Снег

- Да ну, не будь таким зануу-дой, - протягивает Крис, стоя в дверях моей комнаты. – Четверг же, инди диско в рок клубе. - Ненавижу инди. - И я тоже. Но там будут тёлочки… - Знаю я тебя, сольешься со своей Эммой. - Не сольюсь. Там пиво по фунту за пинту. - Будто у тебя есть деньги даже на них. - Нет, но у меня есть это… - он высовывается в коридор и озирается по сторонам, затем извлекает из кармана парки маленькую плоскую бутылку. – Джин. Спер у деда, когда навещал его вчера. - Еще лучше. Завтра же в школу. - Ты что, не слышал? - О чем ты? - Школа закрыта. - Это почему еще? - Так снег же. - Снег? - переспрашиваю я, приподняв край занавески, моя узкая улица похожа на усыпанный пудрой имбирный пряник. – Снег. - Ага. - Ну тогда точно никуда не пойду. Неохота жопу морозить. Крис закатывает глаза. - Ладно, оставайся тут дрочить со своей гитарой, ненавистник инди рока. Пойду один. Все равно там наверняка будут ребята из школы. До понедельника. Он выходит, прикрыв за собой дверь. - Крис, - кричу ему вслед я. – Эй, Крис? Через секунду его рыжая голова просовывается в дверь. - Ты передумал? - Нет, ты свой джин забыл. - А-аа, спасибо. - А что за ребята? - Какие? - Ну ты сказал, из школы. - Да ты их не знаешь. Саймон, Джо, еще этот чокнутый, который вечно орёт… - Том? - Да, вроде. Так ты его знаешь? - Неа. - М-мм, ну ладно, я пошел. - Погоди, я с тобой. Все-таки раз завтра нет занятий, то и тренировки тоже, не будет. Не заставят же нас гонять мяч по снегу… Я смотрю за окно на медленно летящие снежинки, в голове начинает звучать какая-то мелодия, неуловимая, и, в то же время, какая-то очень знакома. Отчего-то мне вдруг становится страшно. - Серж, йо, Серж, - слышится голос Криса, откуда-то издалека. – Я чет не понял, ты идешь или как? - Иду, - отзываюсь я, доставая из шкафа чистую кофту. Снег скрипит под ногами и забивается в кроссовки. К тому моменту, как мы встаем в конец длинной очереди на вход, мои ноги полностью мокрые. С чего Крис вообще взял, что нас пустят? Какая-то часть меня отчаянно надеется, что вышибалы с раскрасневшимися от мороза ушами заметят, что мы выглядим на добрых два года младше всех, кто стоит в очереди и я отправлюсь домой, смотреть ночные повторы черно-белых вестернов и бренчать на гитаре до двух ночи. Но они пропускают нас внутрь даже не взглянув в лицо, увлеченные беседой о призовом фонде национальной лотереи. Внутри темно и людно. Из динамиков грохочет Block Rockin Beats. Что ж, это лучше, чем инди дерьмо. Крис заводит меня за угол и, украдкой, я делаю большой глоток теплого джина из его рук, после которого у меня из глаз начинают литься слезы, а дыхание перехватывает. - Вот она, смотри, - орет мне в ухо Крис, когда мы заходим в зал поменьше и указывает пальцем в толпу танцующих. Мой взгляд следует за его рукой пока не упирается в стайку девиц. - Это она? - Да, Эмма. Я ж тебе сто раз говорил и показывал ее. Она из частной школы. Один парень из потока сказал, что однажды они с подругой в кафе обсуждали меня и пялились. Он прикалывался, хочу сказать ему я, но вслух только хмыкаю. Я вообще не очень люблю говорить что-то вслух, даже тогда, когда мысли давят на голову изнутри с такой силой, что она готова взорваться. - Крис? – слышится позади. - Эмма… привет. - Вы тут общайтесь, а я пойду покурю, - ору ему в ухо я, дожидаюсь, когда он отдаст мне пачку и шагаю прочь, приговаривая про себя, что я знал, что так и будет. Он частенько использовал меня для охоты на девчонок. Впрочем, разве не любая дружба построена на бесконечных «ты мне - я тебе». Для чего еще пускать людей в свою жизнь. Я думаю об этом и еще о какой-то фигне, когда выхожу на узкий задний двор рок клуба. Тут пусто. Свежий снег заставил преобразиться даже эту грязную дыру, известную в народе, как «номер для новобрачных». Вот и сейчас, я замечаю в углу парочку, покрытая белыми пятнышками голая нога девушки обвита вокруг талии парня. Я не хочу мешать и иду в противоположный конец двора, закуривая сигарету. Снег, наконец, прекратился, небо усыпано крупными неоновыми звездами, если прикрыть глаза, они сливаются в мягкое пульсирующее марево. Из дверей клуба доносятся первые аккорды главного поп хита прошлого лета – Lovefool. И эти мудаки смеют называть себя рок клубом, думаю я. Позади раздается какой-то шорох, но я не оборачиваюсь, вместо этого запрокидываю голову назад, щурясь на звезды, растворяющиеся в дыму моей сигареты и невольно одними губами повторяя назойливые строчки припева: love me love me. - Мне снилось, что неведомое что-то, что спрятано пока еще во тьме, но, зародившись с нынешнего бала, безвременно укоротит мне жизнь, - раздается позади меня незнакомый голос. Я оборачиваюсь и вижу парня с растрепанными русыми волосами. Он переминается с ноги на ногу улыбаясь какой-то до неприличия бесшабашной улыбкой. - М-м? - Шекспир. - Шекспир? - Ну да, ебаный Шекспир. Я оглядываю его долгим непонимающим взглядом. - Ну песня. Ты что, не смотрел фильм? - Нет. Что за фильм? - Есть курить? Я протягиваю ему пачку и он берет оттуда сразу две сигареты, одну зажимает в зубах, другую кладет себе за ухо. Раздается щелчок зажигалки и долгий шумный вдох. - Так вот. Фильм. Он нереальный, - он складывает пальцы как пистолеты и направляет их мне в грудь. - Пух пух Монтекки Капулетти. Я теперь хочу гавайскую рубашку и умереть от любви.  - Умереть от любви? Я долго смотрю на продолговатый пунцовый засос на границе между шеей и ключицей, такой ровный, почти идеальный, как галактика. - Ну да. Красиво, громко и трагично. Чтоб все плакали. Мне кажется, я умру молодым, знаешь, вылечу с американских горок или что-то подобное. У меня есть такое чувство, что со мной должно случиться что-то эпичное, такое бум и все. - М-мм. У тебя ширинка расстегнута. - О, спасибо, друг, - он, смеясь, застегивает молнию и протягивает мне руку. - Том. Я смотрю на него, потом на вытянутую вперед ладонь. Он перехватывает мой взгляд и лопается со смеху. - Старик, не волнуйся, я использовал другую руку. - Использовал? - Ну… - он складывает указательный и средний палец вместе и делает совершенно неприличный жест. Я невольно смеюсь и бегу его ладонь. Она оказывается горячей и влажной, я думаю о том, как она всего пару минут назад скользила по бледной плоти бедра той девчонки и где-то внутри у меня напрягается маленький пульсирующий узелок. - Так как тебя зовут? - Серж. Том отпускает мою ладонь. - Спасибо за сиги, Серж, - он улыбается и швыряет окурок в снег. – Увидимся. - Пока. - Пух пух! - Стреляет он мне в грудь на прощание. – Ебаный Шекспир. Обязательно посмотри. Я гляжу на его следы на снегу и думаю о том, что завтра же утром пойду в видеопрокат искать этот чертов фильм. Когда я скуриваю еще одну кинг сайз и возвращаюсь на танцпол, Крис вовсю сосется с девчонкой из частной школы. Я закатываю глаза и жду минут десять, пока он соизволит оторваться от ее намазанного розовым вазелином рта. - Крис, я домой, - ору ему в ухо я, когда, наконец, у них в легких кончается воздух. - Домой? Да ну нет. Пошли к Эмме? У нее родители свалили, будет весело. - Да ну нафиг. - Блять ну что вот ты за унылое говно, Серж. - Спать хочу. На самом деле я хочу не спать, но я не могу сказать это даже себя самому. Я хочу остаться одному в комнате, включить сраный Lovefool в наушниках и выключить свет. - Ну и вали нафиг, - разочарованно протягивает Крис. – Так и умрешь девственником. - Пока, Крис. - Если что, дом Эммы возле парка, там улица где букмекерская контора на углу, третий по левой стороне. Я иду к выходу, расталкивая сильно приумножившуюся толпу танцующих, по пути решая зарулить отлить. Возле туалетов как всегда толкотня, кто-то сосется, кто-то блюет, кто-то ждет своей очереди в кабинку. Я уже споласкиваю руки, когда в отражении в зеркале над раковиной материализовывается знакомое лицо. Том. - Здорово, приятель, - произносит он с широкой улыбкой будто мы не виделись сто лет. - Привет. - Ну как твоя ночь? - Да никак, домой иду, - говорю я и тут же жалею о том, что сказал. Теперь он решит, что я ботан. - Домой? - Ну я думаю об этом… просто эти вечеринки, с бодяженным пивом и… малолетками. Тоску навевают. Том ухмыляется. - Ну да, тут довольно тухло. Кстати, - он стреляет глазами моему отражению, так, что я сразу понимаю, сейчас он предложит мне что-то плохое. Мама предупреждала меня о таких как он. – Ты, случаем, не знаком с Мэнди? - Мэнди? – я сдвигаю брови. - Ну да, это одна моя подружка, очень миленькая. Я думаю, тебе она понравится. Хочешь познакомлю? - Но я… Я не успеваю закончить, потому что его горячие пальцы замыкаются на моем запястье и тащат куда-то. Я слышу чей-то гневный оклик. Через секунду он запирает дверь кабинки и мы остаемся вдвоем. В тусклом свете мигающей лампы дневного света, я рассматриваю его лицо. Никогда я еще не видел его так близко. Влажная от пота челка прилипла ко лбу, я борюсь с компульсивным желанием поправить ее, заправить за ухо. Над верхней губой прорезается рыжеватая щетина, она добавляет его лицу какое-то развратное выражение. Я невольно провожу рукой по собственным гладким как у девчонки щекам, глаза сползают ниже, на лиловую кляксу засоса. Он что-то говорит, я понимаю это только сейчас, все это время он что-то говорил мне, а я не мог отвести глаз от его губ, не слыша слов, только лишь следя за их движениями. Я прихожу в себя как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу. - … это будет лучшая ночь твоей жизни, старик. Ты мне веришь? - Да, - отвечаю я прежде, чем успеваю о чем-то подумать. - Открывай пошире, - он извлекает из маленького кармана джинс пару комочков бумаги, размером с горошину. В этот момент я зачем-то думаю о том, для чего к джинсам вообще пришивают эти карманы. – Ну же, открой рот, Серж. Кстати, откуда такое имя? - Дедушка… - Сначала проглоти, вот так, потом расскажешь, - Он вываливает наружу свой большой мокрый розовый язык и кладет одну из бумажных горошин посередине. – А теперь надо просто проглотить. Вот так. Я вижу, как движется его кадык. - Вот так, теперь ты. Обещаю, ты полюбишь это. Дай. Он берет у меня из пальцев бумажный комок и кладет его на кончик моего языка. Я послушно глотаю. - И что теперь? - Ничего. Просто постарайся не думать об этом. - М-хм. - Пойдем, пока народ не решил, что мы здесь ебемся, - Том со смехом отпирает дверь и мы вываливаемся наружу. Сначала я ничего не чувствую. Ничего, кроме ощущения собственной важности и значимости от того, что сегодня я тусуюсь с ним, тем самым парнем, про которого говорят, что он точно плохо кончит. Психом. Плохим парнем. Самым классным парнем, которого я знаю. Том все еще держит меня за руку, он тащит меня сквозь толпу к бару. В какой-то момент я ловлю на себе удивленный взгляд Криса, но я только пожимаю плечами, следуя за этим кроликом в белой футболке Английской сборной. Он тормозит у бара, целуется в обе щеки с какой-то девчонкой, прихватывая ее за локти и толстые бока как карманник в автобусе. Он думает, что он такой незаметный, но я вижу, как ее ладонь закрывается вокруг комочка папиросной бумаги. Она протягивает ему смятую пятерку. Он тут же тратит ее на пинты стронгбоу с черносмородиновым сиропом – редкостная дрянь, но я принимаю ее из его рук и пью залпом не поморщившись, следуя его примеру. - Вот это хороший мальчик, - говорит Том, похлопывая меня по плечу. Тут я замечаю его зрачки, они такие огромные, из-за них его глаза кажутся грустными и какими-то мультипликационными. Я тяну к нему руку, но он отворачивается от меня прежде, чем я успеваю дотронуться до его щеки, с грохотом опуская пустые пинты на бар. - Том, - я хватаю его за руку. – Том, меня, кажется, сейчас стошнит. - Нет-нет, - он ласково берет меня за плечи, - все с тобой будет хорошо, просто постарайся отключиться от этого... Думай о другом… эммм…. О сиськах, например? А то, что тебя