уж надеялся, что ради фестиваля она вернётся к готическим платьям…        Дэвид заметно волнуется. Но в сравнении с Гарри он спокоен, как удав. Тот, прежде чем выйти на сцену, перекрестился, хотя никогда особой религиозностью не страдал. Но потом ему что-то сказал Чарли и Гарри немного успокоился. Все должно быть хорошо.        Лидер, очевидно, уже устал переживать и вел себя вполне уверенно.        У остальных будто бы нервы железные. Мне кажется, что я больше волнуюсь.       Они вроде бы собирались с шестью песнями сегодня выступать. Первая, естественно, та, под которую клип снимали. После нее они представились. За ней последовали еще две песни без перерыва. Толпе нравилось. Я жутко переживал. Гордился, восхищался, но переживал. Мне казалось, что сегодня что-то должно было произойти. — А теперь, только я переведу дыхание, будет композиция, которая многое изменит. Она совсем новая и мало кто слышал ее, но, поверьте, эмоции наше выступление у вас вызовет, — заявил Чондэ. — Внимайте! Кульминация!        После своей реплики Ребекка облизнула губы. Она, конечно, часто так делала, но если раньше я списывал это на дурацкую (очаровательную) привычку, то сейчас это явно нервное. Неужели наша железная леди все-таки волнуется? — Мин, скажи, что все будет хорошо.        Мне срочно понадобилось услышать это от кого-то. А Баоцзы никогда не отказывал в моих странных просьбах. Но в этот раз он промолчал. Хотя точно слышал меня. — Мин? — Никто не знает, что будет, Хань. Скрести пальчики на удачу и смотри.        Как-то это не то, чего я ожидал, но да ладно.        «Mirai» выступали, толпа орала. Я следил за каждым их действием и звуком. Благо оператор был смышленый и показывал именно то, на чем стоило сосредоточить сейчас внимание зрителям. Поэтому меня сбило с толку, когда он изменил основополагающему принципу хорошего оператора — снимать то, что поет или исполняет соло, изредка переключаясь на что-то еще.       Дэвид исполнял потрясающее соло на ударных, а после Чондэ брал свою коронную высокую ноту, но камера все это время была направлена на Ребекку. Она постепенно приблизилась Чарли. Теперь на экране только они вдвоем. Я еще не до конца осознал, что сейчас произойдет, но понял, что именно это имел в виду Чондэ, когда говорил, что сегодня будет жарко.       И он не ошибся.

«Делаю шаг навстречу концу» — пел Чондэ.

      Жарко стало уже тогда, когда рука Ребекки за шею властно наклонила высокого Чарли на уровень ее роста, а он будто бы с радостью поддался. Она, и вправду, умела заводить толпу даже такими мелочами. Но сегодня это явно было только начало. Девушка медленным, но решительным движением сняла дальний от зрителей край маски гитариста. Я напрягся. Чарли никогда, никогда, не снимал маски. Но вместо того, чтобы окончательно избавится от нее, Ребекка изящным жестом накинула свободную петельку на свое ухо. Теперь маска скрывала оба их лица. Я перестал слышать музыку — ее заглушил бешеный стук сердца. Естественно, она поцеловала его.

«Меня провожает сладкая ложь»

      Такого от них никто из фанатов «Mirai» ожидать не мог. Я — в особенности.       Но, черт возьми, они, видимо, решили всех добить.

«Теперь ее вкус горьковат»

      Не было никакой нужды делать что-то еще. Никто не выкладывает все козыри сразу.       Но Ребекка постепенно стягивает панамку с Чарли, а тот зарывается рукой в ее волосы и… снимает парик. Под ним — мальчишеская стрижка. А под панамкой оказываются слишком знакомые торчащие уши.

«Но будь, что будет»

      Где-то на периферии сознания я слышу неистовый ор толпы, а боковым зрением замечаю, что Минсок со снисходительной ухмылкой следит за моей реакцией. Он все знал. Но мне не до этого.       Я пожираю взглядом падающую на сцену маску — последнее, что скрывало лица, которые, как я сейчас понимаю, неспроста никогда толком не видел.       Ремарка. Не видел на выступлениях «Mirai».       Пока я прихожу в себя и игнорирую реплику Мина о том, что он и предположить не мог, что я умею так смачно материться, те, кого я все это время считал Чарли и Ребеккой, разрывают поцелуй. Они смотрят друг другу в глаза. Мне кажется, они сами боятся того, что будет после всего, что они натворили.

