Форточник... нет, мохнатый извращенец

За окном была глухая и тихая ночь. Звезды сверкали в тени большой, практически полной луны, словно маленькие дети, что боятся обидеть мать. Ни одного звука в темноте не было слышно, разве что пение сверчков где-то в траве, или легкое завывание ветерка меж крон деревьев. Он готовился к поездке еще с самого утра. В сумке уже лежало несколько пар носков разного цвета, для разнообразия; боксеры семидневки, тоже для разнообразия, учитывая то, как часто он терял их у себя же в комнате, будто бы те пропадали чудным образом прямиком из его ванной, когда сам парень принимал душ; несколько рубашек разного цвета, особенно свою любимую клетку, что подходила буквально ко всему и, естественно, штаны, не в трусах же ему щеголять в департаменте юстиций во время лекций. А вот про свои любимые футболки придется забыть на долгое время, ибо дресс-код, дамы и господа, нужно соответствовать. Стайлз в очередной раз почесал свой затылок, слегка цепляя пальцами мочку уха, когда мыслями погружался в визуальный список нужных для поездки вещей. Вроде бы все взял, даже свой любимый термос, его отец подарил два дня назад, в поездку. Именно поэтому его пришлось назвать своим любимым, дабы не обидеть папу. Все ничего, но способ преподнесения был весьма странным, особенно для шерифа Стилински: записочка со словами: «Пусть это тебя согреет в долгой дороге…», как-то странно диссонировала с характером отца. Поверить в то, что тот может подарить резиновую дубину, биту, ну или же новый кошелек, было проще. А вот это… Да и выбор у него, разумеется тот еще, но раз он решил, что его сыну понадобится красный бутылек с нарисованной вишенкой, что ехидно улыбается, то спорить больше не с чем. Разве что случайно, совсем случайно, забыть его дома, дабы у отца возникла необходимость лишний раз проведать сына, а у Стайлза до этого момента было бы меньше поводов, чтобы над ним постебались. — Пап, — голос Стайлза разносился на весь дом, в который уже раз за сегодняшний день, — ты не видел мой телефон? Он метался из угла в угол, осматривая каждый сантиметр своей комнаты, в попытках обнаружить нужную ему для души вещь. Вдруг кто-то звонил или написал, а он не сможет это вовремя обнаружить… Ноа не спешил с ответом. Он сидел на кухне, за столом и… и просто всматривался в пустое пространство перед собой. Это называлось ступором, Стайлз лично вычитывал об этом в интернете, когда заметил подобное за отцом еще три дня назад. Это случилось ровно в тот день, в тот самый злополучный день, когда его родной сын выдал прямым текстом ему в лицо ту самую шокирующую новость. «Я хочу стать копом, пап…» — все еще отбивалось от стенки к стенке его черепной коробки, когда Ноа задумчиво пялился на дверной косяк прихожей. — Па-а-ап? Ни единого звука не последовало, когда Стайлз выглянул из-за того самого косяка, чтобы проверить отцовскую жизнеспособность. И только когда в поле зрения мужчины попал его сын, он зашевелился, часто моргая, дабы отогнать наваждение. — Что? — он заговорил скомкано, все еще пребывая в прострации. — Я говорю — ты-не-видел-мой-телефон? — Стайлз уже не удивлялся. С тех самых пор отец ходил таким постоянно, поэтому к подобному было легко привыкнуть. — У меня рейс отправляется через четыре часа, я должен быть готов ко всему, иначе тебе придётся везти меня на машине. И я не шучу. Было заметно, что Стайлза конкретно переклинило. Он даже чувствовал, как тряслись его руки каждый раз, когда кто-то в доме упоминал фразу «Департамент юстиций» или «Федеральное бюро расследований». Это же с ума сойти, как круто, черт возьми! Департамент юстиций, чёртов департамент юстиций! Такая возможность выпадает раз за всю жизнь, и то вряд ли. К этому нужно подготовиться основательно, опоздать значит просрать всю свою оставшуюся жизнь, и проспать основательно. — Нет, сынок, я его не видел, — тихо, лишен любых эмоций, проронил шериф. — Посмотри в своей комнате. — Я, вообще-то, как раз оттуда, — Стайлз указал рукой на лестницу, но затем понял, что это бесполезно, отца в данный момент нет, он весь вышел. — Оке-е-ей… Было поздно смущаться и замуровывать себя в кокон совести, что постоянно переполняла парня, когда дело касалось его лично и его семьи. Стайлза достало до глубины души то, что из всей чёртовой стаи, к которой он все еще относился, он всегда был самым слабым звеном, за которое хватались все остальные, дабы не дать ему сломаться. Нужно было что-то менять, нужно было становиться на ноги, становиться сильным, стойким, дабы нашлись силы на полноценную помощь своей семье, прятаться за чужими спинами давно уже не выход. — Я, пожалуй, еще раз поищу, если ты не против, — причмокнув языком, все еще ощущая некую неловкость, парень крутанулся на месте спиной к ступорному отцу и направился вверх по лестнице. Ответом ему была глухая тишина. Все же червяк той самой жалости поселился глубоко внутри. Было тяжко осознавать, что отцу его выбор не по душе, да и покидать родной дом равносильно практически смерти. Но чем-то, порой, нужно жертвовать, чтобы добиться большего, даже если это что-то является самым важным в твоей жизни. Шаг за шагом Стайлз поднимался вверх, ощущая, как груз ответственности за свои поступки ложится на него тяжким камнем. Сердце сжималось в груди, словно раненое, но сдаваться было уже поздно. Он небрежно прошелся кончиками пальцев вдоль шершавей поверхности стенки, когда заворачивал за угол в собственную комнату. — Какого… Чья-то широченная спина сверкнула в полумраке комнаты. Сердце Стайлза тут же замерло, как парализованное. Возникла жгучая необходимость за что-то взяться в