***
Чимин ныряет за стойку, ковыряясь с корицей, когда раздается низкий голос. — Эй, солнышко. Чимин пыхтит, проклиная свою удачливость. Он не в настроении связываться с пошлым мужиком примерно за тридцать, которому приспичило приударить за ним, пока Пак работает. Это профессиональное заведение, Чимин стонет от безысходности. Фартук — это всего лишь униформа. Когда он выпрямляется в итоге, то встречает — слава яйцам не извращенца за тридцать — а его. Горячего парня. — Эм, — это всё на что способен Чим. Горячий парень усмехается, наклоняясь вперед, чтобы опереть локти на стойку. — Не помнишь меня? — У меня, кхм, слишком много клиентов, — заикается Чимин. Срань господня, он прочитал послание? — Может освежить тебе память? Горячий парень. Приятно познакомиться, солнышко. Он прочитал блядскую надпись. Пак противится желанию скрыть лицо в ладошках, потому что сейчас он стопудов даст фору любому помидору. Чимин возвращает свое самообладание, вперившись взглядом в кассовый аппарат. Наиболее ровным тоном, который он может выдать, спрашивает: — Итак, что мне сделать для вас сегодня, горячий парень? Горячий парень моргает. Где-то внутри Чим подыхает. Но предпочитает думать, что ни одно из его внутренних метаний не отображается на его лице. Тот снова моргает, и Пак внешне подбирается. — Ты ведь помнишь, что я заказывал в прошлый раз? — …Помню, — Чимин ловит самодовольную ухмылку, и добавляет.– Я помню все сделанные мной заказы. — Я рад, что у тебя в принципе присутствует память. — Желаете что-нибудь еще? — пренебрежительно интересуется Чимин. — Это всё, солнышко, — говорит тот, чуть — Чимин даже не думай об этом — обиженно, а вообще, это чертовски мило — пирсинг, кожанка, и прочее. — Скоро будет, — щебечет Чимин, спешно ретируясь, чтобы выполнить заказ. У него слегка трясутся руки, пока он тщательно перемешивает сахар в кофе. Пак нервничает, жопой чуя, что за ним наблюдают. Когда он оглядывается через плечо, парень смотрит на него, темным от напряжения взглядом. Как и в первый раз, Чимин сглатывает, чувствуя внезапный всплеск храбрости, когда хватает свой маркер из кармана фартука. Окрыленный, он записывает то, что любит называть Абсолютной гениальностью, а Сокджин иногда зовет Вдохновленной глупостью. Затем он запихивает стакан в манжет, чтобы скрыть надпись. — Наслаждайся, — говорит он, передавая парню в руки. Они пересекаются кончиками пальцев, и Чимин старается при этом не вздрогнуть. Юнги, обернувшись, салютирует ему двумя пальцами, и идёт к двери, где после его ухода звенят небольшие колокольчики. Пак падает на стойку, растекаясь по ней бесхребетной массой, как марионетка, выпущенная из рук, и, к сожалению, Сокджин застает его именно в таком положении. — Ты что делаешь? — спрашивает Ким. — Это…ну знаешь, — А, — понимающе вздыхает Сокджин. — Вдохновленная глупость. В это время суток. — Мы договорились же, что это еженедельная вещь, — жалуется Чимин. — Понимаешь, это уже не тебе решать. Возвращайся к работе, Чимини. Чимин слушается, возвращаясь к кассе, как в тумане, солнышко эхом продолжает крутиться у него в голове. Он уходит в себя. Тэхён, который прискакивает во второй половине дня, интересуется, не температурит ли тот, и даже перевешивается через стойку, чтобы хлопнуть Чимина по лбу, утверждая, что его щеки ну правда красные, ты уверен, что не подхватил ничего, хочешь я куплю тебе суп? Несколько нет, Тэтэ, позже, и Ким уже убежден, что у Чимина испанский грипп. Тэхён излагает странные и тревожные факты о пингвинах. Пак