***
— Тёма, прикрой меня, пожалуйста. — Киоссе, нельзя прогуливать репетиции! — Ну не концерт же!.. — он ещё что-то пробубнил, но я не услышал, так как мобильник выпал из моих рук, — Мне срочно нужно к моей девушке… — Так, стоп! Ты же только недавно в интервью говорил, что абсолютно свободен! — оторопел я. — В интервью я много чего говорил, и что, это всё было правдой? — «праведно» возмутился Киса. — Ладно, беги. Я отключил телефон, не дослушав и половины его благодарственной речи. Нет, я понимаю, молодость, любовь и все дела, но подобные побеги с репетиций ничем хорошим не закончатся. И девица его, кем бы там она ни была, тоже хороша! Она должна бы понимать, что отношения (а тем более, отношения со знаменитостью) — это не только приятности, но и понимание, и ответственность, что за ними… Я добавил к своей штанге ещё несколько «блинов». Есть у меня принцип: скучно — тренируйся, весело — тренируйся, больно — тренируйся вдвое больше. Но вес оказался неподъёмным, а мокрые ладони отказывались хватать гриф. Интересно, сколько он мог бы скрывать от меня, что с кем-то встречается: год или два? Обидно. Если уж нашёл девушку, мог бы и сказать лучшему другу… — Твою мать! — закричал я и поднял, наконец, снаряд над головой. Порой мне кажется, что ответную симпатию Киоссе я сам себе выдумал. Он относится ко мне, как к брату, и иногда не в самом лучшем контексте: вроде и любит, и уважает, но делиться переживаниями не считает нужным. Страшно подумать: я его люблю, но при этом совершенно его не знаю. Бросаю штангу на пол, предварительно пообещав себе побольше разузнать у Никиты о его второй половинке. Если уж играешь — играй на равных!***
Сейчас у меня есть всё то, что нужно настоящей рок-звезде: косуха, слава, идущая впереди меня, «Nickelback» на всю улицу, мотоцикл. Шлем — для слабаков, то ли дело бандана! Космическая скорость, ветер в лицо, и, как подобает, симпатичная подружка за спиной… Вернее, в моём случае, красивый друг. — Ну как? — останавливаю мото в одной из подворотен. — Супер, — Киоссе перестаёт так отчаянно цепляться за мою куртку, снимает шлем, рассыпает по плечам русые волосы. Улыбается, а у самого лицо бледное. И всё-таки нравится мне этот мальчишка именно потому, что он всегда идёт до конца, несмотря на то, что не является ни самым сильным, ни самым смелым. Вернее, это только одна из причин. — Раз уж ты подарил мне такие эмоции, мне тоже следует показать тебе что-нибудь взамен. Мы с Сашей через две недели собираемся на море, в Одессу. Айда с нами! — предложил Мелкий. Саша… Только и разговоров, что о ней! Решительно отказываю другу, стараясь игнорировать его обиженную мордаху. Начнём с того, что я никогда принципиально не езжу в отпуск с парочками: это всё равно что третьим на чужое свидание припереться! А закончим тем, что с НИМ и ЕГО девушкой я уж тем более никуда не собираюсь! Не желаю тратить свой отдых на то, чтобы делить Мелкого с кем-то ещё… — У тебя бандана съехала, — он подходит ко мне и поправляет тряпицу. Вернее, нагло пользуется моей заминкой, чтобы устремить мне в лицо самый умоляющий из своих взглядов: — Давай. Там будет Коля… И мне не будет так скучно. — Никит, пожалуйста… Я не договариваю, но Киоссе знает, что я прошу его только об одном: не усложнять. Не усложнять нашу и без того сложную партию.***