темноте, хоть за что-нибудь, и дай Бог, чтобы это была именно бита. Пальцы нащупали кнопку переключателя и в комнате загорелся яркий свет. — Охереть… — только и выдал он, чуть ли не обомлев на месте. Затем все случилось настолько быстро, что у Стайлза практически закружилась голова: он оглянулся назад, в коридор, дабы убедиться, что позади никого нет и резко закрыл за собой входную дверь, чтобы отец на первом этаже не услышал то, что он собирался делать дальше. Дерек стоял посреди комнаты, застыв как статуя, когда его нагло застали на месте преступления. В руках у него были какие-то шмотки, которые он пытался поспешно засунуть себе в передний карман джинсов, пока в глазах его застыл дикий, нет, звериный ужас. — Какого черта ты делаешь в моей комнате? — первое, что пришло на ум Стайлзу, когда он резко рванул в центр спальни, чтобы получше убедится в том, кого на самом деле видит. — Стоп… — в голове что-то прояснилось, — какого черта ты делаешь в этом городе? Ты же уехал. Так ведь? Что-то случилось? Кто-то опять в опасности? Тебя прислал Скотт? Дерек все это время стоял молча, как в землю вкопанный, его ноздри вздымались при вдохе каждый раз, когда он наблюдал, как мечется Стайлз из угла в угол, что-то выискивая. — Он наверное не смог мне дозвониться, потому прислал тебя? — его дрожащие пальцы перебирали хлам на столе, в поисках мобильного, а глаза, словно сумасшедшие осматривали все вокруг с особым вниманием. — Куда нужно идти? Постой, сейчас я найду свои ключи. Черт… где мои ключи? Руки потянулись к переполненной ужасными мыслями голове, пальцы запутались в густой копне волос, будто это поможет хоть как-то с поисками и раскачает отекший от волнения мозг. Но ни пары слов с уст Дерека так и не слетело. Он внимательно наблюдал за каждым движением, за каждым метанием парня, боясь упустить что-то важное. Зато теперь он не сильно торопился пихать что-то себе в карманы, понимая, что на него все равно никто не обращает внимания. — Наверно это чертов старик Арджент снова что-то замыслил, опять кто-то в опасности, возможно он давно замышлял план мести против всего города. Боже, как я раньше об этом не подумал, как я раньше этого не понял? Эта подлая лысая крыса опять пытается дать о себе знать, как же без этого. А я говорил, что его нельзя отпускать… я говорил… — но когда Дерек совершенно никак не подтвердил его догадки, Стайлз задумчиво закусил нижнюю губу. — Только не говори, что это все из-за Питера? Я думал, он исправился. Хотя нет, этот стремный Казанова никогда не исправится. Не удивлюсь, если он решил захватить половину города и создать собственную стаю. Ему даже альфой быть не нужно, чтобы получилось… Наконец послышался легкий лязг ключей, когда Стайлз в очередной раз пересматривал висящие на вешалках в шкафу рубашки. — Вот они… — благоговейно прошептал он, со счастливой улыбкой на губах и резко обернулся в сторону Хейла. — Чего ты стоишь, как к земле привинченный. Куда нужно ехать? А Дерек так и стоял, мысленно отмечая то, что отлично справился с заданием и может спокойно убираться отсюда прочь. — Дерек? — Стайлз неуверенно помахал рукой в ту сторону, куда смотрел оборотень, дабы отвлечь его внимание, а именно у себя перед лицом. — Ты еще здесь? Хейл лишь глубоко выдохнул, пропуская воздух через стиснутые зубы, глядя парню прямо в его безмерно большие карие глаза. — Мы никуда не едем, — тихо заговорил он в своей привычной манере, хмуря густые брови, без единой эмоции на лице. — Ты никуда не едешь. — Что? — возмутился Стилински, сощурив глаза. — Почему? Детская наивность все еще пробивалась во взгляде парня, даже после всего того, что с ним случилось за последнее время. Вот только Хейла рядом тогда не было, чтобы все это видеть и помочь. И тут до него дошло… он даже ладонью по лбу себя стукнул. Точно ведь, джип-то сейчас у Скотта. — Джип теперь мне не принадлежит, — тихо бормотал он, почесывая затылок. — Но ты же не пешком пришел сюда? Поеду с тобой. Чего стоишь? Но Хейл молчал. Может со стороны и не было видно, но он отчаянно прокручивал в голове возможные варианты ответа, дабы этот назойливый малец наконец перестал к нему докапываться и дал спокойно уйти. Но пока у него плохо получалось что-то придумать. — Дерек, что происходит? — казалось будто бы Стайлз начал что-то понимать, это отобразилось в его глазах, когда он сделал шаг вперед по направлению к оборотню. — Так что ты делаешь в моей комнате? Какой догадливый засранец… Дерека всегда удивляла способность этого назойливого паршивца учуивать что-то неладное, когда он, в итоге, оказывается прав, но ему все равно продолжают не верить. Придумать какую-то отмазку будет трудно, этот чертов Шерлок мог раскусить ложь, как грецкий орешек сокрушительным ударом молота. И чем дольше затягивалась эта мучительная пауза, тем больше паниковал Дерек и настораживался Стилински. — Ла-а-а-адно… — снисходительно протянул Стайлз, понимая, что с сообразительностью у хмуроволка не лады, — пойдем другим путем. Что ты делаешь в городе? Скотт ведь не знает, что ты здесь. Не так ли? Дерек молчал. Он чувствовал, как холодный пот стекает у него по спине, но внешне оставался все так же холоден и безучастен, когда неотрывно всматривался в лицо парня. Оказывается, родинок на его коже теперь больше, чем раньше. Или нет? Жаль, что нет возможности где-то навек запечатлеть феномен тех самых родинок, хотя бы у себя в голове. — Нет, не знает… — наконец обронил он и что-то сменилось в строгом выражении его лица, появилась напряжённость, чтоли, — и не должен знать. Глаза Стайлза сузились еще сильнее, его рот распахнулся в недоумении. И именно