не знает зачем, поэтому только молча кивает, до тех пор пока не вмешивается Сокджин, поскольку раскатистый голос Тэхёна и подробные описания пугают клиентов. В итоге Тэхён оставляет Чимина наедине с обещанием суп и обнимашки позже! и выходит за дверь. — Сокджин-хён, — зовёт Чимин, той же ночью, когда они закрываются. Сокджин, занятый подсчитыванием выручки за смену, изящно сводит брови. — Да? Пак колеблется. — Как понять, что тебе кто-то…нравится? Монетки падают на пол. Другие денежной симфонией следуют за ними. — Ох, господи. У меня внезапно появились. Дела. — …Что? — Ты ведь сможешь закрыться самостоятельно? — Да, но хён, — Спасибо, Минни, — отзывается Сокджин, не обращая внимания на Чимина, который возмущенно пищит, услышав свое прозвище. — Увидимся завтра. И затем вылетает за дверь. Чимин ломает голову над этим на протяжении всей ночи.***
— Так, групповое совещание, — объявляет Сокджин. — Я так и знал, — Чонгук сонно потягивается на сидении, перегибаясь через выцветший стол в близлежащем ресторанчике. — В чем дело? — спрашивает Хосок, отпивая пиво. Не так уж часто Сокджин вытаскивает их всех из дома прямо посреди ночи. Все в курсе, что старший рано укладывается спать. — Ты начинаешь меня пугать, — признается Намджун. — Вот именно, — серьёзным голосом отвечает Сокджин. Он делает долгую паузу, для создания напряжения. — Чимини по уши влюбился в Тэхёна. Хосок выплевывает пиво обратно. — Хён! Отвратительно! — стонет Чонгук, вытирая рубашку. И тут же ошеломленно выкрикивает. — Что? Сокджин вполне удовлетворен такой реакцией. — Понятно… — с умным видом кивает Намджун. — Я предвидел, что это произойдет. А вот этой реакцией Сокджин менее удовлетворен. — Ты, что, прости? Почему ты никогда не упоминал об этом раньше? — вопрошает Хосок, вытирая губы тыльной стороны ладони. — Откуда взялись вообще эти предположения? — На самом деле, это довольно очевидно, — произносит Чонгук. Намджун кивает. — Чимин относится к тому типу людей, которые высоко ценят физические проявления привязанности. Тэхён предпочитает тактильное общение, так что возможно, Пак спутал его привычное дружелюбное поведение с романтическим влечением. — Чем Тэхён думал? — хнычет Хосок. — А что не так с Тэхёном? — спрашивает Тэхён. Сокджин почти наебнулся со своего места. — Что ты здесь делаешь? — задыхается он. — Понятия не имею. Ты попросил прийти. Три пары обвиняющих глаз устремляются на Сокджина. — … должно быть, я добавил его в групповой чат. Тэхён тащит стул из-за соседнего стола и разворачивает его другой стороной, так, что его руки опираются на спинку. — Итак. В кого влюбился Чимини?***
Юнги выпускает облако дыма в воздух, прислонившись к стене своего дома. Копается в кармане и вытаскивает обрезанную часть стакана. Прекрасный принц, читает он, на этот раз каракули значительно разборчивее. Мин улыбается, бросая сигарету на землю, чтобы потушить ее носком ботинка. Когда он возвращается в квартиру, то кидает его на комод к тому, где написано горячий парень ;) В эту игру могут играть двое.***
