***
— Капитан! — крикнул в интерком Скотти. — Вам лучше спуститься. И поскорее! Кирк думал, что он параноик, когда причина срочного вызова из инженерного выбила его из капитанского кресла. Он думал, что ненормальный, когда не заметил у своей консоли Спока, и сердце пропустило удар, сбиваясь в заполошный темп. Воспаленное подсознание вопило об опасности и о необходимости бежать, подкидывая самые страшные предположения. И Кирк бежал, не оглядываясь на других членов экипажа, не дожидаясь никого в лифте. Он был слишком взволнован, чтобы мыслить рационально. Когда до варп-камеры оставалось всего-то два коридора, в голове капитана уже взрывались звездные гиганты. Он старался не думать, пытался концентрироваться на своем сбитом дыхании, но вместо этого — стискивал зубы от посещавших его разум пугающих картинок. Какое-то отвратительное, пугающее чувство скреблось под ребрами, и Джим знал: то, что он сейчас увидит, убьет его, прилетит ударом прямо под дых и согнет пополам перед всем экипажем. Когда перед Джимом медленно отъехала в сторону дверь инженерного, решеточный пол на мгновение ушел из-под ног, но капитан не упал — остался стоять на месте, не в силах сделать и нескольких шагов. В углу варп-камеры, согнувшись на полу, сидел спиной к нему Спок. «Неужели все?! Неужели все кончилось?!» — пролетела в голове отчаянная мысль, и Джим споткнулся, чувствуя, как кривится от ужаса лицо. А потом Спок дернулся и медленно поднялся, словно уловив присутствие… кого? Просто капитана? Друга? Или же… Наверное, Джеймс Тиберий Кирк был слабовольным человеком. Потому что в тот момент, когда Спок обернулся и его пустые, невидящие глаза встретились с джимовыми, Кирку показалось, что он теряет сознание. Спок умирает. Так подумал Джим, когда его выбросило из сна. Жесткий подлокотник дивана впился в затылок, упала на пол теплая куртка, служившая одеялом. Джеймс Тиберий Кирк, сын великого Джорджа Кирка, мировой герой и капитан корабля класса «Конституция», закрывал рот ладонью, чтобы не закричать от разбудившего его кошмара. Унизительно, по-детски глупо и совершенно иррационально, но Джима трясло от ужаса. Новенький диван в комнате отдыха, который довелось занять капитану, испуганно скрипнул, когда Кирк снова откинулся на обшитый плюшем широкий подлокотник. Нелогичное желание вызвать «Энтерпрайз» и спросить, все ли в порядке, обретало пугающие масштабы. Он не должен был. Корабль стоит на орбите и мирно дрейфует рядом. В этой системе планет нет не то, чтобы воинственных рас, но даже достаточно разумных для изобретения колеса. А пилоты гамма-смены вообще-то сидят на посту и при наступлении чрезвычайной ситуации обязаны сообщить об этом. Тем не менее, Кирк был взбудоражен и испуган. Сама мысль потерять Спока вызывала откровенный ужас, и сейчас, подрагивая то ли от холода, то ли от возбуждения, Джиму как никогда хотелось увидеть старпома и убедиться, что он в порядке. Хотелось удостовериться, что кошмар остался всего лишь кошмаром. Как жаль, что капитан звездолета ЮСС «Энтерпрайз» класса «Конституция» вынужден быть сильным перед каждым членом своего экипажа. В том числе, и перед самим собой. Поэтому Джиму оставалось только закрыть глаза, снова пытаться уснуть и не вспоминать этот кошмар. Непосильная задача.***
— Привет, Скотти, — произнес Кирк и, махнув рукой Кинсеру, сошел с платформы транспортатора. — Как дела на корабле? — Барахлят двери шаттлового отсека, но это все та же проблема из-за того гребанного метеора. Починим, капитан, — инженер пустил на свое место молоденького энсина, которого подобрали совсем недавно на ближайшей звездной базе. — Насколько я знаю, у мостика были какие-то проблемы с сенсорами. Что-то с определением звуковых волн. — Понял, Скотти, — кивнул Кирк и, потянувшись, отправился на мостик. Было уже довольно поздно. Альфа-смена подходила к концу, так что ребята должны были вот-вот покинуть мостик и передать управление бета-смене. И, в общем-то, можно было тихонько свалить в свою каюту и наконец лечь в нормальную кровать в нормальной комнате, но что-то потянуло Джима на мостик. Неполадки с сенсорами? Сенсоры частенько выходили из строя и волноваться по этому поводу уж точно не стоило, но протокол требует проверить все лично и отдать соответствующие распоряжения. Лифт незаметно скрипнул, поднимая капитана на мостик. Кирк уже успел соскучиться по этому чувству. Хотя, казалось бы, бываешь здесь каждый день и должен бы уже устать от тихого гула из инженерного и легкого скрипа дверей. Наверное, Джим привык к «Энтерпрайз». Так, как привык к вечно злому Боунзу, к смеющимся Сулу и Чехову, к Скотту и Ухуре. Даже к Споку. Особенно — к Споку. Вулканец умудрился незаметно войти в круг доверия Джима, и он, в общем, не совсем понимал, как так вышло. Ведь дело не в точности исполнения приказов? Нет, было в Споке нечто другое, что делало все его жесты и поступки уместными, необходимыми и правильными. Ну, почти всегда: дела с человеческим поведением все еще обстояли худо. — Капитан на мостике! — прокричал радостно Чехов, и весь экипаж взбодрился, распрямляясь в своих креслах. Кирк искренне порадовался, что не завалился спать сразу. Так хоть альфа-смена закончится не совсем уныло. — Привет всем, — громко и легко произнес Джим, встав позади своего кресла. Взгляд метнулся к Сулу и Чехову. Эти двое продолжили что-то тихо друг другу говорить, поглядывая на свои консоли. Ну, на орбите многого от них все равно не требуется. По другую сторону за своей консолью сидела Ухура, что-то бормоча себе под нос, справа от нее каменным изваянием застыл на стуле Спок. Кирк мотнул головой и вспомнил про свои обязанности. — Скотти сказал, у вас что-то с сенсорами, — Джим потер внезапно замерзшие руки. На корабле, оказывается, было непривычно холодно. И как Спок здесь не мерзнет? Вулканцы ведь привычны к более теплым условиям. — Звуковые сигналы не отслеживаются, так ведь? Спок, что можно сделать? Спок молчал дольше обычного, и Кирк подошел ближе к его консоли. Увлекся? — Спок? Вулканец вздрогнул и медленно повернулся в своем кресле. Он был как обычно собран и строг, одежда и прическа оставались в идеальном состоянии. Но Джим слишком хорошо помнил и привычный взгляд старпома, и его манеру поведения. В разговоре он всегда смотрел прямо на собеседника. Сейчас — куда-то за плечо Кирка. Да и кожа… нет, она определенно была бледней обычного. И неужели это круги под глазами? — Прощу прощения, капитан? — Что там с сенсорами, коммандер? — повторил Джим, внимательно вглядываясь в лицо старпома и выискивая в темных провалах глаз хотя бы намек на ответ. Не выспался? Подхватил какой-то очередной вирус? — Из строя вышли датчики звука. Перегорела проводка. Я полагаю, это произошло в момент приближения к орбите Денфорта-II, — некоторое время спустя произнес Спок. — Возможно починить? — Да, капитан. Спок показался Кирку слишком прямым. Будто кукла со штырем внутри. Или он эти стальные прутья на завтрак глотает? Впрочем, Спок ведь всегда держал себя ровно. Даже при беге его туловище находилось строго в вертикальном положении. Джим считал, что это забавно и немного мило. — Что думаешь насчет шахмат? После смены, — настороженно спросил Кирк чуть тише. — Вынужден отказаться. — У тебя все в порядке? С места в карьер. Вообще-то, спрашивать было довольно глупо. Спок был, пожалуй, самым упрямым членом экипажа, превосходя в этом даже пресловутого Боунза. И если ответить на вопрос касательно корабля Спок был готов, свое состояние он держал в строгом секрете. Джима это выводило из себя уже весьма давно. — Мои жизненные процессы в норме. — Не верю, — спокойно и серьезно произнес Кирк. Сама формулировка фразы была чертовски неопределенной. Дело может быть отнюдь не в жизненных процессах. Или наступил период какого-нибудь особого вулканского состояния или что еще? — Прошу прощения? Брови Спока взметнулись вверх, но выглядело это не раздраженно, как бывало обычно. Будто лицо двигалось само, по привычке. В обычное время эта привычка была даже привлекательна. — Ты не выглядишь так, будто все нормально, — просто сказал Джим и хлопнул старпома по плечу. — Если станет хуже, проинформируй меня. — Боюсь, что ваши выводы… — Ага. И выспись сегодня, — прервал помощника Кирк и, бросив что-то Сулу, покинул мостик. Он, вообще-то, тоже устал и заслуживает спокойного отдыха, а о самочувствии Спока можно справиться и завтра. Он не выглядит так, будто грохнется в обморок прямо сейчас, хотя кто их, вулканцев, знает…***