это Дерек ненавидел в нем больше всего. Эти губы привлекали слишком много лишнего внимания… — Я чего-то не знаю? — Стилински сделал еще один неуверенный шаг по направлению к Хейлу, его руки сжались в кулаки, непроизвольно, словно его пальцам чего-то не хватает, словно в них должно было что-то быть, бита… но ее нету. И опять эта неловкая пауза. Дереку впервые трудно было что-то сказать, так как сказать было нечего, вернее говорить причину его появления было строго запрещено, им самим. — Дерек, кончай так себя вести, — голос Стайлз как-то странно дрогнул, как будто бы он… «Боялся?» — Ты меня пугаешь, чувак… что происходит? — Проездом, — сорвалось с губ Хейла, и его тело инстинктивно отшатнулось назад, в сторону распахнутого окна. — Я здесь проездом. Нужно было подписать кое-какие документы, Питер настаивал. — Ладно, — тихо проговорил Стайлз, незаметно кивая, — это понятно. Но что ты делаешь у меня в комнате, чувак? Это не смешно… Руки Дерека инстинктивно сжались в кулаки. Это происходило каждый раз перед тем, как он выпускал наружу свои когти, а затем по зверски скалился. Именно поэтому Стайлз на инстинктах жертвы отскочил назад. В его глазах сверкнул дикий ужас, который он привык уже давно прятать глубоко внутри своего кокона каждый раз, когда его друзья трансформировались в оборотней. Но сейчас прятать это не было надобности, парень чувствовал со стороны оборотня угрозу. Что-то здесь было не так… Послышался хруст костяшек пальцев, когда Дерек глубоко вдохнул в себя весь воздух, что был сейчас в комнате, а затем… затем он глубоко выдохнул, его ровные широкие плечи поникли, а голова опустилась вниз. — Я пришел кое-что забрать… Но Стайлз так и не расслабился. Его тело все еще пребывало в состоянии возбужденности, по венам циркулировала паника и он готов был бежать прочь, куда глаза глядели, лишь бы спасти свою шкуру. Он дышал медленно, иногда забывая сделать нужный вдох, пропуская его через раз, как и удар собственного сердца. Он пытался переварить то, что якобы услышал, но слышал в данный момент он плохо, страх оглушал. — Что именно? — голос его все еще дрожал, как и все тело. — Я не припоминаю, чтобы ты у меня что-то оставлял, по крайней мере… — Я слышал, ты уезжаешь из Бейкон-Хиллз, — Дерек не стал дожидаться, пока Стайлз закончит, нагло его перебивая, — это надолго? — Э-э-эм… — Стилински поджал губы, пытаясь уловить ход действий, что происходили вокруг него в данный момент, так как никак не мог за ними поспеть. — Ну, я, как бы, теперь студент, у меня летняя подготовка на носу. Да, я уезжаю. — Это надолго? Казалось, Дерека вообще не волновало, что там тараторит этот парень, ему нужен был конкретный ответ. И он так смотрел на Стайлза, с каким-то странным блеском в глазах, словно от этого ответа зависит чья-то жизнь, если не больше. — Ну я не знаю, вводной курс по поводу дальнейшего обучения начнется завтра. Там нам все и скажут. Ой, да конечно он знал, как надолго уезжает. Кто-кто, а Стайлз Стилински и носа своего не сунет туда, куда нужно, если не узнает как обстоит само дело и куда ему предстоит попасть. Тем более отец настаивал на том, чтобы знать все, что может ждать его сына в будущем. — Врешь… — тихо протянул Дерек, слегка хмуря свои густые брови, даже его зеленые глаза потемнели, словно морской омут. — Что, прости? — это возмутило Стайлза до глубины души. Да как он смеет обвинять его во лжи. — Это я вру? Да ты сам… заявился в мой дом без приглашения, да еще и в окно, как какой-то форточник… нет, мохнатый извращенец, без объяснений, без повода. Это я-то вру? — Да, — Дерек ни на секунду не сменил тон своего голоса, говорил он тихо и спокойно, только грудь его вздымалась чуть быстрей, — врешь. Стайлз почувствовал, как паника и возмущения надвигаются на него огромной волной. Он ловил открытым ртом воздух, перебирая мысли в голове, чувствуя, что ему крайне важно сейчас оправдаться в глазах оборотня. А затем он нечто заметил, нечто, что торчало из-под грубой джинсовой ткани штанины. — Что у тебя в карманах? — голос Стайлза стал холодным и колючим, как и его взгляд, когда он указал рукой на выпирающие карманы Хейла. — Что ты туда запихивал, когда я вошел? Все, достаточно этих странностей на сегодня. Целая неделя для него и так казалась Адом, что уж там какая-то Дикая Охота, там было намного спокойней, чем здесь. Сначала предстоял долгий и мучительный разговор с Малией, что терзал душу парню по сей день, потом с Лидией, что согревало сердце, но этого было не достаточно, дабы развеять постоянное чувство одиночества и тревоги, которая настигала Стайлза каждый раз, когда он думал об отъезде. Еще и отец со своими ступорами. Да и это прощание со Скоттом казалось каким-то неполным, каким-то пресным и пустым… А тут еще и этот… чертова пропажа года. Уехал, даже слова не проронил, даже не попрощался, не пожал руку, не… не обнял, черт возьми. А теперь заявляется посреди ночи в комнату, без объяснений, без предлогов, словно чёртово видение, не иначе. — Я жду ответа, — откуда не возьмись появилась устрашающая уверенность, твердость и даже злость, когда Стайлз решительно сократил расстояние между ним и чертовым оборотнем. — Что у тебя в карманах, черт возьми? Дерек ошалел от такой неожиданной настойчивости. Он даже хотел отступить назад, но не успел и резко замер на месте, словно его в холодную воду окунули, когда Стайлз быстро залез своими тонкими пальцами в карманы его штанов. У него даже сил и уверенности не хватило на то, чтобы оттолкнуть мальчишку. Зато лицо сразу же, резко, без каких-либо причин, обдало жаром, даже дурно стало. — Какого черта? — крикнул Стайлз, а