В следующий раз, когда Чимин слышит, — Как поживаешь, лютик, — растянутое в знакомой манере, проходит уже три дня — не то, чтобы Пак считал — он морально подготовил себя. Достаточно, чтобы его пульс не херачил как оглашенный, и легкие запинки — единственное, что выдает его нервозность. За исключением того момента, когда Пак сталкивается лицом к лицу с его Прекрасным принцем, который щеголяет с жутким синяком на челюсти и рассечённой губой. Бабочки в его животе вдруг сходят с ума от беспокойства. Но Чимин не хочет отпугнуть парня, выдавая свое волнение. Он пытается звучать обычно, когда здоровается с парнем, но выполняет привычный заказ с нахмуренными бровями. Еще дополнительное время занимает настрочить длинное сообщение, выводя аккуратные и тщательные штрихи. Перед тем как передать напиток, Чим протягивает руку, смело прижимаясь к губам парня салфеткой. Он старается быть более нежным, вздрагивая, от расцветающих красных пятен на ней. Так близко, что может почувствовать запах сигарет и кожи. — Очень больно? — спрашивает Пак, неохотно отступая. — Я могу принести тебе немного льда. — Всё прекрасно, ангельские глазки, — отвечает парень, и Чимин резко ощущает себя маленьким, под его изучающим напряженным взглядом. — Выглядит хуже, чем есть на самом деле. Чимин тяжело сглатывает, сомневаясь, что парень перегнулся через стойку лишь для того, чтобы удержать равновесие. Пак хочет спросить, но не решается, боясь перешагнуть негласно принятые границы. — Вот твой напиток, — это всё что Чимин говорит. Но в руках у него черничный маффин, который он передает с заговорщицким шепотом. — За счёт заведения. И улыбка Прекрасного принца, как выражаются в книгах, абсолютно захватывает дух.***
Юнги скулит в миллионный раз, прикрывая глаза рукой. — Охуеть как болит, — жалуется он. — Я услышал тебя еще с первых пяти тысяч раз, — ворчит Хосок, возникая на пороге ванны с аптечкой первой помощи. Он бесцеремонно швыряет ее на живот Юнги. — Держи, Ваше Высочество. — Так-то, Прекрасный принц, — мягко поправляет Юнги. Хосок фыркает. — Завали ебало. Почему ты сразу не вернулся сюда, кстати? Что было такого важного? — … хотелось кофе. Хосок опять фыркает, покачивая головой. — Невероятно. Он плюхается на диван с такой силой, что Юнги подпрыгивает на своей стороне, выпуская болезненный стон. У него болит всё. — Когда ты прекратишь ввязываться в разборки, чувак? Ты уже в универе. Никогда не поздно всё изменить, знаешь ведь? Принимай верные решения и всё такое, — Да-да, — бормочет Юнги, прерывая привычные нравоучения. Он размышляет о словах, написанных только для него, которые теперь в комоде с остальными. Красавчик, Прекрасному принцу стоит покинуть бои на мечах. Поправляйся. — солнышко. Мин закрывает глаза, борясь с улыбкой на лице. Прозвища становятся всё более тошнотворными с каждым разом. Он должен сделать следующий шаг. Эй, хён! Хён! Ты реально собираешься дрыхнуть во время нашего разговора? Хён…!***
Проходит неделя, прежде чем Чимин видит его снова. Почти полночь, и Пак собирается закрыться, так как Сокджин ушел после обеда по срочным делам. Когда звенят колокольчики, Чимин поднимает глаза и натыкается на своего любимого клиента. Парень, пошатываясь доходит до стойки. Пак паникует, быстро сканируя его на признаки крови или ушибов и бросается к нему, чтобы схватить за плечи и усадить того на стул. Чимин не видит никаких следов старых ран с прошлой встречи, только он не знает, что скрыто под одеждой. Но как только Чимин усаживает блондина, то чувствует запах алкоголя, когда тот выдыхает, вперемешку с запахом табака. — Привет, булочка, — медленно протягивает блондин. Похоже, он не настолько пьян, как может показаться. Говорит внятно, как минимум. Чимин укладывает руки на свои бедра. — Привет, кексик, — парирует он. Это всё настолько нелепо, что они замолкают и просто ухмыляются, глядя друг на друга какое-то время. Так нелепо — но Чимину нравится — что бы это ни значило. — Я пьян, — признается парень. — Да