Сложности выбора

*** Джудалу по жизни катастрофически не везло. Причем с самого детства. Как любой патологический неудачник, он давно научился примиряться со своим невезением и справляться с последствиями своих бед. Вначале всю его семью вырезали, а его самого прибрали к рукам Аль-Сармен. Ладно, если не считать откровенно плотоядных взглядов Императрицы Коу, было не так уж плохо. С ним хорошо обращались, заботились. Да, его использовали, но в этом мире даже лучшие друзья друг друга используют, разве нет? Затем его угораздило встретить своего короля. Синдбад был первым за много лет, кого Джудалу захотелось защитить. И обнять, обнять так крепко, как только он может. И не отпускать. Ни за что. Пожалуй, ради него маги был способен сделать все, что угодно. Но… «Мне не нужен такой маги». Такой — это какой, Синдбад? Чем я тебе так не угодил?! Разве я недостаточно хорош для тебя?! И пылает город; горят гневные глаза короля. Жжет глаза смеющегося темного маги. Не в характере Джудала долго рефлексировать и предаваться отчаянию. Он решил — пусть вместе с ним пострадают и остальные! И принялся со вкусом измываться над семейкой Коу. Хотя развернуться там было особо негде. Не с кем, хах. Коэн — первый принц, наследник, тот, кто выбрал его. Ха, его, маги, выбрали, хотя должно быть наоборот. С ним было выгоднее дружить. Комэя было откровенно жаль. Бедняга был буквально мозгами всей Империи, работая и стратегом, и тактиком, и всеми министрами сразу. Только взглянув в его глаза, полные чистого и незамутненного желания послать все к черту и оставить Империю загибаться без него, Джудал проникся к нему сочувствием. Но помочь не мог. Разве что подобрал такого джинна, который мог иногда делиться с ним силами. Коха был тем, с кем Джудал разносил дворец стабильно раз в неделю. Товарищ по развлечениям, веселью и скуке. Прекрасная часть аловолосого семейства его не интересовала. За исключением Когьеку. Но она была единственной, с кем Джудалу удалось подружиться. Забегая наперед — дружбу не смогло испортить даже дикое увлечение Когьеку Синдбадом. Джудал не ревновал. Как можно ревновать к тому, кто никогда не будет твоим принципиально? Хакуэй… Он ее уважал. Сильная, статная, милосердная, справедливая. Джудалу было очень спокойно с ней. Возможно, он бы смог выбрать Хакуэй в качестве своего кандидата, но интуиция ему подсказывала, что принцесса будет этому не рада. Так что Джудал только мягко улыбался, ненавязчиво предлагая ей пройти второе подземелье. Так, на всякий случай. Но Хакуэй, вежливо благодаря, просила позаботиться о ее младшем брате. Хакурю. О да, его мишень номер один в Империи Коу! Хакурю так горячо и искренне реагировал на его подколки и шутки, что Джудал просто не мог остановиться. И он был единственным, кто отказывался от прохождения подземелья. И он был единственным, кто видел, каким разбитым возвращался из Синдрии Джудал. Хакурю молчал, укутывая в одеяло безвольно сидящего на краю кровати маги и принося ему из сада свежих персиков. Джудал, апатично уставившийся в хмурое небо, вполуха слушал распинающегося о своем величии Коэна и понимал, что сегодня его невезение нанесло очередной удар. Армия Аль-Сармен собиралась вдарить по Синдрии, Синдбад был полон решимости разбить их, Коэн жаждал властвовать над миром. И ему для этого был нужен маги. Собственно, поэтому он последние минут пятнадцать убеждал Джудала выбрать его, превознося себя до небес. Синдбад, хоть и выглядел серьезным, не мог удержаться от того, чтобы не прокомментировать зло и ехидно данную речь. Джудал тоскливо мечтал о том, чтобы они все испарились. Вот просто взяли — и исчезли. И оставили его в покое. — Синдбад, ты не передумал? — безразличным тоном спросил Джудал, покосившись на короля. — Нет, — прищурился Синдбад. Им не нужно было объясняться, они и так поняли друг друга. Новая игла в сердце. Последняя капля. — Занятно, — хмыкнул Джудал, снова посмотрев на небо. Где-то неподалеку к их разговору прислушивались Алладин, Али-Баба, остальные из семейки Рен и генералы Синдбада. К черту. — Сегодня ты, Синдбад, отверг