блевать тянет значит, что сейчас придет моя малышка Менди. Я уже слышу шаги этой красотки. - Том… - Шшш-шшш, - он прикладывает палец мне к губам. – Ну что ты смотришь так испуганно, расслабься уже. Он легонько дует мне в лицо и я невольно опускаю ресницы. И тут я вижу ее. Мэнди. Она приходит ко мне в виде бейс лайна, который начинает рваться из колонок над баром, заполняя собой все пространство, у меня в голове и в солнечном сплетении. Я чувствую как мое лицо начинает улыбаться. - Правильно, - орет мне на ухо Том, почти касаясь горячими губами моей кожи. – Дыши… Breath with me. Он снова берет меня за руку и тащит в толпу на танцполе, которая сотрясается в такт волнам ритма. Руки, лица, огромные черные луны зрачков. Мне все еще кажется, что меня сейчас вывернет, но я отвлекаюсь на бит в башке и горячие пальца Тома на своем запястье. Я закусываю губу. Он запускает руку в карман и протягивает мне леденец на палочке в ярко розовой упаковке. - Что это? – кричу я ему в ухо. - Чтоб ты не жрал свои губы, дружок, - он подмигивает мне из-под нелепых темных очков в толстой белой оправе, я видел такие на постерах с Куртом Кобейном. Дальше он толкает меня в толпу танцующих. Я чувствую как басы прокатываются по моему телу оргазмическими волнами. Я снова хочу руки Тома на своих запястьях, я хватаю его, провожу рукой по его щеке и по волосам. - Том… я… - шепчут мои губы, глядя в черноту его очков. У меня нет мыслей и слов, чтобы закончит фразу, есть только бит и я знаю, он тоже его чувствует, что у нас он сейчас один на двоих. – Том… Он делаем мне знак в ответ, давая понять, что ничего не слышит и поводит плечами из стороны в сторону, потом вращает бедрами бесстыдно позволяя ритму овладеть собой прямо при всех. На секунду мне кажется, что я взорвусь просто глядя на него. Я вгрызаюсь в свой леденец. Том гладит грудь какой-то девчонки, она изгибается ему навстречу, музыка становится еще громче. Я смотрю в пол на носки своих кроссовок, переступающие в грязной жиже из окурков и талого снега. Том достает сигарету изо рта у девчонки, делает долгую жадную затяжку, потом отдает ее мне. Когда я беру ее в рот, она на вкус как вазелин и его губы. Так я впервые чувствую их вкус и мне хочется запомнить его. Девчонка исчезает где-то в толпе, бит становится интенсивнее, мне почти что больно, и, в то же время я ощущаю невероятный покой. Я закрываю глаза. *** - Ты в порядке? – читаю я губы Тома прежде, чем понимаю где я. Я лежу на полу, надо мной темное звездное небо и его лицо, как луна с черными кратерами зрачков. Пол покрыт чем-то горячим и мягким. Нет, холодным и мокрым. Это снег. - Серж? – доносится звук его голоса. Я улыбаюсь Он ржет надо мной. Буквально, надо мной, он стоит склонившись над моим лицом. Капелька пота с его длинной отросшей челки приземляется мне на висок и я тянусь к его лицу, чтобы заправить ее за ухо. - У тебя такие мягкие волосы, - шепчу я сухими губами. - Давай, вставай. Он подхватывает меня под руку. Для парня на голову ниже меня он очень сильный, думаю я, когда он закидывает мою руку себе на плечо. - Что случилось? - Мне кажется, у тебя немного закружилась голова, ты там немного упал, в клубе, и я решил вытащить тебя подышать. - С-спасибо, - я чувствую как горячая волна смущения прорывается сквозь пузырь блаженства острым коротким отголоском. - Где ты живешь? Я называю ему адрес. - О, так это же совсем недалеко от меня, кварталов пятнадцать. - Шестнадцать. - Что? - Я не хочу домой, - говорю я, когда он отпускает мою руку. - А кто сказал, что я тебя домой веду? – Том смеется и толкает меня в бок, так, что я чуть не падаю. - А куда? - Не знаю. Мы шагаем бок о бок по пустой заваленной снегом улице. - Тебе надо попить, - вдруг говорит Том, почти вталкивая меня в двери круглосуточного минимаркета. - У меня нет денег, - с виноватым видом шепчу я, когда мы ходим между рядами с пивом и газировкой. - У меня тоже, - смеется в ответ он, не снимая своих темных очков. Я замечаю ямочки у него на щеках и снова тяну руку к его лицу. - Вот это тебя прихватило, - говорит он, накрывая мою руку на своей щеке горячими пальцами. – Тебе точно пока нельзя домой. Мы подходим к кассе и он плюхает на прилавок пригоршню чупа-чупсов, потом выгребает из кармана медяки. На улице, мы сворачиваем за угол на узкую улочку полную слепых спящих окон. - Серж? – Том толкает меня под локоть и с триумфальным видом извлекает откуда-то из трусов две пол литровые банки стронгбоу. – Выпьем? - Ты… ты украл их? Он бесшабашно ухмыляется мне в ответ. - Грабь награбленное! Раздается щелчок и шипение – он протягивает мне банку. Мы делим ее пополам, вторую он оставит себе на утро, поясняет он. Я смеюсь, мне снова хочется трогать его лицо. - Так холодно, - говорит он, когда пустая банка летит в чей-то палисадник. – Но на паб совсем нет бабла. Его дыхание тут же превращается в гигантского искристого ангела. На нем нет куртки, только тонкая расстегнутая кофта, я вижу как на его бледной коже проступают крупные розовые мурашки. - Надо двигаться, так не замерзнешь. - М-мм… - он чешет затылок. – музыку бы. - Так спой, ты ведь раньше пел в хоре. Он бросает на меня удивленный взгляд. Я чувствую, как на меня с новой силой накатывает уже знакомая волна смущения смешанного со странным сладким восторгом. В то же время я чувствую себя дураком. - Ты столько обо мне знаешь. - Ничего я не знаю. - Ты что, влюблен в меня? - Да пошел ты, - я толкаю его в грудь, он поскальзывается и чуть не падает, в последний момент успевая ухватиться за фонарный столб. Я шагаю прочь. Мне кажется, что я сейчас разревусь и я не могу позволить ему увидеть это, только не ему. Внезапно я ощущаю удар в спину. Не как от кулака, другой. Это снежок. Обернувшись, я вижу его, стоящего на мусорном баке руки в боки, как мультипликационный Питер Пен. - Эй, Серж! – кричит он. – Серж. Се-ерж! Я озираюсь по сторонам. На улице за полночь, в паре окон