Начнем с истоков

Диспетчер распределил дежурство внутри группы. Всю ночь они следили за тем, что демонстрировали камеры. По мне так пустое занятие. Но высказывать свое мнение я поостерегся. И вообще размышлял, а не уйти ли нам с Серегой в комнату отдыха персонала? Диваны там более удобные, чем спальники на полу. Как-то невольно я начал опасаться этих людей, с которыми нас свела судьба. Именно в экстремальных ситуациях проявляется то, что скрывают в обычной жизни. Как там говорит восточная мудрость? Человек – это сосуд. Тронь его, и то, чем он наполнен, начнет выплескиваться. В данном случае из бригадира уже «полезло» то самое, которое вонючее. На следующий день даже женщины без стеснения обсуждали нашу с Серегой ориентацию. У меня создалось впечатление, что других забот и проблем у людей не было. И куда только вся толерантность подевалась? – Если бы мой ребёнок стал гомо, я бы в первую очередь стала его лечить, разговаривать, выяснять, чего ему не хватает в жизни, искать причину и исправлять, – довольно громко заявила Галина Николаевна своей подруге во время завтрака. – Что за болезнь такая? – не понял сути разговора женщин заглянувший на кухню Роман Алексеевич. – Гомосексуализм, – радостно сообщил Пашка. – Как бы этих бедняг, – кивнул на нас с Серегой парень, – уринотерапией лечить не начали. – Лучше сразу трепанацию или табуреткой по башке, – зло зыркнул на нас бригадир, а я невольно поежился, прикидывая, как незаметно покинуть кухню. – Любая болезнь это отклонение от нормы, а отклонение от нормы есть болезнь, – изрек нечто философское Юрий Андреевич. – Ну, вы завернули, – хмыкнул Пашка. – С таким же успехом можно сказать, что ваше доказательство не доказывает ничего. Осталось признать гомосексуализм нормой, и болезнь можно считать вылеченной. – Аха, мы тогда сразу больными сделаемся. И чем лечиться потом? – поддержала беседу Эльвира Яновна. – Нас признали на равных с гетеросексуальными извращенцами? – не удержался от шпильки Серега. – Это ваши гейские парады извращения! – рявкнул бригадир. – А парады в Бразилии не извращения? – не сдавался Серега. – Карнавалы и всякие шествия с полуголыми бабами? Языческие праздники типа Ивана Купалы, когда бегают голяком и трахаются в поле? – Лечить нужно молитвами, – неожиданно изрекла Галина Николаевна, и народ разом примолк, озабоченно посмотрев на женщину. Действительно все как-то отвлеклись от того, что на поверхности творится что-то непонятное. Психика не у каждого выдержит. Следующие два дня были похожи один на другой. Новостей ниоткуда не поступало. Галина рвалась наружу, бригадир отказывался питаться за одним столом с пидорами, а команда его негласно поддерживала. Инженер, который в военное время автоматически считался старшим, всячески одергивал народ. Но получалось так себе. Ограниченное пространство. Пятнадцать человек. Развлечений ноль. Информации о случившемся столько же. «Пусть там случилась глобальная катастрофа или война, но куда все делись?» – задавались мы вопросом. Почему третьи сутки на всех шестнадцати камерах наружного наблюдения не зафиксировано никаких живых существ, кроме птиц? Скуки ради народ смотрел подборку фильмов, что имелась в комнате отдыха. Пашка телевизор со всеми девайсами и дисками притащил в жилой бокс еще в первый же вечер. Заняться народу действительно было нечем, вот и смотрели какие-то боевички. Я особо в сюжеты не вникал. Зато постоянно контролировал окружение. И все равно первый удар от бригадира пропустил. Просто не ожидал, что мужчина от слов перейдет к действиям. И получил ощутимый удар по печени. Хорошо, что Роман Алексеевич оказался рядом. – Прекратить! – перехватил он руку бригадира. – Тогда пусть не сидят без дела, а пользу приносят. Мы бы с Серегой и сами были рады чем-то заняться. Только особых дел не было. Хотя, чтобы не раздражать лишний раз не совсем адекватных мужиков, пошли и почистили второй раз за день туалет и душ. – Рядом с комнатой отдыха тоже надо убраться в туалете, – тоном, не терпящим возражения, заявил кто-то из подручных Михалыча. Мы тут же смылись подальше и вернулись в жилой