Так закончится этот мир

Это замечательное утро – птицы поют, бабочки порхают. Он не то чтобы помнит, как ложился спать – но просыпается, лежа в своей кровати, хорошо отдохнувший и умиротворенный. Это замечательное утро. Чуя Накахара просыпается в мире, в котором самый любимый дуэт Йокогамы – Дазай и Ода, также известные как Двойной Черный, - выполняют свою дневную норму добрых дел, держась при этом за руки. Он не то чтобы помнит, как завтракал, одевался, принимал душ, но вот он уже подходит к штаб-квартире портовой мафии во время своей утренней прогулки по Йокогаме, которая в то же время служит проверкой периметра. Вот он стоит рядом со стайкой девочек-подростков, снимающих видео, как Дазай тянет Оду за руку и целует его в щеку. Он думает, что должен чувствовать злость, ярость, ревность. Хотя с чего бы? Он моргает и оказывается сидящим за столом, на последнем этаже штаб-квартиры мафии. Вокруг стола слишком много пустого пространства, пол под ним простирается слишком широко. Это безлюдный этаж – больше здесь никого нет. Хотя Чуя босс, а боссам требуется много места, чтобы подчеркнуть власть. …он босс? Он… нет, он не помнит, как получил эту должность. Вероятно, он это как-то отметил. Вероятно, он как-то пытался этого избежать, потому что никогда не собирался быть мозгами в их партнерстве, хотя это не означает, что он тупой, этот перебинтованный сам тупой… …он босс? Чуя снова моргает и, нажав кнопку на своем столе, вызывает Хиротсу. Тот кланяется, держа спину очень прямо. Его глаза за стеклами очков нечитаемы. - Кто был предыдущим боссом? – напрямик спрашивает Чуя, так как Хиротсу служил мафии годами и заслуживал доверия, как никто другой. Он мог осудить Чую за незнание истории, но ответит честно и не скажет ни слова о его некомпетентности кому-либо еще. - Это был… Помехи. Чуя снова моргает и просит Хиротсу повторить. - Это был Мори Огай. Он не помнит церемонию принятия власти, не помнит Мори Огая – но имя неприятно отзывается внутри. Он чувствует тошноту, головокружение. Блевануть сейчас кажется замечательной идеей. Вместо этого он плотно сжимает губы, стараясь подавить этот порыв. Нет, блевануть никогда не бывает хорошей идеей, даже если это и было проверенным отвлекающим маневром на миссиях – нет, он не очень хорошо это помнит, но он не такой мудак, он не стал бы создавать неудобства для обслуживающего персонала отеля только ради того, чтобы потом спать спокойно, зная, что не только едва успел сбежать, но заодно еще и выбесил противника. Он не помнит, чтобы с кем-то работал, чтобы это провернуть, он вообще всегда работал один – волк-одиночка портовой мафии. - И Мори?.. Он не уверен, о чем хочет спросить, на самом деле. Хиротсу выглядит невероятно утомленным, в то же время он явно горит желанием уволить всех, кто был ответственен за обучение Чуи. Это одно из основополагающих правил портовой мафии: чтобы сменилось руководство, прежний босс должен умереть. Мори Огай больше не имеет значения, но, хотя Чуя и не знает о нем абсолютно ничего, он ощущает… не то чтобы беспокойство. Возможно, тошноту. Чуе не кажется, что Мори Огай стал бы уступать власть, и уж точно не кому-то вроде него. - Что-нибудь еще, Чуя-сама? Из уст Хиротсу это звучит неправильно. Но как правильно, он тоже не знает. - Не помню, работал ли я когда-нибудь с напарником, - задает он последний на сегодня вопрос, не сводя взгляда с усталого лица Хиротсу. Оно нисколько не меняется. - Никогда, Чуя-сама. Это тоже звучит неправильно, но правильный ответ Чуе и на этот раз неизвестен. _____ На встречу с руководством аудиторской организации Чуя берет с собой телохранителя. Несмотря на свое название, портовая мафия постепенно все больше погружалась в общественные проблемы города и помогала Йокогаме уже не только в сложные времена. Он заказывает для телохранителя теплый травяной чай. Мед с имбирем полезны для горла и облегчают кашель. Акутагава принимает чай с небольшим поклоном и огромным недоумением на лице. Чуя осознает, что ни разу не слышал, чтобы Акутагава кашлял. _____ Вернувшись в штаб, Чуя открывает дверь в свои покои и моргает, увидев Хигучи, вместе с сестрой взбивающую его подушки. Они одеты в ослепительно белую униформу горничных. В этом есть что-то неправильное, но в то же время это нормально, потому что нет смысла отправлять на передовую людей без сверхъестественных способностей, пусть половина операций и проходит теперь без кровопролития. - Вы рано, Чуя-сама! Не хотите ли поужинать? Он что-то отвечает Хигучи – видимо, отрицательное, поскольку, моргнув снова, он оказывается сидящим на совещании с остальными из высшего эшелона портовой мафии. Хотя старую систему с пятью исполнителями он упразднил. Теперь есть только он и все остальные, потому что избавление от этих устаревших должностей способствует укреплению командного духа. Коё отчитывается о том, как проходит реабилитация женщин, спасенных из сетей проституции. Закончив отчет, она возвращается на свое место, и человек, сидящий рядом, с гордой улыбкой на лице берет ее за руку. Это… это хорошо, верно? Чуя смотрит на нее и думает, что она заслужила это спокойное счастье, что это правильно. После нее следует отчет Гин и Тачихары, которые работают над созданием чего-то вроде дошкольного образовательного учреждения для детей-сирот. Успеху сестры, которая уладила все формальности с правительством, хлопает Акутагава – и он не кашляет. Вообще. Чуя смотрит на своих подчиненных. Они до сих пор носят с собой оружие, но, по большей части, только для самозащиты. Они - люди, которые провели для себя границу между злом и просто другим способом защищать то, что имеет значение. Это не плохо и не хорошо, это… Совещание заканчивается. Он возвращается к окнам своего пентхауса, откуда открывается вид на Йокогаму, переливающуюся сотнями огней под ночным небом. И размышляет. Не плохо и не хорошо. Но это приятно. _____ Он просыпается посреди ночи - мокрый от пота и дрожащий от боли, он думает о загадочном убийстве, нерешаемом