Ищу тебя

Итачи и сам не понял, почему согласился на предложение Дейдары и пошел вместе с ним в гейклуб. Скорее всего, причиной стало желание удержать Цукури от необдуманных поступков. Не то, чтобы он особо дружил с этим блондинистым ураганом, но не давать друзьям впутываться в неприятности было одним из жизненных принципов Учихи. А в том, что Дейдара решил пуститься во все тяжкие, не было никаких сомнений. За пять лет учёбы он раз двадцать со страшными скандалами расставался с Сасори, чтобы спустя пару недель сойтись снова. Обычно в такие периоды Цукури заливал горе алкоголем и пытался затащить к себе в постель всё, что попадалось в поле его зрения и имело между ног член. Итачи не до конца понимал такие отношения, но предпочитал помалкивать, наблюдая за парнями со стороны. Лично его коробило их столь наплевательское отношение друг к другу. Он вообще не мог понять, как ударник может каждый раз принимать Дейдару обратно, зная, что тот переспал за последние недели как минимум с десятком разных мужиков. Впрочем, Акасуна всегда казался ему каким-то отмороженным. Его лицо было ещё более бесстрастным, чем у самого Итачи, а поступки иногда поражали своей нелогичностью. Хотя, вполне вероятно, сам Сасори полагал, что ведёт себя вполне адекватно. Но пока личное не касалось их группы, Учиха предпочитал закрывать глаза на странное поведение ударника. Во время размолвок Акасуна демонстрировал себя как выдержанный человек, напрочь игнорируя все подколки и попытки вывести его из себя со стороны Дейдары. А уж в том, что блондин с его взрывным темпераментом был в состоянии придумать массу вызывающих раздражение способов, каждый из членов группы знал не понаслышке. Именно поэтому Итачи даже испытывал некоторую долю уважения к Сасори, который умудрялся не сорваться. Что, впрочем, не мешало ему одновременно с этим считать Акасуну полным идиотом. Язык просто не поворачивался назвать иначе парня, который после всех выкрутасов своего «бывшего», всё-таки разрешал тому впоследствии вернуться… - Учиха, что будешь заказывать? – усевшись перед барной стойкой, спросил Дейдара. Бармен, молодой парнишка лет двадцати, замер напротив, ожидая заказа. - Сок. Ананасовый, - Итачи решил, что если он собирается сегодня контролировать поведение Цукури, то должен быть трезв. Дейдара поморщился. - Ананасовый сок и двойной скотч, - озвучил он, и бармен кинулся выполнять заказ. За следующий час парнями было выпито ещё стакан сока и четыре скотча. Блондина уже заметно покачивало, хотя он всё ещё продолжал восседать на стуле. Речь стала бессвязной, а сам клавишник вёл себя всё более вызывающе. Он, не стесняясь, подмигивал всем парням в пределах видимости, и только присутствие Учихи рядом удерживало тех от попыток подойти познакомиться. Однако два стакана сока также не прошли для Итачи бесследно. Мочевой пузырь настойчиво намекал, что у него тоже есть права, и если в ближайшие пару минут Учиха не выполнит свои обязанности, то на новых джинсах может появиться мокрое пятно. Решив, что за пару минут Дейдара не успеет влипнуть в неприятности, он встал со стула и крикнул Цукури, что скоро вернётся. Музыка в зале орала так громко, что услышать друг друга с расстояния большего, чем метр, было уже почти невозможно. Очередь у туалета порадовала своей длиной. Разные парочки, ожидающие, пока освободится одна из трёх кабинок, развлекались, кто как мог. Одни страстно целовались и лапали друг друга, не обращая внимания на окружающих, другие курили травку. Итачи же чувствовал себя среди них немного неловко. Постоянного партнёра у него не было уже давно – после окончания академии их пути с Кисаме-саном, преподававшим студентам академии основы кендо, разошлись в разные стороны. Учиха не расстроился, когда Хошигаки предложил расстаться, аргументируя это отсутствием у Итачи времени для встреч, когда он начнёт работать. Сенсей был прав – проводя занятия со студентами с утра до обеда, вечером он подрабатывал в спортивном клубе, поэтому предаваться страсти им удавалось только днём - в промежуток с двух до пяти. Вряд ли Учиха смог бы найти работу по специальности, на которой ему бы предоставляли свободное время именно в эти часы. К тому же, в глубине души он уже давно понимал, что их отношения изжили себя. Да и не было между ними никогда сильных чувств. Молодой, неопытный парнишка, осознавший, что противоположный пол его не привлекает, стал находкой для закоренелого холостяка. Кисаме был бисексуалом. Выходки истеричных подружек уже порядком достали его, когда на уроке у первокурсников взгляд задержался на стройном брюнете