загорается свет. - Сеерж, я вызываю тебя на дуэль. Ну-ка вернись! - Тише, - шиплю я, двигаясь ему навстречу. – Ты всех перебудишь! Копов вызовут. - Копов-шмопов. Пусть вызывают! – смеется он, отправляя еще один ком снега прямо мне в плечо. – Ты принимаешь вызов? - Принимаю, - отвечаю я, швыряя ему в лицо пригоршню снега. Он спрыгивает с мусорного бака и несется за мной, через парк, потом я поскальзываюсь и валюсь носом в снег, он приземляется прямо на меня, больно прописав коленом в бок, так, что у меня темнеет в глазах. - Блять, ты такой неловкий, - ворчу я, скидывая его с себя. - Очень даже ловкий, мог бы ходить по канату над рыночной площадью, или жонглировать факелами на сцене, или… быть рок звездой. - Да уж, - смеюсь я, представляя как он бесстыже двигает бедрами в лучах софитов с сигаретой в руке. – Рок звездой. - У меня сейчас яйца отмерзнут, - говорит Том, вскакивая на ноги. – Вот реально, прям жечь их начало, мне кажется, так начинается обморожение. Я покатываюсь со смеху. Он открывает вторую банку сидра. - Наверное, я пойду. Ловить нечего, четверг все-таки, - говорит он, протягивая мне остатки сидра. – А то что-то совсем мороз. Двадцать минут назад я сам хотел убежать от него, а сейчас мне хочется разреветься от мысли, что через секунду я снова останусь один. Ведь, наверное, именно этого я и хотел весь этот учебный год, пока наблюдал за ним издалека в кафетерии и на переменах. Просто быть с ним рядом. - Слушай, я знаю одну вечеринку, - говорю я, уже представляя себе как влетит мне от Криса за то, если я завялюсь на вечеринку его богатенькой подружки вместе с главным террористом школы. - Продолжай, - говорит Том, ухмыльнувшись. - Девочка из частной школы, подружка Криса, может знаешь его… - Девочки из частной школы! Это все, что мне надо знать, можешь не продолжать. Куда идти? - Только она очень нравится моему другу... - Надо вести себя прилично, конечно, дружище. Я – сама приличность. - Он приглаживает волосы на один бок и застегивает кофту. – Так пойдет? Я смеюсь. Мы идем через спящий черный парк, снег хрустит по нашими ногами. Том рассказывает мне про своего брата, потом про то, со сколькими девушками из нашей школы он спал, потом пересказывает по ролям какой-то фильм. Я молюсь, чтобы парк никогда не заканчивался, чтоб он каким-то невероятным образом соединился концами как лента Мебиуса, и чтобы мы с Томом вечно шли вот так и пульс так же стучал у меня в висках и в животе. Только дорожка наших черных следов и лунный свет. *** - Нет, - это первое слово, которое говорит Эмма, когда открывает нам дверь. – Ни за что. Ты еще ладно, но только не он. - Почему? – с каким-то подкоблучно-виноватым видом спрашивает высунувшийся из-за ее плеча Крис. – Что Том сделал? - Не что, а кого! – шепчет мне на ухо из последних сил сдерживающий хохот Том. - Ничего, просто некоторые мои подруги не… - Эм, - перебивает он ее, косо улыбаясь и облизывая губы. – Я так замерз, Эм, там мороз. - Иди вон отсюда. - Эм, я бы на твоем месте не отказывал так сразу… - Это почему? - Есть один аргумент… - он открывает рот. На кончике его влажного розового языка красуется комочек папиросной бумаги. - Это… - Мэнди, Эмс, чистейший. Опробовал на себе и вот этом парнишке, - он толкает меня локтем в бок. – Так, что, Эм? МДМА для тебя и твоих пташек в обмен на обогрев и пару пива для меня и моего друга? Эмма переминается с ноги на ногу, потом складывает руки на груди. - Ладно, но только снимешь обувь и не будешь трогать… даже разговаривать ни с кем из девочек, понял?, - ноздри кукольного носика Эммы раздуваются от гнева. – И руки прочь от стереосистемы, ясно тебе? - Да, моя госпожа. Том пытается протиснуться мимо Эммы, но она не делает и шагу в сторону. - Давай мне Мэнди, - она вытягивает ладонь. - Ну нет, так не интересно, сама возьми, - Том снова вываливает изо рта свой влажный розовый язык с белой горошиной посредине. Эмма кривится от отвращения. – Так или никак, дарлин, тебе решать. - Мейган, ты омерзителен. Том довольно ухмыляется. Она косится на Криса, тот только пожимает плечами. Я знаю, ему б ничего не стоило лизнуть чей хочешь язык, когда речь идет о бесплатных наркотиках. Эмма прикрывает глаза, вытягивает губы в трубочку и аккуратно берет с его языка комочек бумаги, едва прикоснувшись к розовой влажной поверхности. - Ну вот, а я думал сразу обращусь в гребанного принца, после того, как меня поцелует такая особа как ты, Эмс, - с довольной улыбкой произносит Том, протискиваясь мимо нее в прихожую. - Пошли, Серж. Я успеваю только отдать Эм свою крутку, он тащит меня в полупустую гостиную с кремовым ковром и низкими кожаными диванами. Мы срываем несколько удивленных взглядов от девочек в почти одинаковых свитерах, стайкой роящихся в углу. За первые пять минут в доме Эммы Том проделывает тот же самый трюк с тремя ее подружками и каким-то парнем, который смотрит на Тома с таким страхом и отвращением, что даже мне становится смешно. - Вы теперь друзья? - спрашивает меня в пол голоса Крис, потягивая пиво и наблюдая за происходящим. – Ты и Томас Мейхем, ха? Неожиданное комбо. Я только пожимаю плечами, не в силах скрыть улыбку. У себя в голове я уже примеряю наши имена друг к другу. Том и Серж. Серж и Том. - Он ебанутый на всю голову, ты ж в курсе? Он, по ходу, даже школу не закончит. - Да кого вообще волнует школа… В этот момент раздается вопль Эммы – руки Тома добрались до стерео системы. - Мейган мать твою, ты достал трахать моих подруг и мое стерео! - Да ладно-ладно, - Том с ухмылкой вскидывает руки над головой. – Просто кто нахрен слушает ебаный Блёр на вечеринке? Только пафосные богатые детишки. А я хотел привнести в ваш вечер немного настоящего мейхема. Он нажимает на плей. Все замирают в тревожном ожидании. Из колонок на всю катушку фигачит попсовый диско бит. Том, покачивая бедрами, выходит на середину комнаты. - Hi Barbie – Hi Ken, - произносит он шепотом, его