Ичиго не знает

Ичиго не знает, почему продолжает курить. Он честно признается Чаду, когда ловит его вопросительный взгляд, - это не приносит никакого удовольствия. Знакомый щелчок темно-красной зажигалки, вдох-выдох и горький привкус на языке. Да, Исида, серьезно кивает Ичиго, терпеливо дождавшись пока поток нравоучений иссякнет, я знаю, что курение - привычка вредная для здоровья, и мои шансы на рак легких повышаются с каждой сигаретой. Мой отец тоже все еще доктор. Спасибо, Иноуэ, я в порядке, не беспокойся, ровно говорит он без секундной заминки, выдававшей его первые месяцы, и отворачивается. Шагает прочь, чтобы опять затеряться в толпе среди теперь таких же обычных людей. Иноуэ остается только провожать взглядом рыжую макушку и гадать, будет ли с ним все хорошо сегодня и придет ли он в школу завтра - друзья больше не могут отследить его по рейяцу, которой больше нет. Отросшие рыжие волосы падают на глаза. Рука в кармане рефлекторно сжимает полупустую пачку. Ичиго не вглядывается в человеческий поток, на автомате боковым зрением случайно выхватывая из людской массы отдельные фигуры и чужие эмоции. Счастье, слезы, безразличие, страх. Им всем повезло чуть больше чем ему, вертится в голове день за днем навязчивая мысль. Они никогда не знали о мире шинигами и могут жить дальше своей спокойной, однообразной и понятной жизнью. Ичиго устраивается на траву у опоры моста и вытряхивает сигарету из пачки привычным движением. Таким же он каждое утро вытряхивает себя из кровати, больше не пытаясь говорить себе, что еще чуть-чуть и станет легче. Наверное, Бьякуя, увидев его сейчас, сморщил бы свой аристократический нос, поправил непонятно на чем держащийся кенсейкан и ничего не сказал. Его удаляющаяся презрительно-идеально-прямая спина и "Куросаки-сан", практически не разжимая губ, сказали бы все лучше любых слов. Ичиго без особого интереса всматривается в неспешное движение воды и игру света на поверхности, медленно выдыхая сизый дым. Рукия, конечно, начала бы кричать и размахивать своими маленькими, но тяжелыми - кому, как не ему об этом знать, - кулаками. В конце концов, выдохлась бы, забрала сигареты, пристыдила дурным примером для сестер, попросила бы подумать об отце и собственном здоровье. Заставила бы пообещать, что он так больше не будет. Что, конечно, было бы неправдой. Ханатаро бы промолчал, сделав вид, что не заметил дымящейся палочки в руках Ичиго, Йоруйчи бы отпустила пару шуток про бурную молодость. Юмичика бы стал без конца рассуждать о том, что сигареты надо курить, только если они тебе идут, а Ичиго еще не дорос. Вот лет через двести и с такой массой, как их капитан... Он мог бы продолжать вечно, но Иккаку-сан обязательно вовремя появится рядом и найдет способ прервать бесконечный поток, предоставляя Ичиго право самостоятельно решать, как именно поступать с собственным здоровьем. До Ичиго, как сквозь толщу воды, доносятся звуки с другой стороны моста - стук каблуков, едва различимое влюбленное лепетание, рев мотоцикла, редкий детский смех. Кенпачи бы только усмехнулся и отослал Ячиру подальше, чтобы он не дымил на малявку. Укитаке-сан закашлялся бы, потому что у него наверняка аллергия на сигаретный дым, и долго извинялся, утверждая, что Ичиго совсем не виноват, а его первые помощники прогнали бы непрошенного гостя прочь с территории 13, чтобы он не смел так дурно влиять на здоровье любимого капитана. Ичиго молчит и не двигается навстречу жизни, как в первое время. Он уже понял, что легче не станет. Говорят, что больше шести сигарет в день - это много, но ему все равно. Колесико зажигалки прокручивается, зажигая огонек только с третьего раза. Перед глазами мелькают полустершиеся образы про какого-то другого Куросаки. У того тоже почему-то его лицо и ярко-рыжие волосы, только вот нет следов бессонных ночей под глазами. Тот, что сидит под мостом, упорно запрещает себе думать, что очень хотел бы, но не знает, как бы отреагировал Ренджи. Ичиго не может о нем спокойно думать. На том месте, где раньше были