***
Луи думает о словах Зейна всю ночь, даже ворочается часа два, пытаясь заснуть, и нифига в этом деле не помогал ни «келлер» ни этот сраный проигрыватель белого шума, что притащил к ним в квартиру Гарри. Если б Луи знал, что такая хренотня случится, он бы тоже как этот шустрый рыжий прикупал бы цветочки или, может, эти тупые вонючие свечки, что так любит Стайлс. А может дело в том, что Луи трахал его недостаточно хорошо, хотя это, конечно, вряд ли. Гарри явно не жаловался, когда стонал все шесть лет, но что если нашёлся кто-то получше? Луи ненавидит, когда Зейн ляпнет что-то, а потом эта херня заедает у него в башке надолго, снова и снова. — У вас есть пробники этих…ну, знаете, мужских…как их там. Парфюмов. Чё-нибудь подороже только. Продавщица в косметическом отделе странно на него смотрит, и Луи думает, что это потому, что сюда редко заглядывают мужики. Привыкла, наверное, слушать тупые вопросы про лаки для ногтей или всякую шмаль, что девки любят втирать себе в лицо. Тем не менее, она тянется за прилавок и дает Луи три разных пробника, и он выбирает, как ему кажется, самый пафосный, хотя и самый вонючий. Но что не сделаешь ради любви. Розы немного примялись, потому что он вертит их в руках от волнения. Если б Зейн вчера не загрузил его всем этим дерьмом, Луи бы даже не переживал, а теперь он напрягся. Что если Гарри реально уже нашёл кого-то, или этот Эд притащился к нему раньше Луи? Ага, ну тогда ему придется подвинуться, потому что Томлинсон не будет разводить сопли, он просто возьмет и вернет Гарри. Потому что, как и говорилось до этого, Гарри и Луи это почти как неоспоримый закон природы. В студии, где работает Гарри, всегда сидит на ресепшене эта молодая девка. Луи знает её, потому что приходил сюда много раз, забирая Гарри с работы, и каждый раз эта коза смотрела на них с таким непониманием, что Луи аж передергивало. Зейн говорил, что много кто так на них смотрит, потому что не догоняют, как Гарри может быть с Луи. Это было обидно тогда, потому что Луи себя уродом не считал. Он, может, и не носит все эти модные шмотки, как Гарри, и у него нет этой щенячьей мордашки, но он не какой-то там неудачник. — Гарри здесь? — спрашивает он напрямую, и она косится на букет в его руках, тыкая пальцем в сторону студий. Он кивает ей и натянуто улыбается, стремительно направляясь к знакомой двери репетиционной. Луи даже не стучит, дергая ручку и заваливаясь в помещение, заставляя четыре пары глаз уставиться на него. Хотя, самое главное, что среди этих глаз есть выпученные зеленые глазищи. — Здарова, парни, — салютует он этим хмырям. Среди них есть этот нахальный дружок Стайлса — Найл, тоже хитрожопый ирландец, только вот не рыжий. Найл типа нравился Луи, но только не в последнее время, когда стал убеждать Гарри во всякой фигне, типа того, что Гарри никогда не тусуется без Луи, или что он делает много дел по дому самостоятельно. Вот тогда Луи и понял, что все эти ирландцы пронырливые уебки. Гарри откашливается и извиняется перед всеми, и тогда эти говнюки смекают, что надо бы оставить Луи и Гарри наедине, и уходят. У Стайлса сразу исчезает эта миленькая улыбочка, и он грозно смотрит на Луи. — Что ты тут делаешь? Он не смягчается, даже когда Томлинсон достается из-за спины этот потрепанный букет роз. Хотя, на секунду на его лице мелькает удивление. — И что это? — Ты же любишь розы, — пожимает плечами Луи. Он подходит ближе к Гарри, пока тот не морщится, принюхиваясь. — Что это? — Чё? А, это? Парфью-ю-м, — усмехаясь, тянет Томлинсон. — Купил специально для тебя. Нравится? Он наклоняется ближе к парню, но тот, почему-то только отстраняется. — Нет, — отмахивается