Our Nature

Зима — специфическое время года. Мы любим ее, когда шаловливый мороз щиплет наши щечки, а земля укрыта пушистым снежком, весело поблескивающим на солнце и манящим слепить из него огромного улыбающегося снеговика. Но зима — капризная дама, и предстает перед нами не только в виде милой игривой Снегурочки. Гораздо чаще она является к нам злой старой ведьмой, что приносит с собой лютые морозы и беснующиеся метели. В такую зиму люди кутаются в шубы и угрюмо бегут по делам, мечтая оказаться под теплой крышей. Если даже в городах сложно пережить этот сезон, то каково же бедным зверям в лесу? Там нет света, нет отопления, нет кафе и магазинов, что помогут согреться и купить необходимое: еду, лекарства, теплую одежду. Животные вынуждены вылезать из укрытий на холод в поисках пищи: кто-то пытается раздобыть лишайник и кору деревьев, а кто-то рыщет в поисках свежего мяса. Хищники зимой особенно озлоблены и напористы: если уж кто повстречался у них на пути, убежать практически невозможно. Но надежда всегда умирает последней, не правда ли? Вот и сейчас, по холодной тундре из последних сил бежал маленький слабый зайчик по имени Тсуна, пытаясь оторваться от преследования. Шансы были равно нулю: острые клыки уже успели клацнуть его за заднюю лапку, повредив мышцу, но зайка все равно не сдавался, превозмогал боль, лишь бы спасти свою пушистую шкурку. Но, как бы ни храбрился Тсуна, силы оставили его: наступив на раненую конечность и всхлипнув от боли, малыш упал на холодный снег. Бесполезно. Осталось лишь ждать, пока к нему подойдет тот, от кого он так стремительно убегал. От того, кто неожиданно напал на беззащитное существо, безгранично доверявшее ему. А именно, от огромного сильного волка по имени Хибари Кея. Тсуна больше не мог двигаться, он лишь сильнее вжался в снежок, лелея напрасную надежду, что хищник не заметит его и пройдет мимо. Шум бури заглушал мягкие волчьи шаги, поэтому зайчик был не в силах услышать приближение врага, и эта неизвестность пугала еще больше. Спустя несколько минут, прошедших в гнетущей атмосфере дразнящего неведения, огромная косматая тень нависла над раненым зверьком. Сердечко ушло в пятки: конец близко. Ужас заполнил маленькое тельце, и его обладатель от страха не то что пошевелиться не мог, он был не в состоянии даже подумать, осознать, что с ним происходит. В голове было пусто, лишь по жилам вместо застывшей от ужаса крови текло интуитивное осознание того, что его вот-вот съедят. Сильная лапа перевернула добычу. Широко раскрытые глаза жертвы встретились с голодным, не узнающим, взглядом охотника, который видел перед собой лишь кусок мяса, а не любимого дружка, с кем он провел столько чудесных месяцев. Да, вопреки всем инстинктам, вопреки пищевой цепочке, свято чтимой всеми обитателями леса, волк и заяц долгое время жили бок о бок, нежно и трепетно обращаясь друг с другом. Тсуна не знал, почему Кея не сожрал его в первую встречу, когда он, маленький и уязвимый, отбившийся от своей семьи и потерявшийся между незнакомых елей, был легкой и вкусной добычей, почему вместо этого волк отнес его в пещеру и начал заботиться, как о родном волчонке. По правде говоря, когда Хибари подхватил его на лапы, Тсуна тут же бухнулся в обморок и очнулся лишь в чужом логове, а рядом с ним лежала не очень свежая травка, которую он на всякий случай съел, решив хоть так подкрепиться перед смертью. Бежать Тсуна не собирался: он потерялся, а потерявшийся маленький зайчонок не проживет в лесу и часа. Лелеять напрасную надежду на выживание было еще хуже, чем просто смириться и ждать своей участи. Но когда Тсуна услышал тяжелые шаги, его маленькое сердечко забилось как сумасшедшее, и он горько пожалел о своем решении остаться. Сжавшись в комок и закрыв глазки ушками, он ждал, когда его растерзают на маленькие кусочки. И вот, сильные лапы подхватили его. Зайчик задрожал