— Кирк! Твою мать, я должен с тобой погово… — воскликнул Маккой, столкнувшись с Кирком на выходе из медотсека. — Со Споком творится какая-то муть, — жестко перебил капитан вместо приветствия и увел доктора обратно в обитель трикодеров и медицинского запаха. Джим был на корабле не больше суток, но не заметить мрачности и заторможенности Спока оказалось довольно сложно. Нервные, ломанные движения, подрагивающие руки, постоянные ошибки в речи и отчетах — все это Джима пугало не меньше отсутствия подвоха в этой исследовательской миссии. Впрочем, остальной экипаж терпеливо молчал. Не заметили или же испугались лезть? Собственно, это ведь почти бесполезно — отправлять Спока в лазарет, пока он сам того не хочет. Если ты не капитан Джеймс Тиберий Кирк. Маккой с серьезной и крайне упрекающей миной смотрел на Кирка, хотя пока явно не собирался читать нотации по поводу потребленного во время спуска алкоголя и его не самых надежных инопланетных заменителей. Впрочем, капитан уже вполне себе понял, почему друг злится. — Абсолютно с тобой согласен, — кивнул коротко Боунз. — Последние три дня он ведет себя так, будто на грани нервного срыва. Вулканский нервный срыв? Господи, за что мне это?.. — Ты проверял его? — перебил Кирк, подходя ближе. — Что говорит трикодер? — Думаешь, он бы позволил мне? Единственное, что я точно знаю — у него проблемы со сном. И с этим не помогают даже медитации, — Маккой сделал страшное лицо и всплеснул руками. Возможно, он тоже немного волновался. Слишком волновался. — Ага, то-то он так побито выглядит. — Джим, позапрошлой ночью он выпросил у меня двойную дозу снотворного! Не сомневаюсь, что он не пришел сегодня лишь потому, что я пригрозил ему постельным режимом. Боунз сел на край стола, как это делал обычно Кирк, и потер глаза рукой. Под глазами залегли синяки. Друг тоже устал: внеплановые ночные дежурства слишком выматывают его. Он, упрямец, такой же, как Спок — никогда не скажет, если действительно хреново. Конечно, поворчит для проформы, но жаловаться не будет даже под страхом увольнения. Капитан с сомнением подумал о себе в подобном ключе и понял, что теперь таких придурков на корабле как минимум трое. В любом случае, необходимо было что-то предпринять. — Хорошо, — Джим выпрямился и попытался отогнать возникшую откуда-то усталость. — Я схожу и поговорю с ним. Дай мне то, что ты давал ему тогда. На всякий случай. — Джим! — предостерегающе воскликнул Маккой. — Без обследования я не имею права назначать ему даже стандартную дозу, а он просил в два раза больше. — Я отдам ему лекарство, только если сочту это необходимым. На лице капитана вновь появилось то самое знакомое выражение серьезности и решительности, какое бывает у него только в момент опасности. Именно с таким лицом Кирк принимает самые важные и серьезные решения в своей жизни. Во время боя, во время отсутствия связи с Федерацией, когда на капитане лежит ответственность за почти четыре сотни людей на своем корабле и когда спросить совета или разрешения абсолютно не у кого. Наверное, именно в такие моменты Маккой понимает, что Джим лучший капитан, которого только можно было желать. — Сам бы выспался, — буркнул раздраженно Боунз, реплицируя две пластинки со снотворным. Возможно, в этот раз обычно несерьезному Джиму Кирку можно было довериться. Когда дело касается здоровья и жизни членов экипажа, он не подводит. Этот придурок с отсутствием чувства самосохранения без труда и самим собой пожертвует ради другого. Осел ослом, право слово.***
Где мог находиться Спок непосредственно после окончания альфа-смены? В качестве вариантов остается столовая, ужин в которой Кирк как раз таки пропустил, научный отдел и примыкающие к нему лаборатории. Следуя своему особенному расписанию, старпом чередует также проверку инженерного и работу на мостике в бета-смене. Что ж, вариантов довольно много. Логично было бы отправить клич на мостик и спросить, там ли его коммандер, однако рабочее время Спока уже давно закончилось, а пользоваться служебным оборудованием ради личной встречи — та еще глупость. Кирк двинулся в сторону лабораторий. В конечном счете, именно там Спок проводит большую часть своего времени после смены. Когда остальная команда идет в комнату отдыха или в каюты, коммандер продолжает изматывать себя работой. Продуктивность работы вулканцев и прочее-прочее… Джим утопил кнопку в панели доступа, и дверь без малейшего скрипа отъехала в сторону. На внезапно заглянувшего капитана научники посмотрели округленными глазами и тут же вытянулись. Кирк чуть не рассмеялся, потому что привычки Спока перенимали и остальные его работники. Задумывался ли вулканец об этом когда-нибудь? — Привет всем, — махнул рукой Джим, призывая расслабиться и продолжать работу. — Я ищу Спока. Молоденькая девушка с хитроумно закрепленной на голове косичкой мотнула головой и подошла чуть ближе. Голубой костюм мелькнул перед глазами, и Кирк на секунду подумал, что на месте девушки должен быть Спок. — Мистер Спок не появлялся сегодня, — произнесла она. — И это странно, потому что сегодня необходимо снять первые результаты эксперимента с тромбоцитами животных этой планеты. Пухлые губки сжались, образуя забавную фигурку, и девушка нахмурилась. У Кирка проскользнула отчетливая мысль, что сотрудница весьма привлекательна, однако какое-то крайне дерьмовое предчувствие не давало этой мысли развиваться дальше. Спок — вот, что волновало. Спок, просравший собственный эксперимент. — С мистером Споком все хорошо? — спросила девушка, вытягивая шейку. Кирк и сам бы хотел знать. Наверное, больше всех на этом корабле. — Разберемся, офицер. Непременно разберемся. Неаккуратно козырнув рукой, Джим дернулся к двери. Окей, Спока в научном отделе нет, но, судя по всему, находиться он должен был именно там. График графиком, а результаты эксперимента коммандер всегда собирал лично. Выходит, он в своей каюте? Спок? В каюте? Джим еле подавил порыв рассмеяться — слишком уж неправдоподобной казалась эта версия, — но очнулся уже на пути к комнате старпома. Хорошо, следовало признаться себе, что состояние Спока начинает вызывать серьезные опасения. По крайней мере, Джим уже давно не верил его словам о нормальном самочувствии. Джим постучал в дверь — все никак не мог избавиться от этой совершенно бесполезной на кораблях Федерации привычки — и отошел на шаг, чтобы не впечататься в Спока лицом. Спустя несколько секунд, оказавшихся, по мнению Джима, неправдоподобно длинными, коммандер бесшумно открыл дверь и тут же вопросительно наклонил голову. — Я могу чем-то помочь, капитан? — произнес старпом, не двигаясь с места. Джим поджал губы и качнулся вперед, протискиваясь между Споком и дверью прямо в каюту. Разговор предстоял серьезный и, вероятно, длинный. Внутри оказалось жарко и темно так, будто вулканец готовился отойти ко сну. Кирк чертыхнулся — ведь еще вечер. Спок позади замер в нерешительности, а затем повысил свет на сорок процентов, ткнув рукой в панель у двери. — Что происходит, Спок? — серьезно сказал Джим. — Просто скажи, что происходит. Или чем я могу помочь, чтобы тебе стало лучше. Возникло продолжительное молчание, и Джим прикрыл глаза, откидываясь на ближайший стул. Почему Спок не отвечает? Молчание нелогично. Это понимает даже абсолютно нелогичный капитан, так почему вулканец пренебрегает этой прописной истиной своего народа? — Мое состояние находится в пределах допустимого, капитан. Спок заложил руки за спину и, не шевелясь, застыл у двери. Его бледное лицо выделялось в полумраке каюты. Джим думал, что старпом специально не подходит ближе. В таком случае слишком легко было бы заметить явное недомогание. — А потом эти пределы нормы будут превышены, и мы тебя уже не откачаем, так?! — воскликнул раздраженно Кирк и резко поднялся с места, приближаясь к застывшей фигурке Спока. — Черт побери, Спок, я не хочу проснуться однажды утром от звонка Боунза и услышать, что ты коньки отбросил! Спок замер и спустя несколько секунд склонил голову вбок. Возможно, анализировал последнее выражение и пытался вспомнить, в чем заключается данная человеческая метафора. — Причина моего состояния не нанесет существенного вреда здоровью с вероятностью в девяносто четыре и семь десятых процента. Летальный исход невозможен, — спокойно ответил старпом. Косые вулканские брови дрогнули и стали чуть ближе. Кирк мог поклясться, что заметил эту секундную заминку, но, черт побери, он был безмерно зол! Что, летальный исход невозможен? Тогда пусть мучается и дальше! Раз так, Джим не будет вмешиваться, исполняя свои сугубо капитанские обязанности. В конце концов, он сделал все, что требовал устав. Молчание — вина Спока. — Хорошо! — махнул рукой Джим и притянул пальцы к переносице. — Я пытаюсь и пытаюсь… Хорошо, Спок. Я больше не буду спрашивать. Это твое дело. Он сделал несколько шагов к старпому, и тот отшатнулся вглубь комнаты. Кирку было плевать. Во всяком случае, он хотел сделать вид, что это так. Уже не пытаясь подойти к коммандеру, Джим тяжело вздохнул и хлопнул рукой по панели. Дверь бесшумно отъехала в сторону, впуская в мрачную каюту слишком яркий свет диодных ламп. Совсем скоро гамма-смена, и корабль погрузится в полумрак. Кирк замер в проеме и, шатнувшись туда-обратно, чуть повернулся, касаясь рукой стены. Он не собирался задерживаться или прощать Спока за его молчание. Просто какое-то неясное чувство заставило его напоследок сказать: — Если тебе нужна будет помощь, приходи, хорошо? Возможно, это была лишь галлюцинация, бред уставшего мозга, но Джиму показалось, что Спок кивнул в ответ. Робко, неуверенно, благодарно.***
