Дело о вырванных кадыках

Кейн в который раз спасает Юпитер. От охотников Балема. От загребущих ручонок Калик. От свадьбы с Титом. Он даже снова жертвует своей жизнью (в который раз) и прыгает в центр Большого Красного Пятна, только бы спасти реинкарнацию Королевы. Снова — но напрасно. Оказывается, генетическая память, столько тысячелетий изучаемая учёными, в некоторых случаях пробуждаема, и именно сейчас проснулась, а значит, «реинкарнация Королевы» стала настоящей Королевой Серафи. Сломав руку Балему, она изящно уселась на его софу и только насмешливо выгнула бровь, заметив серебристый кораблик, что падал в направлении огромных ёмкостей с газом. Взмахом руки подозвав скрытый пульт управления, Королева быстро выставила щиты, и кораблик, не повредив ничего, плавно опустился вниз. Его, конечно, уже заметили и окружили. Вскрыв кабину, пилота схватили и уволокли в направлении дворца. Серафи меланхолично наблюдала за красными облаками и шумящим городом, пока Балем залечивал руку. — Мама, — прохрипел мужчина, прищурив глаза и потирая запястья. — Полагаю, теперь заставлять тебя отречься нецелесообразно. — Ты прав, мой мальчик, — усмехнулась Королева. — Теперь всё вернётся на круги своя. Я даже соскучилась по Алькасару, но здесь всё осталось почти прежним… Этот ликантант немного наивный, но я уверена, что под твоим началом он станет отличным бойцом, — резко меняя тему, заключила Серафи, поворачиваясь на софе к скривившемуся Балему. — Он вырвал мне кадык, если ты не знала, — указал старший Абрасакс на своё горло, скрытое высоким воротником, стёганным золотыми нитками. — Мой мальчик, мне так жаль, — сдвинула брови Королева, но в её словах не было и капли сочувствия. — Отчего же ты не воспользовался помощью докторов или на крайний случай нектаром? И почему же, в таком случае, Кейн Уайз ещё жив? — да, Королева умела быть на редкость проницательной. Тем временем в зал ввели брыкающегося Кейна. — Юпитер? — удивлённо спросил он у вольготно расположившейся на софе девушки. — О нет, мой милый. Я Серафи, более известная как Королева. Не думай, что это плод воображения спятившей и несчастной Юпитер. Память генов — удивительная вещь, потому что я помню каждый прожитый день каждого года, более девяноста четырёх тысяч лет. Прости, что Юпитер доставляла тебе проблем, но впредь этого не случится, — чересчур радостно всплеснула руками Королева, поднимаясь с места. — Балем, дорогой, на месте ли моя одежда, а то я чувствую себя неуютно в этих лахмотьях, — улыбаясь и склонив голову набок, спросила Серафи. — Твоя одежда у Калик. Она пояснила это тем, что коль при жизни не была с тобой близка, то после твоей смерти ей должно хоть что-то остаться на память, — ответил Балем, отводя глаза и неосознанно расслабляясь. Да, его мать умела быть пугающе жестокой. Но когда была рядом, груз ответственности не лежал на плечах старшего из детей. Когда она рядом, можно не бояться за себя. Её проницательность не знала границ, поэтому никто не понимал мужчину лучше, чем она. — Я чуть не забыла! Кейн, отныне тебе возвращаются крылья, однако ты будешь личным телохранителем моего сына. Полагаю, Балем, тебе после стольких трудных и напряжённых лет нужно немного уединения. Вы отправляетесь на Кассиопею 2.9 завтра. И никаких вырванных кадыков. Считайте это отпуском, — рассмеялась Королева, оставляя ошеломлённого Кейна и злого сына без своего сиятельного присутствия. Кассиопея 2.9 — планета, освещаемая двумя солнцами, на которой 700 лет до этого проходила Жатва. Теперь там почти нет животных, только растения да развалившиеся здания. И именно туда Королева ссылала Балема и его новоиспечённого телохранителя на неопределённый срок, что для первого автоматически превращалось в изощренную пытку. А если ещё сплайсер будет с крыльми… Конечно, мать уже догадалась, почему после такого нападения Кейн остался жив. Прочитала по взгляду, который кинул на ликантанта Балем, когда того ввели в зал. Поняла по резковатому запаху жажды, по тому, как напряглось тело её сына при одном упоминании имени сплайсера. Ведь Королева не человек вовсе. Её набор генов идеален, а поэтому она знает многое, если не всё, и способна управлять ещё большим. Балем вылетел из зала и быстрым шагом ушел в свои покои. Там он упал на мягкое ложе и страдальчески застонал. Его