уж, я вижу. Чего приперся сюда? Мы уже закрываемся, — вздыхает Пак. — Хотел … хотел увидеть тебя. Ну, знаешь. У тебя … у тебя эти … — он делает невнятные движения, неопределенно взмахивая руками около собственного лица. — Эти глаза. Как… — Глаза ангела, — вспоминает Чимин с любовью, но при этом с раздраженной улыбкой. — Я помню. Ты говорил мне. — А знаешь, что странно? Прямо очень странно? — Не беря в расчет, что вломился в кофейню в полночь, в сраку пьяный? — усмехается Чимин. — Стоп. Не … Ангелы не … Не ругаются. Ах, вот теперь у него язык заплетается. Чимин вздыхает, прежде чем придвигается ближе, обыскивая кожаную куртку, в надежде найти хотя бы телефон. — Я не ангел, милый мой. Прозвище просто … вылетает само собой. Должно быть неловко, но хотя бы никто не слышит. Никто трезвый, по крайней мере. — Ничего себе, как быстро развиваются наши отношения. Я думал, ты … не знаю, из тех людей, кто дожидается второго свидания, как минимум, — Я не в настроении для твоих шуточек, Джеймс Дин, прекрати тянуть меня за рубашку, ты ее сейчас порвешь. Где твой телефон? — Отличная мысль, — Чимин в душе не ебет, какая именно отличная мысль, но он почти уверен, что глупый пьянчужка, пришедший сюда в это время, не одинок. — Отличный… Ты умный и красивый. Вау. Ладно. Может всё не так уж плохо. Чимин вновь улыбается, несмотря на злость. Наконец парень вытаскивает свой телефон из заднего кармана, спасая Чимина от необходимости рыться в нем самому, и буквально пихает в руки Пака, требуя, чтобы тот забил в нем свой номер. — Окей, хорошо. Вбил. Доволен? — он занес свой телефон только под другим именем. Ему интересно, вспомнит ли блондин утром. Чимин очень сомневается. Даже если вспомнит, сможет ли разобраться. — У тебя есть кто-нибудь, кому я могу позвонить? Кто заберет тебя? Голова парня падает на грудь. — Нет, эй, эй. Кексик. Мне надо отвести тебя домой. Не смей вырубаться, пожалуйста, — Намджун, — мямлит блондин. — Подожди. Не звони ему. Он может приударить за тобой … с филос…с философскими… Чимин звонит Намджуну. Когда тот появляется через несколько минут, Пак узнает в нем одного из постоянных клиентов, который пьёт свой моккачино с чрезмерным количеством сливок. И да, Намджун приударяет за ним, где-то посреди перетаскивания тела своего друга из кафе и принося извинения за его поведение. Или Чимину это показалось. Если в чьем-то человеческом представлении, стих Майя Анджелу «Прикосновение ангела» считается нынче флиртом.***
— И затем, он такой «мы — это будущее мира» и я, — Подожди, кем говоришь, был этот парень? — Я не помню. Нам… Намджун? Вроде так? Чонгук показывает рукой. — Высокий? Немного неуклюжий? С ямочками глубже Марианской впадины? — Да, точно он. Чонгук прищуривается, глядя на Чимина, приближаясь к нему совсем близко. — Он тебе нравится? — Нет, мне нравится пьяница! — почти выпаливает Чимин. — Хм, нет? — пытается переиграть Пак, тоже поддаваясь вперед. — А что? Ревнуешь? Чонгук немедленно отшатывается. — Ты же знаешь, я не любитель членов. Чимин бьет его несколькими салфетками. Не эффективно, но так хочется. — Ладно, выкрутился, Чонгуки. — Я не выкручивался, хён. — Ладно. — … прекрати делать это. — Прекратить делать что? — Ты знаешь, я терпеть не могу, когда ты начинаешь творить эту поебень. Поэтому, остановись. Чимин улыбается. — Твой заказ будет стоять слева, Чонгуки. Чонгук показывает средний палец. — Мне не надо. Чимин снова замахивается на него в ту секунду, когда блондинистая макушка входит в кафе, и сердце Пака