Гарри. — В чем дело, Луи? Томлинсон, честно говоря, фигеет. Он не думал, что Гарри по-серьезному обиделся на этот раз, но что ж. Если так, то придется сделать, как говорил Зейн, иначе Луи придется еще две недели просидеть в вонючей конуре без еды и сексуальной задницы под боком. — Я типа…это. Короче, извини меня. Я чёто затупил, да? Я понял, что хуево поступал, потому что… ну, я забылся. Но ты же знаешь, я…я люблю тебя, и я… ну, возвращайся домой, в общем. Гарри выглядит не впечатленным, хотя обычно он смеялся даже над самой тупой шуткой Луи или радовался, когда тот просто дергал его за кудрявые патлы. А сейчас он стоит всё такой же серый и серьезный, словно не ради него Луи надел чистую рубашку, которую с самого выпускного на себя не напяливал. — Луи… Я не думаю, что ты действительно понимаешь, — вздыхает Гарри. — Я понимаю, — раздраженно фыркает Луи, скрещивая руки на груди, что весьма неудобно из-за это дурацкого букета. — Я сказал, я люблю тебя, ты чё не слышал? — Я слышал, — внезапно запинается Гарри. — Но… и-и что? Я тоже люблю тебя, но это уже не имеет значения. Мы никуда не движемся, Луи. Просто стоим на месте. Мне кажется, мы только мешаем друг другу. — Чё за херня? — истерично визжит Томлинсон. — Нет, послушай. Ты ведь хотел пойти в колледж, помнишь? И ты хотел заняться футболом, а если не выйдет, то пойти преподавать, а что вместо этого? Ты просто остался тем же школьным хулиганом, что и был когда-то, и я… Я люблю тебя, Луи. Но мы больше не делаем друг друга счастливыми. — Ты сказал, что уходишь, потому что я тебя не люблю, а щас заливаешь совсем другое. Че за херня, Гарри? — подозрительно щурится он. Вот сейчас, наверное, сейчас тот самый момент, когда надо догнать до всего окончательно, и Луи догоняет. — Ну чё, признайся, нашёл кого-то, да? Докрутился среди этих ебаных хипстеров и завел себе хмыря на стороне? Гарри смотрит на него так, словно его предали, но Луи-то не тупой. В дверь стучат, и тут же на пороге оказывается этот выебистый рыжий, с обеспокоенной рожей и гитарой в руках. — О, ну прям сама судьба, — ядовито выплевывает Луи. — Луи, уходи, ты не в себе, — лепечет Гарри. Хотя, в чем-то он и прав. Луи точно не в себе. Когда он видит эту нахальную рожу Эда, ему прямо крышу срывает. Он всего на секунду задумывается о том, что этот крендель может две недели как спокойно тянуться своими лапищами до его Гарри. Луи разворачивается, глядя в глаза перепуганному Стайлсу, и, притягивая его за ворот ненавистной узорчатой рубашки, крепко и грязно целует. Он чувствует, всего на мгновение (но этого достаточно), что Гарри почти сдается, снова тает в его руках, от напора его губ, что аж все поджилки внутри Луи дрожат от понимания этого. Он отпускает его, предупреждающе глядя в глаза ирландскому засранцу и уходит, зная, что эта война не будет проиграна.***
Гарри, как и ожидалось (но только не для Луи), домой не возвращается. Более того, он заблокировал номер Томлинсона, думая, видимо, что может так просто забить на всё это и уйти, махая на прощание. А вот и нихуя! Луи звереет каждый раз, когда слышит «абонент временно недоступен». Ага, недоступен, как же. В студию его накрепко запретили пускать, наверное, Гарри постарался. Но Луи тоже не так прост. Он думает, что Гарри живет все это время у Найла, так что выуживает адрес этого лепрекона и тащится к нему вечером в субботу. Однако, вместо Гарри он получает: — Он тут не живет. Луи впяливается в лицо этому лживому гондону. — Что значит, он тут не живет, ты чё, хочешь сказать, что это не его вещи вон валяются? Найл даже бровью не ведет, просто спокойно смотрит на коробку с барахлом Гарри у него в коридоре. — Ну да, но он съехал буквально на днях. Так что живет уже в другом месте. — И где он живет, — раздражаясь, выдает Луи. У него уже руки чешутся стащить с лица этого крашеного блондина его наглую улыбочку. — У нашего друга съехал сосед, и он искал жильца в пустую комнату, вот Гарри туда и съехал, — пожимая плечами, отвечает ирландцец. — И чё за друг? Найл явно кайфует от всего этого, потому что его выражение лица непередаваемо, как и выражение лица Луи, когда тот выдает ему имя: — Эд.***