затем так же резко притих, разворачивая содержимое чужих карманов у себя в руках. — Это же мои… «Трусы???» Вся серьёзность разговора, что происходил до этого, сошла на нет, когда Стайлз осознал, что держит в своих дрожащих руках. Такого поворота событий он никак не ждал, это уж точно. Ладно там ключи от его машины, вернее их дубликат, ведь Скотт не думал, что Стайлз отдаст ему свой единственный экземпляр безвозмездно… пускай мобильный, который он никак не мог найти уже битый час, но чтобы трусы… даже настоящий вор не позарится на подобного рода вещи, при ограблении дома. Зато теперь нашлось оправдание тому, почему постоянно пропадало его нижнее белье, особенно в тот период жизни, когда Дерек Хейл все еще присутствовал в жизнях его друзей и непосредственно его личной. — Но зачем? — до смерти перепуганный взгляд парня метнулся в сторону обескураженного Дерека, что вот-вот начнет ловить воздух ртом, дабы погасить цветущий на лице пожар. И почему этот чертов Хейл все время молчал, когда нужно было отвечать? Только его помутневшие глаза оживились, взгляд метался из угла в угол комнаты, мозг пытался работать на полную, в голове вертелись отдельные слова, фразы, но ничего внятного придумать не получилось. И когда абсурдность ситуации достигла своего пика, он устало выдохнул, медленно массируя поспешно закрытые глаза подушечками пальцев: — Это первое, что попалось под руку. — Перв… — Стайлз часто-часто заморгал, словно ему резко поплохело и нужно было как-то отогнать мутную пелену с глаз, — ага… знаешь, это как-то не меняет смысла моего вопроса. И Стилински быстро скомкал боксеры в руках, а затем и вовсе метнулся в сторону кровати, дабы запихнуть их обратно в свою дорожную сумку. Нужно было как-то разрядить ту странную наэлектризованную обстановку, что накалялась с каждой секундой все сильнее и сильнее. Это напряжение исходило странными волновыми толчками именно со стороны Хейла. Да, это было правдой… Стайлз чувствовал, как у него дух перехватывает каждый раз, когда Дерек находился возле него хотя бы на расстоянии одного чертового метра. А ведь комната не такая уж и большая… За спиной слышалось быстрое сопение Хейла, от чего по коже галопом плясали мурашки, а в груди сердце отбивало ритмичную чечетку. Было до чертиков страшно. Чужое присутствие в собственной комнате смущало, особенно мужское, особенно если это волк. «Еще какой волк… прямо волчара…» Дерек понял, что Стайлз не прекратит эту бесполезную возню с сумкой, расстегивая и застегивая молнию раз за разом, раз за разом, будто бы ему больше нечего было делать. А как у него трясись руки, вообще было трудно не заметить, как и не расслышать бешеный ритм его сердцебиения. Хейл осознал, что до чертиков напугал, возможно даже смутил несчастного парнишку. Но Дерек никак не мог себя перебороть, дабы хоть как-то оправдаться в его глазах, вместо этого он просто бесцельно пялился на затылок Стилински, зацикливаясь на мелкой россыпи родинок, цветущей на его коже, что, казалось, тянулась куда-то глубоко под воротник футболки. Хейл даже поймал себя, на мысли, что пересчитывает каждую из них. Даже возникло странное желание стянуть с него эту злосчастную футболку и заняться подсчетом тех, что за ней прятались. И когда очередная порция тишины, казалось, растянулась на целую вечность, когда юное сердце Стилински немного поубавило темп, сравниваясь с глухим грохотом сердца Хейла, когда оба перестали надрывисто сопеть, а Стайлз наконец оставил в покое несчастную сумку, Дерек решил, что пора… — Это мне нужно для того, чтобы не потерять и не забыть ваш запах. — Отлично, лучшей отмазки ты придумать не м… — шумно дыша, протараторил Стайлз, но когда мозг наконец переварил информацию, услышанную торопливыми ушами, рот его резко закрылся. Стайлз даже хотел было переспросить, не ослышался ли он, не показалось ли ему, но смелости не хватило. Глазами он еще хватался за молнию сумки, руки все еще дрожали, пальцы переминали язычок замка и Стайлз не удержался, шваркнув молнию еще раз, застегивая ее, когда его большие от удивления глаза направились в сторону волка. — Что? «Тупой что ли?» — зачем заставлять повторять дважды то, что и один раз с трудом сказать удалось? — Я уезжаю навсегда, — тихо и холодно проронил Дерек, как-то странно и отчаянно всматриваясь в глаза Стайлза. Тот даже хотел было отвести взгляд в сторону, было как-то неловко находиться под столь пристальными прицелом этих морских глаз, но Стайлз не смог, что-то ему не давало, что-то странное, что-то, что неприятно защемило в груди после услышанного. Только потом, когда смотреть было уж совсем не в моготу, когда он перенасытился странным ощущением скорби, что наполняла его основательно, на протяжении чёртовой недели, а сейчас подкармливалась данным разговором, что к добру не приведет, он оторвал свой затуманенный взгляд от глаз Хейла. — Ты постоянно уезжаешь навсегда, — будто бы не взначай пробурил Стайлз, смотря куда-то в сторону, лишь бы вновь не чувствовать эту тоску, которую он чувствовал уже долгое время, еще с того момента, как хмуроволк кивнул ему на прощание, просто кивнул и сел в машину, — а затем все равно возвращаешься обратно. Видимо, у тебя все еще есть причина, чтобы возвращаться вновь и вновь… «Как не странно звучит, но это, несомненно, правда…» — Дерек почувствовал горьковатый запах тоски, что расползалась по всей комнате, что исходила от этого наглого молокососа. И почему так защемило в груди? — На этот раз все серьезно, я уезжаю навсегда, — рука в очередной раз сжалась в кулак, — это было на память… — Мои трусы? Чувак? — Стайлз был тронут словами Хейла, но ему