Разве я похож на шлюху?

Алкоголь ударяет в голову. Бьёт по вискам и заставляет закрыть глаза. Он падает на кровать совсем обессиленным и жаждущим проснуться только завтра утром. Зная, как страшно будет болеть голова. Хосок засыпает. Чимин нервно собирает папки, чтобы уйти с работы. Его начальник сегодня не в духе. Не стоит действовать ему на нервы. Скидывая материалы с сумку, он направляется к метро, чтобы покинуть это чёртово здание. Свежий воздух. Ветер так нежно ласкает волосы. Совсем не холодно, хотя сейчас осень. Добравшись до общаги Чимин поднимается по лестнице в свою комнату, чтобы наконец-то упасть на свою кровать. Но его останавливает чья-то рука на плече: — Братишка, притормози, — раздается голос Чонгука, — я занял твою комнату. — Почему ты опять водить своих тёлок ко мне в комнату, — выдыхает Чимин, бросая сумку на кресло, — у тебя есть своя. — Твоя комната ближе к лестнице, у нас не было времени разбираться, — надменно говорит Чонгук, запуская руку в свои волосы. — Я так устал, где теперь мне спать? — Чимин садиться на подлокотник кресла закрывая глаза. — Ребята разьехались по домам, их комнаты заперты, но Хосок остался в общаге, можешь побыть у него… — он потупил, — но он немного пьян, — добавил Чонгук. «Отлично. Именно этого я хотел когда решил остаться в общаге после распада группы», - подумал Чимин — Ладно, не думаю что он откажет мне. — Прости ещё раз, бро — Чонгук скрылся за дверью.