меня в третий раз. А ты, Коэн, в третий раз предлагаешь стать твоим маги. Занятное совпадение, не так ли? — Так кого ты выберешь, маги? Короля, который от тебя отказался, или меня? — «…того, кто всегда готов принять тебя в свои объятия», ты это хотел сказать, да, Коэн? Повторяешься. Тогда Джудал не дал ответа, но сейчас… — А никого. Вы оба мне надоели, — пожал плечами Джудал. Кажется, напади сейчас на них Аль-Сармен, никто не обратил бы внимания. Оба «кандидата» уставились на него круглыми от шока глазами. Да и остальные тоже недалеко ушли. И, как завершающий аккорд… — Большинство людей полагают, что именно маги выбирает султана, — начал, глубоко вздохнув, Джудал. — Но это не так. Не маги выбирает своего кандидата, а рух. Именно рух влекут нас к тем, к Избранным, кого мы защитим и возвысим. «Кого будем любить…» — Кого я выберу — вопрос неверный, Коэн. Кого выберут мои рух — так будет правильней. А рух выбрали Синдбада, уже очень давно. Так что я никак не могу назвать тебя султаном, Коэн. Так как Синдбад мне отказал в очередной раз, — Джудал, не глядя ни на кого, призвал свой ковер, — я никого не выбираю. Вы оба у меня уже в печенках сидите. И ты, Синдбад, со своим упрямством, и ты, Коэн, со своим долбанным самомнением. На-до-е-ли. Так что я отправляюсь путешествовать куда подальше от вас всех. — Ты правда думаешь, что Аль-Сармен тебя отпустят? Тебе придется выбрать меня! — Коэн был зол, очень зол. Но Джудал был злее. Это же не Коэна отвергают снова и снова, словно он прокаженный. — А ты правда думаешь, что Аль-Сармен имеют надо мной какую-то власть?! Если бы я хотел, я бы уже давно ушел от них. Мне просто некуда было уходить! — Джудал гневно сверкнул глазами, а трава вокруг него покрылась инеем. — А сейчас — есть куда? Джудал не хотел смотреть на Синдбада. Честно. Но он повернулся к нему против своей воли. Стоило ему взглянуть в серьезные глаза, из которых исчезла искра праздного веселья, как внутри будто что-то надломилось. Возникло странное, детское желание — броситься к нему в объятия, прижаться покрепче, зажмурившись, спрятаться от всего мира… Джудал криво усмехнулся. — Нет. Но сил терпеть вас обоих у меня уже нет. Или ты думаешь, я буду бегать за тобой всю жизнь? — Джудал изогнул бровь и фыркнул. — И не мечтай. Ты не пуп земли, не центр Вселенной. Ты обыкновенный придурок. Отвернувшись от короля Синдрии, посмотрел на семью Рен. — Хакуэй, я бы выбрал тебя или твоего брата, вы мне нравитесь. Но Хакурю пока не готов к бремени власти, а ты… Я не хочу тебя сломать этим и не желаю тебе боли. Хакуэй молча склонила голову, принимая его выбор и соглашаясь с ним. В ее глазах Джудал прочел сочувствие. А Хакурю смотрел с грустью — неужели правда понял? Это хорошо. — Алладин, я не понимаю твоего пути. И ты меня раздражаешь. Очень сильно. Но, тем не менее, я желаю тебе удачи. Тебе и твоему кандидату. — И я тебе… желаю удачи, — грустно откликнулся Алладин. В его глазах было понимание. Один маги другого всегда поймет, верно? — Что ж, тогда счастливо вам всем оставаться! Можете хоть перегрызться тут между собой, а я умываю руки. Джудал забрался на свой ковер, избегая смотреть на Синдбада. Потому что если он увидит в его глазах хотя бы тень понимания, то не сдержится и либо разревется, либо начнет убивать, либо упадет к его ногам. Нет уж, раз решил уйти гордо и красиво, то нужно соответствовать выбранной роли. Занавес, дамы и господа. Трагикомедия окончена, главная прима устала от вас и отправилась отдыхать. И пусть хоть весь мир рухнет… *** Он совсем не хотел напиваться в хлам. Персиковым вином вообще сложно напиться, оно довольно слабенькое. Он совсем не хотел задерживаться в Синдрии. Просто конкретно в этом заведении на окраине столицы подавали вкуснейшее персиковое вино. Джудал подозвал официантку и заказал еще одну бутылку вина. Надо было подумать, куда отправляться дальше. Не очень-то и хотелось вообще думать о будущем. Но надо было. Перед ним открыт весь мир, больше не нужно подчиняться Аль-Сармен — Джудал вовсе не хвастался, когда говорил, что организация не сможет