R U N

Я, конечно, знала, что меня в этой усадьбе ожидает очень много сюрпризов, но я не ожидала таких масштабных. Что произошло, спросите вы? Оживление погибшего на месте аварии друга и возвращение друзей, которые все это время были здоровы и с ними ничего не случалось вовсе. Что же все-таки произошло? В тот вечер субботы мне все же удалось выпроводить Марка из своей комнаты, хотя он сказал, даже обещал, что это было в первый и последний раз. Ха-ха, класс, посмотрим. Ночь не была спокойной вообще, потому что я не могла уложить в своей голове то, что этот синьор Конте действительно мой отец. Если это так, то почему он не сказал об этом, когда увидел меня в своем кабинете? Почему устроил такое представление перед всей усадьбой? Почему даже не обнял ни разу? Сегодня, кстати, меня ожидает встреча с ним. Усмехаюсь, опуская взгляд на свою тарелку. Очень здоровый завтрак, сразу видно, что тут хорошо заботятся обо всех, важен каждый и это заметно. Я не знаю почему не могу перестать сравнивать эту усадьбу с чем-то вроде тюрьмы. Не могу и все. Перебирая овощи в тарелке, глубоко вздыхаю. То, что случилось вчера, то есть, в воскресенье, перед ужином — повергло меня в окончательный шок. Нас снова собрали, но на этот раз это было сделано в столовой, где я сейчас и пытаюсь позавтракать. Собралась вся усадьба, была огромная толпа, но каждый, кто видел меня — сразу же уступал свое место. Это, конечно, круто, спасибо им, но... понятно ведь, почему они это делают. Ладно, сейчас не об этом. Открылись двери, вошел Конте (не могу называть его своим папой или отцом), прошел в центр и начал пламенную речь о том, как ему важен каждый из нас. При этом смотрел на меня так, словно пытался доказать и словами, и взглядом, что это действительно так и не врет. Увы, но мне не получается ему поверить. Но повергло меня в шок совсем другое. После слов Конте «Поприветствуйте наших членов семьи, вернувшихся обратно», и моего обращенного внимания в сторону двери, улыбающиеся Лиам, Гарри и Одри вошли в столовую. ЧТО? Одри смущенно смотрела по сторонам и поздоровалась лишь с Конте, Лиам и Гарри махали буквально всем, более официально поздоровались с начальством. И вот они стоят рядом с мужчиной, который рассказывает о том, как Одри тоже теперь одна из них, а все благодаря Гарри, а после рассказывает про достижения Гарри, Лиама и Зейна в области их центров и event-холлов за последние несколько месяцев. На моих губах рисуется грустная и обидная усмешка. Лиам жив. Лиам. Жив. У меня в голове крутились лишь эти слова, я слышала приглушенный голос Стайлса, но не вслушивалась в его слова. Я не могла поверить, что все было подстановкой, что не было аварии, что никто никуда не уезжал, это все было лишь частью плана, получается... Каждое осознание сбивало с ног сильнее предыдущего. — ...Но все это благодаря Лавинии, синьор Конте, — доносится до меня и я поднимаю глаза, полные слез на эту тройку, которые разбили мне сердце и убили доверие не хуже Малика. — И мы очень ждем, когда она.., — я не даю договорить ему, как выхожу вперед, привлекая их внимание к себе. Несколько секунд я прищурено смотрю на каждого из них, и прекрасно понимаю, что они в точно таком же шоке, как и была я, когда увидела их. Хоть в чем-то мы квиты. — О, Боже! Лави! — реагирует первой Одри. Я усмехаюсь. — Я смотрю, вы все такие привыкшие к моему этому имени, — осмотрев троицу, последним делом я кидаю взгляд на Марка, который стоял, как всегда позади меня. — Добро пожаловать, друзья! — саркастически произношу я, поспешно покидая помещение. Я слышу голоса Одри и Гарри, а после какие-то тяжелые шаги, словно кто-то бежит за тобой. Остановившись, оборачиваюсь назад и вижу уже догнавшего меня Марка. Закатываю глаза, продолжая идти в сторону лестницы, которая ведет в мою комнату. В голове не укладывается. У меня просто все это произошедшее в голове не укладывается! — Давай поговорим, — останавливает меня за локоть парень, пытаясь отдышаться. Я отдергиваю руку. — Какой хилый, так быстро выдохся, телохранитель, блин, — отвечаю я, продолжая идти. — Поговорим, когда