Теория Тени

- Почему я не сомневался, что ты будешь здесь? - послышалось за спиной Аомине. Дождавшись, когда мяч попадет в кольцо, Дайки неторопливо обернулся, прекрасно зная, кого он там увидит. - Акаши, - произнес он, осмотрев его с ног до головы. - Судя по одежде, ты не тренироваться пришел. Что тебе нужно? Пристально смотря в глаза своего бывшего капитана, Аомине и не думал отводить взгляд. Дайки всегда уважал Акаши, но никогда перед ним не унижался и не боялся его. И теперь начинать был не намерен. - Ты так уверен, что мне что-то нужно? - поинтересовался Акаши, неторопливо направляясь к мячу, лежащему под кольцом. - И не сомневаюсь, - хлестко ответил Аомине, повернувшись за капитаном. Сейджуро усмехнулся, поднял мяч и кинул его Дайки. - К чему все это, Дайки? - увидев сведенные брови Аомине, он продолжил: - Вот это все, - произнес он, жестом указав сверху вниз на Аомине. - К чему ты всем говоришь, что тебе не нужны тренировки и тебе скучно играть, хотя сам приходишь в старый спортзал Тейко, наш зал, и тренируешься? - Ностальгия? - огрызнулся Дайки, зло смотря на капитана. - Неужели ты думаешь, что если ты будешь показывать всем свой хищный оскал, то ты сможешь спрятать всю ту боль, которая внутри? - спокойно сказал Акаши, внимательно наблюдая за Аомине. - О какой боли ты говоришь? - напряженно спросил Дайки. - Об одиночестве, - ответил Акаши, делая шаг в сторону Аомине. Дайки фыркнул и, усмехнувшись, отвернулся. - Глупостей не говори, - жестким тоном произнес Аомине. - Мне никто не нужен. - Лжешь, - твердо констатировал Сейджуро. Повернувшись, Аомине досадливо выдохнул, заметив, что глаз Акаши переливается золотом. От "Глаза Императора" ничего нельзя было скрыть, поэтому Сейджуро по праву был живым детектором лжи. От него не ускользала ни одна деталь: видел биение сердца, частоту дыхания, особенности мимики, реакцию зрачков и нервной системы, - на основе чего он моментально оценивал правдивость слов. Дайки отбил мяч об пол и, вновь взяв его в руки, недовольно протянул: - Ну раз так… То, думаю, ты лучше меня самого знаешь, почему я себя так веду. Ухмыльнувшись, Акаши моментально оказался рядом с Аомине и, выбив мяч у того из рук, понесся к кольцу. Дайки погнался следом, но это было бесполезно. Сетка издала характерный звук, которым знаменуется попадание, и мяч приземлился на паркет. Акаши поднял мяч и, кинув его Дайки, сказал: - Что бы ты ни говорил, ты из нас всегда был самым командным игроком, - заметив недовольство и несогласие на лице Дайки, Акаши с нажимом подчеркнул: - Всегда. Тебе нравилась мощь нашей команды, тебе нравилось, что мы сила. Тебе нравилось раскатывать соперников именно сообща. Передавать пасы, которые те не могут словить, забивать так, чтобы никто не мог нас заблокировать, - говорил Сейджуро, подходя ближе к Аомине, - нравилось видеть потрясение соперников, когда любой из нас показывал свой талант. У тебя на лице читалось: «Да, и именно с ними мы команда». Тебе же нравилось в Тейко именно это - коллективная мощь, где каждый и сам силен. Ты верил в какую-то непоколебимость наших связей, поэтому, когда ты стал предчувствовать наш распад еще до того, как это поняли остальные, то был этим повержен, - Акаши замолчал, наблюдая за реакцией Аомине, который лишь плотнее сжал губы и напрягся. - Ты постарался ухватиться хоть за малую часть былой команды, привязав к себе хотя бы кого-то одного. Тецуя, - Дайки поморщился на этом имени, но ничего не сказал. – Те слова монаха о твоей Тени не были пустым звуком, но твой страх остаться одному застелил тебе глаза, и ты тогда не был способен на анализ ситуации. Когда же ты рассказал о монахе и своих снах на тренировке, то именно Тецуя предложил тебе их трактовку, за которую ты схватился, как утопающий, - Акаши улыбнулся и с незлой насмешкой выдал: - Ухватился, не подумав, что его слова были в корне неверны, и не задумавшись о его причинах