«Будущее либо сожжет нас, либо позволит погаснуть в ожидании смерти»

      Их лица знают. И пол тоже. И этот поцелуй был в прямом эфире. На экранах всей страны. Консервативной страны, которая не приемлет такого.       И поцелуй был не дорамным «поцелуем рыбы», как это называет Инни. Настоящим.       А еще многие помнят те платья.       Я бы на их месте не просто боялся, я бы там же сразу застрелился. Нет, конкретно я сначала бы рефлекторно наложил в штаны, а потом застрелился.       Но они с последней нотой делают шаг навстречу зрителям.       Только сейчас осознаю, что все их действия были четко в музыку. И уверен, что в слова тоже. Жаль, что я их не помню. Сколько они репетировали? Каждый раз с поцелуем? Об этом ведь сейчас думаю не только я?..       Когда-то Чарли берет в руки микрофон. Подносит ко рту…       Ребята, бегите оттуда, может вас еще не все узнали! — Здравствуйте, меня зовут Пак Чанёль, — слишком привычная фраза. Слишком не та ситуация.        Он передает микрофон Ребекке.        Хотя бы ты, парень, сваливай оттуда. — Здравствуйте, я Бён Бэкхён, — поклон под девяносто градусов и чуть заметная дрожь в голосе.        Ну все. Капец.

Делаю шаг навстречу концу, Меня провожает сладкая ложь, Теперь ее вкус горьковат, Но будь, что будет. Будущее либо сожжет нас, либо позволит погаснуть в ожидании смерти