— Нужды большинства важнее… Хриплый голос, совсем не похожий на знакомый мягкий голос Спока, произнес утонувшую в ужасе фразу. Недосказанный конец оборвался тяжелым молчанием, и Кирк почувствовал, как сдавливает грудную клетку. Он не до конца был уверен, чья это грудь, чья боль, чьи эмоции. — Нужд… меньшинства? Фраза всплыла в голове сама собой, и Джима это напугало. Смысл, причина своего поступка, которую пытался донести Спок, пугала даже более сильно, чем возможное уничтожение корабля. Но действия коммандера были логичны. Сухая логика, констатация факта. Только почему-то было очень больно в груди. — Или индивидуума, — добавил Спок совсем тихо. У Джима прокатились по коже мурашки ужаса. По спине скользнула первая мокрая и холодная капелька. Это было неправильно, но Джиму казалось, что пресловутый «индивидуум» — это он сам. «Нужды большинства важнее ваших, капитан, желаний» — вот что слышалось Джиму в этих странно хриплых словах. Насмешка, сожаление, извинение. Тяжелая, неподвижная рука Спока неловко упала на другую сторону стекла, и звук отразился прямо в ушах Джима. Его выбросило из сна так же резко, как шаттл из ангара. Вне этой пугающей картинки в светлом закутке инженерной было темно и тихо. Комната молчала и насмехалась над капитаном своей будничностью и пустотой. Только тихо, почти незаметно работала система вентиляции и слышался гул варп-ядра откуда-то снизу. Джим снова откинулся на жесткую подушку. Теперь он вряд ли уснет. Сны… Чертовы сны не дают ему покоя. То, что не происходило; то, что не произойдет. Другие, но знакомые люди; другое, но знакомое место. Порой казалось, что сны — это соприкосновение с параллельной вселенной, где все такое же, но совсем другое. И если так, то хотелось надеяться, что Спок в той вселенной все же выживет. За дверью каюты что-то глухо ударилось об стену. Будто кто-то пьяный прошел мимо и напоролся плечом или спиной на нечто более или менее постоянное, вроде стены. Джим почему-то встревоженно поднялся и подошел ближе, вслушиваясь в тишину. Стук не повторялся. Вместо этого послышались редкие, медленные шаги. На четвертом Джим открыл дверь. От его каюты прочь уходил Спок, подставляя капитану напряженную спину. Голова оказалась чуть ниже своего обычного уровня, словно вжатая в плечи или опущенная вперед. Не сразу реагируя на звук, Спок медленно обернулся, тут же шатнувшись в сторону стены. Похоже, у него кружилась голова. — Я не хотел будить вас, капитан, — произнес тише обычного Спок и снова поморщился, будто собственный голос причинял ему дискомфорт. — Заходи, — приказным тоном сказал Кирк. На нем были только какие-то старые штаны еще из Академии и растянутая серая майка. Вид, в общем, весьма не-капитанский, но сейчас все-таки ночь, хоть и корабельная. А если Спок пришел к его каюте, значит, он почти решился признаться в своей слабости. — Три часа, сорок… — Спок замялся. — Почти четыре часа утра, капитан. Чтобы вы функционировали в течение дня, необходимо… Джим вздохнул и босыми ногами прошлепал по холодному полу коридора, схватив Спока за рукав привычной голубой форменки. И почему в такой одежде? Еще не ложился? Не мог уснуть? Или заранее знал, что ничего не выйдет? — Я не спал, Спок, — коротко ответил Кирк, бережно втащив Спока в каюту. — Компьютер, плюс пять градусов. — Повышенная температура не комфортна для человеческого тела, — заторможено произнес Спок, спотыкаясь на пороге. Ему все еще было непривычно ощущать на плече чужую руку. — Мне пока нормально, а ты вот весь дрожишь. Джим толкнул старпома к расправленной кровати, и тот, снова споткнувшись, сел на одеяло. Было забавно наблюдать, как на его лице сменяют друг друга удивление и непонимание, а потом — сожаление. Кирк отмахнулся от навязчивого сна. С подобным лицом смотрел на него другой Спок в том кошмаре. Так что, наверное, даже хорошо, что старпом пришел: не останется после ночи того неприятного пугающего ощущения, что коммандер все еще в варп-камере. — Ну, рассказывай, — потребовал Джим, отходя к стулу с навешенной на него одеждой. Где-то там, в кармане брюк, должны были лежать две таблетки снотворного. Давно стало ясно: без этого уже не обойтись. — Я… чувствую недомогание, капитан, — Спок замялся. — А конкретнее? Бессонница, нервное напряжение, заторможенность реакций — это все есть, я уже понял, — Джим реплицировал стакан воды и кинул туда одну за другой две таблетки. — Откуда это взялось и можем ли мы что-то сделать? Спок отвел взгляд и чуть склонил голову, пряча глаза. Забавная, милая реакция. Только если бы это не он пришел к каюте капитана с явными проблемами. Кирк взял стакан в руки и поднял на уровень глаз, проверяя, растворились ли таблетки, а потом мотнул его туда-сюда, протягивая коммандеру. Тот посмотрел с недоверием. — Снотворное, — пояснил Джим, отдав стакан. — Выпросил у Боунза специально для тебя. Спок молча выпил, вернув стакан Кирку. Тот устало улыбнулся и потер глаза. Он тоже хотел спать, но скребущееся под ребрами чувство паники не позволяло даже и помыслить о спокойном сне. Не хотелось бы снова проснуться, увидев продолжение этого чертового сна. Продолжение, в котором Спок почти наверняка умер. — А теперь — ложись, — скомандовал Джим и сам забрался на кровать. — Сегодня хотя бы попытайся поспать. — Это нецелесообразно, — растерянно произнес коммандер, замирая в одной позе. Он только странно дернулся, когда замерзшая лодыжка Кирка случайно задела его запястье. Наверное, стоило бы извиниться, подумал капитан. Все же руки — интимная зона вулканцев. Касаться руки вулканца ногой… эм, довольно некрасиво. — Вам снился кошмар? — вдруг спросил Спок, прерывая мысленную цепочку Джима. Да, стоило бы запомнить, что вулканцы вообще-то контактные телепаты. — Хах, ну, вроде того, — зевнул Джим, отодвигаясь к стенке. Спок кивнул и лег рядом, на самый край джимовой подушки. Во мраке каюты Кирку даже показалось, что его уши чуть позеленели, но утверждать это было довольно нелепо. Собственно, нелепой была и напряженная поза вулканца. Он лег на бок, чтобы занимать меньше места и вытянулся по струнке, смущенно глядя на хозяина кровати, находящегося непозволительно близко. Джим коротко усмехнулся — скорее смешно выдохнул — и притянул Спока ближе, грея своим теплом. — Попытайся заснуть, — шепнул он в черную макушку с забавно растрепавшимися волосами. — А завтра мы придумаем, что можно сделать. Дыхание Спока прокатывалось по ключицам, и это удивительным образом успокаивало. Вероятно, он чувствовал себя неловко и смущенно в подобной позе. Вулканцы все-таки контактные телепаты. Джиму было плевать — он не скрывал ни уходящего с каждой минутой страха, ни собственной усталости, ни этого странного чувства уюта и тепла. Все эти эмоции были естественны и просты. И хотя Спок по-прежнему старался держать свои ментальные щиты высоко поднятыми, Джим надеялся, что его собственное спокойствие возымеет хоть какое-нибудь действие. То ли план Кирка все же сработал, то ли подействовало снотворное, но не более, чем через десять минут Спок прикрыл глаза и расслабился в его объятиях.***
Короткий, но громкий сигнал автоматического будильника поднял обоих. И если привыкший Кирк просто открыл слипшиеся глаза, Спок под ним крупно вздрогнул. Вулканский острый слух, да. Громкие будильники — плохая идея. Джим сфокусировал взгляд и чуть мотнул головой, с трудом осознавая события ночи. Кошмар, пришедший в каюту Спок, снотворное… А сейчас позеленевший коммандер лежит на спине прямо под своим капитаном. Что ж, более неловкая ситуация вряд ли могла вообще случиться. — Прости, я иначе не просыпаюсь, — потер глаза Джим, скатываясь с кровати и потягиваясь. Тело все еще думало, что не выспалось, но Кирк знал, что это пройдет, стоит умыться и привести себя в порядок. И вообще — скоро завтрак, на который непременно стоит вытащить Спока. — Ты как? — зевнул Джим, оборачиваясь к кровати, на которой медленно принимал вертикальное положение коммандер. — Удовлетворительно, — произнес Спок, опуская глаза в пол. — Я должен попросить прощения за вольность, допущенную… — Я сам тебя пригласил — все нормально. — Это нарушение субординации. Спок неспешно поднялся и начал заправлять кровать. Джим на мгновение застыл, удивляясь подобному действию со стороны Спока и пытаясь в полной мере осознать произошедшее. Собственно, ничем особо компрометирующим они не занимались, но со стороны это, похоже, выглядело именно так. Кирк залился краской и взъерошил и без того топорщащиеся волосы. — Прости, если это как-то обидело тебя. — Произошедшее нарушает многие моральные аспекты моей родины, — согласился Спок, заталкивая края одеяла в щелочку у стены. — Однако я не испытываю никаких отрицательных эмоций относительно этого. Джим перевел дыхание и рассмеялся, не зная, что и делать в подобной неловкой ситуации. В любом случае, в планы входил утренний душ: температура в каюте действительно была высоковатой и, хотя не приносила дискомфорта, все равно оказалась довольно жаркой. Так жарко бывало в Риверсайде. Иногда Джим возвращался домой только под утро, и просыпался в самый солнцепек. Сначала это бесило, потом — стало привычкой. — Мне необходимо подготовиться к смене, — сообщил Спок. — Могу ли я помочь чем-то еще? Джим резко обернулся и хитро сверкнул глазами. Вот старпом и вырыл себе могилу. И хотя подобное предложение можно было использовать куда более интересно, Джим широко улыбнулся и произнес: — Встретимся на завтраке?***
