Кровь семьи Борджиа

Чезаре отчетливо чувствовал, как все члены его семьи наслаждаются эмоциями, исходящими от всех присутствующих на торжестве магов. Не было равнодушных и каждый волшебник, находящийся в огромном зале испытывал к Проклятой Семье что-то свое. Новички из Англии были полны опаски и любопытства. Потрясающий коктейль, которым наслаждался Джоффри. В свою очередь в крови Медичи кипела ненависть, столь искусно подогреваемая маэстро Стефано. Красавица Лукреция продолжала пробуждать в сердцах страсть, очаровывая каждого подобно вейле. Чезаре же наслаждался страхом, который вызывал один лишь его вид у старожителей. Старые маги отчетливо видели, насколько похож новый герцог Борджиа на своего «предшественника». Подходя к Стефано, Сатана рассчитывал отлично повеселиться, и не прогадал. Встав плечом к плечу с действующим главой семейства Борджиа, он с широкой улыбкой поприветствовал родственников матери своего текущего воплощения: — Как хорошо, что мы наконец-то встретились лично, мие кари паренди! Вместо приходящего в себя после неудачного отравления Мадреаса на приветствие Чезаре ответила его супруга, синьора Мирелла: — Не припомню нашего родства, герцог Борджиа. — О-оо, — протянул с притворным сожалением Чезаре: — Как это жестоко с вашей стороны, mio caro… синьора Мирелла! Осторожно схватив за изящные пальцы руку супруги главы Медичи, Сатана со змеиной улыбкой поцеловал запястье женщины, наслаждаясь тем, как та краснеет от гнева и стыда. Да, это было вопиющее нарушение этикета, но когда он не нарушал правила? Тем более, синьора Мирелла была весьма красива даже после рождения четырех детей. И это в свои восемьдесят семь лет! Маги всегда жили дольше маглов и сотня лет жизни волшебника равнялась пятидесяти годам жизни обычного, лишенного дара колдовать, человека. — А как же моя покойная мать Элаиза Медичи? В глазах Миреллы вспыхнуло пламя боли и ярости. Выдернув ладонь из длинных пальцев Чезаре, синьора Медичи дала Сатане пощечину. Все, кто видели эту сцену, замерли. Борджиа славились своим гневом, который мало что могло успокоить. Но, в этот раз всё обошлось и некоторые волшебники даже не смогли сдержать вздохи облегчения, когда герцог Борджиа рассмеялся, коснувшись покрасневшей щеки, и спросил: — Подарите мне танец, синьора Мирелла? — Конечно, синьор Чезаре, — буквально прошипела разгневанная женщина и, когда Сатана вывел её в круг танцующих, спросила: — С чего вы взяли, что Элаиза Медичи была вашей матерью? — В нашей семье не принято врать друг другу. Я просто спросил своего отца. Видите, как всё просто, мио каро? — Чезаре весело улыбнулся, увидев, как поморщилась Мирелла, и спросил сам: — Кем моя мать приходилась вам, синьора, раз вы не сдержали в узде свой гнев? — Элаиза была моей дочерью. Взяв свои желания под контроль и не став ничего больше говорить, Чезаре в танце вывел Медичи из толпы и, подведя её к пришедшему в себя супругу, позволил легонько, профессионально случайным движением руки, оцарапать свою ладонь одним из перстней. Рука практически сразу немного онемела. Сильный яд. Сатана широко улыбнулся, чувствуя страх Миреллы, которая не могла не увидеть, насколько нечеловеческой вышла улыбка её неожиданного внука, и медленно подняв поцарапанную руку к лицу, слизнул выступившую кровь черным, раздвоенным языком. Супруги Медичи побледнели, а стоявший рядом с ними Стефано лишь громко и слегка безумно рассмеялся, после чего серьезным и спокойным тоном произнес: — Нам стоит ждать приглашение на бал в вашем главном особняке, глава Медичи? Мадреас крепко сжал жену за локоть, словно стараясь донести до неё степень грядущего наказания, и зло улыбнулся: — Не сомневайтесь, синьоры, ваша семья их получит. — В таком случае, — Стефано доброжелательно улыбнулся, не показывая и тени безумия, что прозвучало в смехе: — Мы с удовольствием посетим это чудесное мероприятие и надеемся на