Луи думает, что это какой-то тотальный пиздец. Гарри ускользает из его рук прямо в руки в этому рыжему дрочиле, который небось как маньяк ходит по их с Гарри квартире и пялится на то, как Гарри ест, как Гарри спит, или то, как Гарри выходит из душа в одном полотенце. Если б у Луи была фантазия чуть получше и покрасочнее, он бы, наверное, с ума сошел представляя все возможные сценарии, когда твой парень и какой-то озабоченный твоим парнем поц живут в одной хате. У него, слава богу, хватает ума позвонить Зейну и наорать на него за тупые и недейственные советы. — Просто ты действительно не понимаешь, Луи, — выдает этот хитрый жопошник. — Гарри прав, ты делал его несчастным в последнее время, потому что сам проваливался в яму. Ты думал, что Гарри всегда будет рядом, поэтому даже не воспринимал его. — Да нихуя подобного! — Ты заставлял его носить пиво, когда сидел тут со своими тупыми школьными друзьями. Луи часто моргает, но он ни за что не сознается, что Зейн хоть в чем-то его подловил. — Просто ему было ближе всего. — Ты даже бил его по заднице и называл…как там? Цыпочкой? — улыбается Зейн. — Цыпкой. И пошел ты на хрен. Ему нравится, когда я так делаю, — хмурится Томлинсон. — Луи, никому бы это не понравилось. — Да ты нихрена не знаешь, Зейн. — Я знаю, что Гарри уже не тот мальчишка из младшего класса, который тащился по тебе, теперь его твоими драками на заднем дворе школы и спортивной задницей не впечатлишь. — А чем тогда впечатлишь? — рявкает Луи. — Я не знаю… Я думаю, он бы хотел значить для тебя куда больше. — Ну, он-он и так. — Тогда ты придумаешь что-нибудь, — похлопывает Зейн его по плечу.***
Луи на самом деле придумывает что-нибудь. Он засел на неделю с ноутом и вбивал дофига запросов в гугл, пока не наткнулся на одну бабищу, рассказывающую об идеальных и крепких отношениях. Луи, конечно, поржал поначалу с её советов, а потом не заметил, как сидел с чипсами и слушал эти россказни часами. Эта дамочка явно знала толк, она была замужем уже сорок лет и заливала, мол, у них капец какая идиллия в семье. Луи, ясное дело, понимал, что она трещит, но выхода не было. Гарри по-прежнему был в цепких лапах этого бородатого. Так что Луи смекнул, что должен доказать Гарри, что он все еще достоин его любви. Что, типа, он старается, потому что эта дамочка говорит, люди, мол, забывают стараться ради близких, принимая их как должное. И это было ровно то, что и говорил Гарри. Точь-в-точь. Так что Луи решил, что должен послушать. Еще он понял, что много делал не так, типо как не уважал личное пространство и время Гарри. Его интересны, его друзей, и вообще, значит, он не уважал его самого. Ему, мол, надо давать Гарри больше свободы и показывать своё доверие. Луи, конечно, доверял Гарри, он не доверял всем этим девкам и поцам, что крутились вокруг него. Они просто становились какими-то голодными котярами, когда видели Гарри. Это еще со школы пошло, именно тогда Луи впервые стал припугивать всех этих вертел, и Гарри, вообще-то, тогда это нравилось. Он чувствовал себя особенным, зная, что Луи ревнует его. Но сейчас Гарри это не прикалывало, а значит, Луи должен себя сдерживать. Он записался на вечерние