вцепиться в тебя. Ты пытался создать видимость команды, а он старался лишь не вылететь из нее за ненадобностью. Акаши направился к выходу и распахнул двери. Яркий солнечный свет ударил по глазам Аомине, и он непроизвольно зажмурился. - Посмотри на свою тень, Дайки, - указал Акаши. - И выполни хоть несколько приемов. Не совсем понимая, что задумал Сейджуро, Аомине все же выполнил несколько прорывов и прыжков. - И что дальше? - лениво поинтересовался Дайки, обернувшись к капитану. - Свет, - указал Акаши на солнце, - но разве тень исчезла в столь ярком свечении? - Нет, - ответил Аомине, смотря на свой силуэт на паркете. - Она появилась. И стала четче. - Чем ярче свет, тем ярче тень. И что делала эта тень, когда ты двигался? - смотря куда-то наверх, поинтересовался Акаши. Дайки замешкался на мгновение, но потом повернулся и, наблюдая за тенью, несколько раз ударил мячом о паркет. - Повторяет мои движения. - Именно, - усмехнувшись, Сейджуро захлопнул двери и спросил. - Где сейчас твоя тень? - Ушла? - недоумевающе предположил Аомине. - К другому? Искать новый свет? – хмыкнул Акаши, заметив, как дернулся Аомине от неприятных слов. – Твоя тень осталась при тебе и никогда не уйдет к другому, просто тебе нужно светить, если ты хочешь ее видеть. Не зная из-за чего разозлившись, Дайки со всей силы кинул мяч в дальнюю стену и гневно поинтересовался у Акаши: - К чему ты ведешь? К тому, что теория Тени - бред? Спасибо, я понял. Что дальше? - Теория Тени не бред, - взявшись за дверную ручку, Акаши продолжил: - Просто, может, ты ошибся и поторопился? - спросил он, смотря в синие глаза. Непроизвольно сглотнув, Дайки хрипло выдал: - Зачем ты пришел сегодня сюда и всё это мне сейчас рассказал? - С моими способностями я вижу людские страдания, - пояснил Акаши. - И мне неприятно видеть твои, словно сам это переживаю. А время, когда еще можно все изменить, уже практически на исходе. И раз уж ты сам не дошел до истины, я решил тебя направить. Поторопись, если хочешь для кого-то сиять. Договорив, Акаши открыл дверь и вышел на улицу, не дожидаясь слов Аомине и не прощаясь. Дайки обессиленно сел на пол, злясь на все на свете: на себя, на свою ошибку, на Сейджуро который всегда слишком много знает, но не желает сказать все прямо и просто, а говорит намеками и загадками. Что теперь ему делать, когда время на исходе? Куда и к кому бежать, Аомине не знал. ***** Сидя на полу около кровати, Аомине смотрел в темноту своей комнаты. Вроде победа, вроде давно он уже так не вкладывался и не отдавался игре, вроде бы вот оно наслаждение от соперничества, но на душе настолько мерзко, что не хочется даже видеть самого себя. Все так неправильно. Не так все должно было быть. Аомине никогда в жизни не хотел, чтобы именно Рёта встал на его пути как противник. Никогда. Ведь противников надо уничтожать, а тут... Всю игру Аомине разрывали противоречия. С одной стороны, победа и ничего более, только она, и неважно, кто вышел против тебя, а с другой стороны - Кисэ. Дайки не хотел бы играть против Рёты в полную силу, и из-за этого он злился на самого себя, потому что Кисэ-то как раз вышел биться с ним не жалея себя, а он... А он... Лишь думал о том, что Рёта не должен стоять напротив него. Вся эта помесь: из злости на самого себя и Рёту, из раздражения, что команда Кайджо стала много значить для Кисэ, из желания собственной победы и непроигрыша Рёты, - отравляла кровь Аомине на протяжении всего матча. Столько разных чувств и мыслей, что даже, когда всё закончилось, он не мог решить, чего он больше хочет: подать Рёте руку или схватить его за шкирку и, затащив в раздевалку накричать, причем неважно за что. Всё закончилось так глупо и неопределенно, что Аомине не мог найти себе места. Он поспешно ушел домой, не желая никого видеть, и в квартире просто уселся на пол, не включая свет. «Все не так. Все не так», - только и вертелось в его голове, да