The Vampire Diaries.

Маргарет дискомфортно не только в маленькой однокомнатной квартире на Зейдост, но и в самом Амстердаме. Стоит только выйти на улицу, становится совсем невыносимо. Город не изменяет своим привычкам: встречает ее приевшимися ароматными клубами дыма, призывно подмигивающими проститутками из красноватых окон, чьи просвечивающие наряды напоминают скорее тюль, нежели соблазнительные платья, а так же фриками и чудаками со всей Европы. Разврат и порок во всей своей красе. Ей здесь тесно. Ей здесь не место. Как бы Маргарет не пыталась стать его частью, как бы не верила в то, что дом там, где она, ничего не получается. Не вписывается, не вклинивается — не ее. Девочка с туманными глазами, но отнюдь не туманными мыслями потеряла ориентир и, как результат, заблудилась. Ребекка с откровенным удовольствием пожирает взглядом Гилберт, когда сталкивается с ней в очередной [двадцатый? тридцатый?] раз на Калверстраат, упиваясь тем, насколько та серая, стеклянная, будто зеркало под толстым слоем пыли, а секундой позже намеренно больно пихает ее плечом. Видеть себя в отражении чужих глазах настоящей, такой же, как и эта девушка, — пугающе странно. Они обе потерянные, никому ненужные, лишившиеся и бога, и семьи. Елена, укушенная оборотнем в день восемнадцатилетия, практически сразу попросила Маргарет уехать от греха подальше. При первом же обращении она чуть не разорвала ей глотку, хотя, стоит отметить, потомок Мау дралась достойно. Конечно, можно было бы научиться контролировать кровавые желания своего внутреннего зверя, однако, сестры поняли сразу: собака с кошкой не выносят друг друга на инстинктивном уровне; гены не дадут им мирно сосуществовать вместе. Ребекке удалось прожить со своей семьей намного дольше, пока из сердца тьмы не вырвалась Пустая, позарившаяся на силу самого ценного представителя Майклсонов, Хоуп. Для ее защиты первородным не без помощи могущественного ведьмака Винсента пришлось расчленить монстра, взять по одной из костей, где была заключена суть чудовища, и… Попрощаться друг с другом навсегда. Клятва, данная более тысячи лет назад, исчерпала себя. «Всегда и навеки» кануло в небытие. — Настолько предсказуемо, что даже бесит. Когда ты перестанешь преследовать меня? Маргарет, точная, как часы, присаживается напротив Ребекки, поджимает губы и скрещивает ноги под столиком. Все пространство уютной кофейни, расположенной на перекрестке Калверстраат и Ньивезейдс, залито теплым солнечным светом, пахнет свежими сырными булочками, латте и немного продажной любовью, просачивающейся с улицы, когда случайный посетитель переступает порог. Бекке здесь очень нравится, она очарована этим местом. Жаль, что очарование это лопнет, как мыльный пузырь, когда пепельная блондинка откроет рот. Опять пришла поделиться чем-то несущественным, — со злостью думает она. — Когда ты начнешь меня отталкивать. Ну же, смелей. Древняя вампирша в силах сделать и не это, к примеру, свернуть шею надоедливой девице или вырвать из грудной клетки сердце. Но зачем? Дырявое сердце — хуже смерти. Пусть живет с ним и дальше, а она понаблюдает за мучениями. Некоторое время. Пока ее на удивление стойкое терпение не разойдется по швам. — Почему я? Ребекка отстраненно поднимает пустую белую чашку, долго-долго вертит ее в руках, настойчиво ждет. Ждет разумного объяснения, расшифровки их постоянных встреч в одно и то же время, в одном и том же месте. Ждет разъяснения своей непонятной тяги к этой недорезанной кошке. — Мы не друзья… — Да ты мисс «очевидность». — Но мы похожи. — И чем же, позволь поинтересоваться? — Обе скулим за закрытыми дверями.