поднимешь свою квалификацию. — Ты что задумала? — останавливает Марк меня, вновь дернув за локоть так, что я оказываюсь близко к нему лицом. Он тренируется, что ли? Как у него это так получается каждый раз? — Я? Ничего, — пожимаю плечами я, пытаясь сменить тему. — Ну, если честно, думаю, что тебе лучше делать, чтобы чуть поднабраться сил. Недовольно шумно выдохнув, парень закатывает глаза и снова задает тот же самый вопрос: — Что. Ты. Задумала? — Ни-че-го, — также по частям отвечаю я. И повернувшись, прохожу в центр коридора и, оказавшись возле своей комнаты, сразу же захожу внутрь, а далее в ванную. Скинув с себя всю одежду, я захожу под горячие капли воды, которые тоже не в силах успокоить тот ураган, что творится внутри меня. Выйдя из душа, я быстро высушиваюсь и прыгаю под в кровать под одеяло, поворачиваясь в сторону окна. Полнолуние. Смотря на луну, меня уносит глубоко-глубоко в мои мысли, которые начинаются тем, что объявился мой отец и заканчиваются тем, что мои друзья целы и невредимы и были во всем этом изначально. Конечно, я была безумно рада тому, что они живы, но боль, которую я чувствовала от того, что была обманута ими не малое количество раз, была сильнее, она выигрывала. Я ненавидела осознавать это, но и не могла отрицать. Именно с этими мыслями я и уснула. Передо мной сидел Марк, который молча наблюдал за тем, как я лишь играюсь с оливками, отбрасывая их с одной стороны тарелки в другую, но так и не пробуя хотя бы одну. Сейчас я понимаю, что не буду вовсе завтракать, зачем я вообще пришла сюда? Не буду обманывать хотя бы себя. Я пришла, чтобы снова увидеть эту троицу. Я хотела понаблюдать за ними, как они будут вести себя со мной, подойдут ли? Но их не было и я решила пойти в свою комнату, подождать до двенадцати и пойти к Конте. Нужно о нем разузнать, а то я вообще никакой информацией о нем не обладаю. И да, никакого внимания на Макклейна, потому что он меня злит и бесит своим таким поведением послушного пай мальчика. Поднявшись на второй этаж, я задумчиво дохожу до своей комнаты, и когда поднимаю голову, чтобы открыть дверь, замечаю тех самых людей, которых ждала в столовой. Легкая усмешка пробегает по моим губам и я, не обращая на них внимания, продолжила искать в кармане ключи, чтобы открыть дверь. Когда ключи все-таки находятся и я уже собираюсь закрыть дверь, меня окликает Лиам: — Лавиния, — только лишь произносит он и я на минуту останавливаюсь. — Мы можем поговорить? — Вы не по адресу, меня зовут Лорен, — твердо произношу я. Как же меня бесит и выводит из себя то, что они называют меня так! Да, имя красивое, но оно не мое, оно не может быть моим, это все ошибка и я должна доказать всем это. — Мы по самому нужному адресу, доставить те письма, которые так и не дошли до адресата, Лави, — неожиданно для меня начинает говорить Гарри. Его слова меня, почему-то задевают, я понимаю, что хочу их выслушать. — Позволь нам поговорить, нам нужно это, — добавляет Одри и я с огромной сложностью сдерживаю слезы и крики, чтобы не накричать и не послать их, ведь, где они были раньше?! Еще я зла сейчас на себя за то, что готова подойти и обнять каждого из них, ведь они живы, тут, с ними все хорошо. Но я держусь. Хоть что-то. — Марк, дай нам время, — довольно серьезно произносит Лиам, протягивая руку вперед, словно останавливая его. Давно он тут? В прочем, он меня бесит не меньше и я дала себе обещание, что не впущу его в свою комнату, так что, окей, Лиам, пусть будет по-твоему. — Проходите, раз пришли, — довольно холодно произношу я и этот холод не ожидаем был даже для меня. Они проходят за мной в комнату и, пройдя вперед, рассаживаются кто в кресло, кто на стул, а кто на прикроватный пуфик, а я прохожу к окну и опираюсь на стену рядом. Нависает очень долгое и довольно напряженное молчание, которое начинает меня раздражать, но я всеми силами пытаюсь не подать вида. Сами пришли, пусть сами и начинают. — Я не могу представить, каким ударом стало для тебя все то, что ты узнала тут, все то, что ты узнала о нас, но именно это являлось причиной, почему