было трудно это признать, как и щенячью тоску по этому огромному пугалу с клыками и большим самомнением. — Разве здесь не было ничего другого, чего-то, что можно было бы взять, на память, как ты разъяснился? — Я же сказал, — голос Дерека огрубел, в нем появились искры рычания, — это первое, что попалось мне под руку в твоей сумке. — Ладно, допустим, — Стайлз больше не волновался о том, что эта гора мышц, скорей всего, сейчас разорвет его на части, стоит только довести до нужного предела, что он сейчас и делал, не осознавая своей ошибки, он просто желал наконец выговориться, высказать все, что думает, пусть и в столь изощренной форме, — но как ты все это себе представляешь? Будешь каждый раз нюхать мои трусы, дабы вспомнить, как нам всем тут было хорошо? Ты не думаешь, что это звучит как-то дико, что ли? Разумеется, оба тут же представили эту картину во всех красках, со всеми возможными воздыханиями, закрытыми глазами и эйфорическим выражением лица оборотня. Как это не странно, картина представляемого у обоих была невероятно идентична, как и реакция — резкий румянец на щеках. Родинки Стайлза все так же сверкали на его фарфоровой коже, даже когда она впитала в себя алый бархат румянца. А вот Дереку было немного проще, учитывая то, что щеки его были усеяны густой щетиной, румянец был плохо заметен. Но вот глаза… глаза-то не обманут… — Ты допиздишься, я тебе обещаю, больной на всю голову недомерок, — сквозь стиснутые зубы прошипел Хейл, когда краска на лице уступила место пожару в груди и горле. — Я что-то не так сказал? — коленки дрожали, как проклятые, но Стайлз стойко держался на своих двух, возмущенно вытягивая шею вперед. — Как именно еще возможно извлечь запах из какой-то вещи? Ее нюхают, Дерек, ее нюхают. А ты собрался ночью втихаря нюхать мои трусы? И кто тут на самом деле больной? Ах, как же он пожалел о том, что сказал, но было уже поздно. Прошло каких-то пару секунд, что дали возможность Хейлу без особого труда сократить расстояние между ним и этим сосунком, дабы ухватиться рукой за ворот его футболки и впечатать Стайлза спиной в дверцу шкафчика, куда тот намеренно отступил, в попытках бежать. — Еще раз скажешь что-то подобное, — казалось, под натиском сжатых челюстей, зубы Дерека сотрутся в порошок, когда он говорил, дыша Стилински в лицо и направляя на него свой указательный палиц, — и я убью тебя. Да уж, подобного поворота он… да что там, именно этого Стайлз и ожидал. Вдоль хребта молнией протянулась вспышка дикой боли после столкновения с твёрдой деревянной поверхностью, но он пропустил эту боль сквозь себя наружу, будучи внимательно сосредоточен на собственном подопытном волке. Это же чистая психология — бурная реакция на правду всегда является таковой, неистовой, резкий, грубой… привлекательной. — Ну ничего в этой жизни не меняется, — тихо выдохнул Стайлз, моргая каждый раз, когда теплое дыхание оборотня касалось раскаленной кожи, — даже ты остаешься прежним… Но Хейл его практически не слушал. Так, несколько слов все-таки коснулись его слуха, но совершенно мимолетно. Его больше заботило то, что теперь он мог в высоком разрешении видеть лицо Стайлза Стилински, мог в полной мере разглядеть каждую родиночку на его коже, пересчитать каждую ресничку, морщинку, или черные крапинки в радужке его больших шоколадных глаз. Почему-то Хейлу было неосознанно важно запомнить все, до мельчайших деталей, что он и делал, хаотично осматривая лицо Стайлза с полуоткрытым ртом, словно в замешательстве, в прострации… — Дерек? — тихо прошептал Стайлз, не смея отвлекать оборотня, что словно сумасшедший быстро рассматривал его, из-за чего становилось уж совсем не по себе. — Дерек, я все понял… — сердце в груди вновь забилось быстро-быстро, в животе раскалился до предела маленький уголок, что словно огненное дыхание, хотел вырваться наружу, захватив с собой странного рода чувства, что возникли, — можешь уже отпустить меня, — его ладонь неуверенно накрыла крепко сжатую вокруг практически его шеи руку. Дерек резко вернулся в комнату, в собственное тело, словил собственный разум, но вместо того, чтобы использовать его по назначению, он сосредоточился лично на разомкнувшихся губах Стайлза, что все еще что-то говорил. — Можешь взять что хочешь, только не смотри на меня так странно, мне не по себе от этого взгляда… прямо в жар бросает… Только Хейл был словно загипнотизирован движением этих губ, словно он потерял способность слышать и должен был прочесть по ним, понять, уловить что именно они ему говорят. Но он таки слышал, он слушал и он не смел дышать, дабы не спугнуть. Потому пришло осознание, что нужно отпускать, иначе это непонятно чем закончится, чем-то весьма диким и невразумительным. Дерек разжал свою руку. Стайлз тут же сантиметров на пять опустился вниз, ощутил твердую почву под ногами и вернул себе нужное равновесие. Вот только Дерек не желал отходить назад. Стайлз даже чувствовал, как соприкасаются их грудные клетки во время надрывного дыхания обоих, и этого пока что было не достаточно, чтобы снести ему крышу окончательно. Он все еще чувствовал на себе тот жар чужого тела, тот проникающий под кожу мужской запах, что словно метка, проникал глубоко внутрь тела. И он все еще чувствовал на себе теплое дыхание, на этот раз пришлось не на шутку зажмурится, так как Хейл дышал прямо ему в губы, а Стайлз не хотел знать, на каком уровне сейчас их… Хейл все еще смотрел на него, не отрывая глаз, все еще стоял, не сдвинувшись ни на миллиметр назад. Он словно чего-то ждал, или на что-то надеялся, когда почувствовал запах губ Стилински. Они пахли апельсиновым соком и арахисовым