вот только толку было от этого мало. Казалось, что крайне важная мысль казалось ускользает от него, а его попытки поймать ее за хвост идут прахом. Желая сбросить напряжение, Аомине подскочил с пола и, на ходу стаскивая с себя вещи, направился в душ. Холодный, бодрящий душ. Ледяные струи сбегали по позвоночнику, пуская по коже холодные иглы, но Дайки было плевать. К чему столько разрозненных мыслей и фактов, когда истина должна быть одна и очевидная? Выключив воду, Дайки шагнул из душевой кабинки, хлопнув дверцей, потому что это гложущее чувство никуда не ушло. Вода стекала по телу, становясь маленькими лужами на полу, но и на это Аомине не обращал внимания. Подойдя к раковине, он уперся в нее руками и опустил голову. - Да черт побери, я так с ума сойду, если не пойму, в чем дело, - гневно процедил Дайки в тишину ванной, которая, впрочем, была мгновенно прервана звуком пришедшего сообщения. Резко сорвавшись с места, Дайки по пути схватил полотенце и направился к телефону с одной лишь целью - отключить эту раздражающую трубку. Но стоило ему увидеть отправителя послания, как гнев моментально умолк. А после прочитанных строк Дайки потрясенно опустился на кровать, продолжая смотреть на экран, где высвечивалось: «Поздравлять тебя не буду, потому что думаю, ты не рад этой победе». Весь мир словно замедлил свой ход, и нахлынувшие воспоминания разбросали его беспокойные мысли по местам. - Неужели это и есть моя ошибка? - проговорил Аомине, откидываясь на постель и упираясь взглядом в потолок. Отключив все же телефон, Дайки положил его на тумбочку и, укрывшись одеялом, закрыл глаза, посчитав, что лучше обдумает это завтра, на свежую голову. ***** - Что такое, Сейджуро? – спросил старший Акаши, видя, как сын отложил телефон и задумчиво уставился на огонь в камине. – У вас же скоро конец сезона? – уточнил он. – Это из-за него? Вы же, несомненно, победите. - Не обязательно, - ответил Сейджуро, переведя взгляд на отца. Тот удивленно изогнул бровь и выдал: - Разве есть кто-то сильнее вас? – а затем недовольно напомнил: - Представитель семьи Акаши должен быть лучшим во всем. - У меня куда более далеко идущие планы, отец, нежели школьный кубок, - хлестко ответил Сейджуро. – И советую не мешать мне. Поднявшись с кресла, Сейджуро взял телефон и направился в свою спальню. На данном этапе он доиграл свою роль, теперь всё будет зависеть от самого Дайки, а уж о финале истории Сейджуро непременно позаботится. ***** Несмотря на то, что ночью Дайки спал спокойно, утро у него не задалось. Он постоянно просыпался, подскакивая, словно слышал громкий звук будильника, но понимая, что он его и не заводил, вновь откидывался на постель. Когда это повторилось раз в пятый или шестой, Аомине зло откинул одеяло и направился на кухню, ставить воду для чая. Немного успокоившись и окончательно проснувшись, Дайки задумался о том, что все же чертовски голоден, вчера он так и не поел после игры, да и на часах стрелки уже приближались к обеду. Просмотрев содержимое холодильника и шкафов, он раздраженно выдохнул, понимая, что у него нечего перекусить на скорую руку: все же отдельная жизнь от родителей в собственной подаренной квартире имела и неприятные минусы. Допив остывший чай, Дайки направился в ванную. Быстро приведя себя в порядок, он надел первое что подвернулось под руку и вышел из квартиры по направлению к ближайшему кафе. Сделав заказ, Дайки сидел, ожидая, и злился на весь белый свет без особых на то причин. Просто утро было отвратительным. Он не выспался, он голоден, он не удовлетворён игрой, и строки вчерашнего смс все еще потрясают напрашивающимися выводами. Да неужели? Быть же не может. Все это было кажется таким очевидным, но в то же время невероятным. Вроде прошлое было столь слаженно, что казалось там все правильно и идеально, но стоило только встать на другую точку обзора, как стало видно, что прошлое - лишь картонный