После ночи в жарком помещении температура на мостике казалась Кирку непозволительно низкой. Он даже справился о температуре воздуха у Ухуры. Та лишь пожала плечами и вернулась к проверке качества связи с оставшимися на планете людьми. Откуда-то справа раздался громкий и весьма продолжительный треск. За ним полились ругательства со странным шотландским акцентом. Кирк резко повернулся и вскочил с кресла. — Снова! Снова эти сенсоры! — восклицал в перерывах между ругательствами Скотти. Он лежал под приборной панелью и, откашливая возникший дымок, выполз из-под нее, одним движением вырубая аудиосенсоры. Кирк подошел ближе и присел рядом с другом. — В чем дело, Скотти? — спросил он, помогая инженеру подняться. Поломки, которые не удавалось починить этому гениальному человеку, явно не сулили добра. И вряд ли в этом была вина Монтгомери. Джим бы скорей поверил, будь это какая-нибудь чертова магия. — Как только я подаю в цепь энергию, все предохранители моментально плавятся! — всплеснул грязными руками инженер. — Джим, они плавятся настолько быстро, что успевают выйти из строя другие платы. А я ведь даже заменил алюминий на олово! Джим нахмурился и потер рукой глаза. Что-то было не так, и это что-то звучало очень дерьмово. Нервничающий Спок, неработающие сенсоры… — Мистер Скотт, цепь могла перегореть в случае перегрузки, — голос старпома вывел Кирка из задумчивости. — Вы вообще представляете, какой громкий звук должен был вывести наши сенсоры из строя, мистер Спок?! Планета должна была просто визжать. Весь экипаж бы уже давно оглох! Джим перевел взгляд на коммандера, краем глаза заметив, как тот дернулся от слишком громкого голоса. Между бровями у него появилась едва заметная морщинка. Совсем крохотная, никем не замеченная, она оказывала слишком большое влияние на выражение лица вулканца. Теперь оно было не как обычно каменно-спокойным, а слегка недовольным и будто отстраненным. Таким, словно Спок вот-вот потеряет сознание. — Этот звук может быть крайне высокой частоты, которая не входит в диапазон слуха человека, — голос коммандера по-прежнему оставался ровным и четким. — Тогда ясна причина смерти двух престарелых самок исследуемых образцов животных с Альфа-Тенры и агрессивного поведения многих подопытных видов. Джим широко открыл глаза, глядя в упор на вулканца. Входит ли высокая частота звука, недоступная человеку, в диапазон вулканца? Скотт справа нахмурился, хмыкнул и медленно закивал. Процесс работы его мозгов Джим видел буквально сквозь кожу и кости, однако это сейчас волновало меньше всего. — Ваше предположение может оказаться верным, — произнес задумчиво Скотт. — В таком случае пытаться включить сенсоры, находясь на орбите планеты, — бессмысленная трата сил и времени. — Ваш вывод логичен, — Спок глубоко вздохнул, и только Джим заметил, как дважды сбилось его дыхание. — Мы можем сойти с орбиты планеты и проверить теорию Спока, — серьезно сказал Джим, складывая руки на груди. Если вулканец подвержен влиянию высокочастотного звука, издаваемого планетой, то его следовало от этой планеты отвезти подальше, даже если он с этим будет не согласен. — Капитан, мы не можем! — воскликнула со своего места Ухура, вынимая из уха сбоящий передатчик. — Если этот высокочастотный звук действительно есть, мы не можем подвергать опасности наших исследователей. Это может плохо сказаться на их здоровье. — Подтверждаю, — Спок встал чуть ближе и наклонил голову, глядя хмуро и будто бы даже недовольно. — Нахождение на орбите планеты более логично, учитывая расход топлива и времени. Миссия на Денфорте-II по приказу командования должна завершиться лишь через двадцать семь часов и двадцать… Спок нахмурился еще больше, пытаясь восстановить контроль над своими биологическими часами, и Джим устало мотнул гудящей головой. Логично, значит… Да к черту логику! — Ухура, пошли отчет командованию и запроси дальнейший алгоритм действий касательно членов научной базы. До этого момента стоим на орбите. Спок, — Джим вскинул взгляд на коммандера и сжал губы. Все это необходимо было прекратить. — Жди меня в конференц-зале. Вулканец замер на месте и, то ли пытаясь совладать с собой, то ли будучи в нерешительности, кивнул лишь спустя несколько секунд, тут же следуя в указанном направлении. Ухура вскинула бровь на манер Спока, а Скотт посмотрел с непониманием и сомнением, но капитан предпочел не объяснять свои действия, лишь коротко махнув рукой. Все в порядке мол, работайте дальше. — Боунз, — тихо, так, чтобы мостик не услышал, произнес Джим в интерком. — Трикодер, гипо с успокоительным и твои руки в конференц-зал на первой палубе. Ухура изредка чуть поворачивала голову, кидая взволнованные и напряженные взгляды в сторону Джима. Она всегда была умной девочкой и наверняка догадалась, в чем дело, но Кирк был благодарен за ее тактичное молчание. Ему бы самому сейчас разобраться…***
— …Учащенное сердцебиение, повышенное давление, — бормотал доктор, разглядывая показатели трикодера. — Как я вижу, тремор рук, напряженное состояние, близкое по симптомам к панической атаке. Собственно, показатели не выходят за опасные пределы, но это длится уже не первые сутки, и таковое нахождение в возбужденном состоянии может отрицательно сказаться на твоем здоровье. Джим нервно постукивал пальцами по столу, наблюдая за движениями Боунза и его хмурым выражением лица. Доктор тоже был разозлен, и это ясно. Спок молчал все это время. Молчал и никому не говорил, хотя испытывал весьма ощутимый дискомфорт. Где же была его чертова логика в тот момент, когда он решил смолчать о высокочастотном звуке? Джим поднялся с места и начал ходить из стороны в сторону, изредка бросая взгляд на Маккоя, готовящего гипошприц с успокоительным. — Спок, тебе нужно покинуть орбиту планеты и радиус действия этого звука. Если ты возьмешь шаттл и… — Нерационально, — перебил старпом. — Данные действия… Голос Спока на мгновение умолк. Это Боунз без предупреждения всадил ему в шею гипошприц. Мстил. — Успокоительное снизит давление и пульс, но это вряд ли поможет надолго, — сказал доктор, складывая все в свою небольшую медицинскую сумочку. — Я бы даже сказал, это вообще мало поможет расслабиться. Таким образом можно будет лишь избежать более серьезных проблем для твоего сердца. — Спасибо, Боунз, — поблагодарил Джим, проводив взглядом удаляющегося из конференц-зала друга. Этот чудак всегда знал, когда стоит оставить людей наедине. Слишком долго он жил с Джеймсом Тиберием Кирком для того, чтобы этого не понимать. Девушка из клуба, студентка, подруга, помогающая с репетиторством — неважно. Маккой, хоть и негодовал, всегда сваливал из комнаты, когда у сожителя намечался секс или серьезный разговор с последующим расставанием. Джим, в свою очередь, старался платить тем же. — Почему ты не сказал, Спок? — устало произнес Джим, усаживаясь на край стола прямо возле коммандера. — Молчание… нелогично. — Иное развитие событий спровоцировало бы вас на нерациональные действия, диктованные эмоциональной заинтересованностью, — спокойно сказал Спок, отводя взгляд в другую сторону. Кирк промолчал. Возможно, вулканец был прав. Капитан бы извернулся и сделал все, чтобы оградить его от подобных проблем. Шаттл, досрочное выполнение, срыв миссии или даже… — А беруши? Спок, ты пробовал беруши? — у Джима перехватило дыхание, но он был почти уверен, что Спок уже пытался. — Беруши заглушают основной раздражитель лишь на одну шестую, а так же они крайне неудобны во время службы. — Возьми выходной сегодня, — Джим обреченно поднял уголки губ. Он целиком и полностью нес ответственность за состояние своего коммандера, даже если тот ничего не объяснил. Капитан всегда несет за это ответственность. Ему следовало помнить, что вулканцы сверхчувствительны к звукам, следовало догадаться, почему выходят из строя аудиосенсоры. Вместо этого Джеймс Кирк был занят своими глупыми кошмарами. — С вашего позволения я останусь на мостике до конца смены, — Спок встал и одернул свою форменку. У Джима помутилось в глазах из-за этого жеста. Такое же движение сделал Спок во время первой их встречи, во время слушания по делу взлома Кобаяши Мару. Как жаль, что тогда между ними не было ничего, кроме агрессии и гнева. Джим кивнул, глядя куда-то в пол, на свои ноги в черных ботинках. Послышался звук отдаляющихся шагов, и ровно тогда, когда шаги неожиданно прекратились у двери, Кирк вскинул голову. — Спок, — произнес он. — Скажи, если станет хреново, хорошо? Вулканец положил руку на панель, и, не оборачиваясь, произнес: — Да, капитан.***