маслом. Это забавляло, но и было чем-то диким одновременно. Дерек понимал, что с ним творится что-то странное каждый раз, когда в поле зрения находится этот мелкий идиот. Когда он находился рядом, всегда возникает непреодолимое желание стукнуть его чем-то по голове, или шлёпнуть… по заднице… Нужно его отпустить, нужно было отпустить, а то данная ситуация превращалась в запредельную дикость. Стайлз стоял ровно, как натянутая струна, словно боялся случайным образом задеть любой частью тела самого Хейла. Его большие карие глаза ни на секунду не отступали от зрительной схватки с глазами оборотня, он пытался передать через свой взгляд всю свою уверенность, силу и стойкость перед собственным врагом, чтобы дать ему понять, насколько сильно и долго он готов был сопротивляться всему, что с ним могло произойти дальше. Стайлз, каким-то чудным образом, чувствовал свое превосходство над этим волком, именно в данный момент, именно сейчас. Грех было этим не воспользоваться, здесь и сейчас, пока представлялась такая возможность. Голова закружилась от волнения, когда он представил, чем может закончится эта перепалка. И именно Дерек отступил первым, теряя напор своей решимости перед пристальным взглядом мальчишки. Он резко отвел свои глаза в сторону, грубо и надрывно дыша, и отошел на один шаг назад, дав возможность Стайлзу задышать глубоко и на полную грудь. Но тот не согнулся пополам в облегчении, не взялся за рвано бьющееся сердце, что выскакивало из груди, он даже не начал отчаянно ловить воздух ртом, после того, как долгое время практически совсем не дышал, находясь под давлением тела Хейла. Стайлз стоял все так же ровно, упираясь спиной и затылком в шкаф, ни одна эмоция на его лице не отображала страх или же облегчение, только кадык на его шее слегка подрагивал, передавая то напряжение, что переполняло тело, как поток электрического разряда. Этот наглец просто стоял, снисходительно смотрел на отступившего в поражении оборотня, и довольно улыбался: — То-то же… — тихо прошептал Стайлз, обнажая свои белоснежные зубы в хитрой улыбке. Дерек чувствовал эту чёртову улыбку, даже пялясь куда-то в пустоту. Эта улыбка поднимала буквально каждый волосок на его теле, и казалось… не только… — Умный песик, хороший песик… Дерек стоял смирно, с последних сил удерживаясь на месте, дабы не разорвать этому наглому ублюдку глотку собственными зубами. Его тело уже трясло в гневе, его густые брови нависли над помутневшими глазами темными грозовыми тучами. Он дышал ровно и тихо, успокаивая свое бушующее сердце. Сейчас даже тихие шаги Стилински не могли вывести его из внутреннего равновесия, никакие его уловки, никакие провокации… «Альфа… бета… омега…» Дерек уже чувствовал, как внутри него все успокаивается, его глаза были плотно закрыты, его ноздри больше не вздымались от злости, его руки больше не сжимались в кулаки, а когти не прокалывали ладони до крови. Он чувствовал себя спокойным и уверен… Прикосновение… чужая ладонь на груди. Ладонь теплая и слегка дрожащая… на самом сердце, которое еще несколько секунд назад наконец восстановило свой привычный, спокойный ритм, а сейчас было вновь готово выпрыгнуть с груди, падая беспечно в ту самую ладонь. — Умный мальчик… — шепот раздражал волчий слух соблазнительными хрипящими нотками. «Альфа… бета… омега…» Дерек чувствовал, как эта ладонь движется вверх всеми клеточками собственного тела. Теперь его бросало в жар еще сильнее, хотелось сгореть до тла, быстро и без особых мучений, лишь бы не чувствовать того, что дарило ему ощущение двигающейся по его телу ладони. — Спокойный мальчик… — что-то теплое и упругое коснулось его уха, теплое дыхание обдало шею, хриплый шепот проникал в самую душу. И Дерек дрогнул всем телом. Он распахнул свои зеленые глаза так же быстро, как и схватил Стайлза за запястье, лишь бы не дать тому коснуться его лица. Хейл не мог ничего с собой поделать. Он задыхался от боли в груди, от пожара во рту и от желания в… Стайлз стоял так близко. Его губы все еще были полураскрыты, как и когда он касался ими мочки уха оборотня, нашептывая свои странные заклинания, что действовали обычно только на собак. Тогда почему они так парализовали его сейчас? Почему Дерек хотел слышать это вновь и вновь, почему он желал, чтобы эта рука потрепала его за ухом, погладила его щеку, коснулась его губ… почему он так желал… А Стайлз лишь улыбался, сверкая своими шоколадными глазами, словно пронзающими насквозь стрелами. Почему он так смотрел, почему так хитро и соблазняюще улыбался? Что происходит, черт возьми? — Тише, — шепнул Стайлз, чувствуя, как рука Хейла кольцом обвивается вокруг его запястья, — ты же не хочешь сделать мне больно? Не так ли? — Нет, — честно сознался оборотень, послушно опуская свою голову вниз, словно провинившийся щенок, — не хочу, — и его крепкие пальцы разжались. А когда он заметил темные отметины на нежной коже Стайлза, во рту все тут же пересохло. — Тебе больно? Стайлз отрицательно покачал головой, слегка потирая место ушиба своими тонкими дрожащими пальцами. В груди его бушевал ураган, который он не мог остановить, как и последовательность странных действий со своей стороны. Ему настолько было интересно проверить силу своего влияния на этого мужчину, что не в силах было остановиться. Да он и не хотел… не сейчас… И вот уже его ладонь тянется к густой черной щетине Дерека, что прятала большую часть его лица, словно защитная маска, что скрывает любые эмоции от злобных врагов. Колючая на ощупь, но так же приятна, как и тепло кожи, как и острота его скул, как и пульсация венок у виска… Дерек не сопротивляется, его глаза вновь