      Они не стали ничего объяснять.       Выдержали некоторую паузу, чтобы закрепить эффект своей выходки и дать возможность сделать фото репортерам, и вернулись на свои места, чтобы завершить выступление.       Последняя песня. Пела Ребекка. Вернее, Бэкхён. Чондэ только иногда подпевал. У Чанёля было соло на гитаре. Конечно же, они выбрали эту песню. Конечно же. Ведь сотни камер направлены сейчас на них двоих. Тысячи рук отправляют сообщения. Десятки рассылают клип «Mirai» своим знакомым…       Это может привести к чему угодно. И, уверен, что они прекрасно отдают себе в этом отчет.       Как отреагирует Инни? — Мин… — как давно я держу его за руку? А, впрочем, не важно. Он позволяет. — Пойдем домой. Все равно вряд ли меня чье-то выступление больше впечатлит. — Ко мне? — спрашивает и перехватывает мою ладонь поудобнее. — А куда еще? Я боюсь сейчас Инху видеть. Пусть ее Минри успокаивает. — Эгоист ты, Хань. — Не изображай мою совесть, Баоцзы, пожалуйста.        Он смотрит на меня. Не укоризненно, нет. Тепло.        Я разворачиваюсь в сторону выхода, но стоит мне сделать пару шагов, как моя рука выскальзывает из руки Минсока. Он не идет за мной. Останавливаюсь и оборачиваюсь в недоумении. — Хань… — он смотрит в пол. — Я давно должен был тебе сказать… — Что сказать, Мин? — Я… — он отрывает взгляд от своей обуви и с вызовом смотрит мне в глаза. Открывает рот, чтобы продолжить мысль, но потом снова закрывает его, сжимая губы. — Нет. Забудь. Это не важно.        Он нагоняет меня и снова берет за руку. — Потеряешься еще, — говорит. — Смотри сколько людей у выхода.        И, действительно, после того, что учудили ребята из «Mirai», многие пришли к тем же выводам, что и я: вряд ли что-то сможет такое переплюнуть. Поэтому, хотя до завершения фестиваля еще пара выступлений, на выходе уже очередь. — А это они, ну, взаправду? — спрашиваю Минсока, чтобы он не боялся, что я вернусь к тому, что он не смог сейчас сказать. Мне нет нужды уточнять, о ком я. О них в ближайшее время будут говорить многие. — Не исключено, — он пожимает плечами. — Но думаю просто потому, что могут. — Теперь, по крайней мере, мне понятно, почему Кёнсу говорил так часто о театре и женских ролях. Ну, что раньше в театре играли только мужчины, а сейчас считается огромным мастерством — играть мужчинам дам. — Думаю, это так. — Могу сказать, что Бён Бэкхён, в таком случае — непревзойденный мастер, — уважительно киваю я.        До дома мы добираемся уже ближе к полуночи. Из-за аварии на перекрестке образовались длиннющие пробки. Пока мы ехали в автобусе, Мин успел задремать у меня на плече. Я украдкой вдыхал запах его шампуня. Такой приятный и родной. Инни постоянно меняет шампуни, я не успеваю привыкнуть. А Баоцзы всегда пахнет одинаково. Иногда я даже скучаю по этому запаху, когда долго его не вижу. И не только по запаху. По его голосу, взгляду, шуткам, даже по прикосновениям. Интересно, у него опять холодные руки? Аккуратно, чтобы не потревожить ненароком его дремоту, переплетаю наши пальцы. Холодные. Улыбаюсь. Хорошо, что мы сидим в самом конце автобуса и никто не может этого видеть. Они бы точно подумали что-то не то. А у меня ведь девушка уже сколько лет есть. Только сделать предложение и…        Но я не хочу. Не хочу делать предложение. Не «не могу». Не. Хочу.        