начинает выскакивать из глотки. Губы блондина кривятся в неприятной усмешке, суженные глаза обводят профиль Чонгука, как раз в тот момент, когда младший угрожающе тыкает пальцем в лицо Чимина. — Этот ребёнок пристает к тебе? О, нет. Чимин вздрагивает, потому что, как и следовало ожидать, Чонгук ощетинивается и напрягается, взвинчиваясь, как всегда, при малейшей провокации. — В чем дело? — Парни, всё в порядке, — Я задал вопрос, ты пристаешь к нему? Брови Чонгука нахмуриваются, демонстрируя раздражение. — Я не пристаю к нему, мы друзья. Какое тебе дело до этого? — Только вот мне так не кажется, — Ребята! — возглас Чимина остается без внимания. Чонгук вечно…выпендривается и показывает свое упрямство. С его поднятым подбородком и позой, максимально выпрямившись. Чимин обязан предотвратить это быстрее, чем они схлестнутся кулаками. — Неужели? Да что ты вообще знаешь о Чимине? Собственно говоря, ты, блять, кто такой? — Чонгуки, — Вы только взгляните на этого выродка, — издевательски произносит блондин. — Думаешь, размер это все, ха? Мне стоит выбить из тебя дух, пока ты не научишься уважать гребанных взрослых, — Сахарок! — в отчаяние вопит Чимин. Более двух пар глаз устремились на него. Сдувшись от внимания и съёжившись от нового прозвища, Чимин отвлекает себя, перебирая пальчиками от волнения. — Э-это Чонгук. Он на самом деле мой друг. И Чонгуки… Чимин неодобрительно смотрит на тонсена. — Я надеюсь, ты не подумывал начать драку. — Я бы не начал ее, — Хорошо, но ты бы поддержал. Чонгук сжимает челюсть, сужая глаза. — …Сахарок? Чимин опускает взгляд, задаваясь вопросом, может ли он пробить собой несколько слоев земли и желательно остаться там лет на двадцать, потому что — Сахарок — глядит на него со странным нежно-забавным выражением, и Чимин ненавидит то, как все внутренности скручиваются в узел. — Для тебя — Юнги, — говорит он Чонгуку. Пак произносит его имя про себя. Юнги. Ему подходит. Гораздо лучше Сахарка, это точно. Даже лучше чем Прекрасный принц, и даже Кексик — сюрприз, сюрприз. — Подожди…подожди, — Чонгук даже не поддается на провокацию, выглядя озадаченным. — В этом нет никакого смысла. Пак пожимает плечами, не в состоянии встретиться с ним глазами; даже не утруждаясь узнать что не имеет смысла. — Мне надо идти, — Чонгук выскакивает из кафе и прижимает телефон к уху, перебегая улицу. Юнги засовывает руки в карманы, и прислоняется бедрами к стойке, пока они наблюдают, как спина Чонгука исчезает из вида. — Значит он действительно твой друг? — Мм? Ох. Эм, да. — Юнги не выглядит до конца убежденным, Чим добавляет, — На самом деле он друг детства. Я знаю его с тех пор, как он ходил в подгузниках. Практически сам его вырастил. Он лишь наполовину шутит. — Чонгуки пальцем бы меня не тронул. — Он оставил свой напиток, — указывает Юнги. — Хочешь? — предлагает Чимин. — Карамельный латте. — Неа, слишком сладкий. Пак пожимает плечами, делая глоток. Он может работать в кофейне, но не часто сам пьёт кофе. — Сахарок? — немного погодя говорит Юнги. У него широкая и заразная улыбка. Чимин краснеет до корней волос от напоминания. — Э-это нечаянно вырвалось, — Успокойся, золотце. Это было мило. — Это тоже вырвалось? — Возможно, я веду свой список, — признается Юнги. Чимин оживляется. — Что следующее по списку? — Сладкая пельмешка, — отводит взгляд Юнги. Чимин тактично давит смешок, потому что неужели этот предполагаемый плохой парень смущается? Этот момент абсолютно бесценен. — Мне друг помогал, — он в защитной позе скрещивает