курсы какой-то заумной херни, типо «философия в концепте настоящего времени». Вообще-то, это было, как он сказал «ради понта», если вдруг Гарри снова начнет ныть из-за колледжа, в который Луи не поступил и работы, которую Луи ненавидит. Хотя, понты через какое-то время перестали быть таковыми, и Луи нехило вперло от этих курсов. — Это чума, Зейн, они задают все эти дебильные вопросы, типа как «почему трава зеленая» и потом у них просто едет крышняк, когда они начинают об этом размышлять. Я даже траву теперь бросил курить, от разговоров с этими ребятами меня и так тащит. Так что через три недели, Луи кажется, что он готов вернуть Гарри. Эта дамочка говорит, мол, если быть искренним, то все получится, и Луи верит, что всё получится. Он тратит свои последние пятьдесят фунтов на новую рубашку и чистые носки и занимает у Зейна его суперстойкий гель для волос. — Ты, правда, думаешь, что вернешь Гарри, только уложив свою чёлку? — кривится Малик. На самом деле он морщит свою рожу только потому, что Луи тратит слишком много его дорогущего геля. — Нет, я, блять, изменился, Зейн. Я стал лучше, ясно? Гарри обалдеет, когда узнает, что я нашёл нам новую квартиру прямо напротив этого парка, где он и хотел. И что я весь в чистом, зацени? Он крутится, демонстрируя свой прикид, недавно забранный из химчистки. — А, ну, если ты в чистом, то он точно клюнет, — смеется Зейн. Он просто еще не видел, что Луи набил себе тату с именем Гарри в сердечке на бедре возле его члена. Все дело в том, что это вечер, когда Гарри будет на презентации альбома этого типа, для которого он строчил песни последние два месяца. Луи пронюхал это через некоторых кентов, знающих друзей Гарри из студии. Так что Луи смог еще и вписать своё имя на эту тусу, и в этот раз он был настроен на полнейший успех. Когда он добирается до этого богемного клуба в самом центре, то там уже стоит приличная толпа на входе, но Гарри среди них нет. Луи подплывает к охраннику, называя своё имя, словно он какой-нибудь занюханный принц Англии, потому что Зейн говорил ему, что главное уверенность. Только вот его яйца сжимаются как у подростка, когда он внутри, среди сияния прожекторов и звуков этой галимой попсы видит Гарри. У него прямо язык немеет во рту, потому что они словно снова в школе, когда Луи из кожи вон лез, чтобы понравиться ботанику Гарри Стайлсу в огромных очках и мерзком свитере. Ну, сейчас-то Гарри, к сожалению, не в очках и свитере, а было б так, этот хитрый рыжий педик не пялился бы на него так откровенно. Луи ловко маневрирует среди толпы, не спуская взглядом крючка с этой парочки. Он успевает взять из рук этой девки-официантки какое-то шипучее дерьмо, типо шампанского, но только намного приторнее, и накатить для храбрости. Его просто как-то уж слишком ведет от вида Гарри в этом облегающем костюме, а может дело просто в том, что он так долго не ощущал этого паренька рядом с собой. Луи не в курсе. Но что он точно знает, так это то, что заедет этому Эду до конца вечера, если тот не перестанет липнуть к Гарри. Он оказывается напротив этих двоих, по привычке хватаясь рукой за плечо бывшего парня. — Луи? — спрашивает Стайлс. Луи, Луи, кто ж еще. — Привет, Хаз. Эд…э-э…я типа хотел извиниться за то, что сделал тогда, ну…эт было не красиво, и я поставил Гарри в неловкое положение. Эд хмуро смотрит на него, чувствует, видимо, что все это не просто так. А как он хотел? Думал, Томлинсон возьмет, да и забьет на всё это? — Луи, что ты здесь делаешь? Как ты вообще сюда попал? — обеспокоенно спрашивает Гарри. Луи снова залипает, потому что Стайлс в такие моменты выглядит таким податливым, что хочется затолкать его в ближайший