крупной дрожью, но своих глазок так и не открыл. Прошла минута, вторая, а есть его все еще не торопились. Осторожно приподняв ушко, он украдкой посмотрел на хищника. Тот, нахмурившись, смотрел на Тсуну, словно не понимая, что перед ним за существо и что с этим существом делать. Принятое решение оказалось не самым логичным: прижав зайчика к груди, словно игрушку, волк лег мордой к стене и заснул. Тсуна в ту ночь не сомкнул глаз: виданое ли дело, дрыхнуть в лапах хищника. Но под утро, уставший от долгого дня и сильного стресса, ребенок провалился в беспокойный сон. Проснулся он в гордом одиночестве, а рядом лежала травка посвежее и даже несколько вкусных одуванчиков. Это заставило зайку прослезиться: видно, волк не собирался его есть. Похоже, он заботился о несчастном потеряшке. Может, это добрый волк? Который тоже питается травами и корой деревьев, а еще защищает таких маленьких травоядных, как Тсуна, чтобы потом отпустить их к своим собратьям? Зайчик счастливо улыбнулся, искренне поверив в свои собственные сказки. Гораздо приятнее думать, что его подобрал добрый лесной фей, чем о том, что его просто хотят откормить, чтобы потом съесть. Но волк действительно не пытался съесть Тсуну. Прошел месяц, второй, -- зайчонок откармливался, рос и полнел, а Кея по-прежнему лишь заботился о зайке. Он пас малыша на травке, водил его к лесному озеру, внимательно следил, чтобы ни один хищник не посягнул на его зайчика. Однажды он даже чуть не потерял глаз, бросившись на ястреба, который нацелился на вкусную добычу. Тсуна не знал, почему Кея окутывал его своей заботой и нежностью, почему серые глаза так искрились, когда волк наблюдал за зайчонком, почему он так любил спать с ним в обнимку, категорически запрещая соорудить себе личную лежанку, чтобы не стеснять личное пространство волка. Нет, каждый вечер Тсуна был схвачен сильными лапами и прижат к хищнику, и из этих железных объятий было невозможно выбраться. Единственное, что огорчило заю — Хибари все-таки не был вегетарианцем. Хотя для Тсуны он не представлял опасности, частенько по возвращении от него пахло кровью. Зайку мутило от этого запаха, и в такие моменты он старался не подходить к сожителю. Впрочем, через какое-то время он стал привыкать к этому запаху и не так сильно ощущать его. Либо волк решил начать умываться перед тем, как вернуться в пещеру, чтобы не пугать маленькое травоядное. Кея кормил Тсуну, купал, играл с ним и защищал от других. Он был для малыша вместо матери, в которой тот так остро нуждался. Если бы не Хибари, ребенка либо сожрали бы в первый день, либо он бы погиб медленной и мучительной смертью от голода и жажды. Тсуна был обязан волку всем и прекрасно понимал это. Пока зайчонок взрослел и начал приближаться к тому возрасту, когда начинают жить самостоятельной жизнью и заводить семьи, чувство благодарности перерастало в нечто большее. На дне карих глаз поселилась грусть: когда он вырастет, выгонит ли его Кея? Он не хотел и боялся этой перспективы: больше всего на свете он мечтал о том, чтобы волк позволил ему остаться. Ах, как жаль, что они принадлежат разным видам! Как же он хотел быть волчицей! Тогда он смог бы остаться с Кеей навсегда, завести с ним деток и жить вместе до самой старости! Но он был лишь нескладным зайцем, ему не место рядом с таким красивым и сильным волком… Эти мысли сводили Тсуну с ума, но он слишком стеснялся подойти к Хибари и рассказать о своих чувствах, поэтому он лишь молчал, терпел и тихо страдал. Особенно сильно чувства обострились зимой, когда волк самолично выкапывал для него травку из-под снега, так как зайчик был слишком мал, чтобы этим заниматься. Тсуна смотрел, как сильно матерый волк старался, чтобы накормить жалкого зайчонка, и в глазках замерзали слезы благодарности. Но это были еще цветочки. Ягодки начались весной вместе с первым гоном. Было очень странно и пугающе: эти непонятные, животные позывы, тягучее желание близости и наслаждения. Когда это состояние накрыло Тсуну, Кея был на охоте. Но когда волк вернулся вечером домой, то увидел скорчившегося в углу и жалобно хныкающего подопечного. В мгновение ока оказавшись рядом с зайчиком и заставив посмотреть на себя, волк обеспокоенно его обследовал. Тсуна еще сильнее попытался закрыться: ему было невероятно стыдно, что пришлось показаться в таком мерзком виде такому совершенному созданию. Кею наверняка скрутило от отвращения к нему. Зайчик закрыл глазки ушками, мечтая вот прям сейчас провалиться под землю. Но тут… он почувствовал, как горячая рука легла ему в область паха. Тсуна замер. Рука, тем временем, пробралась сквозь мягкую шерстку к самому сокровенному месту, плотно обхватила маленький вставший орган и начала медленно двигать по нему рукой, сжимая и массируя. Зайчик не понимал точно, что происходит, единственное, что он осознавал — это было очень приятно. Он тяжело задышал и захныкал, все еще пряча личико за ушками. Пока второй рукой волк аккуратно не убрал их, нежно погладив раскрасневшуюся мордочку. Увидев на мордочке малыша крупные слезки, волк наклонился и стер их языком. Тсуна не знал, сколько это продолжалось, он лишь наслаждался тем, как его ласкали внизу и осыпали поцелуями макушку, лобик, щечки, носик, глазки и шею. И когда подошел пик наслаждения, это был лучший момент в жизни зайки. Он почувствовал, как кончил и как сухие тонкие губы накрыли его, мягкие и пухлые. Это был первый раз, когда малыш испытал подобное, и он страшно устал от новых ощущений. Засыпая после пережитого, и, будучи немного не в себе от усталости и недавнего удовольствия, он слабо вымолвил признание в любви. Последнее, что он увидел, это ошарашенное лицо волка. И, Тсуна не был уверен, но ему показалось, что тот завилял хвостом. Утром он узнал, что его чувства были взаимны. С того дня каждый миг, проведенный вместе, был полон нежности и любви. Это был рай. Они не заходили дальше, так как Кея боялся, что Тсуна слишком мал и не выдержит натиска волчьей страсти, но честно пообещал, что в следующем году, когда зайчик подрастет, они обязательно попробуют спариться. А пока он просто ласкал малыша, обнимал его и целовал. И они были счастливы. Они были самой счастливой парой во всем лесу, нет, во всем мире! Но тогда почему… Почему сейчас этот волк навис над раненым Тсуной, оскалив зубы и кровожадно оглядывая свою добычу? Зайчик почувствовал, как на его мордочку капают слюни. В его глазках стояли слезы, но не благодарности или наслаждения, а паники и ужаса. Его Кея, его любимый, его пара, собирался сожрать его прямо сейчас. Это просто не может быть правдой. Это ведь шутка, да? Надо просто позвать его, и все будет в порядке! — К…Ке… Тонкий голосок резко оборвался и сменился хрипами из разорванного горла. Горячая кровь полилась по белому снегу, окрашивая его в темно-красный цвет. Послышался хруст костей, когда голодный волк впился зубами в нежное тельце, дробя клыками ребра и подбираясь к вкусному сердечку. Когда волк немного насытился, пелена голода спала с его глаз, и страшное осознание поразило мозг и сердце. Остолбенев, он неверяще смотрел на растерзанное тельце своего зайки. Растерзанное им самим. Тем, кто поклялся себе защищать и любить его до конца своих дней. Он растерзал Тсуну. Задрал его. Убил. Казалось, сердце хищника не выдержит этого осознания и разорвется на части. Боль от утраты и ненависть к себе вылилась в душераздирающий волчий вой. Кея всегда сдерживал свои эмоции и никогда в жизни не выставлял их напоказ, но сейчас он рыдал, осторожно поднимая безжизненное тельце и неся домой. Там он положил его на то место, где раньше они вместе спали, и лег рядом, обняв трупик. Тсуна — это лучшее, что случилось в жизни волка. До этого его жизнь была мрачна и бессмысленна. Как жаль, что мы не можем