Anamnesis morbi

— Это твоя вина, — Кобб шипит, как змея, и Имсу противно. Противно и страшно. Но он кивает. Он знает — это его вина. Его вина и его дело — а Кобба дела Имса не касаются. — Мы справимся, — повторяет Имс, вместо того чтобы послать Кобба куда подальше. Повторяет в миллионный раз, прижимая к себе драгоценный чемодан. — Мы справимся. Стены этого заведения — покрашенные в приятный голубой цвет, — давят на него, как тюремные казематы. Это и есть тюрьма. Можно называть ее как угодно, можно красить стены в любой цвет и маскировать решетки на окнах, ставить вместо надсмотрщиков дружелюбных и улыбчивых санитаров — это ничего не меняет. Имс чувствует, как каждая закрытая и тщательно запертая за спиной дверь отделяет его от мира. Он не хочет тут быть. Но он будет — будет приходить так часто и так долго, как понадобится. Он сделает что угодно, чтобы все поправить. Он потерпит. Имс на секунду тормозит перед светлой новенькой дверью, совсем не похожей на решетку, которую для него предупредительно отпирает приветливый седовласый доктор в дорогих квадратных очках. Доктор знает, кто оплачивает счета. Имс боится заходить, но Кобб недвусмысленно подталкивает его в спину, и Имс не хочет пропускать его первым. Ни за что. Сглотнув, он толкает дверь. У санитара, который следует за ними, в руке зажат шприц — на всякий случай. Артур не проявляет никаких признаков буйства, хотя Имс замечает на его щеке ссадину, которой не было там позавчера. Имс не винит больничный персонал — уж ему ли не знать, каким может быть Артур, если разозлится. Скорее всего, он поранил себя сам, и его пришлось поместить сюда — мягкий пол, пружинящий под ногами Имса, мягкие стены, ничего, обо что можно удариться или кого-нибудь ударить. Никаких окон. Имс хочет верить, что гнев Артура — хороший знак. Имс хочет верить хоть в какой-нибудь хороший знак. Иначе что останется? Но сейчас Артур совершенно спокоен. Он сидит в углу комнаты, безразлично разглядывая пол перед собой, и не обращает на вошедших никакого внимания. Имс ненадолго задумывается, как подключить ПЭСИВ, если руки Артура упрятаны в смирительную рубашку. Наверное, можно его развязать и понадеяться на Кобба. Надеяться на Кобба так же противно, как слушать его обвинения, но альтернативы нет. Имс будет слушать, и надеяться, и ходить сюда, даже если это займет годы. Он не отступит. — Мы справимся, — робко улыбается Имс, хотя уверен, что Артур не видит и не слышит его. Осторожно приблизившись, Имс опускается на пол и открывает чемодан.