я рассталась с Гарри в первый раз, — начинает неожиданно Одри и я, словно очнувшись, обращаю на нее внимание. — И если бы не ты, я бы не рискнула дать ему шанс все рассказать мне в подробностях. Я до последнего отказывалась становится одной из них, но я прекрасно понимала, что либо я выбираю любовь и жизнь, — смотрит на Стайлса, — либо постоянные страдания и одиночество, которое несло с собой в придачу опасность для жизни, — слезы в ее глаза больше не могут задерживаться и Одри начинает плакать. — Я тут с того самого дня, как ты узнала об аварии, — мои глаза округляются. — Мне жаль, что ты считаешь меня, нас, — показывает на парней, — предателем, предателями, я не хочу терять такого друга как ты и очень надеюсь на то, что все сможет вернуться на свои места, — всхлипывает темноволосая. Внутри меня что-то щелкает, но я не в силах показать это. Обида сильнее. Она и душит. — Я знаю все, что произошло с тобой, — снова начинает Одри, — мы долго искали тебя, даже предварительный план по спасению тебя чуть не потеряли, — сквозь слезы улыбается Одри и я настолько в смешанном состоянии чувств, что даже не понимаю, как сама улыбаюсь сквозь слезы. — Ты знаешь, что мы с тобой не поладили, когда ты только пришла к нам работать, и, думаю, помнишь, как мы с тобой помирились в день, когда пришел к нам мистер Кавалли, — начинает Лиам. Я перевожу свой взгляд на него. — Ни одно чувство не сравнится с тем, что я почувствовал, когда я увидел, как Макллейн оставил тебя на заднее сидение машины, — кусает губу парень. — Я так был счастлив, что успел, — пауза. — Что хотя бы в этот раз я успел. А нет, похожее чувство было, когда я узнал, что ты все вспомнила, — слегка смеется. — Я не знаю, что я должен сказать или сделать, чтобы ты была той Лав.. Лори, которую мы знали во времена нашей обычной жизни, но ты — Лавиния, и я знаю, что ты можешь не принять нас в своей жизни. Я знаю, что это очень правильное решение, ведь мы это заслужили, но я все равно надеюсь на обратное, — поджимает губы Пейн и меня снова что-то душит изнутри. Еще чуть-чуть и я задохнусь в своих же слезах. Я медленно перевожу взгляд на Стайлса, который уже смотрел на меня. — Не смотри на меня так, я знаю, что ты хочешь сказать, — как ни в чем не бывало говорит кудрявый. — Если я сейчас начну говорить о том, что нас связывает, какие трудности и какие невозможности мы преодолели, ты точно будешь уверена в своей мысли о том, что мы пришли надавить тебе на жалость, — в каком-то плане, он констатирует факт. Я где-то на семьдесят процентов именно так и считаю. — Хотя я помню, что ты говорила мне, когда пришла в реанимацию, — тут я выпрямляюсь. Он был там? — Да, я был там, — отвечает на мой немой вопрос Гарри. — Я был здоров, но я лежал там, Лори, — поджимает губы он. — Я хотел встать и обнять тебя после твоих слов о безбашенном поступке, но с трудом себя сдержал. Я просто хочу, чтобы все было лучше, чем прежде, — добавляет Стайлс. — Мы все этого хотим, — приобнимая свою девушку, заканчивает свой монолог он и я понимаю, что они ждут ответа от меня. Я внимательно смотрю на каждого из своих... друзей? Могу я называть их так? Или уже нет? Что решило мое сердце? Оно свернуто в помятый клочок бумаги и болит при каждом прикосновении подобными словами, действиями, попытками. Я не знаю, я правда не знаю. — Единственное, чему я научилась после того, как оказалась тут — это то, что ничего больше не будет таким, как было прежде, — выдавливаю из себя я и отворачиваюсь к окну. — Это были лучшие времена, но я думаю, что все теперь изменилось. Попрощавшись со мной до обеда, ребята покидают мою комнату, оставляя меня одну. Ну, почему же одну? С моими вечными мыслями, которые даже не думают о том, чтоб покинуть меня.

***

Второй день прошел практически так же, как и первый. Только вот я узнала, что причина того, почему мой папочка не позвал меня к себе — это потому, что он уехал в город и вернется только через два дня. И это натолкнуло меня на очень и очень интересную мыслишку. Какую? Я проберусь в его кабинет, завтра ночью, когда все будут спать.