***

Чимин постучал в дверь. «Да какая разница, если он спит», — Я вхожу, — тихо сказал Чимин и открыл дверь. Привычная студия. Такая уютная. В голову лезут воспоминания совместных дней. Когда они всей группой писали тексты для песен. Хосок убрал пару динамиков, оправдывая себя, что они ему больше не нужны. Но каждый вечер приходил пьяным. Он продовал своё оборудование и покупал алкоголь. Он спился. Потерял вдохновение. Сломался. Как и все. Чимин проводит пальцами по пыльному столу: «Я все равно уважаю его» пронеслось в голове. — Смог бы ты написать ещё одну песню? Мне так нравилась твоя лирика, — шепотом говорит Чимин и поворачивается в сторону дивана на котором спит Хосок. Закрытые глаза и приоткрытый рот, — высшая эстетика. Чимин мог бы сделать снимок, запостить в общий Твиттер со смешной надписью. Но нас больше нет… Он подходит ближе. Уже слышно как посапывает Хосок. — Мне так нравилась твоя лирика, — повторят чЧимин, присаживаясь рядом с кроватью. Он смотрит на спящего напарника: «Такой милый». Чимин улыбается, но через секунду меняться в лице и резко припадает к губам старшего — и ты мне нравишься. Губы дёргаются, боится разбудить и попасться, но Чимин все равно целует нежно. Отстраняется и проводит подушечками пальцев по скуле. Шее. Спускаясь ниже. Перебирает пальцы спящего. «Он так крепко спит», - проносится в голове у Чимина. Он встаёт, отходит дальше и делает фотографию. «Я запомню этот день, когда захотел трахнуть тебя, Хосок». Чимин снова подходит. — Я всегда был вытраханным Юнги, даже тогда когда не хотел, его грубые руки все равно касались тела. Мне никто никогда не давал выбора. За меня никто никогда не заступался. Всем было наплевать. Даже тебе, хён. Ненависть нахлынула волной. Чимин взял недопитый абсент и опустошил бутылку. Он очень быстро пьянеет. Завтра он пожалеет об этом, но ему уже все равно. Он направляется к Хосоку. — Хён, почему же ты так относился ко мне. Разве я похож на шлюху? — шепотом, одновременно с жалостью и угрозой в голосе проговорил Чимин. Алкоголь затуманил разум. — Ты раз за разом отдавал меня им, а я постоянно прощал тебя, хоть ты даже не извинялся. Но не в этот раз. Чимин стал развязывать галстук, руки не слушались его. Наконец сняв его, Чимин завёл руки старшего за голову и обвил тканью тонкие запястья, крепко закрепив их у изголовья кровати. Чимин подошел к шкафу и достал один из широких кожаных ремней хёна. Он вернулся к кровати и сел рядом со спящим Хосоком. Усмехнувшись, он затянул ремень вокруг шеи бывшего напарника. Пока не сильно. На случай, если будет сопротивляться. Чимин замечает, что старший начинает просыпаться. Он сел ему на бедра, поставил руки на кровать, рядом с плечами друга. От чувства дискомфорта хён просыпается. Он не до конца трезв, но достаточно, чтобы понять, что происходит. — Ч-чимин? — испуганно произносит старший. — Доброе утро, Хосок-и. — Чимин, какого хера ты делаешь? — он попытался вырваться, но все же Чимин был сильнее. — Тише, хён, нас могут услышать, — Чимин улыбнулся и закрыл рот старшего рукой. — В соседней комнате Чонгук со своей новой бабой, она так громко стонала, что я завелся, — шепчет на ухо Чимин, немного краснея от вранья. Хосок сглатывает. Бесполезно предпринимать какие — либо действия, сейчас он под Чимином, а тот явно не даст ему доминировать. — Ты напишешь мне песню? У тебя такой голос, — он опять нежно целует в губы. Так мягко, Хосок не ожидал такого. Чимин говорит дерзко, но так аккуратно целует. Хосок замечает пустую бутылку на столе, он точно помнит что не допил ее тогда. — Ты выпил? — прямо спрашивает старший, каждое слово отдается болью в висках от сильного абсента. — Совсем немного, хён, — Чимин продолжает целовать, — не время болтать, я чувствую твоё возбуждение тоже. Чимин смотрит в глаза. «Так сильно опьянел от нескольких глотков». Чимин сходит с ума по хёну. Он устал ждать. Младший хватает футболку старшего и рвет её. Какое прекрасное тело. Хосок никогда не был толстым или худым. Он всегда был идеален. — Чимин, может ты развяжешь мне руки и я помогут тебе раздеться? — у Хосока появилась надежда на спасение, но он уже не знает, хочет ли он остановить это. — Нет, хён, сегодня шлюхой будешь ты, — прошептал Чимин, прикусывая нежную кожу на шее. Хосок резко вдохнул и выгнулся. Он не ожидал этого. Чимин стал опускаться ниже, касаясь подушечками пальцев прекрасного тела. Чимин снимает рубашку, чтобы Хосок тоже довольствовался видом. Старший горячо выдыхает. — Ты каждый день застаешь меня в душе, не делай вид что тебя это удивило, — говорит Чимин усаживаясь ещё удобнее. — Когда ты сидишь на мне голый это немного другие ощущения, — старший отводит взгляд, — и какого хуя ты нацепил на меня этот ремень? — недоумение проскальзывает в его голосе. — Хотел сделать из тебя собачку, хен, — Чимин наматывает ремень на руку и тянет на себя, заставляя друга приблизиться и выгнуть шею. — ты такой глупый. Хосоку приходится сильно изгибаться и терпеть дискомфорт в плечах, но он все же делает то, чего хочет Чимин. Младший нежно целует его, затягивая ремень ещё сильнее, хён начинает задыхаться. Он пытается ослабить ремень и подаётся вперёд, но руки ломит ещё сильнее. — Чимин, мне больно, — Хосок пытается найти положение, в котором он испытывает меньше боли. — Я знаю, хён, мне было больнее, когда ты отдавал меня им, — шепчет Чимин, углубляя поцелуй, но все-таки отпускает ремень, — я не могу причинить тебе такую же боль. Ты слишком прекрасен. Хосок падает обратно на кровать, получив доступ к воздуху. Боль в руках не прекратилась, но хотя бы он может дышать. То, что сделал Чимин, вызвало новые ощущения. — Ты не можешь мучать меня только поцелуями, я хочу продолжения, — скулит Хосок, толи от боли в руках, толи от возбуждения. — Меня никто не спрашивал чего я хочу, когда трахали, — задумчиво сказал Чимин, — худшие друзья. Чимин имитирует толчки, но Хосоку этого мало. — Пожалуйста, Чимин Младший никогда не думал, что хён будет просить его трахать себя. Чимин снимает с него джинсы. — Может мне поступить как Юнги? Встать и уйти? — у Чимина самого уже не хватало терпения, но он не собирался сдаться так легко. Хосок выгнулся навстречу Чимину. — Чимин, прошу тебя, — жалобно простонал старший. Чимин резко взял хёна за бедра и перевернул. Его руки оказались вывернуты, но это только придавало остроты ощущений. Младший поставил Хосока на колени и снял оставшуюся одежду с обоих, опять затягивая ремень. Хосок снова начал задыхаться, он упирался руками в изголовье кровати и вписался короткими ногтями в дерево. Чимин немного ослабил хватку, теперь Хосок не мог задохнуться, но воздуха было слишком мало. — Как ощущения? — издевательски спросил Чимин, оставив засос на шее. Хосок был не в силах говорить, все происходило будто во сне. Внезапно его пронзила резкая боль, он выгнулся до боли в мышцах и застонал. Чимин начал трахать его, постепенно набирая темп, сильно сжимая бедра старшего и насаживая его на себя. — Как ты прекрасен, хен, — с придыханием прошептал Чимин. Действия младшего уже не причиняли хёну боли, осталось только наслаждение происходящим. Он стонал, так сильно закусив губу, что во рту появился металлический привкус крови. Комната наполнилась стонами, шлепками. Чимин снова целовал губы хёна, срываясь на бешеный темп. Хосок обхватил талию Чимина ногами, придаваясь ощущениям. Чимин сжимал руками бёдра Хосока, добавляя немного боли, которая была невероятным контрастом с удовольствием. Вскоре Хосок кончил, выкрикнув имя Чимина, а сам Чимин кончил внутрь, впиваясь зубами в изгиб шеи и рыча от удовольствия. — Ах, Чимин, — только и смог произнести Хосок, когда младший упал рядом с ним на кровать. Оба были обессилены. Чимин развязал ткань на запястьях хена и освободил его от кожаного ремня. Хосок провёл рукой по щеке младшего и поцеловал. Переплетя пальцы они остались лежать на сбитой постели.