верхняя губа выгибается дугой. – Do you want to go for a ride? С этими словами он задирает вверх свою футболку английской сборной, обнажив бледную кожу плоского живота с едва виднеющейся дорожкой от пупка вниз, в трусы. Он крутит бедрами, засунув указательный палец в рот, потом подтанцовывает к лишившейся дара речи Эмме и трется пряжкой ремня о ее бедро. - Let’s go Party, Эм… в комнату твоих мамы с папой. - Блять, я так и знала, Том. Ты идиот. Эмма подлетает к стереосистеме и гневно щелкает кнопками. Том ржет, согнувшись пополам, то и дело кидая на меня заговорщицкие взгляды через всю комнату. Я чувствую, что краснею. Это Том, мать его, Мейган, и он пришел на вечеринку со мной. Комната наполняется тягучим гитарным рифом – Эмма снова включила Блер. - Эм-мааа, - стонет одна из ее подружек. – Опять? Beetlebum? Серьезно? Это пятнадцатый раз. - Я ничего не могу поделать, - смущенно улыбается хозяйка дома, тряся кудрявой головой. – Деймон… он как демон… эти глаза… При слове «глаза» я замечаю ее зрачки, они огромные как два блюдца. Эмма кружится по комнате, ее плиссированная юбка разлетается по сторонам обнажая пухлые бедра и белые трусики. Том облизывает губы. Волосы Эммы застилают ей лицо, она кружится и кружится, а потом ее босые ноги спотыкаются о чью-то брошенную на полу куртку и она чуть не падает вниз, но Том успевает подхватить ее под локоть. Она улыбается ему, откинув кудри с лица. - Том-ми… я такая неловкая… Он лыбится, не отпуская ее руки, прокручивает ее вокруг своей оси, как балерину из шкатулки. Эмма смеется, призывно откинув голову назад. Я не врубаюсь с каких таких фигов она вдруг сменила гнев на милость. Я гляжу на Криса, но он даже не смотрит на них, увлеченно рассматривая коллекцию винила на полке. Тем временем руки Тома скользят по ее талии, она ловит его ритм и они начинают двигаться вместе, с каждым аккордом гитары бедра Эм притягиваются ближе и ближе к пряжке его ремня, как к магнетическому северу. Она перекидывает волосы на сторону, он проводит кончиками пальцев по ее белой шее. - She’ll suck your thumb… she’ll make you come… Эмма ловит руку Тома и проводит его большим пальцем по своим пухлым губам. В этот момент вокруг них появляется еще несколько танцующих, они то исчезают из моего вида, то появляются вновь. Я вижу, как Эмма берет палец Тома в рот, как в этот момент приоткрываются его губы. Потом они снова исчезают из вида. Том достает свой палец у нее изо рта, в свете лампы блестит тонкая нитка слюны, он разрывает ее и ведет мокрым пальцем по ее горлу, потом разворачивает ее спиной и она начинает тереться задом о его вздувшийся под джинсами член. Она поворачивает голову на бок и находит его губы, жадно кусая их. Его рука, те самые пальцы, который она только что держала у себя во рту, скользят вниз по ее проступающим через майку сосками, бесстыже задирают ей юбку и гладят прозрачную взмокшую ткань ее белых трусиков. Я вижу как он трогает ее там в ритме гитарного рифа, другой рукой жадно гладя под кофтой его грудь, как открывается ее рот и она начинает глотать воздух как рыба на дне лодки, сильнее и ритмичнее прижимаясь к его члену. Том шепчет ей что-то на ухо и она с придыханием кивает, облизывая пересохшие губы и прикусывая его шею. Я чувствую тупую боль внизу живота. Тут его глаза отрываются от девушки, и он стреляет мне короткий бесстыжий взгляд, подмигивая и одновременно делая что-то такое в трусах у Эммы, что она извивается в его руках еще сильнее. - Ирония в том, что это песня не про еблю, а про героин, - с невеселой усмешкой произносит материализовавшийся рядом со мной Крис. – Спасибо, что привел сюда Мейгана. Удружил. Я думал развести сегодня, наконец, Эмму. Перед тем как вы заявились, она как раз говорила мне, какой я плохой парень и спрашивала есть ли у меня приводы в полицию. А ты приводишь сюда Тома. Эти телочки из хороших семей все текут с него. - Прости… Я отвлекся на монолог Криса, когда я поднимаю глаза, ни Тома ни Эммы уже нет в комнате. - А теперь ее ебет Том. Класс. - Но он же ей совсем не нравится… - Серж, ты просто не знаешь как это работает. Его хотят все телки, просто не все могут себе в этом признаться. Завтра она скажет, что это все МДМА и она не знала что делала. А сегодня позволит ему… Я прикрываю глаза и почти вижу, как их тела движутся в полутьме родительской спальни, как наманикюренные пальчики Эммы впиваются в его бока, пока он ебет ее поверх покрывала из индийского шелка, ее затылок глухо стучит об изголовье. Мне хочется посмотреть на них, но это странно и я не могу просто так уйти. - Думаешь, у него какой-то волшебный член? – спрашивает Крис, задумчиво прихлебывая пиво. - В смысле? - Ну он заставляет телок кончать, я так думаю, раз они сами ложатся под него. Не думаешь? - Да я вообще как-то не думаю про его член. - М-м… - Крис… - от группы танцующих девочек отделяется одна, брюнетка, и идет прямиком к нам. – Ты чего тут такой стоишь? Потанцуй со мной. Он с ухмылкой пожимает плечами и позволяет ей утащить себя в центр комнаты. Девушка почти сразу присасывается к его губам. Я тоже хочу присосаться к чему-нибудь, но у меня нет ничего, кроме последней сигареты. В комнате душно, я чувствую, что мне надо остыть, тихонько выхожу на крыльцо и сажусь на ступеньки, закуривая и подставляя лицо морозному ветру. - Пух-пух, - раздается звук воображаемых выстрелов за моей спиной. Как же тихо он подкрался. - Том… Он плюхается рядом со мной. Его щеки раскраснелись, от него пахнет потом и еще чем-то… Я зажмуриваюсь. - Есть сигареты? - Последняя. Он мягко вынимает ее из моих рук и затягивается. - Ну как… - Эм? Не дала мне, сучка. Я уже расчехлился, а она такая нет нет, только пальцы и язык, - он закатывает глаза. – Даже не подрочила мне, сучка. Ходи теперь до самого дома с синими яйцами. - Оу-уу, - протягиваю я, не зная что еще сказать. - Поэтому мы должны ей отомстить. - Это как? - Разнести ее дом, конечно же! Я