воспоминания о Ренджи, в его груди огромная кровоточащая дыра. Рукия была его лучшим другом. Готей 13 был частью его жизни. Исида, Чад и Иноуэ были его боевыми товарищами. Ренджи был частью его самого. Пусть ни он сам, ни Ичиго не понимали этого. И Ренджи даже не пришел с ним попрощаться, когда Ичиго все еще мог хотя бы видеть его. Он даже не пришёл сказать ему «до свидания», когда Ичиго все ещё мог хотя бы слышать его. Он даже не пришёл, чтобы… просто не пришёл. Взамен Ичиго вырвал его из своей души, надеясь, что после этого сможет, наконец, встать с кровати и раздвинуть плотные шторы на окнах, пустить свежий воздух и новый порядок в свою жизнь вместо закольцованных поисков ответа на вопрос: «Почему?». Иногда Ичиго кажется, что он выдумал красноволосого лейтенанта и весь этот мир. Только шрамы, едва различимые стараниями Урахары, каждый день в душе напоминают ему, что все это было правдой. Он запрещает себе думать о Ренджи и, конечно, думает о нем каждую вторую сигарету. Если бы Ичиго не потерял сил, то приходил бы Ренджи тренироваться с ним также часто, как и во время подготовки к войне? Он не знает. Если бы Ичиго не потерял сил, они бы все-таки отыскали тот магазин с большим выбором бандан, о котором Ренджи случайно узнал из рекламы и достал его с просьбами показать это место на карте? Он не знает. Если бы Ичиго не потерял сил, научил бы он его пить саке, как обещал, сверкая бешено-весело-теплыми глазами и спихивая его с кровати посреди ночи? Если бы Ичиго не потерял сил, поцеловал бы его Ренджи снова? Так, что без слов понятно, что это всерьёз и что он сдохнет без него? Так, что Ичиго потом и не думать не смел о поражении в битве и смерти? Ичиго курит и смотрит на воду. Он не знает. Ренджи не пришёл, и спрашивать до бесконечности он может только себя самого. Тяжелая тёплая рука опускается на рыжую макушку, хотя Ичиго уверен, что не слышал за спиной никаких шагов. Раньше он думал, что обязательно врежет Ренджи от души, если тот вдруг объявится, и не станет с ним разговаривать, пока собственноручно не отправит его бессовестную красноволосую душу на перерождение. Однако, когда он молча опускается рядом, внутри не поднимается никакой злости. Только накрывает волной мурашек, и глаза немного жжет. От сигаретного дыма, конечно, уверен Ичиго. Они какое-то время сидят рядом, вместе смотрят каждый в себя и молчат. -Зачем? – голос у Ренджи хриплый, а пальцы, которыми он забирает у Ичиго сигарету, тёплые. Он и не ждёт ответа всерьез, делает пару затяжек, выдыхает, мгновенно заполняя собой и дымом все окружающее пространство. Мысли в рыжей голове как песчинки - вроде лежат горой и много их, но когда пытаешься взять в руку, рассыпаются, убегают прочь из ладони. -А ты почему? - Ичиго не шевелится и не смотрит на него, но Ренджи и без этого прекрасно понимает, о чем этот вопрос. Пока подбирает слова, сигарета в его руке успевает дотлеть до фильтра. Он рассеянно оглядывается в поисках мусорки, а потом небрежно отправляет ее куда-то в кусты. Ичиго машинально поднимает голову, провожает ее глазами, даже в таком эмоциональном потрепанном состоянии возмущенный таким наплевательским отношением к окружающей среде, и… попадается в ловушку. Когда он поворачивает голову, Ренджи, наконец, ловит его взгляд. -Я хотел, чтобы ты жил. – Очень серьезно говорит он. Ичиго чувствует, что у него дрожат руки. Глубокий вдох совсем не помогает успокоиться. -А я хотел, чтобы ты пришел. – Слова легко слетают с языка, словно он всегда знал ответ, но был уверен, что спроси его кто-нибудь за полчаса до этого – ни за что бы не ответил. Ичиго боится, до ужаса боится, что все это сон, что стоит ему моргнуть, как Ренджи исчезнет, вновь оставив его наедине с собой, извечным вопросом «почему» и горьким привкусом сигарет. -И я пришел. - Ренджи крепко берет его за руку, а второй рукой за шею осторожно притягивает ближе к себе, не давай дергаться и отвести взгляд. -Придурок. – Шепчет Ичиго. Он не закрывает глаз, когда целует Ренджи, и больше никогда не курит.