плотно закрыты, будто бы он представляет кого-то другого на месте мальчишки, кого-то кого желал бы сейчас чувствовать и видеть рядом с собой, кого-то, кто смог бы успокоить его внутреннего зверя, приручить его. Но даже за плотно закрытыми веками, даже глубоко внутри своей души он видел перед собой только улыбку этого наглого мальчишки, только его карие глаза, только его звездные родинки, только его бледную кожу. И вновь он дрогнул, когда подушечка большого пальца коснулась его нижней губы, но не отшатнулся назад. Стайлз с замиранием души, с восхищением в глазах осматривал лицо волка, очерчивал контур его губ пальцами, закусывая свои губы до крови. — Плохой мальчик… — послышался тихий грубый шепот Дерека, когда его пухлые губы зашевелились, касаясь пальца Стайлза, словно в легком поцелуе. Теперь отшатнулся Стайлз, но не на долго. Ему не позволили улизнуть дальше, чем на пару сантиметров назад, когда крепкая ладонь Хейла легла ему на талию, чтобы прижать мальчишку к твердому, словно камень телу. Весь кислород из легких Стайлза вылетел так же быстро, как и уверенность, его дразнящая опасного зверя уверенность, когда Хейл открыл свои глаза и заглянул глубоко ему в душу. — Плохой мальчик… — повторил он опять, прежде чем накрыть своими горячими губами полуоткрытые от удивления губы Стилински. Первое, что запульсировало в голове парня в тот момент, когда он резко зарыл свои глаза, так это растерянность. Не отвращение, не ужас, не шок, а полная растерянность и незнание того, что нужно было делать дальше. Он так и стоял, свесив руки вниз, когда Хейл крепче прижал его к себе, дабы дать понять насколько сильно бьётся его сердце радом с ним, насколько сильно это волнует и его самого, не то что Стилински. Стайлз чувствовал привкус чужих губ на своих, он чувствовал их упругость, их жар, их мягкость и настойчивость. Это каким-то неосязаемым образом сносило крышу напрочь, заставляло задыхаться, терять самообладание, терять силу, терять себя… Дерек почувствовал эту слабость, как чувствовал слабость умирающих в его пасти жертв, которых он съедал во время охоты. Он чувствовал, что его жертва готова принять свою участь. И он проник своим горячим языком в рот своей жертвы, за чем и последовал полный ее паралич. Он чувствовал, что остолбенелый до этого Стайлз сейчас казался еще более неестественно тихим и неподвижным. И это спугнуло его, Дерек уже решил, что нужно отступить назад, что и собрался сделать, практически разорвав их поцелуй, но неожиданно почувствовал горячую ладонь на своем затылке, что лишь углубила момент странного удовольствия. Стайлз позволил это сделать. Он позволил чужому человеку делать с собой что угодно, словно послушная кукла, что не имеет собственного мнения, что не может самостоятельно ни двигаться, ни мыслить. Но это его ничуть не расстроило, это не огорчило его внутренний стержень личности, что должна была бы зародиться в нем со временем, к которой он стремился, когда решил покинуть город. Он позволил чужому человеку сломать себя, совсем ненадолго, совсем на чуть-чуть, дабы почувствовать, как это быть жертвой, жертвой в лапах зверя. И это не так плохо, как думалось раньше, это не так страшно. Если отключить свои личные принципы, свои убеждения, свою волю, то можно почувствовать то невесомое состояние удовольствия, когда кто-то держит тебя в своей власти, подчиняет остатки твоей воли… Губы Дерека не были настолько настойчивыми, как того сейчас хотелось Стайлзу, что возмутило его и толкнуло на опрометчивые действия. Он, совершенно этого не осознавая, укусил пухлую, зовущую нижнюю губу оборотня, после чего мгновенно почувствовал, как задрожало тело Дерека, а затем послышалось и легкое хриплое рычание. Но, как не странно, ведь Стайлз ожидал худшего, Хейл никак больше не отреагировал, он лишь плотнее прижал к себе парня, чуть ли не сгибая его пополам, дабы углубить свой поцелуй, словно пытался проникнуть в его мысли, в его сознание, в его душу. Все длилось до тех самых пор, пока Стайлз не почувствовал солоноватый привкус крови у себя во рту. Это, словно смертельная доза адреналина, вернуло его в реальность и обострило чувство возникшей паники. Он резко потянул Дерека за волосы на затылке, дабы освободиться от поцелуя, пока тот все еще пытался его продолжить. Хейл сразу же разомкнул свои объятья, словно и сам только что пришел в себя. Он не спеша отступил назад, его лицо было выпачкано в крови, но не настолько сильно, как этого хотелось бы Стайлзу. Значит он регенерировал достаточно быстро, прежде чем успел почувствовать боль. «А жаль…» Стайлз тяжело дышал и это естественно, учитывая то, что Хейл высосал своими губами из него все остатки кислорода. Губы его все еще были влажными от поцелуя и от присутствия на них чужой крови, он даже не удержался и облизал их, ощущая на языке ту самую солоноватую горькость темной "силы" оборотня. А в глазах Дерека это выглядело слишком соблазнительно, чтобы не обратить своего внимания, и он соблазнился на этот жест, ощущая как из его глотки вырывается наружу хриплый рык. — Ты сьесть меня хотел, или что? — негромко захрипел Стайлз, отступая назад, дабы случившееся не повторилось вновь, или дабы самому не повторить то, что только что, по глупости своей прекратил. — Совсем ненормальный? — Но это ты меня укусил, идиот, — рявкнул Дерек, вытирая остатки крови со своего лица, пока жадно облизывал свои губы. — Потому что ты хотел меня сожрать, чертов людоед, — глаза Стайлза сощурились, брови нахмурились, будто бы он пытался спрятать глубоко внутри себя то, что пыталось вырваться наружу, что-то очень важное. — Бери то, что тебе