деле и о книге, способной создавать другие реальности. Он думает о раздражающих детективах и об особенно раздражающем Д... Боль молотом обрушивается на голову, и он кричит, кричит и кричит. Но никто не приходит на помощь. # # # - Ты точно уверен, что не хочешь попробовать? Чуя ненавидит, как резонно звучит все, что этот человек говорит. Словно это безусловно имеет смысл – послушаться его и позволить довести себя до катастрофы. Просто нелепо, с какой легкостью ему удалось заставить их всех плясать под его дудку. Долгие годы напарником Чуи был невыносимый ублюдок Дазай, но такой уровень ублюдочности изумляет даже его. Он выплевывает вместе с кровавой слюной: - Почему бы тебе не подойти ближе, чтобы я выбил тебе зубы? - Ты ведь в курсе, что Осаму Дазай уже поддался соблазну и воспользовался Книгой? Что?.. Черт, только не это. Унизительный ужас на его лице совершенно очевиден – и его тюремщик, похоже, получает удовольствие от того, что у него удалось вызвать такие сильные эмоции. Вывести Чую из себя и так не особенно сложная задача, но сейчас он действительно потрясен. Гений Дазай или нет, иногда он бывает таким идиотом. - Ему удалось вырвать страницу, - продолжает Фёдор Достоевский рассказ, который Чуя слушать не хочет, но, похоже, это не имеет значения. – И знаешь, что он тут же написал в ней, без каких-либо колебаний? Чуя выдыхает, чувствуя боль в ушибленных ребрах. Он не связан, но тело отказывается слушаться вместе со способностью. Ему хочется добраться до Дазая и хорошенько его встряхнуть – «уникальный дар», только подумайте. Он так и знал, что существует кто-то со способностью, похожей на «Неполноценного человека» - будь она неладна. Он выиграл это пари и хотел бы это засвидетельствовать, хотя бы потому что это первый и, вероятно, последний раз, когда этот ублюдок оказался не прав. Хотя, вообще-то, Чуя не желает когда-либо снова видеть Дазая, потому что какого хрена? Неужели этот придурок не читал ни одной книги об эффекте бабочки? Не слышал об абсолютном табу на некромантию? Неужели у него нет хотя бы толики здравого смысла, чтобы не совать свой нос в эту область? Чертовски типично для Дазая – решить, что он выше законов природы. Ну, правда, вот какого же хрена. Вслух он ничего из этого не говорит, хотя явственно ощущает: его тюремщик уже прочел все эти мысли по его выражению лица. Тем не менее он старается сохранять самообладание. Самообладание, собранность, спокойствие, сдержанность, сельдерей. Словно он не до крайней степени раздражен и задет. Словно его совсем не удивляет тупость его бывшего напарника. Словно его не беспокоит, что Йокогама развалится на части, потому что чертов Осаму Дазай попробовал воскресить Оду Сакуноске. - Такой предсказуемый поворот? Это просто скучно, демон. Фёдор смеется так, будто он на самом деле спокоен и собран. Чуя думает, что так и есть, но он рад, что сам он не какой-нибудь чертов гений, потому что если все гении такие, как Дазай или этот демон… тогда он предпочел бы отказаться от этой замечательной перспективы свихнуться. То есть, в этом что-то есть, конечно, но в основном это просто огромная куча «нет», «нет» и «нет». - Разве он настолько предсказуем? – задумчиво спрашивает Фёдор, останавливаясь напротив него, практически вплотную к решетке. Чуя дерзко вздергивает бровь. Пусть его способность прямо сейчас и не с ним, но зубы все еще функционируют, несмотря на избитое лицо. Он может выгрызть из этого демона всю спесь. - Разумеется, этот хренов идиот решил оживить любовь всей своей жизни, - отвечает Чуя подчеркнуто равнодушно. Он хочет, чтобы этот мудак Фёдор зашел в его клетку. Тогда-то он заставит его поплатиться за этот смеющийся взгляд и довольную улыбку. - Я возлагал на него большие надежды, - продолжает Фёдор, и веселье в его голосе заменяется чем-то вроде разочарования, словно он отец, разочарованный в сыне. Или, скорее, словно он ребенок, потребовавший от игрушек, чтобы они двигались сами по себе, и недовольный, что они не послушались. – Не думал, что его будет так легко отвлечь одной-единственной страницей. – Внимательно глядя на Чую, он ожидает, что тот клюнет на приманку. Это действительно больно – больнее, чем треснутые ребра, чем распухшая щека и вывихнутая лодыжка. - Что тут сказать, любовь делает людей ужасно глупыми. Фёдор сияет так, словно сегодня двадцать пятое декабря, или когда там русские празднуют Рождество? Чуя никогда не интересовался русской культурой. Он думает, что демон тоже вряд ли ей интересуется. - Несколько избито, но верно. - И что? Ты пришел рассказать мне, что они будут жить долго и счастливо, пока ты разрушаешь мир? - Я не собираюсь разрушать мир, - возражает Фёдор с холодящей кровь улыбкой. - Так говорят только те, кто действительно собираются его разрушить. - В самом деле? – Фёдор вынимает из кармана пальто книгу небольшого формата, без обложки, и, продолжая улыбаться, открывает ее на первой странице – нет, на второй, потому что видны следы от страницы, вырванной Дазаем. – А ты не хочешь получить собственный хеппи-енд? – Федор демонстрирует пустую страницу Чуе. Чую передергивает. - Это невозможно. - Почему? Ты не веришь в счастье? Не веришь в книгу? Не веришь, что я тебе позволю? – спрашивает Фёдор неторопливо; его слова текут, как мед, а улыбка становится шире и начинает напоминать прорезающую лицо щель. – Или дело в том, что на данный момент Осаму Дазай уже вне досягаемости? - Я знаю, что ты просто хочешь использовать меня как подопытного кролика, чтобы испытать Книгу, - Чуя пожимает обоими вывихнутыми плечами, и вспышка боли помогает ему сосредоточиться. – Ты только недавно заполучил ее и пока не уверен, какие законы реальности она способна менять, если она вообще работает, и какое наказание ожидает тех, кто слишком жаден. - Удивительно пессимистичный настрой для такого энергичного человека, как ты. – Фёдор роняет книгу на бетонный пол. Чуя мог бы дотянуться до нее даже с вывихнутыми плечами. Мог бы прикусить губу до крови и