с чёрными, как ночь, глазами. Хрупкий внешне, этот паренёк показал необычайную выносливость и силу духа, когда для проверки способностей студентов сенсей заставил их бежать десять километров. Проведя полномасштабную кампанию по соблазнению Итачи, уже через два месяца Хошигаки имел молодого любовника во всех смыслах этого слова. Учиха оказался неопытным партнёром, но очень быстро учился. Всего две недели практики, и сенсей получил самый потрясающий минет в своей жизни, не говоря уже о прочих достоинствах юноши. Но за пять лет пламя страсти, бурлившей в первые месяцы их знакомства, немного поутихло. В виде прощального подарка Кисаме разрешил Итачи быть сверху. Такое счастье обычно выпадало парню довольно редко – несколько раз в год, и то, если Хошигаки был в хорошем настроении. Учиха с радостью принял столь щедрый дар, и в итоге они расстались не то, чтобы друзьями, но, скорее, хорошими приятелями. Задумавшись о прошлом, Итачи чуть не пропустил свою очередь. Благо, стоявший рядом панк, весь обвешанный яркими фенечками и с напоминающим петушиный гребень малиновым ирокезом, легонько толкнул его локтем в бок. Дверь в среднюю кабинку была гостеприимно распахнута – туда-то и направил свои стопы Учиха, тем более, что мочевой пузырь снова дал о себе знать. К тому времени, когда Итачи наконец-то вернулся в бар, прошло не пять минут, а около двадцати. Дейдары на стуле около стойки уже не было. В попытке отыскать пропажу Учиха осмотрел весь зал. Ему показалось, что на танцплощадке мелькнул знакомый блондинистый хвост, завязанный на макушке, но для полной уверенности нужно было подойти поближе. Словно ледокол, врезаясь в людское море, Итачи прокладывал себе путь в ту сторону, где в последний раз заметил Цукури. Но, оказавшись на месте, Учиха понял, что обознался. У парня с завязанными в конский хвост волосами было ничем не примечательное лицо и серые глаза, в то время как Дейдара был весьма смазлив и голубизной своих очей пленял сердца многих парней. Проталкиваясь обратно к бару, внезапно Итачи почувствовал, что кто-то схватил его за руку. Резко обернувшись, чтобы высказать что-нибудь нелестное в адрес хама, позволившего себе такую вольность, он замер. Широко улыбаясь, на него смотрел очаровательный юноша лет восемнадцати. На загорелом лице отчётливо были видны татуировки, напоминающие кошачьи усы, но вовсе не они заставили Учиху словно прикипеть взглядом к парнишке. Дейдара обзавидовался бы этим прекрасным глазам цвета весеннего неба. Они были так прекрасны, что Итачи замер, не в силах отвести взгляда от стоящего напротив него блондина с взъерошенными волосами. - Потанцуем? - слегка заплетающимся языком попросил парнишка. Именно попросил, а не заявил приказным тоном, как это обычно любят делать смазливые парни, считающие себя пупом земли. Не то, чтобы Учиха любил отрываться на танцполе, но почему-то отказывать в просьбе этому пареньку ни капли не хотелось. Он лишь согласно кивнул, и только тогда юноша отпустил его руку, которую удерживал до этого в своей. И тут, словно по заказу, из динамиков полилась нежная музыка медленного танца. Итачи взглянул в покрывшееся румянцем лицо блондина и усмехнулся. Одной рукой обняв парнишку за талию, вторую он положил на его плечо. При всей кажущейся хрупкости нового знакомого (а узнать его имя он так и не удосужился), Учиха почувствовал под обтягивающей торс паренька ярко-оранжевой футболкой крепкие мышцы. Немного расслабившись в нежных объятиях, юноша обеими руками обнял Итачи за талию, а к концу песни осмелел настолько, что привстал на носочки и влажно чмокнул в уголок рта. Раскинувшись на кровати, насколько позволяла её ширина, старший из братьев Учиха задумчиво смотрел в потолок. Его вовсе не волновала висящая над шифоньером тонкими ниточками паутина или кое-где потрескавшаяся побелка. Он даже не замечал этих мелких деталей. Взгляд Итачи скользил по белоснежной поверхности, ни на чём не останавливаясь. Парень настолько ушел в себя, вспоминая события трёхнедельной давности, что ничего вокруг не видел и не слышал. Перед глазами то и дело всплывало улыбающееся лицо блондина, и организм сразу же начинал бурно реагировать. Только сегодня Итачи уже дважды принял холодный душ, но напряжение, возникшее в паху, так и не отпустило. После попытки уйти с головой в работу, когда он две недели едва ли ни жил в офисе, питаясь в основном кофе и сухим печеньем, которое секретарь их босса заботливо подсовывала отощавшему от волнений Учихе, он понял, что это не поможет. Глаза от постоянного недосыпания покраснели и слезились, да и вообще, зрение