домик, внешняя бутафория, которая непригодна для существования. Дайки всегда казалось, что вся его жизнь работает, как часы: гармонично и точно, а тут из-за того, что его ткнули в факт всегда находившийся как раз под этим носом, произошло не меньше, чем сотрясение основ. Не было никаких «правильных часов», там всегда находились детали-подделки из-за чего показываемое ими время было ложью. Осознать все это было больно и неприятно, но куда сложнее было перестроить все свое мышление, все свои взгляды и мировоззрение. Перечеркнуть прошлое и подписать над ним: «Это моя ошибка», - для любого человека сложно, а для Аомине вдвойне, ведь он не просто сам неправильно жил, но и остальных заставлял верить, что все так, как надо. И что делать теперь, зная, как должно было быть? Зная, что теперь все будет исправить крайне сложно? Дайки пытался все проанализировать, понять, как же теперь действовать, чтобы совсем все не испортить, но одна мысль порождала сотню вариантов «а если», «возможно», «или может так», которые просто сводили с ума. От водоворота хаотичных мыслей, неприятного осознания своей растерянности и беспомощности, Аомине отвлекла официантка, подоспевшая с заказом. Сухо кивнув, он принялся за еду, совершенно не чувствуя ее вкуса. Механическое поглощение пищи хоть и прекратило безумство мыслей Аомине, настроение ему все же не подняло. Расплатившись, Дайки накинул капюшон своей толстовки и пошел куда глаза глядят, совершенно бездумно шагая по тротуарам. Лениво всплывающие мысли исчезали из его головы так же незаметно, как и появлялись. Думать уже не хотелось. Ведь в этом не было смысла. Сколько не думай, это ничего не изменит. Нужно действовать, но вот как и где, Дайки не знал, а информации для обдумывания у него не было, не к Акаши же идти на поклон, вот и получалось, что он топчется на месте. Выругавшись, Дайки сцепил зубы и собирался повернуть в сторону своего дома, но замер, услышав недалеко знакомый ритм ударов мяча. Не зная, как правильнее оценить произошедшее: как подарок судьбы или наказание, - Аомине все же развернулся в другую сторону и направился к уличной баскетбольной площадке, находившейся за поворотом. Осторожно подходя ближе, Дайки не сводил глаз с Рёты. Тот был в школьной форме, сумка с пиджаком валялись на ближайшей скамейке, а сам Кисэ, ругаясь сквозь зубы, пытался выполнить приемы, в которых Дайки отдаленно узнал свои старые движения еще времен Тейко. «А если я и на этот раз ошибся и вновь ухватился за неправильный вариант? Я должен быть уверен», - подумал Аомине, настороженно наблюдая за попытками Рёты вспомнить и повторить наверняка уже подзабытые приемы. Повинуясь отчасти предательским сомнениям, Аомине как можно тише шагнул на площадку. Когда на очередной неудачной попытке мяч опять выскользнул из пальцев Рёты, Кисэ подхватил его и со всей силы швырнул в щит над кольцом. Мяч отскочил и, пролетев сбоку от Кисэ, упал где-то за спиной. Обернувшись, Рёта замер, не моргая смотря на Аомине, но быстро взяв себя в руки, он протянул ладонь и хлестко произнес: - Отдай. Дайки усмехнулся, скинул с головы капюшон и, закрутив мяч на пальце, произнес: - Сам забери. Плотно сжав челюсти и посмотрев на Аомине с прищуром, Кисэ развернулся и выплюнул: - Да оставь его себе. Но стоило Рёте сделать только шаг, как мяч со всего размаху врезался в щит и упал в сетку. Кисэ вздрогнул от этого громкого звука, но застыть на месте его заставили слова Аомине: - Сыграй со мной. Один на один. Губы Рёты дрогнули, а пальцы сами сжались в кулаки. Он был все еще зол и обижен на Дайки за вчерашний матч. Не за проигрыш, а за отношение к себе. Этот пытливый, но в то же время задумчивый и отстраненный взгляд задевал Рёту. Словно на протяжении всей игры Аомине постоянно о чем-то размышлял, и эти какие-то мысли были важнее игры. Кисэ воспринял это как пренебрежение, будто он не хотел с ним играть, а с радостью бы повернулся