руки. — О, боже мой, — заливается смехом Чим, затаив дыхание. — А потом что идёт? — Тебе стоит выяснить это самому, не находишь? Чимин улыбается, хватая чистую чашку. — Согласен. Итак, что мне сегодня приготовить? Юнги делает вид, что задумывается. — Стоит приготовиться к свиданию? Чимин чувствует, как его сердце буквально разрывается. — Это вопрос, Юнги-щи? — Зависит от тебя. Твой ответ «да»? Чимин притворяется, что не слышит, яростно строча на чашке слова. — С тебя четыре доллара пятьдесят центов, — хихикает он. Юнги роется в бумажнике с невозмутимым видом. — Ты выжимаешь из меня все соки, плюшевый медвежонок. На что Чимин разражается еще большим смехом, задыхаясь от нехватки воздуха.***
Юнги растягивается на диване, как только добирается до Намджуна. Он всё еще сжимает в руках пустую чашку, которая только недавно была вымыта. Его пальцы пробегаются по надписи: Напиши мне, тыковка ;) Разве не было бы чуточку легче, если бы у него был номер мальчишки? Только если… У него кровь стынет в жилах. Юнги смутно припоминает, как ввалился в Карточный домик той ночью, когда вышел из себя, встретившись с кучкой старых друзей из старшей школы, но он только помнит то, что ему рассказал Намджун. Блядь. Он даже не извинился перед Чимином за свое поведение. Хватая телефон, Юнги прокручивает свои контакты, косясь на каждый из них в поисках Чимина, потому что, пожалуй, имя — это единственная полезная вещь, которую он извлек из своей незапланированной встречи с Чонгуком. К его разочарованию, Мин не находит Чимина в списке контактов. Однако останавливается на контакте с подозрительным именем Секс до второго свидания на самом деле приемлем. Юнги жмёт на номер в изумлении. Когда линия соединяется, его встречает беззаботный смех Чимина, и на душе на удивление становится легко. — Эй, зефирчик, — тихо произносит Юнги, забывая, что у него по списку. — Придурок, — но Чимин снова смеется, что звучит, словно музыка для ушей Юнги. — И тебе привет, сладкий пирожок. Юнги морщит нос, тщетно пытаясь не засмеяться, издавая звуки умирающего тюленя. — Значит. Ты согласен? — Согласен. Юнги расслабляется, чувствуя себя на вершине мира.***
— Я тебе говорю! Чимин-хён встречается с каким-то парнем по имени Юнги, он зовёт его Сахарок! С чего бы мне это выдумывать? — Это бессмысленно! — протестует Намджун. — Я знаю Юнги! Он типа…ужасный маленький старик. Он дымит как паровоз. Что Чимин в нём нашел! Сокджин робко поднимает руку. — Сахарок? Чонгук фыркает. — Понятия не имею. Это прозвище или кличка. Не знаю. Всё, что я знаю — это гадость! Мне он не нравится, он, вероятно, заставит Чимина-хёна называть его разными странными словами, и, честно говоря, я предпочел бы, чтобы Чимин встречался с Тэхёном. Хосок издает сзади горловой звук, потому что эту тему не хочется обсуждать заново. — Юнги ни разу не упомянул Чимина. Я даже не подозревал, что они знают друг друга. — Ты ни разу не упоминал меня? — Ебаный насос, — чертыхается Сокджин, снова наебнувшись со своего места. Намджун спотыкается с выпивкой в руках, поразительно жонглируя ею три раза, прежде чем бухло падает на землю с громким хлюпом. — Мои ботинки, — плачется Чонгук. — Что вы двое тут делаете? — спрашивает Хосок, когда Юнги садится на пустое место, притаскивая ещё один стул для Чимина, который припоздал. Пак протягивает свой телефон, приподнимая брови и откидывая челку со лба. — Какао-группа? — Должно быть, я добавил его по привычке, — замечает Чонгук. Намджун толкает его в плечо. Чонгук пихает его