Автобус резко тормозит. Мин слетает с моего плеча и возвращается в реальность. Он сладко зевает и вытирает тыльной стороной ладони выступившие слезы. Он похож на сонного котенка. Сколько бы лет ему не было, он всегда будет оставаться для меня таким. Баоцзы смотрит на наши переплетенные пальцы взглядом не до конца проснувшегося человека. Но не спешит их разъединять. Повинуясь внутреннему порыву, немного сжимаю руку и поглаживаю большим пальцем его палец. Мин поднимает уже более осознанный взгляд на меня. Отворачиваюсь к окну, скрывая свою улыбку. Баоцзы сжимает мою руку в ответ и почему-то вздыхает. Не люблю, когда он так вздыхает. Я люблю, когда он смеется и дурачится. Люблю, когда, немного выпив, несет какую-то несусветную чушь. Люблю слушать о его работе и коллегах. Люблю, когда он слушает меня поздно ночью, хотя уже давно хочет спать. Люблю…        И вдруг все встало на свои места. Так легко и просто. Так правильно.        Он меня, конечно же, убьет за это, но я не смогу молчать.        Прости, Минсок. И прости, Инха. — Я, кажется, наконец, понял, почему тяну со свадьбой, — начал я, когда мы уже сидели на диване у Мина и попивали чай. — Простым смертным вроде меня доступно это знание? — саркастично поинтересовался он, ставя пустую чашку на пол. — Естественно. Иначе бы не начинал этот разговор, — фыркнул в тон ему и под испепеляющим взглядом продолжил. — Я просто не ее люблю на самом деле. — А кого, горе ты моё? Кого? Все-таки ту кассиршу? — Да нет же! — А кто тогда? Кто она? А? — я прямо подскочил. — Почему ты кричишь?!        В недоумении косился на него, искренне не понимая такой реакции. — Извини, — замялся, — устал просто. Так как, говоришь, ее звать? — Это не она, Минсок, — сейчас будет стремно. Ой стремно будет… Я сглотнул, не отрывая взгляда от его лица. — Только не говори, что твой выбор пал на господина Бёна, — он издал истерический смешок.        Ну вот и почему он такой злой сейчас? Мне так вдвойне страшно. — Нет, — на грани слышимости, — это ты.       И немедленно на одном дыхании: — Не бей меня, пожалуйста! — защищая руками голову на всякий случай.        Я уже четырежды пожалел, что это сказал. Но лицо Минсока сию секунду посветлело, а губы растянулись в улыбке не верящего в свое счастье человека. Почему? — Наконец-то, — выдохнул он и бросился ко мне на шею.        В смысле?        Я думал, меня сейчас если не убьют, то, как минимум, вышвырнут из квартиры. — Я уже было смирился с мыслью, что ты никогда этого не скажешь. — Что? — я недоумевал. — Почему? Почему ты вообще об этом думал? — Хань, ты, все-таки, редкостный тормоз. И как меня только угораздило? — выдохнул он мне в шею. Естественно, я тут же покрылся мурашками. — Угораздило что? — хоть и начинал понимать, что происходит с Минсоком, но не мог поверить. — Да простит меня Инха, — шепнул он теперь в самое ухо.        Только я открыл рот, чтобы снова спросить, о чем он, как Мин аккуратно потянул зубами мою сережку. Изо рта вырвался какой-то слишком смущающий звук. Минсок довольно хмыкнул, а я залился краской. Больше вопросов задавать не хотелось.        Теперь Мин смотрел мне прямо в глаза. Вот вроде бы тысячи раз так уже было, но сейчас внутри что-то сжалось. Он ухмылялся, проводя холодными пальцами по моей щеке и шее. Я не мог нормально дышать. Нечто подобно уже случалось, но почему я не обращал на это никакого внимания? И как давно Мин…        Додумать я не успел. Баоцзы поцеловал меня в уголок губ. Почти невесомо, но мне хватило.       «Инни, прости, пожалуйста, прости, я очень плохой человек»       Я аккуратно взял лицо Минсока в свои ладони. Тот подался вперед, прикрыв глаза.       Как же странно целовать того, кто долгие годы был тебе лучшим другом.       Страннее только осознавать, что это именно то, чего ты на самом деле всегда хотел.