и ушел с площадки. А теперь он сам просит с ним сыграть. Кисэ хотелось повернуться и врезать Дайки за такую насмешливую издевку, но помня их единственную драку в средней школе, он понимал, что не сравнится с Аомине. Рёте хотелось его и бить, и ругать, но зная, что это бесполезно, он решил попытаться выместить всю обиду и злость через игру. Так и не посмотрев на Дайки, Рёта подошел к мячу и встал напротив Аомине. Тот, сняв толстовку, бросил ее на скамью и, дерзко взглянув на Кисэ, произнес: - Начали. В тот момент Рёта понял, что его способность здраво мыслить отключилась напрочь. В голове лишь мелькали чужие финты и приемы, которые Кисэ машинально комбинировал, пытаясь обойти Аомине. Но несмотря на то, что Рёте удавалось его обыгрывать, ни один его бросок не достиг цели, потому что Аомине перехватывал мяч и, выполнив какой-либо из своих маневров, отправлял мяч в корзину. Рёта злился, но еще больше его выводил взгляд Дайки, такое же, как и вчерашний: цепкий, внимательный и словно провоцирующий. Желание выкрикнуть: «Да что ты от меня хочешь?», - было велико, но Рёта сдержался. Понимая, что игрой «простых» игроков он Аомине не обойдет, Кисэ решился на повторение вчерашнего копирования. При первом же знакомом движении взгляд Аомине вспыхнул, и он стал жадно наблюдать за Рётой. Взгляд, жесты, перекаты мяча - все было точной копией его самого. Немного сбавив напор, настолько, чтобы Рёта не заметил уступки, Аомине жадным взглядом провожал кошачьи движения Рёты, который взмыл вверх и вбил мяч в кольцо. Ухмыльнувшись, Аомине подхватил еще не до конца упавший мяч и, отступив назад на несколько шагав, стал набивать мячом об асфальт. С некой радостью выдерживая взгляд цвета горячей карамели, Аомине понесся к кольцу, показывая Рёте движение, которое никто ранее не видел. Как и ожидалось, Кисэ подхватил мяч, падающий из кольца, и мгновенно повторил движения Дайки. При каждом следующем движении Аомине усложнял ходы и увеличивал скорость до тех пор, пока на одном из повторов Рёта не перепутал направление поворота и вместо того, чтобы обойти Аомине, врезался в него на полной скорости и отлетел назад. Дайки прекратил игру и, подхватив мяч, направился к Рёте, но тот выругался, ударил ребром кулака по асфальту и, подскочив, направился к скамейке, на ходу отряхивая штаны. - Может поговорим? - вдогонку бросил Аомине. Рёта резко схватил пиджак со скамьи и, повернувшись и разведя руки, зло выпалил: - У победителя нет слов для проигравшего. Подхватив сумку, Кисэ перекинул лямку через шею и уже было шагнул за пределы площадки, когда до него долетели слова Дайки: - Как твои ноги? - Мои ноги? – обернувшись, с ухмылкой переспросил Рёта и направился к Аомине. Дайки прижал мяч к боку бедра, что стало его ошибкой. Подойдя к нему, Рёта без какого-либо промедления заехал ему коленом в живот и прошипел: - Прекрасно. Согнувшись под неожиданным ударом, Аомине выронил мяч и резко выдохнул. Кисэ подхватил мяч и поспешил к выходу с уличной площадки. - Идиот, может я извиниться хотел за вчерашнее, - хрипло выдал Аомине, выпрямляясь. - Не нуждаюсь, - выкрикнул в ответ Кисэ, не оборачиваясь и ускорив шаг, про себя надеясь, что Дайки не последует за ним и не увидит его слезы, вновь катившиеся из глаз. ***** Сидя рядом с окном в кафе, Кисэ бездумного цеплялся взглядом за проходивших мимо людей и проезжающие машины. На автомате мешая сахар в чае, который давным-давно уже растворился, он совершенно не слушал слова семпая. Тот о чем-то эмоционально возмущался, но Рёта улавливал лишь интонации, не понимая слов. Но когда Касамацу ударил ребром кулака по столу, Кисэ вздрогнул и перевел удивленный взгляд на Юкио. - Ты меня вообще слушал? - сдвинув брови, спросит капитан. - Прости, - ответил Рёта, изобразив смущенную улыбку. - Что с тобой? - подавшись немного вперед, поинтересовался Касамацу вглядываясь в рассеянный взгляд. - А что со мной не