Джиму хотелось думать, что все будет в порядке. В конце концов, это последние сутки, если командование не пришлет алгоритм действий раньше. Да и атмосфера на мостике была вполне себе уютной и не напряженной. Экипаж молчал, будто пытаясь прислушаться и расслышать этот непонятный высокий звук. Кирк был за это искренне благодарен, потому что любой громкий шум наверняка делал Споку больно. Именно поэтому он проклял все на свете, когда раздался оглушительный сигнал тревоги, поступивший из инженерного. Засуетилась справа Ухура, но Джим в первую очередь посмотрел не на нее — на вздрогнувшего в кресле Спока, чуть опустившего голову над своей консолью. — Скотти, что у тебя? — спросил Джим, подходя к консоли связистки, как к офицеру безопасности. — Все в порядке? Джим напрягся и непроизвольно потянулся к руке Спока. Он не думал ни о чем в этот момент, просто желая поддержать. Холодные пальцы коснулись таких же холодных пальцев старпома, и тот вздрогнул, поднимая взгляд. Джим едва заметно кивнул и бережно сжал чужую руку, как бы говоря, крича: «Все в порядке, Спок. Все в порядке!» Он был взвинчен. Боже, как он был взвинчен, но его уверенность, стойкость и надежды были направлены прямо на Спока. Он не знал, получается ли у него, выходит ли заглушить собственную панику, но отчаянно надеялся, что это короткое прикосновение, совсем как ночью, поможет коммандеру прийти в себя. Важно лишь помнить, что все в порядке, Спок. Все будет хорошо. Помнить это и забывать свои собственные пугающие сны. — Все под контролем, капитан! — воскликнул из инженерного Скотти. Его голос был бодр и ничуть не взволнован. — У нас треснула труба в системе охлаждения двигателей. Мы уже перекрыли каналы. Все будет в порядке, если не выходить в открытый космос. — Полагаюсь на тебя, — произнес Джим и выдохнул с облегчением. Все в порядке. Все точно будет в порядке. — Сулу, проследите за температурой двигателей, пока Скотти не свяжется с нами. Ухура, объявите желтую тревогу в инженерном отсеке. Джим отстранился от консоли девушки и кинул мимолетный взгляд на Спока. Тот растерянно смотрел в упор на капитана и чуть хмурился. Касания, да, для вулканцев это было неприемлемо, вспомнил Джим, тут же убирая руку. Но он искренне надеялся, что это помогло. По крайней мере, Спок больше не пялился в одну точку у себя под носом и его руки не дрожали. — Прости, — шепнул одними губами Джим и, облизнув губы, вернулся в капитанское кресло. Эта смена будет очень длинной.***
Кто знает, почему Джим сейчас стоял под дверью Спока и ждал хоть какой-нибудь реакции. Даже он сам не понимал, почему вообще пришел и почему так заинтересован в помощи. Ведь не потому, что он капитан, который несет ответственность за каждого члена своего экипажа и который обязан предпринять хоть что-то, если это в его силах. Ведь он делает это не потому, что спокойствие и жизнь Спока для него играют слишком огромную роль? В конце концов, они друзья, и это нормально — переживать друг за друга. Но сейчас Джим слишком ясно осознавал, что жизнь его старпома вне опасности, а с успокоительными Маккоя серьезных последствий для здоровья не случится. Джим вполне мог бы не приходить. Или, может быть, он стоит здесь ради самого себя? Этот вариант эгоистичен, но до безумия логичен. Взаимное использование друг друга для сохранения своих психических показателей в норме — логично. И если Кирк и впрямь помогал Споку, то имел полное право на встречную помощь. А ведь его просьба была так проста! Достаточно было лишь знать, что Спок в порядке. Знать, что он не спустится однажды в варп-камеру и не погибнет от радиации. Но, может быть, Джим Кирк стоит сейчас здесь еще и потому, что… в этом нуждается Спок? Молчаливый, замкнутый, он не показывает на лице ни одной эмоции, и это, наверное, должно было многим сказать «стоп». Кирк останавливаться не умел. Он бы скорее сбил этот чертов запрещающий знак, чем подчинился. Но Спок — боже, Спок! — сам выкорчевал этот чертов знак лично для Джима именно в тот момент, когда подошел с привычным отчетом и робко, умоляюще коснулся джимовой руки. «Помоги мне, — просил он без единого слова. — Я нуждаюсь в этом». Наверное, да, в самом деле, Джим Кирк стоял здесь именно поэтому — из-за просьбы Спока. Однако он мог поклясться, что остальные приведенные им причины не были проигнорированы. Все они составляли часть его общей решимости. Именно поэтому, когда дверь каюты отъехала в сторону, обдавая теплым сухим воздухом, а перед капитаном оказался бледный коммандер, Кирк не стушевался и не смутился. Он пришел сюда с твердым намерением помочь, и, решив так, обязан был приложить все усилия. В этом была часть его капитанской натуры, и, вероятно, именно поэтому в подавляющем большинстве случаев ему удавалось достигнуть желаемого. — Привет, — поздоровался капитан, заводя руки за спину и вытягиваясь на манер коммандера. Однако в позе Кирка не было совершенно ничего от позы вулканца. Его фигура не стояла каменным изваянием — застыла натянутой до предела пружиной, которая вот-вот может сорваться с удерживающей ее ниточки и прыгнуть с места в карьер. Пороховая бочка — сказали бы некоторые. — Я могу вам помочь, капитан? — старпом легко склонил голову, и это был слишком привычный жест, но Джим не был бы Джимом, не разгляди он затуманенности глаз и неловко покосившейся позы. Спок был на пределе. — Если впустишь меня, — улыбнулся Кирк и мотнул перед собой небольшим герметичным пакетиком, который таскал с собой еще с вечера. — У меня есть небольшая идея. Спок отошел, впуская незваного гостя. В конце концов, попытка не пытка, так ведь? Любая помощь может быть полезной, так что отвергать предложение было… нелогично. А еще — это было некрасиво, потому что у Джима было как минимум одно потенциальное ночное посещение в отместку. — Я тут подсчитал, — замялся Кирк. — Что ты обычно ложишься спать примерно в это время, хотя мне и пришлось залезть немного глубже положенного в документах. Ну, а еще потому, что примерно в это время ты отправляешь обычно свои отчеты с пожеланием спокойной ночи. Джим закрыл рот, потому что все, что он сказал до этого, выглядело как чертово оправдание. «Простите, мистер Спок, я вторгся в вашу комнату, но совершенно не потому, что являюсь эмоционально скомпрометированным вами. Нет, это всего лишь необходимость!» — так это звучало. Вместо ответа или упрека в превышении должностных полномочий вулканец просто кивнул, закрывая дверь, и сел на край своей кровати, готовый слушать. Или, подумал Джим, готовый в любой момент упасть на одеяло и отрубиться на пару часов. Именно поэтому времени лучше не терять. Джим засуетился и открыл собранный ранее пакет, из которого на стол тут же повалилась всякая ерунда. Возможно, все это было чистой воды глупостью и настоящим ребячеством, но, боже, какая разница, если его действия имеют хотя бы шанс улучшить состояние коммандера. Вытащив из вороха мелких вещей, украденных (позаимствованных) у Боунза, гипо, Джим развернулся на каблуках и взглянул прямо в глаза Споку. Это был вопрос: «Ты согласен? Ну… Довериться». То ли тот мистическим образом прочел его мысли, то ли Кирк действительно произнес фразу вслух, но Спок уверенно кивнул, не отрывая глаз от капитана. Ну что ж… — Здесь — снотворное, — Кирк мотнул гипошприцем в руке и отложил его на стол, ища в пакете что-то еще. — Я почитал некоторую литературу по этой проблеме. В общем, теплый душ, завершение всех посторонних дел… Джим смущенно оттянул нижнюю губу вниз, глядя на Спока. Тот, чуть помедлив, кивнул, внимательно следя за действиями своего нерадивого капитана. От этого взгляда становилось не по себе: слишком доверившимся, слабым, уязвимым, открытым казался сейчас старпом. И именно в этот момент Джим почувствовал всю тяжесть ответственности, которую он на себя возложил: ответственности как за членов экипажа и корабль, так и за доверившихся ему друзей. — Ничего не имеешь против молока с медом? — спросил Джим и подошел к репликатору Спока — прекрасная привилегия для высшего офицерского состава. — Знаю, что реплицированное молоко — то еще дерьмо, но зато мед у меня есть настоящий. Даже не помню, откуда он у меня взялся, но он определенно очень хорош. Спок ничего не ответил, но и не стал возражать, так что Джиму оставалось только пожать плечами и отойти к репликатору, который с тихим гудением наливал в стакан порошковое молоко. Наполнив один стакан, Джим, немного