сектор ближе к ужину. К тому времени появились кое-какие новости. Инженер, согласно инструкции, вскрыл какие-то пункты связи и, наконец, связался с военными. У тех информации было не больше нашего. Зато они знали точно, что это не война. – Необъяснимое излучение со стороны Гренландии или Канады, – пояснил Юрий Андреевич. – Мгновенно накрыло всех живых. Только те, кто оказался за пределами излучения, выжили. Это за экватором, – уточнил мужчина. – Информации мало. Но выходить наружу смертельно опасно. Спутники зафиксировали первую волну или излучение. А потом еще несколько. – Ну, хотя бы не война, – перекрестилась Галина Николаевна. Лично мне от такой новости «веселее» не стало. Но тоже решил, что все же лучше, что причиной стало излучение, а не какая-нибудь бомба американцев. – Нормальный народ погиб, дочка моя и внук, – громко сообщил бригадир. – А такая дрянь выжила! И тут же я получил чувствительный удар в челюсть. – Бей пидоров, братва! – поддержал Михалыча кто-то из его команды. Так страшно мне еще никогда в жизни не было. «Убьют, и ничего им за это не будет», – мелькнула мысль. Откатился ближе к стене, чтобы никто не подошел со спины и решил продать свою жизнь подороже. – Отошли в строну, шакалы! – неожиданно за спиной у парней послышался голос Романа Алексеевича. Может, его и не послушали бы. Но внезапно раздавшийся выстрел как-то разом народ отрезвил. А я с удивлением увидел в руках Романа Алексеевича пистолет Макарова. – Считаю до трех и начинаю стрелять в ноги, – добавил наш спаситель. – Это ж пидоры, – неуверенно посмотрел на Романа Алексеевича бригадир. – А вы мразь! Всего лишь третьи сутки в убежище, и уже потеряли человеческий облик! – Роман, я вскрываю второй жилой блок, – кивнул куда-то в сторону инженер. - С этими как-то опасаюсь ночевать рядом. – Да пошли вы! – взревел Михалыч. – Там миллионы, а может миллиарды людей погибли, а вы тут… – А мы проявляем человечность и не превращаемся в животных, – спокойно отозвался Роман Алексеевич. – И вы переходите в соседний жилой блок. – Почему мы? – Связь и коды остаются у меня, вам эта техника будет без надобности, – категорично заявил инженер. Дамы за время инцидента голос так и не подали. Только потом Галина было рыпнулась уйти «к настоящим мужикам». – Ой дура, как есть дура, – покачала головой Эльвира Яновна. – Иди. Когда снасильчают тебя всей толпой, то жаловаться не прибегай. Вторая дама нашего коллектива сразу опасливо покосилась на бригадира. А тот еще сдуру «подлил масла в огонь», ляпнув: – Все равно твой мужик уже мертв. Галина заголосила, Роман Алексеевич повторно вытащил Макарова. Где он его скрывал до этого, даже не представляю. Или уже в хранилище где-то раздобыл? Такой весомый аргумент возымел действие. И вскоре семь человек ушло следом за бригадиром в соседний жилой отсек. – Ты как? – отчего-то поинтересовался Роман Алексеевич у Сереги. Я даже немного обиделся. Били-то меня, а не Иванова. – Боязно, – обнял себя за плечи Серега. – Двери заперты изнутри. Запасов достаточно, средства связи у нас имеются, – сообщил инженер. Как-то это нас не сильно успокоило. То, что команда Михалыча не отыскала оружие, ничего не значит. Любая дубинка может стать весомым фактором. А у нас один пистолет, две дамы и бойцы сомнительного качества. Кажется, только Роман Алексеевич и обладал какими-то навыками рукопашного боя. Диспетчер и инженер были мужчинами в возрасте. Пивные животики, холодец вместо мышц. Нас с Серегой в боевики тоже записывать не стоило. Именно у Михалыча оказались самые крепкие и здоровые парни. – Будем надеяться, что они образумятся, – попытался успокоить всех перед сном Роман Алексеевич. На следующий день мы из своего бокса вообще не выходили, хотя дверь и держали приоткрытой, чтобы запустить кабели из операторской. Но команда Михалыча к нам не совалась. Краем уха я подслушал обмен мнениями инженера и Романа. По всему получалось, что доступ в какие-то особые хранилища парни бригадира не получат. Мы, кстати, тоже, потому что не знаем кодов. Только особые военные чины могли попасть туда. Лично меня особое хранилище мало