так? - поспешно выдал Рёта, поднеся пальцы одной руки к нижнему веку, надеясь, что косметика все еще хорошо скрывает следы его бессонных ночей. - Ты уже с неделю сам не свой. Неужели не можешь отойти от того матча? - недовольно спросил Юкио, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. - Брось ты это. Я же сказал, что тебя никто не винит, ты старался. Просто эта сволочь, Аомине, оказалась слишком сильной. Но мы не вылетели из турнира, может быть, еще раз с Тоуо встретимся, так что еще отыграемся. Вот увидишь. - Угу, - выдавил Кисэ, отпивая чая. - Ты что, не веришь? - резко подавшись вперед и хлопнув ладонями по столу, выпалил Юкио. Не ожидав такого выпада, Рёта подавился чаем и, только откашлявшись, произнес: - Тише, капитан, не пугай. Верю-верю, просто настроения нет. - Да сдался тебе тот матч! Подумаешь... Дальше Кисэ окончательно не слушал своего семпая, потому что его слова были напрасны. Они были о пустом. Кисэ коробило поражение, но не оно его так беспокоило и лишило сна. А Он. Аомине Дайки. Его поведение на самой игре, его выходка на следующий день. Что с ним? К чему желание поговорить? Неужели он так зол на Рёту, что желает приструнить? Но вроде вряд ли, раз он не ответил на удар Кисэ. Более же причин Рёта не знал. А это пугало и манило одновременно. Он хотел поверить Дайки и пойти за ним, но это было страшно сделать. Кисэ понимал, что единственный способ развеять сомнения - это выслушать Дайки, но Кисэ не мог решиться. Почему? Почему именно тогда, когда он уже почти со всем смирился, был готов отпустить и идти дальше с другими людьми в его жизнь возвращается тот, о ком даже подумать без приятных мурашек, бегущих по коже, сложно. Рёта не знал, что делать. Он и хотел вернуться к Аомине, надеясь, что все будет по-другому, так как он всегда хотел, но Рёта в это настолько слабо верил, что второй вариант поведения не уступал по силе первому: он не исключал и того, что разговор с Аомине может сделать ему еще больнее, поэтому допускал, что ему нужно бежать от того, куда подальше. Но пока он стоял на мертвой точке, которая оказалась зыбучими песками. Затягивает и понимаешь, что надо куда-то двигаться, чтобы спастись, но вот куда - Кисэ не мог решить. И раз уж он сам разобраться не может, куда уж капитану понять все то, что у него на душе, тем более если он не знает и трети всей правды. Поэтому лишь изредка кивая возмущениям Касамацу и соглашаясь невпопад, Кисэ не стал его разубеждать в уверенности, что он хандрит из-за поражения. За своими недовольствами и рисованием на салфетке правильной тактики игры, Касамацу не заметил, как замер взгляд Рёты и намертво зацепился за одного молодого человека, только что вошедшего в кафе. - Сакурай, - обратился Аомине к парню, стоящему за барной стойкой, - ключи от квартиры давай, я сам сегодня все с ним улажу. Несмотря на знакомую фамилию, Рёта не увидел за стойкой сокомандника Аомине. Он был похож на «извиняющегося мальчика», как его называл Кисэ, но все же был года на два старше, да и явно увереннее. «Брат», - резюмировал Рёта, не сводя взгляда с этих двоих. - На, только не забудь мне их вернуть, а то на радостях побежишь домой, наплевав, что я домой не попаду, - произнес молодой человек, кладя связку на столешницу. - Верну-верну, не нервничай, - с усмешкой протянул Аомине. - Это я же свои интересы удовлетворяю. Ухмыльнувшись, Дайки подхватил связку и широкими шагами направился к двери. Выйдя на улицу, он пошел в противоположную от Кисэ сторону, и тот не стал вглядываться, куда свернет Дайки, дабы не привлекать внимание капитана, который за своими замыслами пропустил появление своего соперника. Мгновенно изобразив живой интерес к словам семпая, Рёта думал лишь об Аомине. Тот и так не шел из его головы последнюю неделю, так теперь и это. Неужели Дайки и того мальчишку связывает нечто больше, чем просто игра? Прикусив щеку изнутри, Рёта постарался унять