подумав, взял второй, другой формы, и налил себе тоже. У него вообще-то тоже были проблемы со сном, а распитие теплого молока в компании Спока обещало быть довольно приятным и успокаивающим времяпрепровождением. Размешивая в молоке мед, Джим вспоминал предупреждение матери о том, что этого делать не стоит, потому что мед теряет свои полезные свойства. Джим обычно не слушал: смешанные, молоко и мед нравились ему куда больше. И хотя трудно было делать выводы по поводу вулканцев, но, по крайней мере, рискнуть стоило. Все это время коммандер молча следил за движениями Кирка и выглядел чуть более напряженно, чем обычно, если минувшие несколько дней вообще можно было назвать обычными. Нервничающий Спок… Ха! Это никогда не будет «обычно». — Выпей это, — Кирк протянул вулканцу стакан и, дождавшись, когда тот аккуратно примет его, взял свой, тут же делая большой глоток. Теплое, почти горячее молоко мягко скользнуло по горлу и скатилось в желудок теплым комком. От одного этого ощущения стало хорошо и уютно, и Джим подумал, что да, наверное, он выбрал хоть чуточку верный путь. По крайней мере, лично его уже почти сморило на сон. Спок же выпил предложенное медленными размеренными глотками, сначала пробуя на вкус. Его явно настораживала подобная комбинация продуктов, но, видимо, вкус не оставил равнодушным. Мягкий, теплый, он оставлял приятное успокаивающее ощущение легкой сладости. — Хорошо, — сказал Кирк, отставляя в сторону пустые стаканы. — Я взял еще некоторые вещи, которые могут помочь. В руках оказалась пачка новых теплых носков, которую капитан тут же протянул старпому, и бутылочка лавандового масла. Он сходил от этого запаха с ума и тут же отрубался. Собственно, маленький Джим Кирк вообще мог отрубаться в любой момент времени и в любом месте. Просто с лавандовым маслом это срабатывало почти в каждом случае. Маленькая слабость Джима. Тем временем Спок так же молча снял обувь и натянул на бледные ноги теплые оранжевые носки, которые удивительно шли ему и мило сочетались с прической. Одомашненный вулканец. Не хватает только такого же цвета свитера. Джим улыбнулся и открутил крышечку, капнув на пальцы немного лавандового масла. Спок посмотрел на него с недоумением и любопытством. — Лавандовое масло — один из рецептов, о которых знает почти каждый человек, — пояснил торжественно капитан и подошел ближе. Он уже протянул руку, но замер, вспомнив, что он, вообще-то не имеет права столь бесцеремонно нарушать личное пространство вулканца. — …Можно? Это слово вышло тихим и робким, почти неуверенным, и Джим уже ожидал вполне закономерного провала, но Спок доверчиво кивнул, поднимая свои глубокие темные глаза. Ей богу, сейчас этот строгий и хмурый вулканец казался больше ребенком, которого пытается лечить собственный родитель. Правда, родителем Кирк быть не хотел. Нет. Определенно нет. Два пальца правой руки коснулись одного виска Спока, и у того на мгновение дрогнули ресницы. Кирк едва не отдернул пальцы от этого незаметного движения. Последнее, чего он хотел, — причинять и так раздраженному и нервному Споку еще больший дискомфорт. — У меня с собой беруши и новые наушники из шаттлового, — сказал Джим, чуть отстраняясь. — Возможно, это не особенно поможет, но даже это — лучше, чем ничего. — Ваша серьезность насчет моей проблемы… приятна, — замявшись, произнес Спок, когда в его руку упал пакетик с новыми берушами — такими же оранжевыми, как и носки. Джим замер с наушниками и гипо в руках. Неужели Спок только что поблагодарил его? Просто так сказал, что ему нравится и что гиперопека со стороны капитана… уместна? В конце концов, Кирку бы хотелось думать так. Неловко разогнувшись и чертыхнувшись, Джим улыбнулся. Ему тоже было приятно. — Значит, я здесь не напрасно, — хмыкнул он и поднес гипо к шее вулканца. Тот покорно склонил голову в другую сторону, и Кирк — боже, он весь залился краской! — подумал, что это слишком сексуально. Вулканцы — эти сдержанные ледяные статуи — наверняка бы подавились, увидев подобное. Потому что, знаете, Спок был слишком горяч даже по меркам людей. — Ваше присутствие положительно влияет на мое состояние, — вдруг произнес Спок, когда содержимое шприца оказалось в теле. — Однако я должен заметить, что продолжительность и качество вашего сна неудовлетворительны. Короткое молчание оказалось слишком неловким, и Джим почему-то подумал, что для Спока это молчание — уже не тишина. Постоянно жужжащий в голове голос планеты не может быть той расслабляющей, необходимой вулканцам тишиной. Так почему Спока все еще волнует Кирк с его глупыми снами? — Да брось! — усмехнулся нервно капитан. — У меня, по сравнению с тобой, никаких проблем и нет. И вообще — сегодня за тобой ухаживаю я! Не рушь атмосферу. — Как часто вам снятся кошмары? — Спок снова начинал выглядеть угрожающе, хотя эти забавные оранжевые носки явно смазывали впечатление. — Не так часто, как ты думаешь, — Джим выкинул пустой мешок от всего того добра, что он принес, и, потер друг о друга руки. — Ладно. Хорошо. Я не должен был вообще заставлять тебя нервничать. Попытайся представить, что этого разговора не было, сделай дыхательную гимнастику и подумай о трибблах. А потом все же попробуй беруши с наушниками, хорошо? — Джим… — Все-все, извини! Я уже ухожу, — воскликнул Кирк, пытаясь не думать о том, что Спок впервые назвал его по имени. Это не может быть правдой, так ведь? Зачем он вообще назвал его по имени, если все время до этого ограничивался простым «капитан»? Это было логично для вулканца — называть Джима по должности, потому что, вообще-то, да, Джим никогда не должен был забывать, что он человек, который обязан соблюдать границы как в своих профессиональных действиях, так и в дружеских. Особенно в общении с вулканцами. Но почему сейчас Спок назвал его Джимом? Ради чего? Неужели это признательность? Неужели — те долгожданные слова, которые, наконец, сказали бы, что, да, они — друзья? Но, боже, нет, Джим, не будь глупцом! Вулканцы не заводят друзей. Но тогда что Ухура? Она была девушкой Спока какое-то время. А кто теперь? Друг? Во всяком случае, выглядит это именно так. Или Джим вообще не должен был считать Спока асоциальным? Нет, скорее — не нуждающимся в социальных отношениях. Ведь все обычные вулканцы были в каком-то роде… самодостаточными? Впрочем, нет, конечно же нет, он никогда не считал Спока обычным вулканцем. И дело даже не в том, что он наполовину человек. Дело в том, что Спок вообще был особенным: слишком замкнутый, слишком серьезный, но слишком эмоциональный, чтобы справляться со всем, что творилось внутри. Спок был… просто Споком. Что чувствовал Джим? Досаду, оттого, что раньше старпом никогда не называл его Джимом и что возможно он никогда не идентифицировал отношения с капитаном как дружбу? Пустоту из-за того, что сейчас сам он должен был уйти? Страх снова проснуться от кошмара, в котором Спок будет безоговорочно мертв? Или что-то еще? Что-то, что вообще не поддавалось пониманию. Этот клубок распутывать было отчего-то страшно. Казалось, зайдешь чуть дальше — затянет. И вот, ты в одно мгновение ровно стоял на месте, а в другое… Кирк признал, что мысли зашли далеко. Однако он понял, что слишком задумался только тогда, когда почувствовал на своем запястье чужую руку. И, боже, Джима словно окатило ледяной водой, когда он вспомнил эту простую истину: вулканцы — контактные телепаты. И все эти эмоции, которые были внутри… Спок наверняка их почувствовал. Он не мог не почувствовать! Страх, непонятное отчаяние и тот запутанный клубок чувств размером с солнце… Боже! Когда холодные пальцы нервно дернулись на его запястье, Джим испуганно замер и побледнел, глядя на застывшее лицо старпома. Окаменевшее выражение растерянности и обеспокоенности почему-то казалось слишком непривычным, и Кирк с ужасом подумал, что мог что-то… сломать? Нет, Спок, нет, все хорошо! Все в порядке. И Джим усердно пытался сконцентрироваться лишь на одной мысли и на одном своем чувстве — все хорошо. Потому что сейчас чувства Кирка были не важны. Он вообще не должен был хоть сколько-нибудь думать о своих проблемах при Споке, потому что именно он нуждался в помощи. И Кирк верил, что все будет в порядке. Эти чувства — веру, спокойствие и абсолютное умиротворение — он должен был передать своими эмоциями Споку. Поэтому все хорошо. Да, Джим абсолютно спокоен и умиротворен. Он поддержит Спока и поможет в трудной ситуации. А потом… потом они окажутся на приятной теплой планете, все получат увольнительные и будут отдыхать на какой-нибудь новой колонии, богатой множеством растений. И, возможно, какое-нибудь из этих растений вулканец сможет положить себе в салат. Реплицированная зелень — дерьмо не меньшее, чем реплицированное молоко. — Джим, — произнес с придыханием Спок, бессовестно разрушая выстраиваемую Кирком райскую картинку. — Ваши чувства… — Боже, нет, все в порядке, — Джим смотрел