использовать кровь как чернила. Мог бы написать собственный финал. - Не все будет по-твоему, - обещает Чуя, потому что на свободе все еще остались люди, которые сильнее, чем он. Умнее, чем он. Оборотень из Агентства и Акутагава до сих пор не пойманы, насколько ему известно. Он не очень верит в оборотня (наивность которого переходит все границы, судя по фотографиям, полученным в ходе слежки за ним – большие невинные глаза, идиотическая улыбка), но Акутагава достаточно строг к себе, чтобы с легкостью отвергнуть соблазн решить все свои проблемы таким способом. Есть еще Коё, достаточно сильная, чтобы оставаться верной организации, разрушившей ее жизнь. Есть Кёка, которая тоже сможет дать отпор. Еще есть этот настырный детектив, который зовет Чую «мистер Модная Шляпа», и есть эта сумасшедшая женщина-доктор. Есть Мотоджиро, который скорее разрежет Книгу на кусочки и будет их изучать. Есть другие, кто может спасти мир. Он хватает Книгу и пишет свое желание кровоточащими кончиками пальцев под благосклонным взглядом своего тюремщика, под слова, крутящиеся в голове: «Ты мой напарник, Чуя, конечно же ты важен для меня» - тот, кто сказал их, лгал. Когда он заканчивает писать, Книга светится, но Чуя этого уже не видит. Фёдор подбирает ее, хмыкает и улыбается еще шире – он искренне удивлен, что кто-то и в самом деле пожелал мира во всем мире. Чистая самоотверженность, под второй строчкой – еще более самоотверженной. Он должен был предусмотреть вероятность, что Чуя Накахара напишет желание, противоположное желанию Осаму Дазая, хотя бы просто потому, что любопытно посмотреть, как поведет себя Книга в такой ситуации. Но это уже неважно. Так даже интереснее. Мир во всем мире Я ничего не чувствую к Осаму Дазаю _____ Это замечательное утро – птицы поют, бабочки порхают. Он не то чтобы помнит, как ложился спать – но просыпается, лежа в своей кровати, хорошо отдохнувший и умиротворенный. Это замечательное утро. Чуя Накахара просыпается в мире, в котором он встречается со всеми любимым Вооруженным детективным агентством, заключая официальный договор о сотрудничестве, чтобы вместе поддерживать мир в Йокогаме. Он жмет руки всем членам Агентства, и, наконец, их новому президенту – улыбающемуся, деловому, окруженному любовью и уважением своих подчиненных. Дазай, президент агентства, сжимает его руку в ответ, и Чуя ничего не чувствует. Это замечательное утро. _____ Когда Чуя просыпается, солнце ярко сияет в небе, чистом и голубом, за исключением редких облаков. Чувствуя себя легким и беззаботным, он принимает душ и облачается в костюм-тройку. Сегодня тот самый день для Акутагавы, и все должно быть идеально. Стоит середина декабря, но зима выдалась теплая – не настолько теплая, чтобы люди начали кричать о глобальном потеплении, просто достаточно мягкая, чтобы не подхватить простуду, забыв одеться как следует. Для Чуи зима и конец осени, как правило, наименее любимые времена года, потому что он очень не любит холод. Но такая погода его вполне устраивает. Зима ассоциируется у него с праздниками, так нравящимися людям, которым есть, в чьих руках согреть свои руки. Он моргает и оказывается в парке, где проходит свадьба. В Японии однополые браки разрешили не так уж давно – он не может вспомнить, как это произошло, но главное, что они теперь разрешены, верно? – так что за происходящим с любопытством наблюдают несколько случайных прохожих. К счастью, никто не смотрит с отвращением и не возмущается. Он подходит к Акутагаве и чувствует одновременно облегчение, беспокойство и замешательство, потому что тот совсем не кашляет. - У брата всегда было превосходное здоровье, Чуя-сама, - отвечает Гин, когда он спрашивает ее о самочувствии Акутагавы. Кажется, ее совсем не смутил вопрос, почему ее брат не хрипит и не задыхается от кашля в день своей свадьбы. Чуя моргает – и вот он уже на пути ко второму жениху, окруженными коллегами из агентства. Ацуши Накаджиму – совсем скоро он тоже станет Акутагавой – заваливает различными инструкциями секретарь президента агентства. Например, объясняет ему, как идти по прямой. Чуя моргает, в следующий момент замечает Оду Сакуноске – и видит гниение, мух, пустые провалы глазниц, чувствует запах смерти – моргает снова и видит, как Ода с улыбкой принимает бокал шампанского от мужчины в круглых очках, информационного брокера агентства. Улыбка Оды не меркнет, когда он чуть поворачивается и встречается взглядом со своим любовником. Чуя ничего не чувствует – его грудная клетка словно выскоблена изнутри. Он поднимает руку и прикладывает ее к сердцу, но на пути к сердцу ребра, и кожа, и одежда. Он моргает и осознает, что держит в руках бутылку дорогого вина из своей личной коллекции – подарок молодоженам. - Это ведь Петрюс, не так ли? – спрашивает Осаму Дазай таким тоном, что сразу ясно – он разбирается в хорошем вине. – Похоже, что вы очень цените своего подчиненного, босс. - Акутагава отличный парень. – Он все еще ничего не чувствует, кроме давления винной бутылки, прижимаемой к груди . - Неприлично дорогое вино, - одобряюще хмыкает Дазай и демонстрирует такую же бутылку Петрюса. – Кажется, нам пришла одна и та же идея. - Мой год лучше, - невольно вырывается у Чуи. Ну и пусть – не так уж часто ему удается в чем-то обставить Дазая… _____ Когда Чуя просыпается, солнце ярко сияет в небе, чистом и голубом, за исключением редких облаков. Чувствуя себя легким и беззаботным, он принимает душ и облачается в костюм-тройку. Сегодня тот самый день для Акутагавы, и все должно быть идеально. Прежде, чем отправиться на свадьбу, он останавливается перед винным шкафом и выбирает вино. Рука сама тянется к Петрюсу, но он чувствует резкий укол головной боли и внезапно оказывается с бутылкой Романе-Конти. Это самое дорогое вино в его коллекции, но его подчиненный заслуживает лучшего. Он спрашивает Гин о здоровье Акутагавы и получает жизнерадостное заверение, что тот в полном порядке. Знакомит смущенного Ацуши со своей наименее матерной версией «только