нужно и проваливай от сюда, пока я не нашел свою биту и не надрал твою волчью задницу. Хейл ощетинился, как самый настоящий волк, его верхняя губа задрожала, словно он был готов выпустить или запустить в кого-то свои клыки, в чью-то шею, например. Он недовольно рыкнул, его зеленые глаза сверкнули голубоватым блеском убийцы-беты, и он резко хватонул рукой что-то со стола Стилински. Это был какой-то красный бутылек, или что-то типа того, обращать внимания не было времени, ведь прерывать зрительный контакт между зверем и его добычей было бы равносильно собственному поражению или позорному отступлению. А Дерек не намерен был отступать, он не намерен был отдавать свою добычу кому-то другому. Дать ей немного пожить или насладиться жизнью — возможно, но отдать ее в чужие руки — ну уж нет. Он потряс этой странной бутылкой перед глазами Стилински, слегка вздергивая свои брови, дабы без слов указать на то, что это теперь принадлежит ему… как и он сам… — Дарю, — презрительно фыркнул Стайлз, понимая, что в руках у оборотня сейчас находится термос — подарок отца. — А теперь проваливай, чокнутый ублюдок. Сердце все еще колотилось словно бешеное, когда Хейл скрылся за занавеской открытого окна, исчезая в темноте. Стайлз не мог успокоить его, как и не мог унять дрожь во всем теле. Он отказывался принять тот факт, что возможно спровоцировал Дерека на поцелуй, что хотел спровоцировать его, хотел проверить, будто надеялся на то, что тот скорей убьет его и разбросает кишки по всей комнате. Но нет, тот его поцеловал, именно поцеловал. Стайлз не был таким уж дураком, чтобы не понять, что это был поцелуй, правда с весьма странным для него человеком и весьма странным образом… Дерек быстро пробирался в темноте через весь двор к своей машине, крепко сжимая в руке красную бутылочку. Его скулы сжимались и разжимались, словно тиски, каждый раз, когда он скрипел своими зубами, натачивая клыки. Нужно было разорвать глотку этому маленькому ублюдку. Он же хотел это сделать, намеревался, и сделал бы, если бы случайно не промахнулся и не наткнулся на эти… вкусные юные губы… — Ты что и правда хотел его сожрать? — Кора с ужасом всматривалась в окровавленное лицо брата, когда тот яростно закрывал за собой дверцу машины. — Уж поверь мне, да, хотел, — тихо говорил он, с последних сил сдерживая себя. — Ты укусил его? — глаза Коры расширились от ужаса, когда она озвучила свои возможные догадки. — Ты с ума сошел? Если Скотт узнает, что ты обратил Стайлза… — Это он укусил меня, понятно? — Дерек резко оборвал сестру на полуслове, оценивая ее мрачным взглядом зеленых глаз. — Это как? — бровь девушки резко вздернулась вверх в недоумении. — За лицо чтоли? Выражение лица Дерека совершенно не изменилось. Взгляд его был все таким же мрачным, губы плотно сжаты, только скулы все так же двигались под кожей небритого лица, словно змеи. На лице Коры тут же расцвела хитрая улыбка, прямо как у того пошлого засранца. Но она больше ничего не сказала по этому поводу, решив сохранить могильную тишину, тем самым намекая брату, что догадывается, что на самом деле произошло и куда его укусили. Она отлично слышала весь их разговор, будучи далеко за пределами комнаты Стайлза Стилински, как и чувствовала их эмоции, слышала их сердцебиения, чувствовала их желания… и уж Дерек точно должен был это понять… скрывать что-либо было бесполезно. — Ты взял то, что хотел? — спустя пару секунд заговорила она, заметив, как Дерек бросает на заднее сидение машины какую-то красную металлическую бутылочку. Он быстро кивнул, без единого звука и что-то достал из заднего кармана своих джинсов, чуть приподнявшись над сидением. — Не понимаю, зачем ты все это собираешь по всему городу? — девушка пыталась казаться непроницательно серьезной, когда потянулась за плотно закрытым пакетом, что лежал позади нее, на задних сидениях. — Сначала спер штаны у Скотта, затем какую-то стремную футболку у Малии и мужскую рубашку у Лидии. А теперь что? Она открыла пакет, предоставляя возможность Дереку бросить в него то, что он стырил из комнаты не совсем внимательного Стайлза. — Трусы? — прыснула она смехом, когда увидела, как в пакет опускаются боксеры с мелкими символами «S» в красных треугольниках. — Ты спер у него трусы, разрисованные символикой Супермена? Да ты тот еще маньяк. — Это первое, что попалось под руки, — не прекращал оправдываться Дерек, убеждая даже себя в ложной правоте этих слов. Кора лишь снисходительно покачала головой, плотно закрывая пакет, дабы запах, что пропитывал эти вещи не выветрился. Разумеется, она не была настолько тупой дурой, чтобы не понять, что все эти вещи принадлежат одному и тому же человеку. На них присутствовал один и тот же запах, центральный запах, запах владельца, даже если эти вещи были украдены из разных мест. Все они принадлежали конкретному человеку, Стайлзу Стилински… и пошарпанные джинсы из дома МакКолла, и старая растянутая футболка из дома Малии, и красная клетчатая рубашка из дома Лидии Мартин. А теперь еще и трусы из дома Стилински. Кора никогда не думала, что ее старший брат может быть настолько зациклен на одном человеке, при этом не замечать этого, или отрицать это до мозга костей. Мотор машины грозно зарычал, словно волк, когда из окна комнаты дома Стилински на верхнем этаже послышался крик Стайлза: — Мои трусы!!! Дерек лишь криво оскалился, когда его машина тронулась с места и укатила прочь в ночную пустоту города. — А зачем тебе этот девчачий термос? — тараторила Кора, заглушенная грозным звучанием мотора машины. — Он меня бесит… — Потому что на нем запах Лидии Мартин? — незаметно усмехнулась девушка.