удивленно таращу на него глаза. - Я шучу, расслабься, Серджио. И вообще, чего ты тут сидишь один и грустишь? Там полно девочек, они все влажненькие и готовенькие, только разбирай. - Да что-то я… нет настроения. - Это отходняк. Надо просто закинуть еще менди и мы с тобой будем отплясывать до утра. - М-мм. На пару минут, пока не кончается последняя сигарета, наступает молчание, которое нарушает только Том, мурлыкающий себе под нос какую-то мелодию и отбивающий ритм обутой в розовый женский тапок со страусиным пухом ногой. - А чем ты занимаешься, ну кроме… вечеринок? – спрашиваю я, уступаю ему последнюю затяжку. - Занимаюсь? Да не знаю… ничем, наверное. Я не могу ничем заниматься… долго, понимаешь. У меня нет талантов, я не одаренный. Просто живу, хожу в паб, смотрю футбол. Как все. Ну, как все, такие как я. Как в песне Pulp "Common People". Но, блять, иногда я чувствую, что есть что-то еще, где-то во мне. Я знаю, это нахрен полный кретинский ублюдский идиотизм считать себя особенным, особенно если ты – это я, черт ну в смысле если я это я, ну или как еще сказать… в общем, иногда я лежу ночью и думаю, что со мной либо случится что-то нахрен грандиозное, либо я сдохну просто. Вышибу себе мозги как этот унылый гранджер Кобейн или еще что-то. Понимаешь, я стараюсь веселиться, всегда радоваться, бухать, трахаться, глотать колеса, но я же знаю, что в жизни нахрен есть какая-то дыра. Поэтому я… делаю все это… весь этот дестрой. Я иногда и сам не понимаю зачем. - Томас Мейхем… Он ржет, пока на его глазах не показываются слезы. - Да, блять, в точку. Ты гений! Я хочу от тебя детей. Он замолкает и долго смотрит на заснеженную улицу и парк. Потом сплевывает себе под ноги. - Блять, это все так нахрен красиво и волшебно, будто мы в ебучем кино, - он переводит на меня глаза. – Серж, у тебя не бывает так, что ты видишь что-то красивое и тебе вдруг становится так больно внутри, что даже как будто хочется сдохнуть? Я смотрю на его блестящие голубые глаза в обрамлении лучистых ресниц, на искусанную верхнюю губу и волосы, прилипшие к взмокшему лбу. - Да, - говорю я. – Постоянно. - Блять, вот это я тебя грузанул, - ржет Том, роясь в карманах. - Да ничего. - Ну что, закинемся? – он открывает рот и вываливает наружу свой большой розовый язык. Я чувствую все сразу. Стыд. Жар. Холод. Боль. Восторг. Страх. Мне не нужно его мдма, когда есть просто он и его дыхание на моем лице. Он придвигается ко мне. Я не понимаю, чего он хочет, зачем он так близко. Наверное, он просто шутит, снова дразнит меня. Но я не могу остановиться и тянусь губами к его рту, слизывая с его языка горечь. - Воу воу, - вопит Том, отбиваясь от меня. – Я не думал, что ты так… - Извини. - Да ладно, я прикалываюсь. - Я понял. Я тоже… прикалывался. - Поэтому засунул язык мне в пасть? Вот это по-нашему, это я понимаю. Люди слишком трясутся над своими дырками. А дырки это просто дырки. Они для того, чтобы в них совать… Вот тебе урок номер один от Томаса Мейгана… Кстати, сейчас должно быстрее взять, так что готовься. Но мне не надо ни к чему готовиться. Я все еще чувствую вкус его рта у себя на языке, и меня охватывает томительная грязная чувственность, как тогда, когда я смотрел за тем, как он трогает Эм и других девчонок. - М-хмм, - отзываюсь я, чертя носком кроссовка на снегу комету с длинным загнутым хвостом. - А ты отличный собеседник, Серджио. С тобой приятно общаться. А то меня задрало, что все вечно жалуются, что я не даю никому слово вставить. - М-хмм. Я чувствую как его голос звучит где-то глубоко у меня в солнечном сплетении, будто я – это он и это я говорю. - Ну что, пошли подвигаем жопками? – спрашивает он, отряхивая снег с джинс. - Пойдем. *** Том, я, Крис, Эм, ее подруги и даже тот странный парень, который кидал на Тома полные ужаса взгляды, мы все молимся одному богу – ритму. Кто-то врубает Block Rockin Beats и я чувствую как мое тело само приходит в движение. Я закрываю глаза. Меня больше нет, только рейв. Я превращаюсь в один пульсирующий отскакивающий от пола и взлетающий в высь бейс лайн. Я хочу, чтоб вся моя жизнь была как этот момент. Я хочу, чтоб все было медленнее, я хочу запомнить, чтобы потом перемотать пленку назад и пережить это еще раз оставшись одному сидя в наушниках в сумраке моей комнаты. До меня дотрагиваются чьи-то руки, мне кажется, я хочу, чтоб это был Том, но я не верю в то, что это может быть он. Пальцы зарываются мне в волосы, губы кусают мой открытый рот, мне кажется, что я чувствую вкус его рта, но это может быть кто угодно, учитывая что он перецеловал здесь всех, а его вкус имеет способность перебивать собой все другие. Все другое. Я начинаю представлять себе его тело, дорожку тонких черных волосинок ведущую от пупка вниз, под пряжку ремня, туда где прячется его волшебный член. Чья-то рука тянет меня в сторону и я иду, почти не разжимая глаз, за нами закрывается дверь и я падаю спиной вперед в кучу чего-то мягкого. Над моим ухом раздается женский смех, я открываю глаза. Я лежу на кровати поверх кучи курток, Том рядом со мной, его руки шарят под свитером одной из девчонок, подружек Эм. Она хихикает и лениво отбивается, ее глаза то и дело закатываются назад. - Серж, - Том толкает меня в бок. – Это… блин, забыл как ее имя. В общем, она готова… ко всему, с нами обоими, только надо быстрее, она малец перебрала и вот-вот отрубится. Я хлопаю на него глазами. - Расслабься уже, - он проводит горячей ладонью по моей щеке. – И готовься прощаться со своей вишенкой. - Я не… - Да ладно, мне-то не ври. Я снова закрываю глаза, отдавшись чьим-то рукам, я уже не знаю чьим. Запах, такой грязный и волнующий. Стены сотрясаются от бита. Руки стягивают с меня футболку, язык рисует восьмерки на моих сосках. Веc чьего-то тела поверх моего. - Я тебе нравлюсь? – звучит его хриплый голос у меня в ушах. - Что? - Она отрубилась.. но я… Я приподнимаю веки и вижу девчонку, свернувшуюся в позе