туалет и трахнуть. А он ведь давно не трахался с Гарри, это сладкое чувство почти забылось… — Я тут по делу. — И что за дело? — хмыкает тот. — Ты. Они смотрят друг на друга, почти как тогда, на выпускном, когда Луи сказал «давай после школы будем жить вместе». Вообще-то он немного по другому сказал, потому что был пьян, но Гарри его понял. И вот сейчас, это чувство такое клокочущее, пробирает аж до костей. Луи зубы сводит, как сильно он хочет обнять Гарри и поцеловать его. Но в этой идиллии, конечно же, нужен кто-то левый. — Луи, я думаю, тебе стоит уйти, — неловко произносит этот рыжий. Луи лишь усмехается. — Почему это? Я вообще-то в списках. И я пришёл к Гарри. — Гарри сказал, что вы расстались, — сдержанно продолжает тот. — Так что он не очень хочет видеться с тобой. — А я думаю, будет лучше, если ты свалишь куда-нибудь, и мы с Гарри сможем поговорить. Эд кидает беспомощный взгляд на Стайлса, но Луи знает, что Гарри всегда выбирает его. Это законы природы, мальчик. Запоминай. Так что он не удивлен, когда слышит обращенное Эду: — Все нормально, я быстро. Они проталкиваются мимо людей, чтобы пройти куда-нибудь к туалетам, где потише. Но кто-то занял единственный толчок, так что Гарри разочаровано вздыхает, а Луи, воспользовавшись моментом, хватает его за бока и тащит к толпе. — Что ты делаешь? — спрашивает парень. Луи помнит, как эта дамочка втирала, что нельзя пренебрегать возлюбленным в окружении, и Зейн заливал эту историю, про то, что Луи стыдится их отношений. А он не стыдится. Ему вообще-то насрать, но если Гарри понравится это, то почему бы и нет? Так что он обнимает его, медленно покачиваясь под музыку. Прямо как на выпускном, ну, уже после того, конечно, как Томлинсон нажрался за трибунами. Гарри неловко переминается, не зная, куда деть свои огромнейшие руки, и Луи услужливо кладет их себе на плечи, приближаясь еще ближе к парню. — Луи, все смотрят, — смущенно шепчет он. — Ну и хрен с ними, — отмахивается Томлинсон. — Я, может, хочу, чтоб они видели, что ты занят. — Но я не занят, — снова начинает своё Гарри. — Ну и пофиг. Тогда пусть видят, что я занят. Гарри на это только поджимает губы, продолжая двигаться в такт музыке. — Зачем ты пришёл? — Я типа скучал по тебе. Ну, и хотел поговорить. — Ты в прошлый раз достаточно сказал… и сделал, — Гарри отводит взгляд, но Луи-то теперь достаточно внимательный, чтобы заметить, как Гарри дернуло при воспоминании о поцелуе. Он может отнекиваться, сколько хочет, но то, как они дуреют от их страсти никуда не деть. Так было всегда. — Я не сказал, вернее, сказал, но не то. Я типо сейчас уже всё переосмыслил. Ты знаешь, я смотрю одну дамочку, она странная такая, со своими шарами, но уматная. Она мне всё объяснила, типо, что я был во всем не прав, что я относился к тебе, как урод. И теперь я знаю, что нельзя проверять все твои контакты в телефоне или типа что мне не нужно таскаться на все твои тусы, чтобы следить за уродами вокруг тебя. Ну и еще кучу всего. Кстати, я снова пошёл учиться, смекаешь? Там классно, мне нравится, препод говорит, я усваиваю лучше остальных, и я подумал «круто», может я займусь этим потом, я, кстати, с ним говорил об этом, ну, с преподом, он говорит, я бы мог поднатаскаться, а потом устроиться к ним и работать с этими, ну, трудными подростками, вот. О, точно, я забыл сказать про квартиру, которую нашёл для нас… — Луи, стой, Луи, — Гарри внезапно больше не танцует. Он внимательно смотрит на Томлинсона, своим этим пронзительным взглядом, вот только Луи предчувствует что-то херовое. — Это все прекрасно. Я рад за тебя, правда. Видишь, ты так много смог без меня, значит всё было