***

— Может, познакомить Инни с Кёнсу? — спрашиваю, гладя Минсока по голове. — Зачем? — В извинение.        Мин понимающе мычит мне в шею. — Но не будет ли это несправедливо по отношению к остальным фанатам? — Жизнь вообще несправедливая штука, — он задевает носом мою сережку. — Так познакомить? — стараюсь держать себя в руках. — Как знаешь. Но я бы спросил его сначала. — Спроси, пожалуйста, — прошу. — Я пока вижу это единственным способом смягчить свою вину. — Ты с ним знаком. Сам и спросишь. Я дам тебе его номер. — Ну Минсок… — Через третьи руки решать судьбу своей невесты это не по-мужски, Хань.        Он отстраняется и с укором смотрит на меня. — Не невесты. Я не делал ей предложения, — поправляю его. — И ты не представляешь, насколько я этому рад, — Баоцзы снова прижимается ко мне, обнимая. — Но, Инни. — Молчи. Пожалуйста, — взмолился Мин. — Я не один год думал о том, что плохо с ней поступаю, продолжая общение с тобой. Дай мне насладиться моментом.        Я не смею ослушаться.       В час следующего общепринятого обеденного перерыва я позвонил Кёнсу. Мне повезло, и он оказался не занят. Я изложил ему суть проблемы. Без утайки. Минсок сказал, что именно Кёнсу он жаловался на меня и мою, цитирую, «некоторую заторможенность осознания». Бывший айдол просил передать хену поздравления. На вопрос, может ли он познакомиться с Инни, Кёнсу сначала спросил, умеет ли она не трепать слишком много языком, а после согласился. Я вздохнул с облегчением. Это оказалось проще, чем я думал.       Имея такой козырь в рукаве, теперь не страшно и к Инхе идти.       Когда я зашел в нашу квартиру, Инни копошилась на кухне. Первое, о чем меня спросили, это знал ли я. Сначала не понял, о чем речь. А потом вспомнил фестиваль. И понял, что объяснять придется немного больше, чем я готовился. — О Ребекке с Чарли? — О Бэкхёне с Чанёлем. — Не знал, — честно отвечаю. — Сам, когда увидел, в шоке был.        Инни бросает полотенце, которое до этого теребила в руках, на стол и уходит в зал. Следую за ней. Она останавливается возле дивана. Никто из нас не садиться. — Ты разочарована в них? — осторожно уточняю. — Я еще не определилась. Скорее нет. Это прикольно и необычно. Только внезапно. И я не пойму, почему не узнала Бэка… И вот поэтому, наверное, больше остального бешусь. — Но ты ведь говорила, что она похожа на Тэхёна. А они между собой похожи. Так что… — Не так уж и похожи, — она валиться на диван. Я остаюсь стоять. — А еще у меня есть один фанфик по Бэкхёну и Ребекке… Я теперь не знаю, что с ним делать… Он мне так нравиться… Переделать под Бэксу что ли… Кого сделать фемкой тогда? — Инни издала обессиленный крик отчаяния, что в сообщениях обычно передавала как «Ааа.» — Да просто поставь селфцест в предупреждения и не парься.        Короткая пауза осознания. А затем визг, что это гениально, и что ее воспитание меня в фандомном плане не прошло даром. Ну, да, пожалуй. Я бы так столько разной ненужной дичи не знал. — Это все, что тебя парило? — Ну, нет, конечно. Еще меня парит реакция общества на их выходку. Это либо фурор, либо конец их карьере. Хотя, конечно, я драматизирую… — То есть, ты не против того, чтобы они выступали с «Mirai»? — Они и до этого выступали с ними. Да и в любом случае, что я могу поменять? Мое дело их поддерживать, — она вдруг вздохнула. — Правда, я была больше за Бэксу и Чанхунов… Но Чанбэки тоже не плохо. — Мин говорил, что они могли это и просто для шумихи сделать. Не потому что парочка. — Кстати да. Могли, — Инни удовлетворённая этой теорией кивнула. — Минсок-оппа умничка.        Я переступил с ноги на ногу. — Почему не садишься? — глупо было надеяться, что она не задаст этот вопрос.        Сейчас или никогда. — Ну, это… — начинаю рушить все светлое, что между нами было, дабы не погрязнуть во лжи в итоге. — Я хотел тебе кое-что сказать. — Ты меня пугаешь, — Инха напрягается. — Что случилось?        Открываю рот, чтобы продолжить. Но снова закрываю его. Это не так просто.        Я такой эгоист все-таки. Столько мучил Инни. Она себе уже и платье на свадьбу выбрала ведь, наверное. А я… С какой стати я решил, что имею право отнимать это у нее? Но не могу же я ей лгать всю оставшуюся жизнь и существовать с чувством вины. Да и не могу оставить Баоцзы, ради не свойственного мне благородства… — Хань?        Давай, Лухань, ты мужик или кто?       Падаю перед ней на колени. — Прости меня, пожалуйста, но я люблю Минсока! — выпаливаю и ударяюсь лбом об пол.       Меня поднимают за шкирку, и я мысленно готовлюсь к заслуженной пощечине. Но ничего не происходит. Я осмеливаюсь открыть один глаз. Инха сияет.       В смысле? — То есть, вы теперь вместе? — Ну, типо того… — неуверенно бормочу. — Это великолепно! — она отпускает меня и запрыгивает с ногами на диван. — Я знала! Да! С самого начала вас шипперила.       Ну, я догадывался. Но… Инха… Серьезно? Какого черта ты меня тогда изводила этой свадьбой?! — То есть, ты не злишься на меня? — задаю все же другой вопрос. — Да как я могу злиться? Вы же просто созданы друг для друга. Соулмэйты, — она в приступе чувств обняла меня так внезапно, что я не удержал равновесия и упал на диван. — Передай мои извинения за все эти годы Минсоку-оппе. Если увидишь его раньше меня, конечно же.       