мать слишком проницательна и, главное, она хочет призрачного счастья для любимого сына, если уж сама давно не может испытать его. И поэтому она точно приложит все силы, только бы заставить Балема сорваться, разболтать о своих чувствах к Кейну, а потом заставит самого Кейна поверить, что он любит Абрасакса. Это вполне в её стиле. Это может сработать. Но это не значит, что такого развития событий хочет сам Балем. Годы, а это меньшее, ждут его вместе с Кейном Уайзом на планетке Кассиопея 2.9, ведь дорогая мама всегда доводит начатое до конца. Годы, прожить которые будет самой сладкой пыткой в жизни старшего из детей Королевы. Кейн не должен отходить от него без крайней надобности больше, чем на двадцать шагов. Он будет очень близко, ближе, чем когда-либо за те годы, что он был в бегах. Хотя, за ним никто особо не гонялся — так, попугать немного, чтобы не расслаблялся. И они будут совсем одни на целой планете, а Балем сможет сделать со сплайсером что-то очень-очень… Нет. Не стоит предаваться пустым мечтам, потому что просто удержать Уайза от убийства будет сложно, а уж заставить его… Стоп. Никто не будет никого заставлять. В конце концов, у мужчины будут крылья. Интересно, а они правда настолько чувствительны к ласкам, что даже мимолётные прикосновения чутких пальцев… Балем снова страдальчески застонал, проклиная свой мозг и долгую жизнь, за которую увидел и обучился столькому, что впору писать пособия. Старший из Абраксасов очень любил удовольствия, а также процессы их получения, а сейчас пытался усмирить фантазию и выкинуть из головы картинки со стонущим, раскрасневшимся Уайзом, что беспомощно лежит на спине, вцепившись руками в простыни, с широко раскинутыми ногами и приподнятым тазом, демонстрирующим покрасневшую блестящую дырочку и влажный член с поджавшимися яйцами, с крыльями, что подрагивают от наслаждения, и капельками смазки, что падают с крупной головки на кубики пресса. А как бы он славно реагировал на язык, что забирался бы глубоко в него, чувствительно вылизывая стеночки, на настойчивые пальцы, что с бешеной скоростью трахали бы его дырку, заставляя срывать голос и очаровательно кончать, забрызгивая густой, ароматной спермой живот и грудь. А как сладко было бы слизывать эту сперму с его тела, пока Кейн ещё вздрагивал бы от удовольствия и тихонько скулил от пальчиков в заднице, что заставили бы его снова возбудиться и уже самостоятельно насаживаться, подставляя под пальцы набухшую простату и снова кончать, теперь уже в услужливо подставленный рот. Балем стянул камзол и рубашку, расстегнул тесные штаны и выпустил на свободу изнывающий член, дразня себя лёгкими прикосновениями к щёлочке. Похоть затуманила мозг, глаза закрылись сами по себе, а под веками проносились картинки одна горячее другой: уютный и домашний Кейн и секс в ванной после бурной ночи, когда из него ещё вытекает сперма; обездвиженный Кейн в максимально раскрытой позе, с телом, перевитым верёвками; умоляющий Кейн; Кейн под афродизиаком, подставляющийся, как течная сучка; одетый в платье Кейн с кружевными чулками и тесными трусиками, из которых кокетливо выглядывал бы вставший член; Кейн, ходящий на протяжении целого дня с вибратором в своей шикарной дырочке и колечком на члене; Кейн, наряженный котиком и мурчащий от члена в заднице; Кейн, делающий минет и дергающий своей попкой, в которой перекатывались бы вибрирующие на максимальной скорости анальные шарики… Балем тихо постанывал, отдрачивая себе и погружаясь всё глубже в водоворот оргазма, пока не вынырнул из него в недоумении и лёгком испуге — кто-то совсем рядом громко и обвиняюще (?) прокашлялся. Мужчина лениво открыл глаза и увидел перед собой героя своих эротических грёз, что, не отрываясь, смотрел на член, зажатый в руке. Хмыкнув, сплайсер задвинул собственное вожделение поглубже и посмотрел своему работодателю в глаза, но прежде проскользив взглядом по подкачанному телу, подмечая малейшие детали вроде парочки шрамов, розовых сосков и абсолютно минетного рта, созданного исключительно чтобы сосать члены. «Хотя нет, никаких „члены“. Член должен быть только один и только мой. Но до чего же он сладкий…» — пронеслось в мозгу ликантанта, пока он озвучивал приказ Королевы явиться к ней немедленно. Балем вздохнул, украдкой поласкал себя, глядя Кейну в