***
— Она вьется возле него, как чертова змеюка. — Я нахожу это весьма ироничным, потому что другая змея его совсем недавно отшила, причем самым занятным образом. Лорейн смотрит на Эрну, которая с невозмутимым видом потягивает травяной чай из кружки, и пытается понять тонкость произнесенных ею слов. Она так же запоздало вспоминает, что Эрна не Эз, и что дриада не любит сложных и запутанных предложений со скрытой насмешкой, однако стоит признать, что все это действительно весьма иронично. Лорейн до одури тошно, но она заглатывает этот отвратительно огромный комок, ставший поперек горла и запивает его чаем буквально насильно. И хотя на вкус он не так ужасен, как на вид, ей все равно плохо. Прошла уже неделя с того момента, но она продолжает избегать Эзареля как только может. Был даже случай, когда она спряталась среди мешков с провиантом в кладовой, где её потом, уснувшую на картофельных клубнях, нашел Хамон и заботливо донес до комнаты. — Мне она не нравится. — Тебе не нравится любая девушка, которая стоит рядом с Эзарелем. И это правда. Казалось бы, откуда взяться ревности, ведь эльф любит только её, но после появления Беатриче все девушки в штабе, кажется, снова потеряли свои головы. За день парню поступает как минимум четыре предложения пойти на свидание, семь «помочь как-нибудь со сложным зельем» и два приглашения на пикник поздно вечером за пределами штаба. Видимо они решили, что глава Абсента свободен, ведь слухи о том случае сразу расползлись по всему штабу мгновенно. Это только подтверждает легенду, что язык у представителей Элдарии без костей и потрепаться любит не только Алажея. — Если так неймется, то пойди и поговори с ним. Лорейн хочет открыть рот и возразить, сказать, что не может этого сделать, но в конечном итоге она снова отпивает чай. А действительно, почему она просто не может с ним поговорить? Переступить все свои страхи, с высоко поднятой головой прийти к нему и расставить все точки над «i». Рассказать о своих волнениях, о том, что она все ещё любит его, что он ей дороже жизни. Но как только она представляет себя рядом с Эзарелем, ей становится дурно. Возможно, если бы она не была похожа на монстра из детских страшилок, то чувствовала себя куда увереннее. Лорейн раньше никогда не зависела от чужого мнения, косые взгляды и мерзкие перешептывания за спиной она даже не замечала, но сейчас, со всеми зубами и когтями, длинным языком и жуткими, звериными глазами она чувствует себя невероятно уязвленной. Камни, летящие ей в голову из-за кустов. Трупы грызунов, что шарятся в кладовой, под дверью её комнаты. Подарочные коробки, наполненные личинками и тараканами, и увядшие букеты после завтрака на кровати. Это страх. Её боятся и ненавидят. И ни один приказ Миико не сможет этого исправить. Она боится, что когда в очередной раз встретится с Эзарелем в коридоре, то услышит от него то, что теперь говорит ей каждый третий в гвардии Эль. «Чудовище» — Лорейн? Девушка дёргается, словно её резко ударили по лицу, чтобы она очнулась. Эрна выглядит совершенно спокойной и безразличной, как всегда, однако желтый глаз лихорадочно блестит, и это единственное, что выдает её настоящие чувства. Лора потирает глаза и чуть машет головой. — Прости, я немного задумалась. Ты о чем-то говорила? — Нет. На этом их разговор заканчивается. Они пьют чай в полной тишине, в которой вязнет комната, словно в зыбучем песке. Но эта тишина не тяжела, она просто заполняет комнату так быстро, что ты даже моргнуть не успеваешь, как оказываешься по колено в ней. От редкого ветра из окна мягко покачивается листва на ветках-рогах Эрны. Он сдувает жёлтые крупицы пыльцы с серцевинок цветов, распустившихся рядом с листьями в честь весны. В комнате душно и влажно, а основные краски — это зелёные. Растения у Эрны растут словно сумасшедшие: плющи давным давно обвивают все стены, а огромные листья странных папоротников разворовали свободные места своими зелёными лапищами. В углу на своём ложе отдыхает Кекуле, мирно посапывая в «пещере» из корней разбушевавшихся растений. Он вернулся с разведки во время чаепития, но дриада не стала его вновь посылать на поиски приключений, разрешив как следует отдохнуть. Лорейн оглядывается в очередной раз вокруг себя, а затем опускает взгляд в кружку и смотрит на собственное отражение. Она должна объясниться с Эзарелем.***