выбирать, кем нам родиться. Будь у него выбор, Кея ни за что не решил бы стать волком. Он ненавидел свою сущность и всех себе подобных. Он даже ушел из стаи и стал одиночкой, так как его душило находиться с другими хищниками. Он просто чувствовал, что это не его место. Что он на самом деле любил, так это милых маленьких зверят. Они были такими забавными и пушистыми. Кее никогда не хотелось их есть: любую маленькую зверушку хотелось обнимать, тискать и баловать. Как бы он хотел стать зайчонком или бельчонком, чтобы бегать и играть с ними дни напролет. Но Кея родился волком, для которого все они были лишь едой. Никто не стал бы дружить с ним, ведь он был большим и страшным хищником, ходячей мясорубкой для беззащитных маленьких зверят. Но когда Кея встретил этого крошечного потерявшегося зайчонка, он решил попробовать исполнить свою мечту. Малыш был легкой добычей, но волк был сыт, а тот оказался таким милым, неуклюжим и пушистым, что его захотелось взять себе и хорошенько позаботиться. Тогда Кея рискнул. И никогда не пожалел о своем решении. Сначала было тяжело, ведь он понятия не имел, что делать с этим хрупким созданием, но волк старался изо всех сил, чтобы подопечному было хорошо и комфортно. И, кажется, он в этом преуспел: малыш полнел, хорошел и, самое главное, переставал бояться волчару. Это делало Кею счастливым. Первый раз в жизни его ничего не тревожило, впервые он больше не чувствовал печаль и одиночество. Этот зайчонок скрасил его жизнь и придал ей смысл. И это было прекрасно. Единственное, что беспокоило Кею — это то, что малыш вырастет и уйдет к своим. Волк хотел бы поступить как хищник и просто заставить Тсуну остаться, но он понимал, что таким образом не удержит свое счастье, а видеть страх в огромных глазах он не хотел. Лучшим выходом, по мнению Хибари, было броситься зайке в ноги и умолять его остаться. В конце концов, что ему сможет дать какая-то зайчиха? Он и защитит, и накормит, и согреет, и все сделает, что Тсуне захочется, а от нее что ждать? Потомство? Да зачем Тсуне дети, он и сам вечный ребенок! Ему нужен тот, кто будет заботиться о нем, а не та, о которой бедному зайцу придется заботиться самому. А потом первая весна и первый гон, и то самое признание. Его малыш был таким милым, когда, весь раскрасневшийся, стонал в крепких объятиях хищника. И то признание, переполнившее сердце волка счастьем. И обещание, что в следующем году они попробуют зайти дальше простых ласк. Хотя Хибари и пытался сдерживаться, ему не меньше Тсуны хотелось забыть про все и пойти на поводу своих чувств и инстинктов. Но это обещание… Ему не дано сбыться. Потому что его мальчик не пережил зиму. Потому что он убил своего мальчика. Все, что Кее осталось — это обнимать холодное растерзанное тельце любимого зайки. «Тсуна, пожалуйста, проснись. Просни-и-и-ись…» — умоляюще просипел волк и ткнулся носом в холодную щечку, надеясь, что сейчас его дружок задвигается и оживет, а все раны мгновенно затянутся. Мольбами, конечно, никого не воскресишь, но в подобные моменты начинаешь верить в любое чудо, лишь бы оно вернуло к жизни тех, кто дорог. Но чудо никогда не происходит. Раны не затягиваются, разорванное сердце не заживает, закатившиеся блеклые глаза не наполняются жизнью, а зубы по-прежнему обнажены в посмертном оскале. Кее остается лишь ненавидеть себя за то, что сам убил свое счастье. Только в сказках на мертвых можно брызнуть живой водой, и они воскреснут. Только в сказках любовь побеждает и голод, и холод. Только в сказках заяц и волк могут любить друг друга, жить вместе долго и счастливо и умереть в один день. Но зимой в лесу нет места для сказок. Старуха-зима не особенно жалует мечты и радость, она предпочитает боль и борьбу. И она одержала свою победу, поэтому сейчас, когда волк заснул, обнимая уже холодное тельце, лишь метель весело хохотала, заметая кровавые следы на снегу.