волновало. Еды здесь хватит на несколько лет и без особых запасов. Хотя я подозревал, что там может быть оружие. На связь с военными мы вышли в обед. У тех прибавилось информации. Оказалось, что интернет продолжает функционировать. Плюс спутник добросовестно вёл трансляцию. – Точно выжили те, кто, как и мы, находились под землей, – поведал Роман Алексеевич. – Для такой глобальной катастрофы это совсем не мало. ПВОшники утверждают, что видели на записях камер живых существ не крупнее кошки. Отчего-то всякая биологическая мелочь не подверглась влиянию излучения. Больше в этот день поговорить с военными не довелось, парни Михалыча кабель оборвали. Мы, естественно, у себя в боксе забаррикадировались. Вяло обсуждали ситуацию. Поили женщин какими-то таблетками. Галина психовать и упоминать детей через каждые два слова перестала, много спала и вообще здоровой не выглядела. Еще сутки мы просидели безвылазно. Но затем Роман объявил, что нужно узнать новости. Парни бригадира хоть и оборвали кабель, но далеко его не утащили. Так и бросили в коридоре. Потому подсоединить его обратно особого труда не составило. А вот новости от ПВОшников неожиданно удивили. Собака у них была. Как и почему животное оказалось на военном объекте, мы не выясняли, главное, что пса предыдущим вечером выпустили наружу, и он вернулся здоровым. А сегодня кто-то из людей рискнул выйти на поверхность. – Я не пойду, – перебила Галина наше руководство, когда стали обсуждать возможность выбраться из хранилища. Мы все дружно уставились на женщину. Кто тут нам мозги компостировал, как ей нужно домой? И вдруг категоричное – «не пойду». Вообще-то нам и самим было боязно. Но на следующий день военные еще раз подтвердили, что снаружи безопасно. – Больше связи с ними не будет, – передал содержание разговора Роман. – Они все ушли. Мы же продолжали сомневаться и спорить. Думаю, что решались бы на самоотверженный поступок еще долго. Спасибо Михалычу с бандой. Поспособствовали. Никто не ожидал, что парни ворвутся к нам, прикрывшись щитами. Цель у них была одна – пистолет. Роман его сразу и швырнул в голову бригадиру. – Все равно патронов нет. Обойма изначально была пустой. Только один холостой патрон, как и положено по инструкции, – пояснил Роман чуть позже, когда мы успешно отбили атаку непрошеных гостей. Пистолет парни унесли. Но Серега буквально забился в истерике. – Я иду наружу! Показывайте вашу шахту! Не хочу, чтобы меня эти уроды порезали на лоскутки, – бесновался парень. Роман хмуро молчал, инженер старался не смотреть мне и Сереге в глаза. Я и сам понимал, что защиты от неадекватных парней нам ждать неоткуда. – Люк открывается изнутри. Там особых проблем нет, – тем временем пояснил Юрий Андреевич. – Нужно лишь подняться по винтовой лестнице. – Сто двадцать метров, – припомнил я. И тоже решил, что это полная ерунда по сравнению с тем, что может случиться здесь, в хранилище. – Идешь? – решительно поднялся Серега. – Иду, – подхватился я. Остальным можно и с Михалычем остаться. Они же к категории «пидорасов» не относятся. Но, как ни странно, собрались все, и быстро. Лестничная шахта располагалась рядом с лифтами. Открыть ее труда действительно не составило. А вот подниматься нам пришлось с остановками. И воздух здесь оказался затхлый, а спортсменов среди нас не было. Но дошли до люка все, никто не вернулся обратно. Потом долго стояли, успокаивая дыхание. Изнутри люк был похож на обычный канализационный. Только особый рычаг, служивший замком, не должен дать кому-либо вскрыть проход с другой стороны. Роман как-то сразу оттеснил всех назад. Сам повернул рычаг, сам откинул крышку и начал взбираться по лестнице наверх. Какое-то время мы слышали только шаги и шелест гравия. – Пока жив, умирать вроде не собираюсь, - заглянул в шахту через пару минут Роман и протянул руку Сереге. Так мы и выбрались один за другим. И тоже долго стояли, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Военные говорили, что последние два дня спутник больше не фиксировал излучений с севера. Действительно, никаких признаков катастрофы с этой площадки не наблюдалось.