на свою руку в руке Спока и судорожно думал, стоит ли разъединять этот контакт. — Я не должен был… Я сейчас уйду. Кирк дернулся к двери, и это нельзя было назвать чем-то кроме побега. Господи, он просто провалился, сломал все, что только можно было сломать, и, хотя еще неизвестно, что именно он натворил, Джим хотел бы оказаться в своей каюте, даже если это означало очередной кошмар. Но Спок не позволил Кирку и дернуться, крепко сжав запястье. Его глаза теперь смотрели серьезно и все еще немного неровно и будто бы пьяно. Большое количество чужих эмоций. Психологическая атака и все такое… — Я настаиваю на том, чтобы вы остались, — прямо сказал вулканец и потянул руку Джима на себя. Капитан неловко плюхнулся на кровать рядом со Споком и, словно нашкодивший котенок, взглянул в нечитаемое, но какое-то совершенно непривычное лицо напротив. — Я совершил несанкционированное вторжение в ваш разум и готов понести наказание, — серьезно произнес старпом. — Однако полученные сведения позволяют мне сделать вывод, что ваше эмоциональное состояние неудовлетворительно, а также настоять на тактильном контакте во время сна. В таком случае ваши кошмары… — Мои кошмары будут нервировать тебя, — перебил Джим и откинул голову, переводя взгляд на дверь. — Я предполагаю, что в случае предложенного мной варианта вы увидите кошмар с вероятностью от шести, до девятнадцати процентов, — Спок снова говорил привычно по-вулкански и, как на мостике, собранно, так что Джим почти забыл, что он испытывает проблемы из-за этого чертового ультразвука. — Кроме того, я должен заметить, что тактильный контакт с вами значительно улучшает мое эмоциональное состояние, что способствует… — У меня же столько дерьма в голове, Спок, — досадливо выдохнул Джим, снова переводя взгляд на старпома. — Серьезно. Я — отвлекающий фактор. И когда Кирк уже готов был встать и подняться, чтобы покинуть каюту — так было правильно и необходимо, — Спок сделал растянутый горячий выдох и надавил на плечи Джима, чтобы тот упал на постель. Спок выглядел при этом довольно серьезно, капитан же — весьма комично. Покрасневший, растрепанный, слишком взбудораженный ситуацией, он пытался лишь успокоить свой сбившийся сердечный ритм. — Ладно, — выдохнул Джим, снова сел и скинул на пол обувь и верхнюю форму, оставшись лишь в черной майке. — Хорошо. Если ты хочешь, я останусь. Но если вдруг окажется, что я мешаю — выгони меня к чертям собачьим. В любое время ночи, хорошо? Это приказ, если хочешь. Спок молча кивнул и тоже снял часть одежды. Под его синей форменкой была точно такая же обтягивающая черная майка без рукавов, которая делала его необъяснимо сексуальным, однако обнажать ноги коммандер не спешил, и Кирк запоздало подумал, что слишком ожидал этого. Когда коммандер уже наклонился над своей подушкой, Джим притиснулся к стенке, как прошлой ночью, и неловко встрепенулся, когда вспомнил про беруши и наушники. Сейчас это казалось глупым и неуместным, но Джим знал, что даже эта мелочь может помочь. А еще в таком случае Спок не будет потревожен сигналом будильника, который вряд ли вообще издает в его каюте такой громкий звук. На самом деле, Джим не будет удивлен, если вулканец ставит будильник в своей голове. — Беруши, Спок, — мягко напомнил Джим и, перекидывая через старпома руку, взял с полки новенькую пачку. — Я бы предпочел слышать тебя, — сказал Спок, но все равно взял пачку и педантично медленно распечатал ее. — Надевай-надевай! Джим усмехнулся и взял большие шаттловые наушники с чашечками-полусферами синего цвета. Они выглядели нелепо сами по себе и наверняка будут выглядеть еще более нелепо на вулканце. Кирк бы хотел посмотреть на это, а потому, как только Спок закончил с берушами, лично надел эти нелепые синие полусферы на уши коммандера. Да, это определенно выглядело восхитительно. Джим попытался подавить улыбку и лег на подушку, надеясь, что Спок не станет поворачивать голову и искать его лица. Ржать над видом вулканца было по меньшей мере нетактично. — Ты восхитителен, Спок, — сонно улыбнулся Джим, забыв обо всех тех средствах приглушения реальности, которые они использовали сегодня. Поскольку вулканец оказался полностью изолированным от окружающего мира, Джим гаркнул компьютеру выключение света и в полной темноте коснулся напряженной руки Спока, прижимаясь грудью к чужому плечу. Кожа была прохладной и приятной в этом жарком воздухе каюты, и Джим уже не стеснялся касаться старпома. Касания были слишком приятны, чтобы от них отказываться. Особенно сейчас, когда вокруг кромешная мгла, в которой вулканец без слуха — почти новорожденный ребенок. Джим чувствовал власть, но вместо того, чтобы причинить боль или поиграть с самолюбием коммандера, просто дарил свою защиту. Все в порядке. Я буду здесь. Мы справимся. Все закончится хорошо. Глупые, бессвязные мысли, которые грелись в голове капитана. Но, наверное, Спок заснул только тогда, когда перед глазами Кирка встали уютные вечера за шахматами. Игра со Споком всегда успокаивала, и это было совсем не так, как с другими членами экипажа. На лице вулканца не выражалось ничего, а сам он часто молчал, но в мелких жестах, в легком наклоне головы и дрогнувших уголках губ было нечто особенно умиротворяющее. Джим нашел забавным тот факт, что он использует для успокоения Спока воспоминания о самом Споке. Вулканец от этой мысли не потерял сон. Он дремал и уже почти спал — Джим чувствовал это каким-то поразительным образом. Однако сам он пока просто лежал с открытыми глазами, счастливо радуясь, что в голове не страх проснуться в холодном поту, а лишь наслаждение этим чудны́м и неимоверно нежным моментом. Поэтому Джим заснул только тогда, когда из руки Спока окончательно ушло напряжение. Он расслабился. Он спал.***
Джим вскочил с кровати от ощущения дикого, холодного, липкого ужаса во всем теле. Он тяжело, загнанно дышал, чувствуя, как скатывается по спине стремительно холодеющая капелька пота. Сквозь кромешную темноту каюты пробивалась одна единственная картинка из почему-то забытого сна, который, возможно, и вовсе состоял из одной лишь этой бесконечно повторяющейся картинки. Посмертная лакированная капсула с выведенными на поверхности вулканскими письменами. Джим — среди многих офицеров в красном, лица которых знакомы и незнакомы одновременно. Джим — единственный, кого трясет в этом зале, предназначенном на самом деле для сброса мусора. Джим — разбитый на множество осколков, пытающийся не рассыпаться стеклянной крошкой прямо там. Все, что он чувствует — беспросветная, кромешная боль. Джим резко встал и, перекатываясь через ноги Спока, шлепнулся на пол. Тело сотрясала дрожь, и пришлось приложить все усилия, чтобы не кричать. Господи, но даже если так — какая разница? Спок все равно сейчас в берушах и… — Джим! — послышался голос старпома как раз на этой самой незаконченной мысли. Он отбросил наушники и вырвал из ушей беруши. — Свет на десять процентов! Внутри все оборвалось, потому что он, Джеймс Тиберий Кирк, снова облажался. Спок ведь наверняка уже видел весь этот чертов кошмар. Такой сильный всплеск эмоций не мог остаться незамеченным. Джим был почти уверен, что испытанная им паника снесла к чертям все ментальные щиты вулканца. — Нет-нет-нет! — забормотал судорожно Джим и отодвинулся от протянутых рук Спока в полумраке каюты. — Тебе не нужно трогать меня. — Джим, — шепнул на выдохе старпом и все равно придвинулся ближе, медленно притянув Кирка в объятия. Он не сказал больше ничего, и это молчание было одновременно мучительно натянутым и успокаивающим. Джим тоже молчал. На самом деле, он уже давно должен был одеваться, чтобы отправиться в каюту. Он проиграл. Попал в этот споков процент от шести до девятнадцати. А еще — он пообещал, что уйдет. Если только он способен сейчас вообще уйти. — Я должен был уйти сразу, — сказал тихо Джим, чувствуя под щекой тепло чужой черной майки. Спок пренебрег правилами своей планеты, чтобы утешить Джима. Вулканцы же не обнимаются. Они не говорят слова поддержки и не смотрят таким взглядом. Джиму просто… очень повезло с командой. Ухура, Скотти, Боунз, Чехов, Сулу, Спок — они были прекрасными членами экипажа и еще лучшими друзьями. Иногда Кирку даже казалось, что он, раздолбай из Риверсайда, не достоин ни этого звездолета, ни этих друзей. — Все в порядке, Джим, — сказал вдруг Спок непонятным голосом. Эту фразу можно было бы считать ответом на предыдущую реплику. Однако внутри отчетливо билось понимание: эта фраза должна была успокоить и убаюкать. Джим не был контактным телепатом, но если Спок пытался поделиться с ним своими эмоциями, то у него это вышло. По крайней мере, теперь Кирк видел перед собой не ту картинку с готовым к отправлению в космос гробом, а лицо Спока — чуть припухшее ото сна, с взъерошенными волосами и скрываемым беспокойством. Страшно было подумать, что все это — холодные руки, сложное лицо, такая невероятная