Лорейн, как следует причесанная и надушенная какими-то приятными духами, стоит возле зеркала. По ногам струится лёгкая белая юбка, платье открывает плечи и укутывает руки в просторные рукава. Она в красивых чулках и балетках, а в волосах путается ярко-синяя роза. Лорейн долго смотрит на себя, придирчиво вертясь перед зеркалом и стараясь понять, что же здесь не так. В конечном итоге выяснив, что проблема в ней самой, нага вытаскивает цветок и бросает его на постель — туда же летит и остальная одежда, это видно в одиноких острых осколках, которые плотно укрепились в раме того, что когда-то было зеркалом. Лорейн снова надевает брюки с ремнями и топ для тренировок, шнурует тяжёлые кожаные сапоги до колена и выходит из комнаты, прихватив с собой куртку. Она идёт по коридору и репетирует речь, которую разве что не написала на листочке: раз за разом она вслушивается в произносимые ею предложения, выкидывая и добавляя другие слова, которые больше подходят по смыслу. Она откладывала этот разговор полторы недели, потому что сначала была на задании, а затем были какие-то неотложные дела у Эзареля. На самом деле это всё, конечно, было не более чем отмазкой, потому что ей страшно. В конечном итоге Лорейн выбрасывает из головы всё, что готовила до этого, потому что все это звучит невероятно глупо и смешно. «Я боялась того, что ты скажешь», «Мне так противно собственное тело, что тебе и подавно оно должно быть отвратительно. Наверное». Если таковы её оправдания, то их можно смело отправить в урну. Стук каблуков замирает возле двери комнаты главы Абсента. Девушка глубоко вдыхает и выдыхает, занося кулак над дверью, как вдруг замирает, словно онемев. Она готова поклясться, что слышит что-то странное за дверью, хотя коридор поглощён мертвой тишиной. Внезапно уши снова пронзает протяжный женский стон, и оглушительный грохот скрипучей двери разрывает напряжённую тишину следом за ним. Перед глазами Лорейн открывается комната. Та же комната, в которую она приходила много раз вечером или днём. Она так много времени провела здесь, переставляя цветы, которые ей не нравились тем, что заслоняли солнце, иногда забывая, что у неё есть своя комната. Проводила пальцами по этим гладким, пыльным корешкам старых книг, пахнущих затхлостью и деревом от полок. Перебирала стоящие в углу пергаменты, ища в них что-то интересное, возможно даже что-то личное. Лежала по утрам в этой кровати под едва сверкающим из-за темных штор солнцем, пока Эзарель перебирал её волосы, а она потом целовала кончики острых ушей под его наигранное недовольное ворчание. Но сейчас эта комната ей чужая. Ваза с пергаментами перевёрнута, а с полок книжного шкафа периодически норовят выскользнуть ветхие книги от резких толчков. Там, прижавшись взмокшей спиной к цветастым корешкам, стонет Беатриче, вжимаясь губами в перекат бледного плеча. Её бедра со всей силы сжимают пальцы, которые до этого вечера Лорейн видела лишь мельком, когда заглядывала в лабораторию — тогда они держали пробирки и колбы с невероятной аккуратностью ювелира, боясь лишний раз встряхнуть жидкость внутри. По мужской спине струятся синие волосы, от вида которых щемит сердце. Заметив Лорейн, брауни взвизгивает и ударяет по спине мужчину, который, тут же остановившись, оглядывается. Зелёные глаза, её любимые зелёные глаза… Эзарель отпрянул от девушки, словно она враз превратилась в куст ядовитой розы. Звенит ремень его штанов, эльф что-то мямлит, но Лорейн не слышит ровным счётом ничего — она смотрит на Беатриче. Растрепанную, покрасневшую Беатриче. Она смотрит на следы от широких ладоней на смуглой коже, на пятна засосов, на припухшие от поцелуев губы и понимает, что сейчас она хочет больше всего на свете убить эту мелкую заразу, раздавить и разорвать на маленькие кусочки. Она идёт вперёд, когда перед лицом возникает Эзарель. Он кладёт руки ей на плечи, сжимает их и говорит что-то, едва ли не улюлюкая, как какая-нибудь голубка. О Оракул, он такой мерзкий. — Лора, послушай меня. Я прошу тебя, успокой… Последний слог он проглатывает