Она стояла и смотрела куда-то вдаль. Лицо её было бледным, только кончик носа был слегка покрасневшим. Вдруг дрожь пробрала все её тело. Нет, это было не из-за ужасного мороза, окутавшего весь Север — она была одета в плотное платье с теплой меховой накидкой, а на руках её красовались искусно украшенные перчатки. Нет, причиной этого внезапного приступа дрожи стало решение, которое она так долго не могла принять, которое до смерти её пугало. Резко отдернув голову, как будто отгоняя малейшие признаки нерешимости, она быстрым шагом направилась к Винтерфеллу и, достигнув одного из стражей, приказала ледяным голосом: «Приведите мою сестру в Большой зал. Сейчас.» В ответ раздалось лишь: «Да, миледи», но Санса уже ничего не слышала, она была полностью погружена в свои мысли. Ей хотелось сбежать от всего: от своих обязанностей, от этих горделивых и вечно недовольных ею лордов и даже от Брана и Арьи. Оба за время разлуки изменились так кардинально, что теперь казались абсолютно незнакомыми людьми. Бран говорит, что он — какой-то трехглазый ворон, что видит всё и везде; Арья ничего не говорит; всё, что пока можно было от неё услышать — это или угрозы, или насмешки. Санса тоже изменилась, она уже не была той наивной и мечтательной девочкой, которая хотела выйти замуж за принца. Она стала ученицей величайшего игрока в престолы, она переняла его навыки, пусть и не все, она научилась хитростям, которым её не обучил бы никто, кроме него. Итак, молодая леди Винтерфелла уже в стенах замка, все её движения машинальны, а взгляд — отстранен. Она очнулась, стоя перед зеркалом, расположенном в её покоях. На огненно-рыжих волосах виднелись еле заметные снежинки, каждая из которых не похожа на другую, Санса аккуратно взяла одну из прядей так, чтобы можно было рассмотреть это маленькое зимнее чудо, чаще всего остающееся без внимания, неизбежно достигавшее земли, теряя всю свою магию. Снова чуть не погрузившись в себя, она оправила платье, глубоко вдохнула, через мгновение выдохнув, натянула на свое лицо уже привычную маску невозмутимости и величественной твердой походкой отправилась к Большому залу, где все уже собрались и ждали только её появления. Сколько омерзительных и успевших наскучить ей лиц… И только один человек не вызывал у неё подобной реакции. Он совсем другой. Ему она сегодня вынесет смертный приговор… Пересмешник стоял в тени, вдали от всех, но достаточно близко, чтобы Санса смогла увидеть холодный и в то же время веселый блеск в его зелёных глазах. Это взгляд победителя, взгляд предателя, взгляд хладнокровного убийцы. Бедный, он и не догадывается, что потерпел поражение. Его руки были скрещены на груди, плащ на шее украшала серебряная брошь, а всегда опрятное одеяние плотно облегало стройный корпус. Арью ввели в зал двое стражников и оставили её в центре комнаты. Петир тихо ухмыльнулся. — Ты действительно этого хочешь? — спросила она. Санса не сразу нашлась с ответом, молчание длилось всего пару секунд. — Это совсем не то, чего я хочу, но этого требует честь. — Что ж, тогда начинай. Скрывая волнение и молясь всем богам, чтобы у неё не дрогнул голос, волчица слегка кивнула самой себе и продолжила: — Вы обвиняетесь в убийстве. Вы обвиняетесь в предательстве. Как Вы ответите на эти обвинения, — она сделала паузу и перевела взгляд с сестры на лорда-протектора Долины, — лорд Бейлиш?..
***
Сансе было невыносимо наблюдать за его метаниями, но она уговаривала себя не дать слабину и наказать мерзавца-интригана. Ей даже в мыслях было трудно называть своего учителя таким образом. «Виновен. Он виновен. Он предал меня, предал моего отца, предал мою мать. Он выдал меня за садиста Рамси Болтона, он убил мою тётку, он целовал меня, он хотел меня обмануть. Он — м-е-р-з-а-в-е-ц» — твердила она себе, повторяя вновь и вновь, и слова эти, как ножи, впивались в неё, разрушая изнутри. Внутренне девушка переживала ужасную боль, которую сама же себе и причиняла, но внешне оставалась непоколебима. Истинный игрок. Если бы Петир знал — гордился бы ею, Санса была уверена в этом.***
— …Я всегда буду помнить ваши уроки, лорд Бейлиш. Арья держала руку на кинжале, который семь лет назад предназначался для горла Брана, в её глазах горел какой-то дикий и жадный огонь. Девочка начала подходить к Петиру, униженному, стоящему на коленях, умоляющему сохранить ему жизнь. Сердце Сансы билось быстро и неровно, если она сейчас ничего не сделает — он умрет, и умрет самым жалким образом. Мысли роились в её голове. «Я его не узнаю. Где его наигранная холодность и спокойствие? Почему он бросился на колени? Нет, это не Мизинец, это кто-то другой, тот, кого я не знаю, этот человек способен чувствовать, способен плакать.» — Стой, Арья. Та обернулась и недоумевающе посмотрела на сестру: — Мы не можем его пощадить, он предал нас, хотел поселить хаос в нашей семье! — девочка обнажила кинжал. — Я сделаю это и без твоего приказа. — Тогда это будет расцениваться, как предательство. Ты же не предашь семью? Молчание. Тогда Санса продолжила: — Лорд Бейлиш, я дам вам возможность оправдать себя. Наедине. Петир посмотрел на неё удивлённо и одновременно с благодарностью, но хотя этот взгляд действовал на неё чарующе, внешне она осталась беспристрастным судьей. Пересмешник поднялся с колен и встал напротив неё, напротив своей королевы, в зале для него больше никого не существовало, кроме неё, кроме его спасительницы. Он заметил блестящий след от слезинки, только что скатившейся по её лицу, но не подал вида. Санса встала и направилась к двери, обвиняемый послушно последовал за ней, даже не потрудившись стряхнуть пыль с одежды. Как только они вышли и за ними заперлась дверь, девушка остановилась. — Санса, я… Я… Я умоляю вас… Пожалуйста… — Прекратите. Сейчас же. — Петир замолчал. — Я знаю всё, знаю обо всех ваших интригах, Бран рассказал мне. — И всё же вы решили пощадить меня. Почему? — Потому что хаос — это лестница, милорд.