в последнее время серьёзно волновало Итачи – он уже даже подумывал сходить к их семейному доктору, но всё как-то не получалось. Зато финансовый отчёт, который нужно было закончить только к концу месяца, уже был готов. Распечатанные листы лежали в верхнем ящике его рабочего стола в ожидании понедельника, когда менеджер по финансам (так именовалась должность Учихи в организации) собирался представить его на рассмотрение своему шефу. Кстати, начальник у него был просто замечательный, хотя сначала Итачи так не считал, узнав размер своего оклада. Некрасивый, слегка горбящийся еврей средних лет, с обезображенным болезнью лицом, которое он предпочитал прятать под матерчатой маской, Какудзу оказался весьма прижимистым человеком. Несмотря на это, интуиция подсказывала Учихе, что, невзирая на низкую заработную плату, ему следует устроиться на работу именно в эту фирму. Хидан, рассказывая про вакантное место в организации своего дальнего родственника, выдал в адрес Какудзу целый поток восхищённого мата. Одно только это стоило того, чтобы прислать ему своё резюме. К удивлению парня, его даже не вызвали на собеседование. Через три дня после отправки всех необходимых документов на электронный адрес фирмы, ему пришел ответ, в котором было коротко изложено предложение занять вакантную должность, в связи с чем необходимо было на следующий день подъехать к офису и подписать контракт. За неделю до этого Итачи впервые серьёзно поссорился с отцом, заявив, что в семейной фирме он работать не собирается. Фугаку тогда долго орал и, уходя, сильно хлопнул дверью, впервые сорвавшись на старшего сына, на которого имел далеко идущие вперёд планы. Не за горами был и серьёзный разговор об ориентации. Ровно в девять утра Учиха стоял в приёмной, а полчаса спустя уже покидал помещение на третьем этаже высотного здания в центре города. Начиная со следующей недели, именно сюда он должен был ходить на работу. Первый же отчёт, который молодой и перспективный специалист Учиха Итачи предоставил на рассмотрение начальнику, был сурово раскритикован и возвращён на доработку. Не показывая внешне своего раздражения, внутри парень кипел от негодования. Но полчаса спустя, немного остыв и внимательно вчитываясь в пометки, оставленные на полях размашистым почерком Какудзу, он осознал, что был неправ. А спустя полгода готов был молиться на финансовый гений своего начальника, который умудрялся увидеть выгоду там, куда все прочие воротилы финансового бизнеса даже не удосуживались взглянуть. Итачи научился у своего шефа очень многому – как удачно вкладывать средства в недвижимость, заключать выгодные сделки на фондовом рынке и даже играть на бирже. Единственное, что до сих пор никак не укладывалось в его голове, почему человек с такой финансовой хваткой и доходами до сих пор не знаменит на весь мир. А ещё ему до ужаса интересно было хоть одним глазком взглянуть на налоговую декларацию Какудзу и подсчитать количество нулей в сумме, означающей его годовой доход. Но смутные сомнения по поводу того, что если он попытается воплотить подобную идею в жизнь, то лишится не только глаза, заставили его на некоторое время отказаться от крамольных мыслей. - Наруто! Наруто! Эй, ты меня слышишь вообще? – прийти в себя задумавшегося паренька заставил ощутимый толчок в плечо. - А? Что? Саске, это ты, теме! Чего дерёшься? – возмущённо вскинулся в ответ Узумаки. - Да потому, что ты вообще ни на что не реагируешь, добе! Я до тебя пять минут докричаться пытался, а ты снова в облаках витаешь, - Учиха был зол не на шутку. Он так ждал этих выходных, чтобы, как раньше, оторваться с другом по полной – погонять наперегонки на самокатах или велосипедах, которые сдавали в парке напрокат, попить пива и пострелять по мишеням из пневматической винтовки. Отец запрещал приводить гостей в семейный особняк, поэтому выходные Саске в большинстве случаев проводил как можно дальше от дома – обычно развлекаясь в парке аттракционов недалеко от дома Узумаки. Иногда он даже завидовал другу, который формально жил вместе с опекуном. На самом деле Джирайя обитал в пентхаусе одного из небоскрёбов в центре города и больше был занят тем, что волочился за женским полом, чем следил за подростком. Правда, он хорошо зарабатывал написанием бульварных романов и утверждал, что занимается сбором информации для новых книг, а вовсе не ухлёстывает за дамами. Но это не мешало Наруто за глаза называть опекуна старым извращенцем. Саске, воспитанный более строго, не до конца понимал взаимоотношений Узумаки и Джирайи, поэтому чувствовал себя не в своей тарелке, когда