вместе с воздухом, грудь обжигает острой болью. Эз отшатывается и морщится, кожа горит, словно к ней приложили раскалённый прут. Перед глазами он видит руку наги с выпущенными когтями, по которой капля за каплей лениво катится ярко-красная кровь. Она на него напала? Не успевает эльф прийти в себя, как тяжёлый хвост смахивает его, словно пылинку, сметенную веником в мусорную кучу. Жалобно скрипит старая кровать, а Беатриче испуганно пищит, закрывая рот ладонями. — Я убью тебя, — среди громкого шипения брауни едва различает внятные слова, пропитанные ядом, которые становятся всё громче, пока не срываются на крик, — Я убью тебя. Яубьютебяяубьютебя, Я УБЬЮ ТЕБЯ! Острые зубы щёлкают перед самым носом перепуганной Беатриче. Эзарель едва раскрывает глаза и тихо стонет от головной боли, когда встречается глазами с Эрной, которая заслоняет собой испуганную полуголую девушку. Кричащую Лорейн со спины пытается удержать Валькион, который едва ли может справиться со взбесившейся нагой, чей хвост так и норовит удушить его. Она рычит и рвётся вперёд, цепляясь когтистыми руками за мебель вокруг, с треском оставляя в них глубокие борозды. В комнате раздаётся громкий бас, когда воин наконец заламывает холодные чешуйчатые руки: — Эрна, быстрее! Дриада поднимает руку и в тонких древесных пальцах блестит стеклянный мерный цилиндр — так по началу думает эльф, пока не замечает тонкую иглу на конце. Эрна поджимает губы, словно сейчас будет больно вовсе не Лорейн, а ей самой. Она замахивается и всаживает иглу куда-то чуть выше груди: нага тут же начинает задыхаться от боли, зажмурившись. Её колени дрожат, подкашиваясь, и Лорейн падает, но её во время ловит глава Обсидиана. Она продолжает шипеть проклятия почти онемевшими губами, когда её поднимают на руки и выносят из комнаты. Эзарель провожает девушку взглядом, когда перед ним на кровать падает опустошенный шприц. — Яд, Эзарель. Это был парализующий яд. Весь из наших запасов. Стенки покрыты какой-то вязкой, ядовито-желтой, густой, как смола, жидкостью, и эльф с ужасом смотрит на то, как остатки медленно стекают в воронку к игле. Эрна стоит рядом и смотрит на скрывающийся в дверном проёме белый хвост. Она холодна, словно ледышка, но сама дышит через раз и пытается унять дрожь в руках. Когда дриада услышала от мелких абсентовских шестёрок, что Беатриче пошла к Эзарелю, то сразу поняла — если она не поспешит, вечером в штабе будут похороны. — У неё невосприимчивость к ядам, — шуршат листья на оленьих рогах, когда девушка поворачивает голову на алхимика, — После задания у неё в крови был смертельный яд в небольших количествах, но она осталась жива. Ты бы знал это, если бы не бегал за юбкой малолетки. Эрна видит, с каким облегчением выдыхает эльф, но не перестает ненавидеть его ни на грамм. Она не простит ему того, через что пришлось пройти Лорейн. Не простит ему косых взглядов и гадких слов в сторону наги. Она никогда не забудет того, как он облажался, едва не угробив сразу троих: пусть у Лорейн и появились новые способности, дриада не знает, какой у них предел. Она могла убить свою подругу, но если бы яда было слишком мало — она бы убила Эзареля и его подстилку, пускай и не своими руками. Она идёт прочь из комнаты, пропахшей потом и кровью, но у самых дверей замирает. — Приблизишься к ней, и я убью тебя. Эрна не оборачивается, не делает резких движений, она просто стоит и спокойно говорит. И Эзарелю было бы все равно, но не сейчас. Он чувствует тяжесть в женском голосе, придающий её словам вес. Это не угроза. Это обещание. И эльф знает, что Эрна во что бы то ни стало исполнит его. — Если не хочешь хоронить эту мелкую дрянь — отошли её за море, — слегка качается девичья голова и с неё на пол соскальзывает увядший цветок, — Может быть, там Лорейн её не найдет. Дриада выходит из комнаты с чувством выполненного долга, хотя бы частично. Она знает, Лорейн никогда не станет искать Беатриче, но сама-то брауни этого не понимает — она покинет штаб этим же вечером и уедет так далеко, как только сможет. Подхватив немного юбку робы, Эрна спешит сломя голову в медпункт, чтобы убедиться, что с Лорейн всё в порядке и что ей ничего не угрожает. Что за сумасшедший вечер…