эмоции, но напряжение никуда не уходило, и он так и сидел натянутый, как струна. - Что с тобой? - все же отвлекшись от своих рассказов, спросил Касамацу. - Ничего, - махнув ладонью произнес Рёта. - Просто ты так рассказываешь про игру, что я поддался впечатлению, и мышцы напряглись, словно готовые к игре. - Рад, что ты со мной согласен, - проговорил Касамацу, почесав не пишущим концом карандаша за ухом и затем вновь начав дорисовывать схему. - Ага, - выдал Кисэ, отпивая остывший чай и вновь погружаясь в свои мысли. В Тейко слухи, что между Аомине и Куроко куда более личные отношения чем просто у игроков одной команды, ходили постоянно. Ни один из них никак на это не реагировал, но и не отрицал. Они просто молчали, но Кисэ, к своему сожалению, был склонен верить в это, видя, как после тренировок они уходили вдвоем. Это задевало Кисэ. Пусть, конечно, он всегда хотел внимания Аомине на площадке, никто при этом не отменял того, что со временем Рёта осознал, что хотел бы получить все внимание Дайки, которое коснулось бы всех сфер их отношений. И такое явное предпочтение Куроко било по Кисэ. Тот не понимал, чем он хуже? А если быть точнее то, чем игрок, который не умеет играть, и парень, без выдающихся внешних данных, может нравиться больше чем он, Кисэ? И эта ситуация, которую Рёта только что наблюдал не могла его не покоробить. Неужели Аомине нашел себе новое развлечение, которое хоть и имеет способности к игре, опять же выглядит как затравленный хлюпик? У Кисэ в голове не укладывалось, что такой как Аомине может осознанно выбирать такой типаж, в который Рёте никогда не вписаться даже при огромном желании. Он всегда думал по-другому... Кисэ не знает, сколько он так просидел, делая вид, что слушает Касамацу, продолжающего излагать весь свой план по поводу дальнейших игр, при этом иногда задавая риторические вопросы, на которые и не ждал ответов, но стоило колокольчику над дверью звякнуть, как Рёта неосознанно вздрогнул. Подняв взгляд, он вновь увидел Аомине, который, положив ключи на стойку, произнес: - Воды налей. - К чему такая спешка? - спросил парень, ставя перед Дайки стакан. - Поспешил смыться от стряпни твоего брата. Это же на несколько часов, а у меня нет на это времени. Осушив стакан за несколько глотков, Аомине отставил опустевшее стекло и вытер губы тыльной ладонью. Забрав посуду, Сакурай поинтересовался: - Рё еще дома? - Ну, когда я уходил, он вроде никуда не собирался, - усмехнулся Аомине, немного отодвинувшись от стойки. - Ладно, бывай. Я спешу. - Ага. А что майка наизнанку? - кивнул ему парень. Аомине оттянул лямку под толстовкой и, произнеся лишь «Поторопился», сделал еще шаг. Но стоило Аомине только повернуться, как он остановился, смотря прямо в столь знакомые ему глаза цвета карамели. Не выдержав и десяти секунд его требовательного взгляда, Рёта отвернулся, чувствуя, что по щекам пошел румянец. Надеясь, что и это скроет косметика, он склонился ближе к рисункам капитана и стал в них увлеченно всматриваться, при этом боковым зрением видя, что Аомине вышел только после того, как недобрым взглядом осмотрел спину семпая. Оказавшись на улице, Дайки пошел мимо окна, где сидел Кисэ, и тот кожей чувствовал на себе взгляд глубоких синих глаз. Мурашки от загривка мгновенно пронеслись по всему телу, но Рёта так и не посмотрел на уходящего парня. Понимая, что больше он не может тут сидеть, Рёта встрял в монолог-размышление Касамацу и проговорил: - Юкио, я уже так запутался со всеми этими схемами, что у меня скоро последние блондинистые мозги расплавятся. Пошли по домам, а ты мне потом как-нибудь дорасскажешь. Состроив самый милый из взглядов, на который Рёта был тогда способен, он пристально посмотрел на капитана. После нескольких мгновений тихого, недовольного сопения, Юкио согласился и попросил официантку принести им счет. Рёта выдохнул, про себя надеясь, что по дороге домой не встретит Дайки.