Задолбали!

Поверхность неприлично дорогого и столь же неприлично огромного стола была заставлена неровными стопками документов — так плотно, что даже самый пристальный взгляд не смог бы различить под ними красивейшие узоры на срезе морёного дуба. Стол этот Стейнбек выставил из кабинета в первый же день — а через неделю вернул обратно, потому что на скромном, имеющем адекватную цену «Аркельсторпе» из Икеи многочисленные финансовые отчёты о состоянии Гильдии просто не помещались. Вслед за столом девятнадцатого века в кабинет вернулись ортопедическое кресло, мягчайший шёлковый ковёр, сделанный на заказ, и так — пока комната не пришла в своё первоначальное состояние, узрев которое в первый раз, Джон мысленно перекрестился и потребовал срочно избавиться от всей этой помпезной, бесполезной ерунды, заменив её на нормальные предметы интерьера из нормальных магазинов, а не поместий британской аристократии. Данную метаморфозу определённо можно было считать очком в пользу Фитцджеральда и злиться по этому поводу — если бы только Джон не был слишком занят гораздо более насущными проблемами. Он всегда понимал, что управлять многомиллионной корпорацией — очень сложная задача, требующая полной самоотдачи, большого объёма знаний и недюжинной харизмы. Но он никак не мог знать, что всей бесконечной вереницей договоров, переговоров, приказов и финансовых махинаций на грани законности Фитцджеральд, как оказалось, действительно руководил деятельно и обстоятельно. Причём один, почти без помощи Луизы! Жизнь простого парня из фермерской глубинки уж точно не готовила Джона к тому, чтобы теперь отчаянно и безуспешно пытаться заменить собой неплохого, как оказалось, руководителя, талантливого инвестора и просто опытного бизнесмена. Цифры в финансовой сводке расплывались перед глазами: Джон просидел в офисе всю ночь, пытаясь понять, куда и как можно было пролюбить три миллиона долларов в месячном балансе, но успеха так и не достиг. На вечер была назначена встреча с хозяином крупной нефтедобывающей компании, который вместо того, чтобы нормально подписать договор, ломался и изображал из себя самую важную птицу на селе. Во время предыдущих встреч с ним Джон разбил два фужера и чуть не придушил манерного индюка лозой, поэтому новый раунд переговоров он ждал с обречённым смирением и даже заранее выучил, как считать до десяти на пяти новых языках. Впрочем, он уже понимал, что, скорее всего, переговоры провалятся, и покупать энергию придётся по сильно завышенным ценам. Как бизнесмен Джон провалился целиком и полностью, и лишь чувство ответственности перед остальными не позволяло ему спереть раздолбанный байк и свалить в Калифорнию к проcтым и понятным полям картошки, которая точно не будет пытаться его надурить. — Босс, — неуверенно сказала секретарша по ожившему селектору, — б-босс, к вам тут... посетитель? — Просто Джон, — автоматически повторил Джон, уставший уже с ней по этому поводу спорить. — Он договаривался о встрече? Нет? Тогда пусть договорится, а сейчас я занят. — Н-но босс, он очень настаивает! — пролепетал селектор. — Пусть настаивает в другом месте. — Но... — Господи, да кто там у вас, сам президент?! — Вы почти угадали! — пропел громкий и ужасно знакомый голос, а в следующий момент дверь распахнулась, и на шёлковый ковёр шагнул человек, в своё время его и купивший: собственной персоной Фрэнсис Скотт Кей Фитцджеральд. Джону отстранённо подумалось, что вроде бы после какого-то количества бессонных ночей могут начаться галлюцинации. Развить эту мысль он, впрочем, не успел, потому что галлюцинация оказалась весьма подвижной, деятельной и полной энтузиазма. И очень, очень громкой. — Мой дорогой коллега! — провозгласила она, вернее, он — короче, Фитцджеральд, широким шагом прошествовав к заваленным бумагами Джону и столу. — Мой друг! Вы даже не представляете, как я рад вас видеть! — Не представляю, — ошарашенно согласился