посмей причинить ему боль». Проходит в метре от Оды Сакуноске и чувствует запах разложения. Он не ест лапшу, потому что видит на тарелке оторванные пальцы Оды. Он залпом опрокидывает четыре бокала шампанского и, растекаясь в кресле, наконец перестает ощущать этот гнилостный запах. Он не танцует, но добросовестно хлопает вместе с Анго, когда танцующий с Одой Дазай на глазах у восхищенной публики выполняет идеальную низкую поддержку. Вернувшись домой, Чуя пьет Петрюс прямо из горла. Острый приступ головной боли делает его хватку на бутылке – и на реальности – слабее. _____ Неожиданно его родители возвращаются в Ямагучи. Оба живы, мать – домохозяйка, отец – военный врач в отставке. Чуя звонит им и не слышит в трубке ничего, кроме помех. Тогда он отправляет письмо и вскоре получает на скорую руку написанный ответ, заканчивающийся вопросом, не успел ли он остепениться и зажить спокойной жизнью с какой-нибудь очаровательной леди. Чуя проверяет свое личное дело в базе портовой мафии – вся информация очень хорошо защищена, ведь есть такие предатели, как Эйс – проверяет свое личное дело и видит имена своих родителей и их фотографии, немного размытые. Он прикусывает губу и открывает файл с личным делом Акутагавы. Проверяет медицинские записи - в них все чисто. Но тем не менее каждый раз, когда Акутагава говорит, Чуя ожидает, что его слова вот-вот прервутся задыхающимся кашлем. Он зажмуривается и делает глубокий вдох, прежде чем решиться. Ищет среди файлов любые упоминания об Осаму Дазае. Ничего. Тогда он делает то же самое для имени Сюдзи Цусима, которое по какой-то причине кажется знакомым, но также ничего не находит. Тогда он снова зажмуривается, в надежде, что день снова станет замечательным, когда он откроет их. _____ Поездку в Ямагучи он откладывает в течение двух недель. Он не планирует брать с собой Акутагаву, но предпочитает дождаться, пока тот вернется из своего свадебного отпуска, прежде чем покинуть город. Четырнадцать ночей его мучают кошмары – смутные воспоминания о подбирающейся тьме, о тенях, исходящих от рук, о том, как тьма поглощает его. О том, как он просыпается, подозреваемый в массовом убийстве, его бросают в клетку, не надев наручников, и он перестает понимать, что важно, а что нет. О пурпурных глазах… В течение дня Чуя то и дело задремывает. Каждый раз, открывая глаза, он видит, что день по-прежнему замечательный. _____ Когда Акутагава возвращается из медового месяца, Чуя приветствует его крепким объятием и чашкой теплого чая с имбирем и медом. Акутагава говорит ему, резко и сбивчиво: - Я не понимаю, что происходит. Почему я замужем за тигром-оборотнем? Он кашляет – Чуя одновременно ожидал и не ожидал этого. Он кашляет и кашляет, кашляет несколько минут, пока не начинает кашлять кровью и хвататься за Чую. Чуя кричит и зовет на помощь Хиротсу, Хигучи (почему Хигучи не прикреплена к своему семпаю хирургически?!), хоть кого-нибудь, кого угодно. - Чуя-сан, - слышит Чуя следом, испуганное, загнанное, почти умоляющее. – Я не понимаю… _____ Чуя просыпается в спальне, пахнущей лавандой. Этот запах делает его расслабленным, спокойным, сонным. Самообладание, собранность, спокойствие, сдержанность, сельдерей. Ему даже не нужно смотреть в окно, он и так знает, что снаружи замечательное утро. Чуя спешит в свой офис и обнаруживает, что там его уже ждет Акутагава. - Ты в порядке? - Я замечательно провел медовый месяц, Чуя-сама. Суффикс «-сама» приводит Чую в замешательство. - Как твой кашель? Он справляется о здоровье Акутагавы каждую неделю. Тот, вроде бы, не против. А Гин, кажется, и вовсе не замечает ничего странного. Мир продолжает быть радостным и сияющим. - У меня всегда было превосходное здоровье, Чуя-сама. - А что по поводу вчерашнего? - Не думаю, что вы хотите слушать, чем мы с Ацуши… занимались вчера. Чуя снова в замешательстве, в висках начинает пульсировать боль. Он смотрит на календарь на своем столе. Календаря там нет. Он открывает ноутбук и обнаруживает, что система сбросилась до заводских настроек. Пытается проверить дату на телефоне, но тот намертво зависает. Ладно. Значит, ему просто нужно перестать об этом думать. Акутагава занимает свое обычное место за его спиной. Чуя закрывает глаза и делает вдох. Потом выдыхает, открывает глаза, и календарь снова на месте, словно всегда там был. Ноутбук и телефон тоже ведут себя, как прежде. - Так чем вы вчера с Ацуши занимались, говоришь? Акутагава продолжает молча стоять, как будто не слышал вопроса. _____ Чуя моргает и видит дом своего детства. На самом деле он не то чтобы помнит, как был ребенком здесь, как носился вокруг с игрушками и отказывался есть овощи. Это двухэтажный дом с небольшим домиком и белым деревянным забором. Он видит облупившуюся краску, заросший газон – дом выглядит обветшалым и покинутым. Изучает заржавевшую табличку с нечитаемыми иероглифами, вынимает почту из набитого почтового ящика. Куча неоплаченных счетов, письма с соболезнованиями по поводу смерти сына этих людей, которого зовут вовсе не Чуя, и возвращенные недоставленные письма, первоначально адресованные во Францию. Он пинком распахивает деревянную дверь и бегло осматривает пыльную жилую комнату. Затем поднимается по лестнице. На втором этаже три комнаты, одна из которых используется как склад. В главной спальне висят фотографии супружеской пары, мужчина и женщина выглядят, как местные жители – темные глаза, черные волосы. Волосы женщины немного вьются, но иначе, чем у Чуи. Вторая спальня, похоже, принадлежит ребенку: на небольшой парте лежит незаконченная домашняя работа. Чернила на ней успели выцвести. В кладовой, кажется, больше пыли, чем во всем остальном доме; в одной из коробок лежит фотография человека в шляпе. Несмотря на сложный ракурс и древность снимка, голубые глаза и рыжие волосы легко узнаваемы. Адрес, нацарапанный на обратной стороне, сильно поблек, но, похоже, он тот же, что и на недоставленных письмах. Чуя снова пытается позвонить родителям – как он думал, живым, как