глаза и приказал идти к Королеве Серафи и сказать, что он немного занят и придёт, как только разберётся с делами. Уайз саркастично хмыкнул, красноречиво глядя на твердый член Абрасакса и ответил, что уйти дальше, чем на двадцать шагов не сможет при всём желании, так что «дела» придётся решать в другой способ. — Сомневаюсь, что ты сможешь мне помочь, Уайз, так что просто молчи, — приказал Балем, снова закрывая глаза и наслаждаясь тем, что ОН смотрит. Поэтому, нужно сделать это красиво, ааах… — Что ты творишь? — прошипел первый наследник. — Решаю твою проблему. Мм, ты вкусный, хочешь попробовать? — и, не дожидаясь ответа, распалённый зрелищем сплайсер впился поцелуем в приоткрытый рот беспомощно всхлипнувшего Балема, который ощутил на языке собственную смазку. — И о ком же ты так мечтаешь, что посмел дрочить в моём присутствии, а? Ты только мой, ты понял это? Отвечай, на кого ты дрочил, и я, чёрт, оторву тебе руку, чтобы и думать не смел о ком-то другом. Ну, говори, — потребовал Кейн, отпихнув в сторону руки Балема, поглаживая его член самостоятельно, дурея от чувства вседозволенности, от того, что сможет взять Абрасакса, покрыть его, повязать, заставить скулить от члена в узкой дырочке. — Нет, я… не скаж… не скажу… ахх… ммм, быстрее! — вскрикнул Балем, а рука Уайза наоборот, замедлилась и еле касалась напряжённого члена. Бёдра мужчины дрожали и болели от впивающихся в кожу штанов, когда он хотел развести их пошире, облегчая доступ к своему телу. — Нет, моя сучка будет говорить, — прошипел взбешённый Кейн, сгребая яйца в руку и стискивая до болезненного вскрика. — О т-тебе, чёрт, как же я тебя ненавижу, о тебе, — бессвязно шептал Балем на грани обморока, цепляясь руками за плечи ликантанта, что склонился к его уху, нежно проводя языком по раковинке. — Что именно? — прошептал заинтересованный Кейн, поощряюще двигая рукой по мокрому от смазки члену и лаская чувствительное местечко за яйцами, вынуждая Балема говорить. — Как ты будешь смотреться на коленях и каково, ааах… будет получить от тебя минет, какая у тебя узенькая дырочка, как я её растрахаю, как ты будешь выглядеть в женской одежде, ммм… и связа-а-анным, и умоляющим… ох, я больше не могу, блять, позволь мне кончить, пожалуйста! Твою же мать, аааа! — кричал бьющийся в судорогах оргазма Балем, а Кейн только заворожённо следил за выстреливающим спермой членом и принялся поглаживать сочащуюся щёлочку на вершинке, с удовлетворением отмечая, что стоны его Балема стали ещё более отчаянными и протяжными. Мужчина еле выровнял дыхание, лениво размышляя, как это вообще могло случиться. Рядом на боку лежал Кейн, подперев голову рукой и внимательно следя за выражением лица Абрасакса. — Спасибо, что раздел и зачем ты тогда вырвал мне кадык, если сейчас довёл до сокрушительного оргазма? — в лоб спросил Балем, размазывая сперму по животу и не видя, как в самодовольной улыбке расплылось лицо сплайсера при словах «довёл до сокрушительного оргазма». — Ты посмел целовать какого-то смазливого мальчишку. Я раньше думал, что ты исключительно по женщинам, а после того поцелуя все тормоза сорвало, — признался Уайз, подвигаясь ближе. — Я поцеловал его исключительно потому, что он был похож на тебя, — сделал ход конём Балем и изогнул губы в улыбке, приближая их к губам Уайза. Кейн с радостью принялся вылизывать рот любимого, ненавязчиво кладя его руку на свой пах и толкаясь в неё бёдрами. — Ты должен и мне помочь, не считаешь, милый? — ухмыльнулся ликантант. — А вот чья дырочка и будет растрахана, так это твоя, к тому же, в самое ближайшее время. Завтра мы отправляемся на Кассиопею и Королева велела передать, что там уже всё готово. О, чёрт, мы же должны были прийти к ней! — дёрнулся Уайз, но Балем мягко прихватил его член и с силой провёл по нему ладонью через ткань штанов, вырывая стон. — Не волнуйся, она ничего не сделает. А сейчас, кто-то, кажется, хотел кончить, или нет? — развратно улыбнулся мужчина и облизал губы. Кейн под его пальцами расслабился и улёгся на спину, а Балем, потираясь об него всем телом, принялся спускаться вниз. Размашисто лизнув большой член через ткань, он расстегнул штаны и подумал, что под такого и лечь не зазорно. Но всё равно Балем когда-нибудь будет сверху, так что он принялся готовить тесную дырочку к этому уже сейчас.