в ответ, вдвойне сильнее. — Почему это продолжает происходить, — Сокджин фейспалмит. — Почему продолжает происходить, что? — интересуется Чимин. Сокджин издает плачевный стон. — Окей, — протягивает Юнги, поднимаясь. — Я собираюсь выпить. Сейчас сдохну от жажды. — Он намеренно игнорирует покашливания Чонгука конечно, сдохнешь. Хосок поднимает руку. — Принеси мне что-нибудь шоколадное! — Я хочу что-нибудь холодненькое, — подхватывает Намджун, — Типа кофе-фраппе. Юнги злобно зыркает, но не отказывается, копаясь в кармане в поисках бумажника. — Уёбки, вы не можете высказывать свои пожелания более конкретно? — он поворачивается к Чимину, смирившись со своей участью. — Чего желаешь, любимый? Внезапно. Гробовая тишина. Молчание. Лицо Юнги покраснело. — Я, — блять. — Кхм. Просто. — Признание? — слабо заканчивает Чимин. Море неверующих лиц, окружающих его, откровенно говоря, крайне ужасается. — Я хочу зелёный чай-латте, детка, — Пак подталкивает его руками. Охуеть не встать. Вот сейчас, это реально вырвалось. Ужас со стороны друзей усиливается. Чимин настолько красный, что, как он думает, может самопроизвольно вспыхнуть к чертовой матери.— Серьезно. Просто. Пожалуйста. Сходи. Принеси? Юнги кивает один раз, вяло и смирно, и идет заказывать еще до того, как Чимин заканчивает говорить. Пак прячет лицо в ладонях, оставаясь на линии огня. — Мы можем притвориться, что ничего не произошло? — просит он. Ребята, кажется, отходят от первоначального шока. Чонгук бьет кулаком в стол. — Сначала Сахарок, сейчас это, — шипит Чон. — Я же говорил, что не выдумал это дерьмо, парни. В это же время, Сокджина прорывает на вопросы, типа Когда это началось? Почему это началось? Чем вы наедине занимаетесь? Вы предохраняетесь, Чимин стонет в ладони. — Это просто глупая и-игра, которую мы начали, потому что, я не расслышал его имени и написал в первый раз…рандомную хуйню на кофейной чашке! — Так вы не встречаетесь? — спрашивает Хосок, с замешательством на лице. — Как вы произносите все эти тупые прозвища каждый раз, и вас не тянет блевать? — это то, что интересует Чонгука. — Мы… Я не знаю. Я не уверен. — Он тебе нравится, — резюмирует Сокджин. — Ну. Мы… У нас запланировано свидание? Так что, возможно? — Чимин не переносит этот допрос. Он сопротивляется желанию, встать и по–детски топнуть ножкой. Намджун берет слово. — Итак, позволь-ка мне кое-что уточнить. Ты не влюблен в Тэхёна? — ….Прости? — Сокджин-хён нам рассказал, что ты влюблен в Тэхёна, — говорит Хосок, уже во второй раз, выглядя еще более сконфуженным. Чимину знакомо это чувство. Потому что, начнем с того. Вообще, когда всё это началось? — Я не влюблён в Тэхёна, — медленно произносит Чимин. — Ладно. Что-ж, как-то неловко вышло, — отвечает Тэхён. — Я собираюсь сидеть на жопе смирно. В этот раз, я не свалюсь, — провозглашает Сокджин. — Кроме того, кто пригласил тебя? — Эм, я, — уточняет Чимин. — Я не должен был? — Почему меня никогда не приглашают на наши сходки? — надувается Тэхён. Он плюхается на сидение Юнги, с громким всплеском, исходящим от фиолетового чая в его руке. Ким сосредоточено хмурится. — У меня нет никаких чувств к нему, — заявляет Чимин, глядя прямо в глаза своего лучшего друга. — А я даже притащил тебе голубой чай, — протягивает кружку Тэхён. — Я так легко не поддамся, — после толчка, Чимин всё равно её хватает. — Но я принимаю твое предложение, жаждать увидеть меня и сделать массаж, когда я устану. — Я уже выполняю всё это. Быть твоим лучшим другом, тяжелая участь, — сетует