Джон, тщетно пытаясь понять, каким таким магическим образом бывший глава Гильдии вдруг умудрился переместиться из Японии в Америку, а главное — на кой чёрт. Фитцджеральд тем временем продолжал: — Отрадно видеть, что во время моего отсутствия вы сумели сохранить нашу драгоценную Гильдию в почти пригодном к работе виде! Мисс Олкотт, наша светлая голова, утверждает, что в целом наши акции упали не более чем на восемь пунктов, что на целых четыре пункта меньше, чем я рассчитывал! Джон чисто автоматически схватился за тяжеленное позолоченное пресс-папье, но осознал бесперспективность идеи и беззвучно выругался. — Я бесконечно благодарен вам, — продолжал заливаться соловьём Фитцджеральд, упираясь ладонями в две неравные стопки бумаг и навязчиво вторгаясь в личное пространство собеседника, — за то, что в моё отсутствие вы, не покладая рук своих (и чужих тоже), трудились на благо нашей организации, которая, будьте уверены, обязательно отплатит вам сполна за подобную самоотверженность, а также компенсирует все те затраты, которые вы могли понести за время моего вынужденного отсутствия, приведшего к текущему плачевному состоянию нашей финансовой ситуации... Джон не спал вторые сутки подряд, третий месяц погибал душой и телом в попытках не дать развалиться сложному механизму Гильдии, заработал условный рефлекс нервно вздрагивать при звуках уведомлений о новых письмах и в целом задолбался сверх любой возможной меры. Поэтому выслушивать и разбирать сложные хитроумные пассажи, которые лил ему в уши бывший начальник, терпения у Джона не хватило. — Да что вам от меня, к чёртовой матери, нужно?! — взвыл он, перебивая Фитцджеральда. — Ради всего святого, скажите нормально, только прекратите этот кошмар! Фитцджеральд переменился в мгновение ока. Поза его из расслабленной превратилась в хищную, опасную, а жизнерадостная, чуть глуповатая улыбка — в насмешливую маску умелого дельца. — Сразу переходите к делу, так ведь, Джон? — почти пропел он. — Что ж, не волнуйтесь, я буду предельно конкретен. За время моего... небольшого отпуска вы самовольно перехватили управление делами Гильдии. Так дело не пойдёт, Джон. Поверьте, будет лучше для всех, если вы сейчас же отдадите мне необходимые бумаги и отстранитесь от всех дел. Иначе я засужу вас по такому количеству статей, что вы не выйдете из тюрьмы до самой смерти. В конце концов, посмотрите правде в глаза: вы совершенно не годитесь для того, чтобы управлять корпорацией подобного размера. Джон уставился на него во все глаза. Фитцджеральд что, сейчас угрожал ему, чтобы вернуть себе Гильдию? И был готов к суду в случае, если Джон не согласится? Очень осторожно Джон положил пресс-папье. Встал из-за стола. Обогнул столешницу. Подошёл к Фитцджеральду, пристально и неотрывно глядя тому в глаза. И почти агрессивно впихнул ему в руки толстенную папку с финансовым отчётом из IT-отдела. — Да пожалуйста! — Прошу прощения? — изумился Фитцджеральд, чуть не уронив папку от неожиданности. Джон одарил его самой солнечной из своих улыбок и повторил: — Да пожалуйста! Забирайте на здоровье! — Эм... спасибо? — Фитцджеральд, явно не ожидавший такого поворота, смотрел на него с подозрением. Джон продолжал жизнерадостно вещать: — Вот вам бумаги по всем расходам за последний квартал! Там где-то потерялись три миллиона или что-то вроде, но я уверен, что вы с Луизой легко их разыщете! Фитцджеральда несколько перекосило. Джон похлопал его по плечу, обогнул и чуть ли не вприпрыжку зашагал к двери. — О, и кстати! У вас сегодня на шесть вечера назначена встреча с нефтяным магнатом. Мохаммед Ин Дюк или вроде того, спросите у кого-нибудь. Желаю Вам удачных переговоров, мистер Фитцджеральд! — Постойте, — сдавленно отозвался тот, — погодите, какой ещё индюк? Вы куда? Джон развернулся в дверях и, улыбаясь широко и несколько шало, заявил: — Я — арендовать старый мотобайк. А потом — в Калифорнию. Копать картошку.