правильно, и… — Да нихера подобного, Гарри! — вспыхивает он. — Чё ты несешь, я всё это делал только ради тебя, а не для того, чтобы забыть тебя, ясно? Я хотел, ну типа, хочу быть лучше, чтобы ты снова меня полюбил, потому что я знаю, я был хуевым, окей? Я не ценил все, что ты делал, но щас… Луи не замечает, что отчаянно цепляется за Гарри. Он вообще ничего вокруг вдруг не замечает. Гарри мягко смотрит на него с какой-то щемящей грустью, будто прощается, но черта с два это так. Он приближается к Луи, обвивает свои ручищи вокруг его шеи и медленно целует. Это вдаряет в голову Луи похлеще этого галимого шампанского, он отчаянно отвечает, потому что так Гарри целовал его очень и очень редко. Тепло его тела внезапно перестает обвивать Луи, и объятия вместе со сладкими губами куда-то исчезают. Гарри снова смотрит на него и улыбается. — Прости, Лу. Я люблю тебя, ты же знаешь. И я всегда буду тебя любить, но я не думаю, что именно я тот, кто должен быть с тобой. Я просто так не чувствую, прости. Его лицо краснеет, будто он вот-вот расплачется, и Луи не замечает, что у него в глазах щиплет куда серьезнее. Гарри отстраняется от него и удаляется в толпу, даже, наверное, не слыша, как Луи кричит ему вслед. — Я ведь купил новые носки ради тебя! Люди вокруг смотрят на него как на идиота, а он только грустно усмехается. Любовь — сраная сучка.***
У Луи нет выхода. Он остается один. Он типа как конечно зол, растерян, подавлен. Но совсем немного он счастлив за Гарри, потому что может найти себе кого-то получше, чем неудачник Луи Томлинсон. Кого-то, на кого эта девка с ресепшена не будет смотреть как на третий сорт. Где-то на середине бесконтрольной ненависти на все и заливания её же алкоголем, Луи звонит матери и говорит, что вообще-то он все эти пять лет жил не со школьным другом Гарри, которого она любила как сыночка, а с парнем, и что, вообще-то Луи немного гей. Джей облегченно вздыхает и спрашивает, когда они с Гарри приедут, а после этого Луи начинает очень мужественно пускать слезу из глаза. Очень скупую слезу, которую приходится вытирать упаковкой салфеток. Жадный мерзкий хозяин автосалона, в котором работал Луи, смекает, что Томлинсон уже давно забил на эту тупую обезьянью работу и тут же увольняет его, вызывая этим только довольный возглас. Тем не менее, после Луи нечем платить за квартиру, но его преподаватель философии говорит, что Томлинсон может получить место стажера и хоть платят там и мало, но это куда лучше, чем сидеть и заполнять бумажки ненужной херней. Иногда, когда Луи действительно плохо и наоборот, офигенно хорошо, он вспоминает о Гарри, думает, как хотел бы всем этим с ним поделиться, но все, что осталось от Гарри это немного шмоток и его голос на автоответчике. Так что Луи звонит сам себе несколько раз, чтобы услышать «оставьте ваше сообщение». Он думает, что немного «келлерса» разбавят его, так что как только просыпается в обед идет в ближайший супермаркет и покупает полдюжины банок. Но когда он уже поднимается по лестнице в квартиру, то видит знакомые замшевые ботинки, знакомые кудрявые волосы и знакомое…всё. Гарри стоит перед дверью, настойчиво нажимая на звонок, но, замечая Луи, замирает на месте. Это какая-то дичайшая ситуация. — Лу, — выдает он своим хриплым баритоном. Луи хреново от того, как сильно ему хочется зарыться в этот голос с головой, хотя, это весьма хуевая метафора. — Я все твои шмотки уже отдал Найлу, — защищается Луи. — Я… я знаю. Я не поэтому. — О, — единственное, что он может сказать. — Мне звонила твоя мама, — произносит Гарри, звуча так, будто ему не хватает воздуха. — Ты что…всё ей рассказал? Луи будто застают врасплох. — Ну… да. Ты