Соблазн

Нет ничего проще, чем отслеживать перемещения Брюса в толпе. Не то чтобы Кларк специально за ним следит, но, в конце концов, он находится здесь в качестве репортёра светской хроники: логично не выпускать из виду её главный, так сказать, сюжетообразующий персонаж, тем более что это не требует никаких дополнительных усилий. Во-первых, Брюс практически на голову возвышается над всеми присутствующими. Во-вторых, вокруг него постоянно закручиваются настоящие человеческие водовороты: кто-то стремится убраться с его пути, кто-то устремляется к нему в надежде быть им замеченным. Иногда Кларк мечтает встать посреди очередного банкетного зала и завопить во весь голос: «Выкусите все! Он со мной встречается!» Странно, что его никогда так не тянет признаться в том, что он Супермен, как тянет порой объявить всему свету, что он – парень Брюса Уэйна. Ничего странного в этом нет – конечно, если быть честным с самим собой. Как по волшебству Брюс выбирает именно этот момент, чтобы обернуться и посмотреть на него. Их глаза на какую-то секунду встречаются – и Кларк со скоростью Флэша переносится в тот миг, когда ему довелось впервые оказаться в центре внимания Брюса Уэйна, и снова ощущает ту самую дрожь в коленях. Тогда он изо всех сил старался держаться профессионально и ничем себя не выдать, но Уэйн так его разозлил, что план быть хорошим журналистом превратился в ту ещё невыполнимую миссию. Кларк прекрасно помнит своё первое впечатление: Брюс Уэйн – невероятно заносчивый сукин сын. Но ещё он... человек, который решит все твои проблемы. Человек, который будет вообще всё за тебя решать, стоит тебе только дать слабину. И рядом с таким человеком тебе никогда больше не придётся думать, как жить, что делать, как добыть денег на отпуск и можно ли позволить себе машину хотя бы в кредит. И тогда – мимолётно, неосознанно – но Кларку захотелось всего этого. Того, что обещал насмешливый цепкий взгляд Брюса Уэйна. У Кларка вся возможная будущая жизнь перед глазами пролетела, и он даже с сожалением тихонько вздохнул, когда «мистер Уэйн» отвернулся, переключившись на красотку в сногсшибательном платье. Кто же мог предугадать, что эта самая красотка станет надёжным боевым товарищем и настоящим другом им обоим. И Кларк даже на исповеди не выложил бы, как долго ещё ощущал фантомные уколы ревности, глядя на Диану и невольно сравнивая себя с ней. Нет, не в плане боевых навыков и опыта, хотя и в этом тоже он явно ей уступает. Это чувство собственной неподходящести изредка настигает его и сейчас, даже несмотря на то, что в тот первый раз Брюс действительно его заметил, мысленно избавил от очков и мешковатого костюма и принял решение – разумеется, даже не подумав, что вторая сторона может иметь что-то против. У Кларка чуть сердце не остановилось, когда тёмная тень прижала его к стене гостевого туалета в особняке Лютора, а шею обжёг выдох: «Привет, красавчик». Хитроумный манёвр, отвлекающий настырного, но симпатичного журналиста от его противоправной деятельности в чужой серверной, как впоследствии объяснял Брюс. Ага, как же! Кларк без колебаний отшил зарвавшегося наглеца, корректно, вежливо и бесстрастно, насколько сумел, но на какую-то долю мгновения у него мелькнула идея согласиться на всё, что подразумевала эта дурацкая пикаперская фразочка. Он же всего лишь обычный человек, к которому подкатывает сам Брюс Уэйн, верно? Потом ему очень хотелось врезать Брюсу за его поведение тем вечером, но к тому времени, как это стало возможным, они и так уже успели подраться друг с другом, причём обоим не понравилось. И вообще, разве это Брюс виноват, что Кларк тогда испытал искушение? Или в том, что Кларка иногда обуревает желание похвастаться? Похвастаться Брюсом: тем, что Брюс любит его, хочет его, допускает его в свою жизнь. Разве это вина Брюса, что Кларка периодически преследует соблазн выставить напоказ то, что между ними есть? Разумеется, Кларк никогда ничего подобного не учудит – это же совершенно не в его духе, а Брюс даже не подозревает о таких его побуждениях. Он верит в Кларка, считает его хорошим, и Кларк изо всех сил пытается соответствовать. У него даже почти всегда получается, а мысли… Кто и в мыслях никогда не грешил, смело может запустить в него криптонитом. А кто будет утверждать, что Брюс Уэйн не соблазнителен и не способен ввести во грех, тот просто лжец. Уезжают они порознь, как всегда, и довольно-таки рано. Кларк – писать статью о высшем обществе, Брюс – устрашать криминальный элемент (эти подмножества пересекаются слишком часто, чтобы не замечать иронию). Они ни о чём не договариваются, не подают друг другу тайных знаков. Если Бэтмену понадобится подмога, он вызовет, а пока у Кларка Кента есть работа, которую никто за него не сделает. Работа, которую он и сам бы с огромным удовольствием не делал (чёрт бы побрал Перри с его манерой нецелевого использования редакционных ресурсов), но он же всё-таки настоящий журналист, а не только для маскировки очки и удостоверение носит. Кларк пишет свою статью, но вместо кликов клавиш под пальцами слышит только размеренное сердцебиение – и под него же отправляется в постель – в одиночестве. Уже перевалило за полночь, когда Кларк просыпается, как от толчка, и сперва не может понять, что его разбудило. Вокруг всё спокойно, просто тишина закончилась. Конечно, можно сказать, что для Супермена не существует самого понятия тишины: его уши всегда полны звуков, но именно поэтому он различает подобные тонкие нюансы. Кларк каждый раз наслаждается моментом, когда осознаёт, что уже не один в спальне. Брюс двигается очень тихо, но он дышит, шуршит простынями. У Брюса жёсткие руки и нежные губы, он шепчет: «Привет, красавчик». И Кларк не отказывает себе в удовольствии попытаться заехать ему локтем по рёбрам, как мечтал с того самого вечера. Брюс со смешком уклоняется, наваливается сверху. Всё, что остаётся Кларку, сделать так, чтобы Брюс оказался больше не в состоянии смеяться. И тут уж все средства хороши, включая полёт до потолка и обратно с техничным переворотом в воздухе. И доскональное – насколько хватит собственного, совсем даже не железного терпения – исследование расслабленно распростёртого перед ним тела. Это что-то вроде игры «сколько шрамов я успею поцеловать сегодня», а потом становится уже не до подсчётов. Их обоих подхватывает бурным потоком, кружит, бросает друг к другу, прежде чем вынести на знакомый берег, задыхающихся и слившихся воедино. И Кларк только и успевает, что заново удивиться, как такое родное и привычное может каждый раз оборачиваться чем-то прекрасным и неизведанным. В Метрополисе занимается рассвет, когда Брюс выпускает его из объятий, устраиваясь поудобнее, он уже практически спит, но всё-таки спрашивает. Было бы странно, если бы не спросил: он же всегда всё замечает. – О чём ты думал на приёме? У тебя было такое лицо, когда я на тебя посмотрел. Кларк медлит с ответом, проводит кончиками пальцев по изогнутым тёмным бровям над сомкнутыми веками, по тонкой коже на висках, прежде чем честно признаться: – О тебе.