он думал, живущим в этом доме, который явно заброшен уже долгие годы, - но не слышит ничего, кроме помех. На самом деле он даже не помнит, что у него когда-либо была семья. Влияние, подобное родительскому, на него оказала Коё, а самым близким подобием семьи, которое он может припомнить, для него был Д… _____ Чуя просыпается прекрасным солнечным утром. Он смотрит на календарь и вспоминает, что сегодня собирался отправиться в Ямагучи и сделать родителям сюрприз своим неожиданным визитом. - Вы уже были там вчера, Чуя-сама. Хиротсу всегда смотрит утомленно и в то же время так, словно он давно постиг дзен. Чуя останавливается. - Я так не думаю. - Очень хорошо, - отвечает Хиротсу, прежде чем оставить его одного в своем кабинете. Чуя не может выбраться из кабинета. Он проводит весь день, пытаясь использовать свою способность на двери и пуленепробиваемом стекле. Он моргает и оказывается на ежемесячной встрече с агентством. Видит Осаму Дазая и ничего не чувствует. _____ Чуя делает прохождения медобследования обязательным для всех членов портовой мафии (им действительно пора бы подумать о том, чтобы сменить название на более подходящее). Бесплатно – все расходы оплачиваются мафией. Немалую долю Чуя выкладывает из собственного кармана. Он заходит без предупреждения, чтобы посмотреть на врачей за работой. Не то чтобы он им не доверяет – это медицинское учреждение, образованное совсем недавно, но в правительстве о нем уже очень хорошо отзываются. Тут как врач-волонтер работает Акико Ёсано. Среди волонтеров Чуя видит и другие знакомые лица: Кёку, Ацуши и ту рыжую с косичками. Он заходит без предупреждения как раз когда у Акутагавы берут на анализ кровь. Все это время Акутагава не кашляет; у доктора, слушающего его сердцебиение, озадаченный вид. Чуя делает заметку, что надо расспросить доктора насчет результатов. Он записывает это в свой ежедневник, дублирует напоминание на компьютер и телефон. Следующим утром он просыпается, за окном поют птицы и порхают бабочки. Все напоминания исчезли, а в ежедневнике на сегодня единственная запись – о встрече с информатором из правительства, Анго Сакагучи, в час дня. _____ Чуя пытается вспомнить, когда, каким образом и почему вышло так, что они с мужем Акутагавы стали друзьями. Ацуши – вечно улыбающийся, почти всегда голодный. Чуя беспокоится, что его подчиненный подхватит у своего мужа его ужасные вкусовые пристрастия. Наверное, поэтому они и становятся больше, чем просто знакомыми: каждую неделю Чуя водит Ацуши обедать в нормальные рестораны, его не устраивает, что тот, как голодный пес, готов довольствоваться и объедками. Однажды Чуя совершает ошибку, когда смотрит на Ацуши, с жадностью уничтожающего четвертую порцию чаван-муши, и замечает: - До сих пор не могу взять в толк, как Акутагава умудряется с тобой уживаться. Ацуши никогда не заботило, что он называет его мужа Акутагавой, притом, что к нему самому обращается по имени, но сейчас он замирает, как сломавшаяся заводная кукла, и миска разбивается о деревянный пол. Жизнь вдруг спотыкается, на мгновение замирает, словно она – поцарапанная пластинка, а игла проигрывателя попала на борозду. Потом продолжается снова. - Рюноскэ недавно так странно себя вел, он… он схватил меня за ухо, и он кашлял… и он… Ацуши снова замирает. Официанты снуют вокруг и не замечают разбитой посуды и пролитого супа на полу. Чуя моргает, и глаза Ацуши вновь спокойные, умиротворенные, влюбленные. На столе – четыре пустых миски из-под чаван-муши. _____ С Одой Сакуноске Чуя пересекается в среду – нет, в пятницу, - хотя, судя по календарю, это понедельник – после полудня. В нескольких шагах позади следует Акутагава, плечи которого не сотрясаются от кашля под строгими линиями черного пальто. Это странно – видеть половину Двойного Черного без маячащей поблизости второй половины. У Чуи возникает чувство, будто он наблюдает нечто беспрецедентное – наверное, поэтому в горле возникает ком, а голова превращается в буек посреди штормящего моря. Чуя пытается улыбнуться Оде, который смотрит на него, заставляя остановиться. Ода смотрит на него пустыми глазницами – нет, они не пусты, так как наполнены извивающимися червями, отчего глаза напоминают букеты камелий: надувшиеся от крови слизни образуют лепестки, а сочащийся желтый гной завершает картину. До Чуи доносится только сладковатый запах цветущего сада, хотя с лица напротив него стекает гниющая плоть, обнажая череп. Ноги Чуи врастают в землю, земля поглощает его в обмен на что-то давно погребенное, поднимающееся изнутри. Он едва замечает появление Осаму Дазая, сопровождающееся скрипом пластиковых контейнеров, наполненных готовой едой из ближайшего супермаркета. Едва замечает поцелуй, который Дазай запечатлевает на полуразложившихся губах, за которыми виднеются почерневшие зубы. - Чуя, - приветствует его Осаму Дазай, и он чувствует… _____ С Одой Сакуноске Чуя пересекается однажды после полудня. В нескольких шагах позади следует Акутагава, плечи которого не сотрясаются от кашля под строгими линиями черного пальто. Это странно – видеть половину Двойного Черного без маячащей поблизости второй половины. Но спустя секунду появляется Осаму Дазай, несущий пакет со свежими овощами из продуктового магазина в полквартале отсюда. - Чуя-сан, - Дазай приветствует его легким кивком, прежде чем перестать обращать на него какое-либо внимание, тут же начиная быстро рассказывать Оде о том, насколько свежие крабы полезнее консервированных, о свежевыжатом соке и домашнем ужине, ожидающих их позже. _____ Чуе снится, что он застрял между страницами книги, как закладка, сделанная из рыжеватых ниток и высушенной кожи. Он плывет по волнам воспоминаний – нет, снов, - о том, как стал жертвой травли, об обвинении в убийстве и тюремном заключении, заменившем сжигание заживо. О невероятном, нерешаемом деле. («Мистер Модная Шляпа» - ему снится, как кто-то называет его так. «Дазай…») Он просыпается замечательным утром. Высоко в небе висит луна. _____ Чуя встречается с Вооруженным детективным агентством; президент агентства сидит в конце длинного стола рядом со своим любовником. Они в доме Анго Сакагучи, предоставившего нейтральную территорию для этой встречи. Условно нейтральную – Чуя знает, что Анго половину своего времени посвящает агентству. Как так вышло, что они теперь сотрудничают с агентством, не говоря уж о том, что им предстоит трехсторонняя встреча с правительством? Чуя не помнит. Они же портовая мафия – мафия - но его подчиненные не носят оружия и занимаются общественными проектами - мафия... Где-то позади глаз начинает пульсировать боль, и Чуя зажмуривается, надеясь остановить ее. Никто, похоже, не замечает, как он корчится в своем кресле. Акутагава, его телохранитель, и Мори-сан, его ассистент, стоят за его спиной. Никто из них не подходит, чтобы спросить, в порядке ли он, не кладет руку на его плечо, чтобы поддержать. Чуя открывает глаза и видит разлагающееся лицо Оды Сакуноске, который пахнет как труп, уже давно удобряющий землю. Чуя ощущает вкус пороха и крови, слышит слова, превращающие его сердце из наполовину пустого в наполовину полное, чувствует, как грудная клетка раскрывается – ребро за ребром, и кривые зубы впиваются в сердце. - Ты в порядке? – спрашивает Осаму Дазай со своего места рядом с живым трупом, и Чуя… Порча вырывается из него как змея, скинувшая старую кожу, а самого его откидывает на задний план, как ненужную шелуху. Он падает на землю, и в воздухе над ним парят черные частицы, управляемые гравитацией – это сильнее него, эта сила больше него, она стремится к свободе. И он теряет контроль. Когда Чуе удается собрать обратно изорванное в клочья сознание, он видит то, что осталось от дома – в эпицентре километровой воронки. Кроме него, вокруг не осталось никого живого. Все участники встречи превратились в отдельные атомы углерода, фосфора, серы, кальция, магния, железа – только атомы, странные пятна на земле и пустота. Ода Сакуноске до сих пор сидит, хотя от его кресла не осталось и щепок. Его нижняя челюсть отвисла, изо рта сыплются измельченные кости. И хотя в обоих его глазах поселились черви, Чуя каким-то образом может прочитать сообщение в них. Прошу, спаси его. # # # - Вы признаетесь виновным в убийстве Осаму Дазая. Чуя не понимает, что происходит – его действительно только что засосало внутрь книги?! Что это за способность такая?! В разведке портовой мафии работают не совсем идиоты, они бы сказали ему, что в агентстве есть кто-то, способный на такое! Что за херня тут творится? - Что за херня, - произносит он свои первые слова после пробуждения в этом чужом мире, наполненном людьми, которые глумятся над ним – все с увеличительными стеклами, все в клетчатых пальто и с сигарами, и с наручниками, готовыми защелкнуться на его запястьях. - Ваша вражда ни для кого не была секретом, - один из детективов делает шаг вперед и, поглаживая усы, одаривает Чую таким взглядом, словно смотрит на слизняка. – У вас были мотив и возможность, следовательно, вы виновны. Они смотрят на него сверху вниз – в довольно-таки буквальном смысле, потому что он валяется на полу. Ладони саднят от ковра. - Это невозможно, - говорит Чуя, наконец замечая висящее тело своего напарника, более блистательного, чем кристаллы на люстре рядом. – Я не мог его убить. Я не мог – я… Я влюблен в него. _____ «Я влюблен в него», - эхом отзывается в голове, реверберирует в мутном сознании, пока он пытается отдышаться после кошмара. По спине и бедрам стекает пот, влажные волосы липнут к щекам, к шее. Он прикладывает затянутую в перчатку руку к сердцу и ощущает, как быстро и сильно оно бьется о грудную клетку. Он… он влюблен в кого-то из своего сна, и интенсивность этого чувства ужасает – кажется, оно вот-вот разрушит всю его жизнь, а, может, и весь мир. Любовь, способная уничтожить мир. Большая ответственность – взваливать что-то вроде этого на свои плечи. Он хочет ее, хочет с такой силой, что это заставляет его тонуть в собственных простынях. Он не хочет ее – не хочет чувствовать то, что способно поработить его. Голова болит, а разум наобум пытается собрать пазл из множества фрагментов, но несовпадающие части только со скрежетом трутся друг о друга. - Я влюблен в него, - бормочет Чуя и ждет, когда встанет солнце. _____ Он застревает в бесконечной ночи, вино, проливающееся из бутылок, оставляет красные пятна на постельном белье, пока он наконец не покоряется мысли, что Осаму Дазай – всего лишь ни на что не годный мудак, не заслуживающий ни крупицы его внимания. Моргнув в следующий раз, он улыбается замечательному утру. _____ Родители присылают ему одобрительное письмо, когда он сообщает им о своим неопределенном намерении найти девушку, с которой он проведет жизнь. Напечатанное на машинке письмо, пахнущее травой и деревней, он читает с легкой улыбкой на лице. Коё предлагает ему целый ворох телефонных номеров, принадлежащих девушкам с чистой биографией и красивой внешностью. Хиротсу предоставляет более короткий список – в нем особы, отобранные по богатству и влиятельности, чтобы женитьба заодно повысила статус портовой мафии в глазах общественности. Тачихара и Гин допрашивают его насчет предпочтений: темные волосы, карие глаза, кто-то остроумный, кто-то, кто сможет заставить его смеяться. Тачихара, похоже, мыслями витает где-то в другом месте, поскольку постоянно путает местоимения. Акутагава только смотрит со смесью ужаса и неверия. Чуя не считает нужным тратить время, чтобы успокоить его. У него есть дела поважнее, чем объяснять подчиненному, что свидания – это то, чем занимаются все нормальные люди, не столь удачливые, как некоторые, которым их единственного и неповторимого преподнесли на серебряном блюдце. К тому же Чуе почему-то кажется, что его затея все равно обернется провалом. _____ На свидании Чуя не пытается взять девушку за руку в темноте кинотеатра, не думает о том, чтобы воспользоваться ситуацией, хотя она совсем юна и только-только закончила университет. Она – единственная дочь международного нефтяного магната, первая в очереди на наследование среди четырех возможных кандидатов. Он ведет ее обратно, туда, где ее поджидает лимузин. Они обсуждают предсказуемый сюжет фильма и деликатно смеются. В течение двух следующих недель она ежедневно пишет ему. Хиротсу не одобряет его холодности и интересуется, что именно Чую в ней не устраивает. - Она показалась мне немного… - Он не говорит «безмозглой». – Ветреной? Начинает перечислять список своих предпочтений: темные волосы, карие глаза, кто-то остроумный, кто-то, кто сможет заставить его смеяться, Даз… Чуя трясет головой, чтобы избавиться от внезапного шума в ушах, пришедшего откуда-то изнутри. Хиротсу интересуется, что именно Чую в ней не устраивает. - Она показалась мне немного… ветреной, - отвечает Чуя. Он думает о том, чтобы перечислить свои предпочтения, но решает, что лучше не надо. _____ В конце концов Чуя ведет в оперу племянницу министра. Она – третья в списке, составленном Хиротсу. Чуя думает о том, что участие во всех этих общественных проектах должно помочь портовой мафии заполучить большое влияние в правительстве. Когда они внезапно сталкиваются с Анго Сакагучи, он представляет ему девушку. - Вы не похожи на любителя оперы, - решается сказать Чуя, когда девушка отлучается поправить макияж. Он неуверенно крутит в руках бокал с напитком, так как собирается оставаться трезвым во время этого политически важного свидания. - А я здесь и не ради оперы, - признается Анго. Свой напиток он тоже едва тронул, темно-бордовый в стеклянном стакане. Чуя косится на него и обнаруживает, что взгляд Анго за стеклами очков сосредоточен на чем-то в стороне. - Похвальное трудолюбие. - Одасаку предпочитает кино, но Дазай… действительно хотел послушать эту вещь, - Анго извиняется и протискивается через толпу, чтобы встать рядом с живым трупом, одетым в не особенно хорошо сидящий костюм. В нескольких шагах от них стоит Осаму Дазай, в смокинге, излучающем шик, и с улыбкой, сочащейся высокомерием. Осаму Дазай в паре шагов от своей пары, которая, как было сказано, конкретно этим свиданием не слишком довольна. Племянница министра оповещает о своем возвращении прикосновением к локтю и сопровождающим ее облаком парфюма. Чуя смотрит на нее и видит полное отсутствие интереса в ее глазах, читает рафинированное кокетство в языке ее тела. Она здесь, потому что уверена, что может возвести мосты между своей влиятельной семьей и портовой мафией. Не потому что ей интересна опера и не потому что ей интересен Чуя. Это не первый раз, когда Чуя слушает эту оперу, но он чувствует, что должен послушать ее снова, что должен показать ее девушке, с которой у него свидание. Он словно проверяет ее таким образом, потому что первый раз он был здесь с Д… Шум, боль. Иглы, булавки. Шум, боль. Чуя трясет головой и просит девушку повторить вопрос. Она просто поднимает бровь и тянет его в сторону вип-ложи. На сообщение, которое племянница министра отправляет ему через несколько минут после того, как он проводил ее до особняка, Чуя не отвечает. Вместо этого он набирает другое сообщение: «Солистка была куда лучше в этот раз». - И смотрит на него. Получатель не указан. Он пробует имя «Дазай», но в списке контактов его нет, пробует «Президент ВДА» - тоже безрезультатно. В течение нескольких секунд он обдумывает отправить это сообщение девушке, с которой у него было свидание. Но он знает, что она не поймет, что она почти не слушала оперу и такие нюансы ее точно не волнуют. Шум, боль. Иглы, булавки. Шум… Пальцы действуют сами по себе, набирая номер, который телефон не узнает. Но, прежде чем Чуя понимает это, позади глаз расцветает боль, его голову словно набивают шерстью. Когда он чувствует себя в силах посмотреть на экран и не заорать от боли, он видит, что сообщение отправлено. Через минуту телефон вибрирует, и он чуть его не роняет. Ему приходит ответное сообщение от незнакомого и, в то же время, очень знакомого номера: «Нашим парам не слишком понравилась опера, может быть, нам следует пойти вместе в следующий раз, коротышка». Прочитав сообщение, он все-таки роняет телефон, и экран разбивается, хотя высота не особенно большая, а на полу постелен ковер. Ему кажется, что осколки стекла вспарывают его кожу, неровные края царапают его броню и обнажают нутро. Требуется целая вечность, чтобы прояснить зрение и успокоить отчаянно колотящееся сердце. Когда ему наконец это удается, он видит, что телефон цел и невредим, а последнее сообщение на нем – от племянницы министра, на которое он так и не ответил. _____ Когда он просыпается, за окном замечательное утро. Это замечательное утро – птицы поют, бабочки порхают. Он не то чтобы помнит, как ложился спать – но просыпается, лежа в своей кровати, хорошо отдохнувший и умиротворенный. Это замечательное утро. Чуя Накахара просыпается в мире, в котором самый любимый дуэт Йокогамы – Дазай и Ода, также известные как Двойной Черный, - выполняют свою дневную норму добрых дел, держась при этом за руки. Он не особенно помнит, как завтракал, одевался, принимал душ, но вот он уже подходит к штаб-квартире портовой мафии во время своей утренней прогулки по Йокогаме, которая в то же время служит проверкой периметра. Вот он стоит рядом со стайкой девочек-подростков, снимающих видео, как Дазай тянет Оду за руку и целует его в щеку. Он думает, что должен чувствовать злость, ярость, ревность. Хотя с чего бы? Вчерашнее свидание обернулось полным провалом, но для него все еще есть надежда найти свою настоящую любовь. _____ К ресторану, попасть в который можно только по предварительной записи – там у него назначено свидание – Чуя прибывает на полчаса раньше назначенного времени. Он не покидает машину, остается вместе с Акутагавой, который выглядит больным. - Проблемы в раю? – мягко спрашивает Чуя, смотря на него. Почему-то сложно представить Акутагаву с нежной улыбкой и любящим взглядом, о которых постоянно разглагольствует его муж. И не просто потому, что Чуя