И тем не менее, всё равно я поехал с ними в Одессу. Дни на отдыхе трудно поддаются описанию, так как дня три мы только и делали, что жарились на злом солнце. Сегодня вот решили хотя бы на катамаране покататься для разнообразия. Хотя, когда на него загрузились мы с Никитой, его Саша, Коля и ещё пара девиц, судно стало напоминать консервную банку. — Право руля! — крикнул я, крутя педали на пару с Колей. Сзади нас смеялись девушки, а спереди, на носовой части корабля, как красивая гальюнная фигура, развалился Никита, подставляя бризу лицо. В какой-то момент, мне надоело управлять лодкой, и я присоединился к Киоссе. Он, казалось, абсолютно меня не замечал, что позволило мне любоваться тем, как скачут солнечные блики по его худым плечам. А вот чего я точно не ожидал, что парень с криком «Капитан — говно, за борт его!» выпихнет меня с катамарана. — Ладно, прости — примирительно улыбнулся он, когда я всплыл, и протянул мне руку: — Давай помогу! — Ну конечно, давай! — я ухватился за его ладонь, потянул на себя, и он упал ко мне в море, сопровождая всё это шумом, грохотом, матом и брызгами. — Эй, а обниматься зачем? — зашипел я, когда Мелкий, как самый настоящий кот, вцепился за меня руками и ногами. — А сам виноват, — пробурчал он. — Ты плавать не умеешь? — Ну… я умею на месте не тонуть, — смутился мой младший друг. — Держись крепче, — я не без удовольствия прижал его к себе и уж больше не отпускал… … Вечером, когда все, кроме нас с Мелким, свалили на дискотеку, мы с ним устроили вечер ничегонеделанья. Несмотря на то, что воду отключили, я организовал нам чаепитие, воспользовавшись водой из бутылки, стоявшей на столе. И только испробовав после Киоссе получившийся напиток, понял, что заварил чай на Колином самогоне. Я думал, Никита расстроился из-за этого, но оказалось, он больше переживал, когда я вылил адское питьё в раковину. Впрочем, и Никита не был идеален в тот вечер: — И зачем? От лука кошмарный запах изо рта! — Ну и что? — Никита Киоссе продолжал невозмутимо помешивать картошку в сковороде, — Ты что, целоваться сегодня с кем-то планируешь? — Я… — почему-то взгляд сам переместился на мягкий профиль моего одногруппника и его губы, — Нет, конечно. Ничем особенным мы в тот день не занимались. Съели подгоревший картофель, поиграли в домино. Потом Киоссе завалился ко мне на колени: — Расскажи сказку, — он лукаво прищурил зелёные глаза. — Ты не ребёнок, а я не сказочник. — Но я тебе картошку жарил! — Молодец какой. — Тогда расскажи про себя! — Окей, тогда лучше сказку, — мои пальцы пустились гулять в его волосах, — Жил-был на свете один юный гопник. В свои молодые годы он не знал, чем именно хочет заниматься, и поступил в колледж по специальности «Технолог машиностроения»… — Кто это? — Олень полный, если честно, — признался я, — Так вот. Но гопник любил писать стихи, а ещё немного умел петь… Никита уснул, даже не дослушав до момента моего выпускного в колледже. А я не мог наглядеться на его губы. Хмыкнул, вспомнив «Ты что, целоваться сегодня с кем-то планируешь?» И я мог бы воспользоваться его состоянием, но не буду. Именно потому, что люблю его искренне. … И всё же, забавно играть в шарады, которые выдумал Киоссе. Особенно, когда партнёр по игре такой красивый.***
— Слушай, — Киоссе включил музыку. Это была не просто запись, а одна из наших дэмок. Наших с ним дэмок! И вскоре она станет полноценной песней, которую поставят на радио. И я буду горд, растроган… — Растроган? Почему? — только когда Мелкий спросил, я осознал, что последнюю фразу произнёс вслух. — Разве не ясно? Потому что во всё: и в проект «MBAND», и конкретно в эту песню, каждый её аккорд, каждую буковку текста было вложено огромное количество эмоций, труда и сил. Всё это — плод большой любви… — К музыке? — голос Кисы звучал глухо. — К ней, родимой. Я был слишком увлечён своим монологом, чтобы заметить, что лицо Никиты Киоссе с каждой секундой всё теснее приближается к моему. Но, повинуясь инстинкту человека, который много раз в своей жизни дрался, я выставил между нами руку, и Никита ткнулся губами мне в ладонь. — Мы, вообще-то, ясно договорились: не влюбляться, — напомнил я. — Помню. Извини, — он отвернулся и вышел из комнаты. Я до сих пор не понимаю, что там за игры ведёт Никита, но в них можно играть вдвоём. Если не увлекаться.