должный прием. — О, вы его несомненно оцените, — процедил Мадреас. — А теперь вынужден откланяться. Моей жене нездоровится и мне хотелось бы препроводить её на балкон, где она сможет насладиться ночной прохладой. Довольно интересно было наблюдать за супругами, которые понимали друг друга с полуслова. Не успел синьор Медичи договорить фразу, а синьора Медичи уже начала оседать, подхватываемая своим мужем. Когда семейство отравителей отошли подальше, Стефано посмотрел на довольного Чезаре и спросил: — Получилось? — Несомненно, — усмехнулся Сатана и, найдя взглядом Лукрецию, направился к сестре, окруженной толпой поклонников. — Пора завершать наше выступление. — Я предупрежу Джоффри, — коротко ответил Стефано. Лукреция наслаждалась вниманием волшебников, крутившихся вокруг неё. Они смотрели на неё, как на ожившую богиню и с каждой минутой миледи Борджиа всё сильнее отпускала свою магию, позволяя себе влиять на окружающих подобно сирене или вейле. В этом было её безумие Борджиа. Её проклятие. Никогда не будет того, кто полюбит её по-настоящему и все мужчины, кроме Семьи, падут под влиянием её магии. Да, возможно, для любой другой женщины это, в конечном счете, стало бы проклятием, но только не для Лукреции. В чём-то старые слухи были правдивы: единственным мужчиной, которого она любила, был Чезаре. И за все свои перерождения она не встречала кого-то, кто хоть немного мог сравниться с Сатаной. Почти никого. Поморщившись, Лукреция благосклонно приняла знаки внимания французского лорда, кузена действующего министра Франции, и вновь вспомнила графа Влада. Вот кто был не подвластен её чарам. И кто абсолютно не обращал на неё внимания. Просто вопиющая несправедливость! Правда, список мужчин, игнорирующих её великолепие, можно было пополнить ещё мужской частью семейства Бессмертных. Но те были во всем бесчувственными чурбанами. Итого: Влад Дракула, Бессмертные и родная семья. Список небольшой, но впечатляющий и этим внушающий уважение. Не отвлекаясь от размышлений, Лукреция восторженно охнула, любуясь чарами, которыми для неё создал чудесную иллюзию посол вампирской расы. Становилось скучно, и, словно отзываясь на душевное состояние, в толпу поклонников, словно волк в овечье стадо, вошел Чезаре. Лукреция встрепенулась. С момента их первой встречи в текущем воплощении Сатана успел возмужать и она всё не могла налюбоваться братом. Если бы она могла выбирать среди всех мужчин, то её выбор был бы очевиден. Вот и сейчас — стоило Чезаре появиться в поле её зрения и Лукреция забыла обо всем. Протянув в сторону брата руки, она весело рассмеялась, когда тот схватил её за талию и, подняв в воздух, закружил. — Подаришь мне последний танец, сорэлла? — лукаво спросил Сатана и Лукреция, не сомневаясь, ответила: — Подарю, амато фрателло. Уже позже, ведя сестру в танце, Чезаре негромко спросил: — Ты ведь понимаешь, что это не может долго продолжаться? — Да, — вздохнула Лукреция, — Но я ничего не могу с этим поделать. — Значит, и в этом перерождении я буду держать нас обоих в узде, — прошептал Чезаре, наслаждаясь красотой сестры и теплом её магии. Наблюдая за танцем Лукреции и Чезаре, Стефано и Джоффри, стоявшие у стены синхронно выдали тяжелый вздох. — Опять они за свое, — пробормотал Безумец, на что действующий глава семьи Борджиа заметил: — Вот как раз из-за подобных сцен нашей семье и приписали распутство. — Допустим, — возразил Джоффри, пошловато хохотнув, — не только из-за них. Обменявшись понимающими взглядами, Борджиа рассмеялись. Впервые за долгие годы семья Борджиа вышла из тени. Обновила знакомства, обновила вражду. Сделала вызов общественности и приняла вызов своих излюбленных врагов. Борджиа в очередной раз доказали, что их стоит бояться. Что ими стоит восхищаться. Что невозможно остаться равнодушным при их приближении. Борджиа показали, что в магическом мире всё так же сильна власть Проклятых Семей.