Поцелуй Афродиты.

Курт устало протёр глаза и раздражённо уставился на экран своего ноутбука. Две долгие недели он бился над статьёй, собирая материал в различных уголках Нью-Йорка, располагая в алфавитном порядке собственные торопливые заметки и тщательно выбирая слова с той осторожностью, с какой мать в первый раз берёт на руки своего ребёнка. Две недели он путешествовал по городу на автобусах и метро, бегал по выставкам, офисам и даже бутикам, чтобы взять интервью для своей идеальной статьи — строгим сборником вкуса и изящества. Две недели он старался изо всех сил, чтобы в один момент его компьютер завис прежде, чем он успел расставить все точки над «i». Курт с досадой вздохнул. Его глаза горели яростью и возбуждением. Он так давно этого ждал! Работа, которой можно было гордиться! Статья о высокой моде, в которой было всё, о чём он когда-либо хотел не просто написать, но заявить всему миру! И всё пропало, замерло на одном месте, угнетающе подмигивая раздражающими вспышками света на экране его сломанного ноутбука. Курт был истощён. Последнее время он почти не спал, убивая свободные секунды написанием и проверкой статьи, изредка бегая по небольшим поручениям Изабель. Его мутило от голода и жестокого разочарования, а времени было слишком мало, чтобы сдать несчастную технику в ремонт или пытаться по памяти восстановить текст статьи. Курт глазом не успел моргнуть, как оказался по уши в дерьме. «Чай,» решил он. «Чай, чтобы успокоить нервы». Стремительно вскочив с дивана и бросив последний печальный взгляд на компьютер, Курт пошёл на кухню и, как лунатик, словно не обращая внимания на собственные телодвижения, заварил чай. Чай был зелёным, травяным, с плавающими листиками мяты и цветами жасмина. Курт с наслаждением вдохнул горячий умиротворяющий аромат живительной влаги, наполнившей его кружку. Он сделал первый жадный глоток и поморщился: чай обжёг ему горло. Курт поставил кружку на стол и присел, на языке — всё тот же обжигающий сладковатый привкус. Пользуясь моментом, он оглядел себя. Слегка покрасневшие от осеннего холода руки; шёлковый синий халат, красивый, но ничуть не уютный, купленный по чарующей скидке; пижамные штаны в серую клетку; ноги, погрузившиеся в удобные шерстяные тапки. «Удивительно,» подумал Курт. «Когда я успел так одомашниться? Ведь с этими бесконечными статьями на одном месте не осядешь.» Это была правда. Работа заставляла его быстро перемещаться с одного места на другое, гоняясь за информацией, и, даже сочиняя мелкие детали, он чаще дописывал их не в квартире, а сидя за ланчем в кафе. Так что, Курт теперь гораздо лучше помнил порядок, в котором упали листья в Центральном парке, когда он проходил там три дня назад, чем точное расположение некоторых вещей в его собственной квартире. И тем не менее…  — И тем не менее у тебя есть я, чтобы помнить, в каком месте тебя угораздило положить твой дурацкий зонт, — прервал его Себастиан с лукавой усмешкой на губах. Очевидно, Курт снова начал размышлять вслух и даже не заметил, как он пришёл. — Скажи спасибо. Потому что если бы меня не было, могу поспорить, ты бы стал хранить документы в тостере, лишь бы не потерять. Курт закатил глаза. Улыбнулся. Себастиан с взлохмаченной ветром и дождём шевелюрой стоял перед ним, озорно сверкая глазами.  — Что ты пьёшь? — с любопытством осведомился он. Курт молча придвинул к нему кружку. Себастиан глотнул чаю и кивнул с одобрением. Его ладони обхватили кружку обеими руками, греясь.  — Варево с претенциозным названием «Поцелуй Афродиты», — сказал наконец Курт. Его голос был насмешливым, но кислым. Неудача с компьютером и статьёй всё ещё расстраивала его. Себастиан склонил голову на бок, глупо ухмыляясь. За чаи в этом доме нёс ответственность лично он. Он сделал ещё один большой глоток, поставил кружку обратно на стол и собственническим жестом положил свою руку поверх руки Курта.  — Ну, не могу утверждать, что я Афродита, — Себастиан усмехнулся и заглянул Хаммелу в глаза. — Но мои поцелуи ничем не хуже. Смайт притянул его к себе за плечи для ленивого протяжного поцелуя. Курт легко подался вперёд навстречу его объятиям, зарываясь руками в его мокрые волосы, отвечая на поцелуй отчаянно, как умирающий, цепляющийся за последнюю соломинку. От Себастиана пахло дождём и сухими листьями, и поцелуй получился как сама осень на вкус. В глазах Себастиана цвела неувядающая зелень, волосы цвета спелого каштана податливо мялись под тонкими изящными пальцами Курта. Себастиан был глотком свежего воздуха, чистым свободным потоком ветра, дарившим заветный покой. Себастиан ждал Курта дома, покупал ароматные чаи и шутил, разряжая его привычную рабочую рутину. Себастиан был сильнодействующим лекарством, чем-то средним между успокоительным и наркотиком. Себастиан целовал его, заставляя забыть все проблемы, и крепко держал, уговаривая, умоляя остаться здесь, рядом с ним, в жаре сплетенных языков, в мягком сочетании мяты и жасмина. И Курт соглашался, раз за разом, осторожно кусая Себастиана за нижнюю губу. Соглашался, ласково приглаживая собственноручно взлохмаченную причёску парня. Соглашался, чувствуя его руки на своей талии и мягко улыбаясь сквозь поцелуй. Соглашался, пока буря билась за окном, в отчаянном крике срывая листья с деревьев, а экран его компьютера весело мигал, сверкая короткими вспышками недописанной статьи и выключаясь снова…