эмбриона на заваленной куртками кровати. Она тихо посапывает. - Серж, - Том стоит надо мной на четвереньках, одной рукой взяв меня за подбородок. – Я тебе нравлюсь? Он наклоняется и прикасается своими влажными губами к моим. - Да… да… - Очень? - Очень-очень. - Да, я уже чувствую, - шепчет он, положив руку поверх моего стояка. Его язык ползет ниже, я выгибаюсь ему навстречу он стягивает с меня трусы. - Ого, а у тебя больше, чем у меня, - произносит он со смехом. Я тут же чувствую укол какого-то омерзительно горького стыда, но он растворяется в искрящейся волне восторга, когда он касается меня там. Его кожа такая горячая, что я даже не знаю рот это или пальцы, мне становится страшно, и классно, и стыдно, и весело. - Нет, нет нет нет, - я отталкиваю его от себя не в силах больше терпеть эти его липкие резкие прикосновения. - Блять, да что такое сегодня, - огрызается он, сваливаясь с кровати. – Идите все на хуй. - Том, Том! – я хватаю его за руку. – Том не уходи, я… просто я правда… - Правда что? – он дует губы. – Я жопу ушиб из-за тебя. - Я… - я тяну его к себе. – Я… Он встает передо мной на колени. - Что ты? Снизу доносится музыка, кто-то снова поставил сраный Блер: Girls who are boys Who like boys to be girls Who do boys like they're girls Who do girls like they're boys Always should be someone you really love Я наклоняюсь над ним и целую его прямо в рот, провожу языком по его гладкому небу и кривым передним зубам, до тех пор, пока он не отвечает мне, зажав мое лицо между своих больших горячих ладоней. Он валится на меня, прижав к кровати всем весом своего тела. Его руки повсюду. Но я хочу не так, я хочу видеть его, целовать и облизывать, составлять карту звездного неба из засосов и шрамов и родинок на его космическом теле. Я стягиваю с него футболку, тут же меня обдает жаром его тела и я чувствую себя так, будто сейчас умру. - Я никогда не спал с парнями раньше, - говорит он, когда я засовываю ладонь в жаркое тесное пространство под его джинсами. – Но, ведь, это не сложнее, чем с девчонкой, да? - Я не знаю, - шепчу я, боясь прикоснуться к той, волшебной его части, которая горячо и твердо торчит из под истертой ткани его джинс. – Я тоже. Это все мэнди. Том спускает штаны. - Все это козни королевы Мэб, - декламирует он, подталкивая мою голову к своему члену. Конечно, я никогда не держал член во рту и мне странно, оттого какой он жесткий и упругий и какой гладкий, когда я вожу по нему языком. Том почти рычит, я чувствую его пальцы у себя в волосах. Он толкает мой затылок, так, что я давлюсь и кашляю, на глазах выступают слезы, но я не прекращаю… В этот момент он мой, я чувствую это по тому, как распухла головка его члена под моими губами. Том Мейган, плохой мальчик, парень, который точно плохо кончит, вот вот кончит мне в рот. Мой живот скручивает сладкий болезненный спазм. - Серж, - я слышу его гортанный шепот. – Погоди, я же сейчас кончу тебе в рот, ты же этого не хочешь, ты же не гомик, Серж. Я отрываюсь от его горячего мокрого члена, зажимаю его в ладони и поднимаю на него глаза. - Надо как-то не так. - А как? - Ну… я… ложись на бок что ли? - Что ты хочеть сделать? - Догадайся, блять. - Я не… - Да нет! Нет! Задница твоя в безопасности. - А что? Вместо ответа он переворачивается, так, что его рот оказывается на уровне моего торчащего стояка. - А… soixante neuf… - Что блять? - Забыдь… это… просто я готовлюсь к контрольной по францу… Я не успеваю договорить, потому что его большой горячий розовый язык прикасается к моему члену. В глазах темнеет. Я издаю какой-то звук, похожий на стон. - Тише! Разбудишь же… как ее? Я кошусь на девчонку, но она в отключке. Том проводит языком по моему стояку. Мне кажется, что я сейчас упаду в обморок или расплачусь. Я слишком… нет, я должен показать ему, что я могу справиться, иначе, иначе он просто больше не станет спать со мной. Двинувшись ближе к нему, я обхватываю его член рукой. Он сильно ниже меня, поэтому мне приходится немного согнуться. В целом, это довольно неловко и я не уверен, что это именно так делается, поэтому я просто делаю что-то, ориентируясь только на то, как реагирует его тело. По счастью Том кончает мне в рот, как только мои губы смыкаются у основания его члена. Мне кажется, что его сперма пойдет у меня через нос, я кашляю, но не выплевываю, а только обхватываю руками его взмокшие бока и прижимаю к себе так крепко, как только могу. Он снова хрипит, потом рычит. Теперь я знаю какой он на вкус, этот Томас Мейхем. - Блять, ты лучше бабы, Серж, - хрипит он, потом смачно плюет на свою большую ладонь и замыкает ее вокруг моего члена. Мне оказывается достаточно секунд трех в горячем плену его горького сладкого рта. Я вскрикиваю. Девчонка рядом со мной переворачивается на другой бок. Том сплевывает мою кончу на ковер длинной скользкой струйкой. Его тело дрожит. - Том, мне… - начинаю было я, но тут же забываю что хотел сказать. Он шарит по карманам чужих курток в поисках сигарет, прикуривает и заваливается на кровать рядом со мной. Мы курим одну на двоих. Том пересказывает свои любимые сцены Звездных войн, топ пять. На первом месте Лея в золотом бикини, душащая Джаббу Хата. Когда мы докуриваем, Том тушит окурок в стакане с водой и выключает свет. Наверное, мне стоит пойти домой, но, вместо этого, я просто лежу с ним рядом в темноте. На потолке у Эммы приклеены фосфорисцирующие звезды. Я ищу большой ковш, потом маленький. Я знаю, завтра я сожру себя до основания рефлексией и разбором этой сцены до каждой маленькой детали, болезненно критикуя свое идиотское нелепое поведение, но сейчас, я ощущаю дыхание Тома рядом и мягкое допаминовое одеяло наркотического наркоза. Я уже почти заснул, когда он вдруг называет мое имя в темноте. - Серж? - М-мм. - Почему я тебе нравлюсь? - В смысле? – я чувствую укол стыда. - Ну я же знаю, что ты наблюдаешь за мной. Я ж, нахрен, не совсем дерево. Я вижу, как ты смотришь