I'm so over it.

      Чарльз с тяжелым вздохом опустился в старое побитое молью кресло, стоявшее в его комнате в особняке столько лет, что он даже не смог бы с уверенностью назвать точной цифры. В эту минуту он вообще не был уверен в чем-либо, даже в том, вздохнул ли он вслух или лишь в собственных мыслях.       В свои мысли он вообще старался не лезть. В чужих он мог бы разобраться с легкостью. В чужих мыслях, эмоциях, проблемах. Этим он и старался заниматься. Старался исполнять свой долг перед своими учениками, перед будущим всех мутантов. Все свои силы Ксавьер вкладывал в то, чтобы быть рядом со своими учениками, которые не приходились ему родными детьми, но он чувствовал за них ответственность. За каждого из них.       Чарльз был готов хоть сейчас броситься разъяснять мотивы раннего Шекспира или разбираться в том, нормально ли то, что у кого-то из его учеников вырос хвост (поверьте, это абсолютно нормально). Он был готов даже просто побыть рядом с кем-то из своих детей, поддержать словом или просто помолчать, готов был помочь уснуть и даже побыть рядом, чтобы отогнать от ребенка все кошмары.       Примерно так и проходили последние дни профессора. Он полностью погружался в проблемы своих учеников, стараясь помочь им больше узнать о самих себе и своих способностях, помочь забыть горький опыт, приличный багаж которого нередко имелся даже у столь юных мутантов. Этого Чарльз не понимал. Не понимал, каким образом люди могли причинять душевную, а во многих случаях и вполне физическую боль детям-мутантам.       В моменты, когда Чарльзу приходилось избавлять очередного невинного ребенка от кошмаров о том, какое наказание его ждет просто за то, что он не такой как все или успокаивать его при панической атаке, тихо убеждая в том, что здесь его точно никто никогда не обидит… В такие моменты Чарльз был в чем-то согласен с…       Нет. Он выше этого. У него есть обязанности, миссия, цель. Он должен отдавать себя обучению новых мутантов, а вовсе не мыслям об Эрике.       Хватит с него размышлений о Леншерре. О том, где он сейчас, что он делает и жив ли он вообще. Хватит бесконечного проигрывания в голове одних и тех же воспоминаний, пропитанных запахом его одеколона, старых книг и свежескошенной травы. Хватит блужданий по руинам воздушных замков, которые они строили вместе. Хватит безмолвного проговаривания одних и те же фраз, которые не успел сказать в нужный момент.       Чарльз должен быть выше. Он несет ответственность за стольких юных мутантов, поэтому чем раньше он забросит подальше все книги, полные листов-закладок, исписанных почерком Леншерра, где он делился с Чарльзом своими мыслями о прочитанном, тем будет лучше всем.       Если он скорее не соберет комплект шахмат в коробку, то заведомо проиграет свою главную партию.       Если не осушит до дна все бутылки с дорогим алкоголем, что они делили на двоих, если не запрет подальше запретные мысли, не сотрет из памяти то, что творил в полнейшем беспамятстве, всем будет лишь хуже.       С меня этого хватит.       Подумал Ксавьер перед тем, как потянуться за пледом, пропитанным запахом Леншерра.