извини, просто… — Нет, всё нормально, — Гарри пялится на него с какой-то странной смесью нежности и восхищения, и если Луи скажет, что ему не нравится это, он безбожно соврет. — Я просто подумал… — Она спросила, когда мы приедем, — перебивает Стайлс. — И я сказал, что в субботу. — В эту? — восклицает Луи. — То есть, зачем?! — Потому что я понял, Лу, — вдруг усмехнулся Гарри. — Я понял, что хочу. Хочу, приехать к ней. — Но мы же больше не вместе. — Да, но я… Что, если ты снова будешь моим парнем? — смущенно улыбается кудрявый засранец. Он подходит ближе, так близко, что можно почувствовать запах его вонючих хипстерских духов, и Луи забывает обо всем, что гложило его столько времени. — А вдруг ты снова решишь, что мы не должны быть вместе. Хрена с два, кудрявый, не хочу снова проходить через это. Гарри хихикает, сладенько так, как девчонка, заставляя легкие Луи разрываться от того, насколько расширяется от этого его сердце. — Ну, я не могу ничего обещать, но что я знаю точно, так это то, что хочу быть только с тобой, Лу. Всегда. Этот пиздюк всегда умел задеть в Луи нужные места. — Ну и ладно, — шепчет Томлинсон, нервно кусая губу. Он срывается с места и прижимает Гарри к стене, разменивая все не вылетевшие слова на поцелуи. Очень глубокие, дикие, нуждающиеся поцелуи. — Надеюсь, этот рыжий теперь съебется? — отрываясь на секунду, произносит он. Гарри возится в его руках, будто пытается выбраться, но на самом деле, он просто жмется ближе, желая получить все больше и больше Луи. — Эд просто был моим другом все это время, — стонет он, когда Луи добирается губами до всех эрогенных зон. Он-то знает, где они, и что будет, если поставить засос Гарри прямо под ухом или прижать колено ко внутренней части его бедер. — Ну, вот пусть и идёт нахуй. — Луи, — недовольно возмущается Гарри. Пусть возмущается, думает Томлинсон, в конце концов он ведь попадает в их с Луи квартиру, падает на их с Луи постель, и сходит с ума от их с Луи поцелуев. — Я люблю тебя, Гарри, — шепчет он в обнаженную нежную кожу на шее парня. — Нет, типа, реально, очень люблю. Ты — любовь моей жизни. Гарри улыбается как ошалелый, ловко переворачивая их, меняя местами. — Я знаю, Лу. Я просто всё время думал, что ты хочешь, чтобы я и дальше всегда был твоим Гарри только когда мы вместе, ну, как было в школе. Чтобы я был твоим секретом, но ты рассказал всем, и даже своей маме. — Мне насрать на них. Я люблю тебя. Я бы женился на тебе, Гарри, то есть, ну ты понял, вышел бы за тебя…или я бы позвонил на радио… — Чё, — счастливо усмехаясь, Гарри замирает. — Ты бы… ты бы… — О! Щас! Луи мгновенно пролезает под рукой нависшего над ним Гарри и тянется к жвачке в своих, валяющихся на краю постели, штанах. Он достает обертку, сминая её много раз и делая, худо-бедно кривоватое кольцо. Ну, или что-то отдаленно похожее. — Держи, — фыркает он. Это вообще-то шутка, но Гарри просто светится, неуверенно протягивая ему свою руку. Луи снова фигеет от того, настолько сильно желание поцеловать Гарри и никогда не прекращать этот поцелуй. Он надевает кольцо из фольги на его палец и снова тянется к губам, но Гарри дарит ему игривый взгляд, и сам опускается ниже, нависая головой где-то на уровне трусов Луи (в которых нереально вставший член). — Я скучал по тебе, — шепчет Гарри его члену. Луи усмехается, просто потому, что он счастлив. Его усмешка переходит в стон, когда Гарри снимает его белье и прижимается губами к коже над лобком. Но в следующий момент Луи начинает хрюкать от смеха, когда Гарри произносит: — Это что, тату с моим именем? В следующий раз он набьет стрелочку и над именем Гарри подпишет «для». Эх, эта сраная сучка любовь.