Кто здесь марионетка?

Сначала меня никто не понял. Или понял, но не знал как помочь. В конце концов Дженни (а она предпочитает, что б ее звали именно так) решила сбегать к Лансу, возможно, у него найдутся подходящие стекла. Джим отправился за паяльником к брату, которого звали Джек. Два брата Файрвуда в странных отношениях. Это было заметно по усталости, с которой Джим произносил любое слово о брате. Странно, мне показалось, что этот человек устать не может. Он интересный. Дженни. Она тоже не так проста. Милая и скромная. Мялась, когда объясняла мне ситуацию вначале, и твердо произнесла все в конце. Возможно, просто человек настроения, а может, причастна к происходящему в доме. Дверь открылась. Одно время пришедший метался по комнате, искал предметы. Это тоже часть заданий, как сказала Джейн. Закончив испытание, фигура приблизилась. Мужчина, должно быть. - Я принес паяльник, - без приветствий начинает обитатель особняка. Это обладатель того голоса, который я услышала самым первым. С паяльником, но не Джим. - Джек? – надеюсь, услышал. - А ты уже и имя моё знаешь, - протянул парень, - Джим решил посмотреть у себя что-то подходящее для оправы. Не щурься так, все равно не поможет, разве это не понятно? – очень милое замечание. Будто я этого не знаю. Подумав немного над тем, стоит ли тратить и без того слабый голос на этого пренеприятного парня, отвечаю: - Рефлексы, - затем демонстративно закрываю глаза и отворачиваюсь, словно собираюсь отдохнуть. Парень тихо смеется. - Ты выглядишь очень сердитой, - не понятно кому, мне или себе, поясняет Джек, - несмотря на то, что лежишь на кухонном столе в изрезанной грязной майке. Это смешно. В комнате резко стало неуютно. Не то что бы до этого было хорошо, но сейчас будто температура упала на несколько градусов. С каждым своим словом, с каждым вздохом этот умственно-отсталый вызывает у меня все больше раздражения. Мог бы проявить хоть каплю сочувствия и вежливости. Хотя, о какой вежливости я могу рассуждать? Если бы он, да и Джим с Дженни могли слышать мои мысли, они бы выбросили меня обратно за ворота дома. Мое бренное тельце заняло кухонный стол. Странно, что я не поняла этого раньше. Слишком была занята собой, чтобы обратить внимание на свист чайника. Интересно, сколько людей будут вспоминать о моей туше, принимая пищу в будущем. А сколько в этом доме вообще людей? Хотя... Сколько бы здесь ни было людей, их всяко больше одного поехавшего человека, положившего лист альбомной бумаги на эту банку с жуками, сказав, выдав его за плотно прикрученную крышку. Если в этот дом можно попасть, то и выйти можно. - У тебя удивительно живая мимика. Ах, он еще здесь. Я успела убежать мыслями достаточно далеко, и продолжение существования его рядом со мной стало неприятным сюрпризом. Выражаю недовольство всем своим видом. Пусть поймет, что мне комфортно в напряженной тишине. Нет, не так. Пусть окажется недостаточно проницательным, чтобы распознать мою маленькую ложь, маленькую неприязнь и крошечный безмолвный приказ оставить меня в одиночестве. Молчать наедине с собой намного приятнее. Боюсь только, что грудная клетка разлетится на осколки из-за стесняющих грудь слов, которые я итак никогда не сказала бы. Дверь, наконец, возвестила о прибытии третьего лица. Быстрая немного шаркающая походка уже успела врезаться в память. Джим. Жду пару минут и раздается его голос. - Тебе повезло, мы нашли целые очки. Конечно, ситуацию немного осложняет то, что я не окулист, да и условия у нас совершенно не те. Я не смогу определить твое зрение, придется взять то, что есть. Согласна? - Нашли? Где в этом проклятом доме можно найти хоть что-то в относительно хорошем состоянии? – язвительно спрашивает Джек, немного отходя. Врач игнорирует это высказывание и повторяет свой вопрос, не давая мне времени задуматься. Максимально одобрительно мычу. Когда зрение минус семь особо не поспоришь. Прохладные дужки касаются ушей, очки неудобно располагаются на носу. Совсем отвыкла от них, всегда предпочитала линзы. Картинка обретает некоторую четкость. Не идеально конечно, но на первое время сойдет. Часто моргаю, что бы привыкнуть и слегка приподнимаю голову, что бы осмотреться, и встречаюсь взглядом с сосредоточенными глазами. Синими, кажется. Странно, мне они казались карими. - Джим? - Да. Видишь лучше? Киваю, с сомнением на лице. Врач задумчиво хмурится, дергая кончиком острого прямого носа. Волосы немного выше линии плеч насыщенного каштанового цвета. Наверное, это единственное, чем они с братом, на которого я уже успела перевести взгляд, похожи. Джек подпирает стенку возле двери. Я и не заметила, как он переместился туда. Слишком тихий. Должно быть, привык. - Я предупрежу Джейн, что очки уже не нужны, - подает голос предмет моих раздумий, - как бы она не заставила Ланса заикаться еще больше своими поспешными поисками. Конечно, если она нашла его, он затаивается лучше любой крысы. Хотя, в его случае лучше сказать – трусливо поджимает хвост... – Джек хотел сказать что-то еще, но был прерван. - Избавь нас от очередного потока твоей грубости. Моей пациентке сейчас нужен покой. Выйди вон, - тихо сказал врач. Даже с некоторой мрачностью. Что происходит между этими двумя? Как только закрылась дверь, Джим продолжил, - обычно я ничего не говорю ему. Он вправе общаться со мной так, но я просто не выношу, когда он оскорбляет других. Здесь всем приходится нелегко, - возникла неловкая пауза, - ладно. Раз первостепенных проблем больше нет, то откладывать процесс лечения больше нет смысла. Сейчас, как бы тебе не было больно, ты должна перевернуться на бок. Мысленно застонав, я сжала покрепче зубы и приступила к исполнению требуемого. Когда вырезали аппендицит, объясняли, зачем это нужно. Но беззвучно все же окрестила его пару раз совершенно бесчувственным человеком.