на меня. Поэтому и подошел к тебе сегодня. Бля, как это сформулировать… понимаешь, дружище, я иногда… довольно часто… не особенно сильно нравлюсь себе. А тут ты. Почему я тебе нравлюсь? - Ты… особенный. - Особенный? В смысле, ебнутый? - Нет. Другое. - А что? Девочка начинает стонать во сне и я понижаю голос. - Ты – все чем я не являюсь, Том. - И ты притянут ко мне как к противопоставленности? - Противоположности. Да. - И все? Я хочу рассказать ему про это чувство, которое вызывает у меня одно лишь его имя, когда кто-то называет его при мне вслух, про его рот, его вкус, его голос, походку, челку, вечно липнущую ко лбу… но вместо этого я говорю просто: - Типа того. - М-мм. Понятно. Я слышу, как он переворачивается на бок. - Серж. - Том? - Просто для протокола, сегодня – это все Мэнди, окей? Есть только один мужик, которого я б трахнул и это, увы, не ты. - А кто? - Лиам Галлагер, - произносит он таким тоном, будто я спросил его об очевидном. – Я хочу быть им. А, если не получится, быть им, а это конечно, сука не получится, мы же не в Докторе Ху живем, а в реальности, то быть как он, рок звездой, так чтоб телки текли просто стоя в первом ряду на моих концертах. В этом что-то есть, думаю я, но ничего не отвечаю. Музыка внизу стихает. Мир погружается в тишину. Последняя мысль, которая приходит мне в голову перед тем, как я отрубаюсь, это вопрос. Считается или нет? То, что было сегодня? Или я все еще девственник? *** Я просыпаюсь от резкого света и звука. Свет идет через распахнутые настежь шторы. Звук – это крик Эммы. Я обнаруживаю себя свернувшимся как креветка посреди горы курток в комнате с розовыми стенами. - Что за нафиг!! Что ты тут делаешь? Господи, мама убьет меня! Я оглядываюсь по сторонам, в комнате, кроме орущей встрепанной Эммы, больше никого нет. Вещи Тома тоже исчезли с пола. - Мне пиздец, - на ее опухших глазах выступают слезы. – Мама через два часа вернется. Тут … блин. Это все твой Том. - Мой? Она начинает рыдать. - Ну тихо, тихо, - я глажу ее по спине. – Я помогу тебе прибраться. Полтора часа и пять мусорных пакетов спустя , ее дом снова похож на буржуазное жилище среднего класса. Я отыскиваю свою куртку и спускаюсь по лестнице. - Спасибо, Серж, - Эмма целует меня в щеку. – Это… так мило с твоей стороны. - Без проблем. Она открывает передо мной дверь. - Пока. - Давай. Я готовлюсь подставить лицо морозному ветру, но, вместо этого мне в глаза летит омерзительный мелкий дождь. От снега не осталось и следа. Пока я плетусь домой по пустым улицам, меня не оставляет чувство, что прошлая ночь была сном. Я чувствую отголоски наркотического блаженства к кончиках пальцев. Даже грязная мостовая сплошь покрытая бензиновой пленкой кажется мне рисунком клубничных полей. Стараясь не шуметь, я открываю дверь ключом и хочу проскользнуть наверх, но меня перехватывает мать. - Серж! Явился! - Прости, мам. Она тяжело вздыхает и складывает руки на груди. Я чувствую себя виноватым, не знаю за что. - Ходишь где-то целую ночь. - Но сегодня не в школу. - Кто тебе сказал? Снег растаял! И тут до меня доходит. Снега больше нет, а это значит сейчас мне надо будет затащить себя в душ и отправляться в школу. В школу… я невольно улыбаюсь. - Ничего не хочешь мне рассказать? - Нет, мам, я в школу опаздываю, - отзываюсь я, взбегая вверх по ступенькам. Каждый шаг отдается какой-то внутренней радостной пружиной. В ванной я скидываю с себя грязную одежду. Она воняет куревом и чужим домом. И еще чем-то знакомым и очень волнующим. Открыв кран, я дожидаюсь горячей воды, улыбаясь собственным мыслям. Я заношу ногу над бортиком ванны, и тут ловлю свое отражение в зеркале. Галактика. 400 миллиардов звезд. Млечный путь его поцелуев на моей шее. И как это мама пропустила такое? *** В школе, я едва дожидаюсь перерыва. Я даже бросаю Криса одного и не иду с ним курить, так я хочу увидеть его. Том всегда ошивается в кафетерии. Это – его сцена. Он горлопанит песни, забравшись на стол, швыряется едой, рассказывает истории про свои похождения с девчонками из частной школы. Я прихожу туда почти первым, я жду, стоя у входа, из которого, по моим расчетам, должен появиться Том, который, скорее всего, пропустил утренние занятия. И вот, он здесь. На нем вчерашняя футболка, белая форма сборной Англии, челка прилипла ко лбу, на глазах темные очки. Я жду, когда он заметит меня, но он идет в другую сторону, к стайке девчонок, и стреляет у одной из них пакет с молоком. Он пьет жадно, оно стекает ему по подбородку прямо на футболку. Может, он стесняется меня, думаю я, делая первый шаг в его сторону. - Том, - говорю я, стараясь, чтоб мой голос звучал твердо. – Привет! Я не слышал как ты… - Серж, - перебивает он, с кривой ухмылкой. – Есть сигареты? - Неа. Кончились все. - Жалко. Так курить хочу. Пойду стрельну у кого-нибудь, пока перерыв не кончился. - Угу, - киваю я, чувствуя, как внутри поднимается липкая черная волна чего-то такого, чего я раньше никогда не чувствовал. - Увидимся, - он хлопает меня по плечу и уходит. Я смотрю на его удаляющийся затылок, потом складываю пальцы в пистолеты и стреляю ему в спину. Отчего-то в этот момент я вспоминаю звездное небо. Сначала там, в заснеженном парке, а потом на потолке в комнате Эммы. Ты будешь мой, думаю я в этот момент. Я потрачу всю свою жизнь на то, чтобы ты был только моим, Томас Мейхем. Я буду желать тебя на каждом блядском четырехлистном клевере и падающей звезде, каждый раз, когда куранты бьют полночь или я дую на свечки на торте. Каждый раз, только одно желание. Не важно, сколько у меня на это уйдет и чего это мне будет стоить. Ты будешь мой. Мать твою. Ты будешь любить меня. Да что там, у тебя не будет никакой другой жизни, кроме той, что дам тебе я. Через двадцать лет ты встанешь на колени передо мной, на глазах у толпы, и признаешься всем кто ты и кто мы. И я буду смотреть в твое опустившееся лицо и твои потухшие полинялые глаза и ликовать.