его удержать. Но в голове было пусто, апатия мягко сковывала. Так не хотелось куда-то уходить… Хлопнула дверь и официантки восхищенно зашептались. А, нет, теперь хочется, очень хочется уйти. Даже убежать. Но это будет очень похоже на бегство, гордость не позволит Джудалу сдвинуться с места. Слева на подушки опустился кое-кто незваный и заказал крепкого вина. Джудал, не глядя на Синдбада, налил себе еще персикового вина. — Таким вином ты не напьешься. — А я не хочу напиваться. Мне просто нравится его вкус. — Ты любишь персики? — Да, а что? — Да нет, ничего. Алладин подтвердил твои слова. О том, что не маги выбирают, а рух. — Я не лгал, Синдбад. С такими вещами не шутят, — Джудал посмотрел на проходящего мимо мужчину в традиционных одеждах Синдрии. — Ты так странно посмотрел на этого бедолагу, что он споткнулся, — заметил Синдбад с легкой усмешкой. — Когда-то я хотел надеть традиционный наряд Синдрии… И погулять на одном из знаменитых фестивалей, которые ты так любишь устраивать. У тебя красивая страна. Хотел бы я здесь остаться… — Так в чем дело? — осторожно спросил король, подвигаясь поближе. — Оставайся, живи. Через неделю я устраиваю праздник, гуляй, сколько захочешь. И наряд… Думаю, тебе будет к лицу… — Я не понял, — Джудал, хмурясь, повернулся к нему. — Ты что, предлагаешь мне остаться в Синдрии, регулярно любоваться на твою самодовольную рожу и слушать россказни про твои подвиги, в том числе и любовные? — Ну… — Тебе меня совсем не жалко, а? Хоть город пожалей, я ведь разнесу его от злости на тебя. — Не нужно, — вздохнул Синдбад. Помолчав, негромко сказал: — Комэй попросил политического убежища у меня. Он, принц Коха и принцесса Когьеку перебираются в Синдрию. — Чудно. Хоть отдохнет немного. — Принц Хакурю отправляется в странствие вместе с Алладином. — Скорее, вместе с Моржанной. — А принцесса Хакуэй решила пожить с кланом Кога. — Она всегда питала слабость к лошадям. — Стань моим маги. Пожалуйста. — Теперь роли сменились, да? Ты будешь бегать за мной, а я посылать к черту? — флегматично спросил Джудал, доливая себе вина. — Не надо, я тебя к черту не посылал. — Ах, ну да, точно, — покивал Джудал. — Ты говорил… как же там было?.. «Мне не нужен такой маги»? Джудал прямо посмотрел на смолкшего короля и четко произнес: — Мне не нужен такой король, как ты, Синдбад. Хватит, я не железный. Я достаточно уже намучился с тобой. Ты думаешь, что после такого отношение с твоей стороны, я по первому же зову примчусь к тебе, как собачонка? Не-е-ет, глупый король, у меня есть гордость. Иди-ка ты со своими предложениями… — Прости, — тихо произнес Синдбад, вытирая большим пальцем слезинку, застывшую на нижних ресницах. Джудал моргнул; вот позорище, еще не хватало расплакаться перед Синдбадом. — Я знаю, просить прощения глупо. Ты ведь не простишь, ты злопамятный. — И мстительный. — И мстительный, — согласился Синдбад. — Я прошу лишь дать мне еще один шанс. Еще раз… Скажи, что хочешь быть моим маги. Пожалуйста. Я приму тебя. Когда ты высказывал все, что наболело, нам с Коэном, я понял, что упустил что-то очень важное. Что-то нужное мне. Ты нужен мне, Джудал. — А ты… — прошептал маги, смаргивая еще одну дурацкую слезинку. — А ты мне… ты мне совсем не нужен. Совсем. Ни капельки. — Как мне убедить тебя… — Этот вопрос я задавал себе каждый раз, когда приходил к тебе — как мне убедить тебя, что я твой маги? — Мне нет прощения? — усмехнулся невесело Синдбад, погладив его по голове. — Что ж, так тому и быть. Но тем не менее, ты можешь оставаться в Синдрии, сколько захочешь. Я тебя не гоню. Джудал отвернулся. Он чувствовал себя словно глупый ребенок, которому не давали сладкого; а когда он вырос, то ему предложили столько сладостей, сколько он не видел за всю жизнь. Но не было радости — только пустота. Опустошенность. Нужно радоваться, нужно наслаждаться сладостями, но не хочется. Ничего не хочется. — Я, наверное, отправлюсь странствовать, — проговорил Джудал, водя пальцем по столу. — Удачи. — Это все, что ты можешь сказать? — Джудал сам себя не мог понять. То он хотел стать маги