Ким. Чим прищуривается. — Ты любишь меня? Тэхён отрывает взгляд от своего стакана и морщит нос. И именно в этот момент, Юнги возвращается с подносом с напитками и это похоже на очень странную и не подходящую под ситуацию романтическую комедию. Он бросает поднос на стол. — Меня не было так долго? И свет моей жизни, уже променял меня? — Я не твоя замена, — не соглашается Тэхён. — Я появился здесь первым. — Фактически, — В жизни Чимина. Я был здесь. До тебя. Кто бы ты ни был. — Тэхён делает еще один громкий глоток. Чимин всплескивает руками. — Так, пока всё не пошло совсем к ебеням, хочу обратить твое внимание на моего лучшего друга Тэхёна, с которым я не в романтических отношениях. А это мой леденец — Юнги, с которым я…хотел бы завязать эти самые романтические отношения. Юнги выглядит очевидно довольным. Чонгук же выглядит, будто его вот-вот вывернет наизнанку. — Кто-нибудь остановите их. — Если это вы двое такие ещё до вашего пред-первого свидания, то мне не хочется видеть, какими вы будете, когда обручитесь, — соглашается Хосок. — Хотя бы это прояснили, — бормочет Сокджин, и слова утопают в восклицаниях Намджуна. — Вот зачем Юнги попросил меня помочь составить список имен животных! — Технически, это жульничество, — вздыхает Чимин. — Я придумал всё самостоятельно. — Его история браузера говорит другое, — извещает всех Тэхён. Чимин толкает его локтем, помня об их напитках. — Пофиг. Я всё равно выиграл. — Игра еще не закончена, коротышка, — ухмыляется Юнги. — До конца ещё далеко. Чимин сжимает свой чай, улыбаясь застенчиво и широко. — Как скажешь, Ромео. Юнги придвигается ближе, опираясь на кресло Чимина, так как он всё еще оккупирован. Мин проводит пальцами по мягким волосам на затылке Пака. — Ты в этом очень хорош, Минни Маус, — бормочет он. На мгновение Чимин забывает, что у них присутствуют зрители. Тем не менее, он игриво хихикает, ластясь к прикосновениям. — Я только начал, шоколадка. Чонгук имитирует рвоту. — Сделайте одолжение, не встречайтесь. — Я думаю, что имена домашних животных — милый способ объявить о взаимной привязанности, — утверждает Намджун. — Я поддерживаю это начинание. Публичное проявление любви не стоит осуждать, а наоборот надо поощрять, потому что общество, И пока их стол растворяется в горячей дискуссии об отношениях и их целесообразности, Чимин растворяется в любви всей его жизни.***
Позже, этим же днём, когда Юнги забирает Пака на машине, он останавливает того за локоть перед тем, как Чимин садится в салон, нежно толкая его так, что спина Чимина врезается в дверцу машины. Пак вопросительно моргает, но держит язык за зубами — не хочет разрушать тот благоговейный взгляд, которым Юнги смотрит на него. Мин проводит большим пальцем по нижней губе Чимина. Дыхание Пака застревает в горле от непосредственной близости. — Пак Чимин. У тебя что-то на лице. — Что же? — шепчет Чимин. Губы раскрываются в застенчивой улыбке, потому что он думает, что ни одно из их смешных прозвищ, которые они использовали всё это время, даже близко не сравнится с тем, как его имя звучит из уст Юнги. Он хочет услышать его во всех вариациях — в любом тоне — и сам хочет ещё больше вдохнуть имя Юнги. — Красота, — говорит Мин, улыбаясь в ответ. Чимин смеется через поцелуй, и Юнги сильнее вжимается в него, задыхаясь от одного его имени; позволяет Юнги сладко сплетать их языки. Чимин не знает, кто выиграл в их маленькой битве с прозвищами, но он уверен, что это не имеет значения, поскольку они выиграли нечто гораздо лучшее.