Я вздохнул с облегчением. Инха и на Мина не в обиде. — Но я жду компенсации, — ее тон вдруг стал строгим. — Ну… — Достойной компенсации. — Знакомство с Кёнсу подойдёт? — спрашиваю вкрадчивым голосом. — С каким таким Кёнсу? — она недоверчиво поднимает бровь. — С тем, который Дио, — внимательно слежу за реакцией. — Шутишь? — Никак нет.        Инни явно ищет подвох. — Мин же был по молодости трейни в SM. С тех пор они и знакомы. Кёнсу даже называет его хёном. — И ты все это время молчал?! — кажется, она обиделась на это сильнее, чем на то, что я ушел к Минсоку.        Через пару минут разговоров сама с собой Инни пришла к выводу, что любой бы на моем месте так поступил, и это правильно. — Он придет в наш бар в эту субботу. Он, кстати, будет ждать тебя.        С криками, что я лучший бывший почти муж, она снова кинулась меня обнимать.        И хотя она так просто и с юмором все восприняла, я все равно чувствовал, что ей немного обидно. Еще бы. На ее месте я бы себя выбросил через окно, скорее всего.       И еще я не мог отделаться от мысли, что очень плохо поступаю с Инни, и вообще порчу ее жизнь знакомством с кумиром. Ведь идеал должен оставаться недостижим как ни как. Но после фразы « Это лучшее, что ты для меня сделал за все годы наших отношений!» меня немного отпустило. В конце концов, каждый волен жить, как ему хочется и для себя. И она, и я.       О судьбе «Mirai», в частности, Чарли и Ребекки (не смогу так сразу их настоящими именами называть) нам довелось узнать из первых уст.        Изначально мы сидели в нашем баре с Чондэ и Кёнсу (они, кажется, неплохо поладили), но потом лидер «Mirai» убежал на зов своей невесты. Нас осталось трое. Впрочем, ненадолго.       Широко распахнув двери, в помещение вошла девушка с каре, укутанная в шаль (назовем это одеялоподобное творение моды так) и в темных очках. Я подумал, что человек просто уже успел выпить, и поэтому малость буянит, а потому решил не обращать на нее внимания. Но девушка направилась в нашу сторону. Вернее, в сторону Кёнсу. Неужели сумасшедшая фанатка? Но бывший айдол оставался невозмутимо спокоен, хотя точно видел приближение этой буйной наглой дамы к нашему столику. Оказавшись за его спиной, девушка, не колеблясь, ни секунды обняла Кёнсу со спины и положила подбородок на его макушку. Он просто позволял. У меня от изумления отвисла челюсть. — Правда он милашка? — девушка с каре тыкнула пальцем в щеку Кёнсу и обратилась к нам. Тогда я, наконец, рассмотрел в сумеречном освещении бара ее лицо. Его. — Бэкхён, прекрати, — наконец среагировал Кёнсу — Ладно, ладно, — он снял парик и взъерошил волосы, кинул поверх шали на стол, а сверху умостил и очки. Уселся рядом с Дио, положив ногу на ногу. В отличие от своего соседа, он выглядел почти так же, как на плакатах. — Ну, будем знакомы, — Бэкхён протянул нам свою изящную ладонь. Она была по-мужски сильной, что мне сложно было с виду предположить.        Он вообще человек?        Пока я переваривал ситуацию, Бэкхён припирался с Кёнсу. Видимо, это их привычный стиль общения. Потому что Бэк, говоря о том, что если Дио не станет более приветлив, то никогда не найдет себе новую работу и вообще умрет в одиночестве и бедности, потому что он, «господин Бён», перестанет с ним общаться, умудрялся заботливо поправлять воротник рубашки Кёнсу. А тот не обращал на это ни малейшего внимания. Наверно, это профессиональное. Все-таки они за десять лет привыкли следить за внешним видом друг друга и принимать это как должное. Наверное.        Как же сложно с этими артистами! — Как у вас дела? — спрашиваю, чтобы не чувствовать себя совсем лишним. Мне кажется, сейчас они будут не против поболтать на эту тему. — Ну, нам предложили подписать контракты несколько агентств. Но мы еще в раздумьях. Все-таки так скоро после шумихи компании, у которых все хорошо, не станут предлагать контракт… — Да я не об этом. Чондэ об этом уже рассказывал, — перебиваю Ре... Бэкхёна. — Ты об exo?        Киваю. — Ну, про нас с Чанёлем и Кёнсу, думаю, ты наслышан. Сехуни с Чонином собираются открыть свою танцевальную студию. Чунмён планирует заняться управленческой деятельностью и продвижением. — Чьим? — я уже перестал ждать, что на мои вопросы будет отвечать Кёнсу. — Ну, прежде всего нашим. Хотя с этим и Чанёль неплохо справляется… Не знаю.        Он замолчал, о чем-то задумавшись. Пальцы руки, которой он подпер подбородок, отбрасывали изящные тени на щеку и губы. С усилием отвел взгляд. Баоцзы, видимо, заметив это, довольно приобнял меня, кладя подбородок на плечо. Это не осталось без внимания. — А вы типо мутите? — Бэкхён, будь тактичнее, — шикнул на него Кёнсу. Он все-таки подал голос. — Да мне просто интересно, чего ты, — возмутился Бён. — Так я прав? — обратился он уже к нам.        Мне кажется, что я сидел краснее помидора. Зато Мин без тени смущения выдал: — Я за этим «натуралом» несколько лет бегал. И можешь меня поздравить.        Мне хотелось отчего-то провалиться под землю.        Бэкхён скорчил уважительную моську и картинно похлопал. Я думал, он такой только на сцене.        Даже Кёнсу усмехнулся, глядя на мое смущение. Но промолчал. В обществе Бэкхёна он явно предпочитает молчать.       Когда-нибудь мне придётся объясняться перед родителями.       Когда-нибудь Чанбэкам придётся объясняться перед всем миром.       Но, а пока… — По кружечке пива?

* будущее