всегда знал Акутагаву как достаточно угрюмого парня. Акутагава, должно быть, выглядел безумно влюбленным на своей свадьбе, но Чуя почему-то не может вспомнить подробности, хотя присутствовал на ней. - Я чувствую себя потерянным, - признается Акутагава. Он действительно выглядит очень нехорошо. Он выглядит так, словно сражается с чем-то очень глубоко внутри, словно возводит крепость, готовясь к нашествию мигрени. – Я проснулся рядом с оборотнем, и… Желудок Чуи дергается при этих словах. Оборотень. Наверное, в этом нет ничего такого, хотя это странное прозвище для мужа. Наверное, он просто голоден. В животе режет. - Что, слишком хорошо, чтобы быть правдой? - Вы когда-нибудь чувствовали, что… - начинает Акутагава, его взгляд стеклянный, и почему-то кажется, что его что-то утягивает в глубину, а он отчаянно пытается остаться на поверхности. Чуя не ожидал, что его свиданию будет предшествовать такой сложный разговор. С другой стороны, с девушкой, с которой он встречается сегодня, его свела Коё, это одна из ее подопечных. От нее Чуя сложных разговоров не ждет. После нескольких секунд напряженной тишины Чуя подбадривает Акутагаву: - Чувствовал ли я когда-нибудь, что?.. - Что все неправильно? Да. Я продолжаю видеть труп, который ходит и ведет себя, как живой человек. Я продолжаю ждать, что ты в любой момент свалишься, побежденный болезнью. Мне снятся кошмары о том, что я заперт внутри книги и что меня подозревают в немыслимом убийстве. Я продолжаю думать, что все должно быть иначе. Я продолжаю чувствовать себя так, словно от меня отрезали половину. Родители живы и здоровы и наслаждаются заслуженным отдыхом. Общественность знает портовую мафию как организацию, которая защищает Йокогаму. Прозрачные союзы и честные сделки с другими фракциями. Коё живет своей жизнью с человеком, которого всегда любила. Дети растут в безопасности. Люди, не обладающие сверхъестественными способностями, работают вдали от передовой. У Акутагавы отличное здоровье и есть семья, которую он заслуживает. Печаль Дазая стерта без остатка. Люди уважают Чую и не считают, что он просто мускулы без мозгов. - Неа, - в конце концов говорит Чуя и вылезает из машины. Время его свидания почти подошло. – Я думаю, все в порядке. Он захлопывает дверь, не замечая, как глаза Акутагавы закатываются и он начинает задыхаться. Книга снова переписывает и перестраивает реальность, чтобы сохранить столь хрупкий мир в ней. # # # Чуя шипит, безуспешно пытаясь ударить человека, который изображает его медсестру. - А ну отвали от меня нахрен! - Ш-ш, ш-ш, разве так следует обращаться со своим любимым напарником, Чуя? Закатив глаза, Чуя пытается укусить руку, гладящую его по щеке, и во рту остается привкус антисептика. Постоянное пикание кардиомонитора ничуть не помогает успокоиться; на самом деле, внезапное ускорение его сердцебиения, которое выдает оборудование, только сильнее раздражает. - Если бы у тебя был план получше, я бы не оказался в этом дерьме! Дазай строит недовольную гримасу, как большой ребенок, коим он, собственно, и является. - Поверить не могу, что такой тугодум, как Чуя, смеет ставить под сомнение мой совершенный план… что мой собственный напарник не верит мне… - Я верю, что ты настоящая боль в заднице, - выпаливает Чуя вместе со всей яростью, которая накопилась у него за сегодняшнюю тяжелейшую миссию. Не так уж ее и много, если быть честным, потому что ее затмевает чувство удовлетворения от выполнения очередного практически невыполнимого задания, и настоящее цунами облегчения, потому что он видит этого чертова придурка целым и невредимым, несмотря на то, как он плох в боевых искусствах и вообще в чем-либо, связанным с физической нагрузкой. - Это что, предложение? – спрашивает Дазай, хлопая ресницами. Он снова отдергивает руку, не давая Чуе укусить себя, и смеется. – Потому что я почту за честь устроить тебе боль в заднице~~~ Чуя давится воздухом, краснеет и взвизгивает: - Это не то, что я имел в виду!!! Он знает, что Дазай просто подкалывает его. Почти все его слова и действия направлены на то, чтобы добиться какой-нибудь интересной реакции. Он знает. - Как думаешь, это правда? Чуя закатывает глаза еще сильнее. Еще одна дурацкая привычка Дазая – перескакивать с темы на тему, совсем не заботясь о тех, с кем он разговаривает. - Что правда? Дазай мягко улыбается, будто находит очаровательным, что Чуя не способен поспевать за ходом его мыслей. - Я про эту Книгу, которая может исполнять желания, балбес. - Я думал, эта Книга изменяет реальность, разве нет? - Значит и желания исполняет, - легкомысленно отмахивается Дазай. - Звучит как-то… неправдоподобно. – Чуя оценивает окружающую его реальность и делает вывод, что она не так уж плоха. Не то чтобы он собирается признать это вслух перед Дазаем. – И опасно. - М-м, нельзя позволить тебе до нее добраться, - со смехом отвечает Дазай. – А то ты же сразу пожелаешь себе нового напарника! - Да, черт возьми, так и сделаю. Не сделает. - Клятва на мизинчиках? - Я для тебя не так уж важен, хватит дурачиться. – Чуя пытается пожать плечами, но его раны ему этого не позволяют. Это правда – нечто настолько могущественное, способное перекраивать саму реальность, если оно действительно на это способно, есть смысл использовать только для чего-то действительно важного. Он не думает, что Дазай стал бы использовать эту Книгу – во-первых потому, что он и так абсолютно уверен в своей способности получать все что угодно и делать все что хочется. Во-вторых, Дазай не считает никого достаточно важным, чтобы загадывать желания – для него никто не важен, ни его напарник, ни даже он сам. Дазай снова смеется, но теперь в его смехе есть что-то жестокое. Чуя не знает, направлено ли оно на него, на весь мир или на самого Дазая. - Ты мой напарник, Чуя, конечно же ты важен для меня. - Ага, как же. Но сердце Чуи пропускает удар. Он не думает, что стал бы использовать Книгу, если она вообще существует. Реальность перед ним – это все, чего он может желать.