Синдбада, потом сам же послал и его, и Коэна; то он, наконец, практически добившись давней цели, сам же отвергает ее; теперь же ему почему-то обидно, что Синдбад так легко смирился с его отказом. — Возвращайся. Снова этот взгляд. Серьезный, уверенный, но теплый. Словно говорящий ему: «Все в порядке, я понимаю. Ты можешь положиться на меня». Джудалу нестерпимо захотелось ударить Синдбада. Только бы исчез этот чертов взгляд, словно он все понимает и готов принять его, темного маги! — Не смей вести себя так, будто… будто… — Что с тобой, Джудал? — Ты принес в мою жизнь одни только боль и сомнения. Меня раздирает, я не знаю, как мне поступить. Ты заставляешь меня сомневаться в своих решениях, а это для меня смерти подобно, Синдбад! Я так больше не могу!.. Ну почему ты появился в моей жизни! Полуистеричный выкрик заглушили белые одежды Синдбада. Король рывком притянул Джудала к себе, крепко сжав, чтобы не сопротивлялся. Вздрагивающую спину медленно, успокаивающе начали оглаживать теплые ладони. Синдбад понимал — это его вина, что Джудал дошел до такого состояния; сам довел — сам и успокаивай. Ничего, он сумеет успокоить. Утешить, утихомирить разбушевавшуюся душу. Родную. Какая печальная ирония. Он понял, что рядом была его родная душа, его человек, его маги, только когда Джудал решил уйти. Просто послал всех, включая Синдбада, и взмыл в небо. Подальше ото всех, кто причинил ему боль. Синдбад запомнил урок. И больше не повторит старой ошибки. — Джудал, Джудал, тише, не плачь… — Я не… не плачу… — рвано вздыхая, пробормотал Джудал, комкая в пальцах накидку. Конечно, он не плакал. Просто от пережитого напряжения выступило немного влаги; на пару слезинок, не больше. — Вот и молодец, — ласково произнес Синдбад, перебирая короткие пряди волос на затылке. — Ты сильный, Джудал. Ты столько времени терпел мою глупость… Я и впрямь глупый король, ты был прав. Но позволь мне исправиться. Я обещаю впредь быть мудрее. Я тебя не прогоню больше. Я дам тебе дом, страну; будем веселиться вместе на фестивалях, хорошо? — Хорошо, — неожиданно легко согласился Джудал, отстраняясь. С плохо скрываемым злорадством посмотрел на темные неаккуратные пятна — он хорошенько повозюкал, пользуясь моментом, лицом по белоснежной ткани. Вот тени и смазались. Чистая случайность, неприятная, да, но Синдбад сам виноват, да? — Так ты дашь мне второй шанс? — недоверчиво спросил король, склонив голову набок. Джудал сглотнул. Руки Синдбада, будто невзначай, скользнули на его талию и замерли там, поглаживая большими пальцами бледную кожу. Это, само собой, не добавляет ему самообладания. — Дам. Но учти: я буду тебе мстить. Мелко, но противно. — Я готов, — покорно кивает Синдбад. — И с твоими генералами объясняться сам будешь. Особенно с той блондинкой злой. — С Джафаром? Мда, это тоже проблема… Ничего, я справлюсь. — И ты меня больше никогда не оставишь. — Никогда, — подтвердил король с улыбкой. Обхватил ладонями лицо Джудала, заглянул в лихорадочно и немного зло сверкающие глаза маги. — Ты недоверчивый. И я понимаю, что пройдет еще много времени, прежде чем ты доверишься мне, поверишь мне и в меня. Я готов ждать столько, сколько понадобится, Джудал. Я хочу все исправить. Джудал медленно приподнял уголки губ в улыбке. Прикрыл глаза и коснулся своими губами губ Синдбада. Умостив подбородок на плече короля, с облегчением вздохнул. Раздрай в душе начал исчезать, постепенно возвращался покой — долгожданный и желанный. «Глупый король… Я поверил в тебя едва ли не сразу, как только увидел». «Джудал… Я дам тебе то, что тебе не хватало, что ты так хотел получить. Я стану достойным тебя королем, маги. Алладин сказал тогда: „Он стал темным потому, что был не нужен своему королю, Синдбад. Выходит, ты сделал его таким, ты окрасил его рух в черный цвет. Черный цвет — цвет отчаяния“. Ты больше никогда не испытаешь его, я обещаю». Они сидели, обнявшись и закрыв глаза. И не видели, как мимо пролетела бабочка-рух. Одно ее крылышко было черным — цвета отчаяния. А второе — золотистым. Цвета надежды, проснувшейся в сердце темного маги.