друг начинал в очередной раз спорить с писателем. До серьёзной ссоры их перепалки в его присутствии ещё ни разу не доходили, но всё равно наблюдать за этим Учихе было не очень приятно. А опекун словно специально приходил проведать своего подопечного именно тогда, когда к нему заглядывал лучший друг. Наверное, именно поэтому Саске предпочитал встречаться с Наруто в парке, а не в квартире. Но тот последние три недели был тих и безучастен. Учиха просто не узнавал своего друга. Он не мог понять, куда подевался тот весёлый и жизнерадостный юноша, чья улыбка вселяла уверенность в себе, а проделки ставили на уши всю школу. Узумаки всё чаще и чаще можно было увидеть, отрешенно уставившимся в пространство и не реагирующим на внешние раздражители. - Кто она? – вопрос друга весьма озадачил Наруто. - В смысле? – непонимающе уставился он на сердитого Учиху. - Я спрашиваю тебя – кто та девчонка, из-за которой ты в последнее время сам не свой? – Саске был как никогда настойчив. - Я ведь тебя хорошо знаю, добе. Раньше тебе было глубоко начхать на всех этих вертихвосток – вместо этого ты предпочитал изображать из себя клоуна и веселить народ. Но в последнее время ты сменил амплуа на рыцаря печального образа, всё время вздыхаешь и грустишь, из чего я сразу же сделал вывод, что ты по уши в кого-то втрескался. Узумаки во время прочувствованного монолога лучшего друга только втянул голову в плечи. Он понимал, что не сможет долго скрывать от Саске свои чувства, но ещё не был уверен, что готов открыть ему всю правду. То, что его не привлекают девушки, Наруто понял несколько лет назад. Когда они учились в последнем классе средней школы, Яманака как-то затащила его в тёмный угол под лестницей и заявила, что ему выпала великая честь стать объектом для её тренировок в искусстве поцелуев. Всю большую перемену они усиленно тренировались, но конечный результат Узумаки не впечатлил. Попытки гиперсексуальной подруги засунуть свой язык ему в рот скорее испугали, чем возбудили парня. Ещё полгода спустя он повторил эксперимент со скромницей Хинатой, которая явно ему симпатизировала. Девушка не проявляла излишней инициативы и мило краснела каждый раз, когда Наруто касался ртом её плотно сжатых губ. Несмотря на юный возраст, Хьюга была отлично сложена и могла своим бюстом затмить девушек постарше. Но почему-то ни прелести Хинаты, ни красота других одноклассниц не заставляли сердце Наруто учащённо биться. Зато, уже в старшей школе, после одного из уроков физкультуры, который у них был совмещён с параллельным классом, он не на шутку возбудился от вида голой задницы Шикамару. Собираясь в душ, Нара полностью разделся. Вид обнаженного парня заставил член Узумаки заинтересованно дёрнуться. Мучительно покраснев и тихо радуясь, что он уже принял душ, и плотное полотенце, обёрнутое вокруг бёдер, делало его возбуждение почти незаметным, Наруто отвернулся к стене и максимально быстро переоделся. С тех пор он старался мыться отдельно от парней, а если не получалось этого избежать, то хотя бы не особо смотреть по сторонам в раздевалке. Впоследствии он даже определил тип парней, которые ему нравились. Это были брюнеты, хотя и шатены его тоже заводили. Год назад он даже пришел к выводу, что Саске вполне в его вкусе, но всё-таки сумел выбросить эту чушь из головы и категорически запретил себе рассматривать лучшего друга в подобном ракурсе. К тому же, Учиха был стопроцентным натуралом, о чём можно было судить из обильно приправленных интимными подробностями рассказов его бывших подружек, воспевающих сексуальные достоинства парня и тяжко вздыхающих о том, что лишились привилегии находиться рядом с ним. Саске менял девушек, как перчатки, тем не менее, список желающих стать его подружкой не иссякал. И теперь, сидя на скамейке и глядя снизу вверх на раздраженного друга, Наруто боялся открыться. Не сейчас, когда его личная жизнь и так находится в подвешенном состоянии. Если Учиха, узнав правду, отвернётся от него, это станет контрольным выстрелом в голову. - Я последний раз спрашиваю тебя - кто она? Я никогда от тебя ничего не скрывал. Если ты не доверяешь лучшему другу, то нам больше не о чем с тобой говорить! - похоже, Саске изрядно накрутил сам себя, потому что к концу уже срывался на крик. Понимая, что отступать дальше просто некуда, Наруто не отводил взгляда от замершего напротив друга. Тёмные ониксы глаз Учихи сканировали его словно рентгеном. Нервно кусая побелевшие губы, Узумаки наконец-то решился. Каким-то непонятным взглядом он посмотрел в лицо Саске. - Это не она… это он. Я влюбился в парня.