дружба, в конце концов, — может исчезнуть. Исчезнуть тогда, когда сам Джим не будет даже знать об этом, и ему останется только смотреть в открытые, но слепые глаза за стеклом. — Пообещай, что никогда не полезешь в варп-камеру, — сипло сказал Джим, хватаясь за черную майку Спока, как утопающий. — Обещаю, — спустя несколько длинных секунд сказал коммандер. Джим обмяк в чужих руках и выдохнул. Он хотел бы остаться здесь больше всего, несмотря на обещание, которое, казалось бы, должно было прекратить его кошмары. Просто… он должен был уйти и дать Споку нормально выспаться. — Я настаиваю, чтобы вы остались, — сказал Спок и за плечи поднял Джима на ноги, бережно укладывая обратно на кровать. — Спок, нет, — обреченно пробормотал Джим. — Я и так уже… Кирк снова поднялся и, избегая случайных касаний, дрожащими руками взял со стула свою скиданную вчера форму. Он просто не знал, как скажется на друге еще один подобный эмоциональный скачок. Это очередное раздражение, очередной всплеск внутри, а этот идиот и так держится на одном лишь упрямстве. Дыхание вдруг сперло, и Джим почувствовал, как закатываются глаза. Ему хватило доли секунды, чтобы догадаться, что сделал Спок, а через мгновение он ощутил на своей шее пальцы вулканца, сложенные в нервном захвате. — Прошу прощения, Джим, — услышал капитан, прежде чем глаза его закатились. Может, оно и к лучшему…***
Закатное солнце било в глаза, горячий и сухой ветер, перемешанный с острым песком, бил по открытым участкам кожи, заваливаясь за воротник и в рукава камзола. Кирк был опустошен, но еще больше — дезориентирован. Странное чувство обреченности и слабой надежды брезжило где-то внутри. Вокруг были друзья — вечные спутники, — и их лица тоже озаряло странное выражение. На лице Чехова Джим особенно отчетливо прочел «неужели все это было напрасно?» Лицо Боунза оставалось бесстрастным и немного раздраженным, но брови были необычно сильно нахмурены, а губы — сжаты. В нем было что-то от Спока, подумал Джим. Доктор тоже скрывал свои эмоции, только прятал он их не под равнодушием — под ненастоящим раздражением и грубостью. Один из вулканцев из удаляющейся делегации вдруг остановился и чуть повернулся, поднося руки к капюшону своего белого одеяния, и Джим в неверии замер. Может быть, это мираж? Может быть, просто нелепая шутка его мозга? Сердце забилось быстрее и громче. Это была не шутка. Последняя фигура медленно сняла капюшон, и Джим снова видел привычное лицо Спока, неожиданно постаревшее и осунувшееся. Спок смотрел странно. Так, будто… узнал? Вспомнил? Потому что воскрешение — боже, как же нелепо! — наверняка стерло его воспоминания. Но он все-таки узнал. Его, Джима, узнал. Это даже звучало до нелепого смешно, но внутри, в подреберье, потеплело. Однако где-то глубоко все равно затаился непонятный страх. Спок мог не помнить всего того, что было. Он мог всего лишь вспомнить это глупое лицо своего капитана. Вулканец медленно подошел к ничтожно маленькой кучке их экипажа. Вулканка Саавик (Джим думал, что выдумал ее), Скотти, Ухура, Чехов, Сулу, Боунз… Спок прошел мимо каждого с нечитаемым выражением заглядывая в глаза тем, кого вряд ли помнил. Но когда пришла очередь остолбеневшего Джима, Спок остановился. Неестественно близко для вулканца — для того, кто все забыл. — Мой отец сказал, что вы были моим другом, — произнес он. — И вернулись за мной. — Ради меня ты поступил бы так же, — Джим не думал о том, что говорит, ошарашенный тем, что, да, Спок забыл. Слова просто сами вырывались из его рта, но сейчас это не пугало. Это казалось правильным. — Зачем вы это сделали? На лице Спока — искреннее недоумение. Нелогично — вот, что он должен был думать сейчас о поступке Джима. А тот даже и не помнил, что сделал. Ради Спока? Это могло быть все, что угодно. Однако одно Джим знал точно. Это то одно, что рушило всю вулканскую логику, что ломало один из главных тезисов их жизни. — Потому что нужды индивидуума были важнее нужд большинства. И Спок не стал спорить. Да разве и мог он, когда его окружил весь офицерский состав с лицами, озаренными улыбками и нескончаемой радостью? Но вулканец по-прежнему смотрел на Джима, и в его глазах плескались благодарность, счастье… любовь? Джим моргнул и в следующий раз открыл глаза уже в каюте Спока, глядя в потолок. Здесь было так же тепло, как и во сне, на жарком Вулкане. Разве что не задувал под одежду колючий песок и не палило солнце. Свет колебался где-то на пяти процентах, и Джим видел слабый силуэт старпома. Но ему не требовалось смотреть, чтобы почувствовать объятия. Спок снова лежал на краю, но на этот раз он забавно перекинул руку через грудь Джима. Холодные пальцы бережно обхватывали плечо, и это, наверное, было самым трогательным, что когда-либо видел Кирк. Он впервые за долгое время просыпался ото сна так спокойно и так легко. Его разбудил не кошмар и не будильник, а то самое настоящее спокойствие и умиротворение, которым хотелось делиться со Споком. Тот все еще спал. На этот раз на его ушах не было ни наушников, ни даже беруш, но Джим почему-то больше не беспокоился. Он знал: все точно будет в порядке.***
Капитан заступил на смену одним из последних. Если быть точнее, самым последним. Спок не потрудился разбудить его, поэтому Кирк позорно проснулся только тогда, когда начала журчать вода в ванной старпома. Растрепанный, сбитый с толку Джим скатился с кровати и снова ощутил привычную утреннюю сонливость. Ему пришлось заскочить в собственную каюту перед сменой, чтобы также сходить в душ и хотя бы переодеться. Нечего уже и говорить про завтрак. Поэтому и завтракал Джим тоже непосредственно на мостике, а именно — неторопливо жевал яблоко. Спок нашелся за своей консолью — снова собранный и спокойный настолько, будто это не его мучают высокочастотные вопли чертовой планеты. — Капитан! — позвала Ухура со своего места. — Ночью пришел алгоритм от командования. Джим подошел ближе, наклоняясь над консолью связистки. Правая рука легла на панель слишком близко к Споку. — И что пишут? Джим удивленно вздрогнул, когда ребра ладони легко коснулась чужая прохладная рука, и попытался сдержать расплывающиеся в улыбке губы. — Приказано выполнять миссию, не отклоняясь от расписания, — произнесла Ухура, глядя на экран. — Через четверо суток на планету прибудет корабль класса «NX», которому задана миссия протестировать новую систему звукоизоляции. Эта научная база станет первым тестируемым объектом. За ней будут следить. — Вас понял, — сказал Джим и, проведя мизинцем и безымянным пальцами по тыльной стороне ладони Спока, вернулся к капитанскому креслу. — Значит, эти ребята-научники будут в порядке, а мы можем не беспокоиться по поводу их безопасности. Спок повернулся в своем кресле, и Джим услышал этот легкий скрип. Он спиной чувствовал на себе темный взгляд вулканца. Конечно, он знал, как целуются вулканцы и насколько интимны прикосновения к их ладоням. Это вообще было первым, что он узнал о вулканцах (кроме, конечно, того, что все они зеленокровые остроухие гоблины и те еще засранцы). Джим знал. Именно поэтому сейчас он не оборачивался, а просто весело улыбался в своем кресле, разглядывая на экране миллиарды открывающихся звезд.***
— Снимаемся с орбиты планеты! Ухура, пошли уведомление станции, — скомандовал Джим ровно в полдень, как и требовало расписание. — Чехов, проложи путь к планете «М-32». Сулу, можешь выводить нас в открытый космос. Пока что — искривление четыре. Одни боги знали, как долго Джим ждал этого часа и как давно крутились в голове эти самые команды. С каждым часом капитан чувствовал все большее напряжение или даже волнение относительно состояния старпома, а тот, казалось, был вполне себе в порядке — еще более в порядке, чем вчера или позавчера. Его спина была такой же прямой, взгляд — таким же четким и ровным. Выдавали только подрагивающие пальцы. Джим вскочил с места и подошел к консоли Спока. Рука легла на плечо в синей форменке. Знак поддержки, немой вопрос и еще много, много всего, что трудно было понять и самому Джиму. — Сколько времени потребуется, чтобы выйти из-под радиуса действия ультразвука? — спросил капитан, едва ли не касаясь щекой аккуратно уложенных черных волос. — Когда включение сенсоров будет безопасным? — По моим расчетам, мы полностью покинем радиус действия звука через восемнадцать секунд, если будем придерживаться четвертого искривления. Джим глубоко вздохнул и улыбнулся. На мостике появился Боунз, который кинул мимолетный раздраженный взгляд на Кирка с рукой на плече Спока, а потом подошел к пустующему капитанскому креслу, вглядываясь в удаляющуюся планету, медленно сливающуюся с остальными звездами. Его взгляд и поза как бы говорили: «Я не хочу знать большего!» Но он определенно не был против. Примерно через восемнадцать секунд Спок положил два своих пальца на руку Джима на своем плече и едва слышно выдохнул, пряча в уголках губ улыбку.